Встретиться вновь

Глава 2

Джудит понимала, что приняла решение еще накануне, но все равно была благодарна Стивену Лэнгу за то, что тот не стал требовать сразу ответа. Она радовалась тому, что может обдумать все не торопясь. Поэтому, встретившись с ним на следующий день в десять утра, девушка ни секунды не колебалась.

— Я согласна. Сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Надеюсь оправдать ваше доверие.

— В этом я не сомневаюсь, — ответил Стивен. Они шли по аллее Грин-парка, такой безлюдной в столь ранний час. — Спасибо, что решились. Думаю, вы понимаете, как это важно для меня.

— Я легко подстроюсь под ваши планы, — предложила Джудит. — Я же совершенно свободна, так что могу ехать, когда вам удобно.

— Теперь, когда вы согласились, день или два большой роли не сыграют, — ответил он. — Но я хотел бы поехать с вами в Данросси, чтобы убедиться, что вы устроились в моем особнячке с комфортом. Он называется «Фернили». Боюсь, без меня могут возникнуть проблемы, но я могу приехать только завтра к полудню.

— Не волнуйтесь, я прекрасно доберусь сама.

Стивен тяжело вздохнул:

— Если б вы только знали, как у меня полегчало на сердце оттого, что вы поедете в Шотландию. Что теперь рядом с детьми будет человек, которому я доверяю. Я бы весь извелся, если бы пришлось оставить их на попечение случайного человека.

А как же его сестра? Джудит снова охватило неясное чувство беспокойства. Сможет ли она ужиться с этой женщиной? Станет ли сестра Стивена критиковать ее и придираться по каждому поводу? Или ей все равно? Будет ли она помогать? Пока ответов на все ее вопросы не было.

— Расскажите, пожалуйста, о малышах, — попросила девушка.

Его лицо осветилось легкой улыбкой.

— Ну что можно сказать о детях их возраста? Славные, ласковые ребята. Хотя, разумеется, подавлены смертью родителей. Слава богу, они еще достаточно малы, чтобы пережить все это относительно легко. Вы же помните, каким жизнерадостным человеком был Дик Хантли? И его жена тоже отличалась веселым нравом. Чарльз унаследовал от них это качество. Он всегда в прекрасном настроении и никогда не сидит на месте, хотя ему еще нет пяти лет. Даже когда он пытается хорошо себя вести, в глазах горит этакая чертовщинка. Чарльз замечательный мальчик — вы сами убедитесь!

— А девочка? Ее зовут Мойра? Она старшая?

— Да, она на два года старше братика. Очень милая и добрая. И в свои семь уже пытается воспитывать Чарльза.

— Кажется, таких детей нельзя не полюбить, — заметила Джудит. — Мойре, разумеется, нужно будет подыскать школу.

— Да. Думаю, моя сестра все устроит к моменту вашего приезда в Данросси. Я уверен, вы быстро поладите.

— Конечно.

Поезд-экспресс тронулся, началось ее путешествие на север, и она предалась раздумьям о Шотландии. Где-то в глубине души девушка знала, что едет домой. Все долгие годы, проведенные на юге страны, она ощущала, как ее мать страдала вдали от родных мест, как мечтала вновь оказаться на любимых холмах, пробежать по узким горным тропинкам вдоль ручьев, заросших папоротником и вереском, опустить руки в спокойные прозрачные воды, сверкающие под лучами солнца.

Все эти картинки хранились где-то в тайниках ее детской памяти. Глаза Джудит заволокла пелена слез от мысли, что она возвращается туда одна.

Когда поезд пересек границу Шотландии, Джудит вдруг успокоилась и ощутила умиротворение. Тревоги и сомнения растворились, словно их и не было. В сердце не осталось страха. Ей вспомнились слова, которые часто повторяла ее мать, — эта фраза была высшей мудростью, с которой Джейн Бэкстер прожила свою жизнь: «Господь всегда помогает тем, кто надеется на себя».

До шотландской столицы девушка добралась около шести вечера. Солнце, провожавшее ее из Лондона ярким сиянием, теперь скрылось за тучами. Эдинбург предстал перед ней холодным и мрачным. Но при виде неброских домов и грозового северного неба что-то в глубине ее души шевельнулось. Вот что называется «зов крови», поняла она.

Стивен Лэнг говорил о Данросси с нежностью и любовью, однако в его рассказе не было никаких подробностей о родных краях, за исключением точного описания маршрута. Джудит не удалось побродить по Эдинбургу. За час, оставшийся у нее до нужной электрички, она успела только посмотреть улицу Принц-стрит и парк, что только распалило ее интерес к этому древнему величественному городу.

Никто из Данросси не собирался встречать ее на перроне, впрочем, девушка этого и не ожидала. Сев в электричку, она наслаждалась чудесными видами северной природы и тем новым умиротворяющим ощущением, которое согревало ее изболевшееся сердце. Она, как усталый странник, долго скиталась по свету и наконец вернулась домой.

Данросси оказалась маленькой деревушкой, примостившейся на зеленых холмах. К северу раскинулась широкая равнина, застроенная маленькими фермами, с распаханными квадратами земли, а вдалеке, у самого горизонта, поднимались горы, которые Джудит никак не ожидала увидеть.

Казалось, что до них много-много километров. Их вершины неясно выделялись на фоне свинцовых туч и тумана. Только угрюмая гора Блэкхоуп-Скар словно выступала вперед, отодвигая плечом темнеющее небо.

Электричка остановилась у широкой платформы. На зеленом склоне белыми камушками было выложено «Данросси». Эта забавная художественная находка растрогала девушку и показалась по-домашнему милой. Только в маленьких городках и деревнях, где все знают всех, увидишь такие трогательные вещи.

Оглядевшись, она заметила, что пассажиры, вышедшие вместе с ней, спешат к высокой деревянной ограде и выходу с платформы. Джудит последовала за ними, краем глаза уловив внимательный взгляд человека в морской униформе. Он показался ей странно знакомым, словно ей уже приходилось видеть эти черты, они четко запечатлелись в ее памяти. Что само по себе было странным, поскольку этого мужчину она прежде не встречала.

Девушка поинтересовалась, как пройти к «Фернили», у полной женщины в твидовом костюме, очевидно ожидавшей кого-то на перроне.

— «Фернили»? — Женщина окинула ее любопытным взглядом. — Ну надо же. Так тут рукой подать. Только я бы на вашем месте вещи-то оставила, потом носильщик принесет. — Она показала Джудит узкую дорожку, убегающую вдаль. — Значит, так. Вон там памятник видите? Пойдете мимо него, потом завернете за «Герб Пентленда», а там уж одни дома до самого холма. «Фернили» как раз на вершине. Высоко стоит.

С полдюжины местных магазинчиков, встретившихся Джудит на пути, уже закрылись. Была здесь и бакалейная лавка, и книжная, одновременно служившая почтой, а чуть в стороне — булочная, предлагавшая «чай и прохладительные напитки» на деревянной веранде.

За церковью обнаружился шумный ручей, весело бегущий по камням и образующий маленькие водопадики. Задумчивые ивы склонились над ним, как няньки над непослушным ребенком. А дорога уже спешила дальше, по горбатому мостику вверх, на холм.

Когда Джудит добралась до вершины холма, вся округа оказалась перед ней как на ладони. Она смотрела на долину, где зеленые ростки овса уже проклюнулись сквозь красноватую почву. Серебристая лента реки сверкала под деревьями. В стороне от дороги стоял дом, по серым камням которого тянулся к солнцу дикий виноград. В узких окнах играл веселый луч солнца, внезапно прорвавший плотную пелену мрачных туч.

Девушка дернула калитку, но та оказалась заперта. Солнце скрылось, и от этого стало еще холоднее. Джудит была в нерешительности. Печальный крик чибиса метался по пустоши, нагоняя тоску. Она пошла вдоль стены, надеясь найти еще один вход. В душу закрадывалось дурное предчувствие.

У задней калитки ее встретил недружелюбного вида терьер, по-хозяйски расставивший лапы. Джудит замерла, не зная, что делать дальше. Тут, на ее счастье, из дома вышла невысокая, плотная женщина и взяла собаку за ошейник.

— Проваливай отсюда, иди в дом, ты, надоеда! — строго сказала она, бесцеремонно подталкивая упирающегося пса к двери, а тот обиженно потявкивал. Наконец ей удалось загнать его в дом. — И нечего лаять во весь голос на приличных людей, тебя вот даже цыплята не боятся.

Джудит улыбнулась:

— Может, она просто не хочет размениваться по мелочам? Я ищу «Фернили», но на калитке не было таблички.

— Да есть она там, на стене, только вся мхом заросла. — Женщина окинула ее с ног до головы пристальным, изучающим взглядом. — А вы к госпоже Кемп, что ли?

— Да. Я буду здесь работать.

— Ах да, хозяйка говорила. Что ж я вас на улице-то держу? Пойдемте.

К удивлению Джудит, она повела ее по дорожке к парадному входу. Девушка вошла в просторный холл, обшитый темными дубовыми панелями. Широкая монументальная лестница уходила в темноту второго этажа.

Здесь царила какая-то неуютная тишина. Женщина, словно услышав ее мысли, поспешила объяснить, придав лицу скорбное выражение:

— Может, вам трудно будет понять госпожу Кемп. И дом странным покажется.

— А дети сейчас в доме? — спросила Джудит, полагая, что их, скорее всего, повели на вечернюю прогулку. Это объяснило бы пугающее безмолвие особняка. — Я заранее сообщила телеграммой миссис Кемп о времени своего приезда. Но у нее, вероятно, уже были какие-то планы.

Кухарка посмотрела на нее с видом коренного жителя, объясняющегося с чужестранцем:

— У госпожи Кемп не бывает планов. Горе у нее. Большое. Потому она видеть никого не хочет и ни с кем не встречается. Эх, много вам еще придется узнать про здешние порядки, если поживете у нас какое-то время.

Она поджала губы и прищурилась, ожидая дальнейших расспросов. Джудит хотелось продолжить, но она не решилась, хотя интуиция подсказывала: эта женщина станет ее другом, а не врагом. А нелюбезный, слегка настороженный прием, видимо, вызван гнетущей атмосферой этого дома, заключила девушка и решила промолчать.

— Пойдемте, комнату вашу покажу. А потом вам небось на детей охота поглядеть? — Женщина направилась к лестнице. — Малышам спать пора.

Джудит послушно шла за ней по узкому коридору. Из-за одной двери донесся тоненький визг удовольствия, за которым последовал приглушенный смех. Было что-то неправильное и печальное в том, что в этом доме подавляют детскую радость. Девушка остановилась у комнаты, которая, по всей видимости, служила детской.

— Можно, я зайду к ним сейчас? Очень хочется познакомиться.

— Ну идите, чего уж. А сумку давайте я пока в вашу комнату снесу. А потом мне на кухню надо. Ужин скоро.

Джудит постучала в дверь и вошла, отметив неожиданное молчание. Сначала ее поразила бедность обстановки. Приглядевшись, она поняла, что мебели достаточно, но аккуратность и порядок выглядели неестественно для детской, в которой играют два ребенка. Впрочем, они и не играли, словно чего-то боялись.

Девочка лет семи стояла в центре и, очевидно, забавляла брата акробатическими номерами. Мальчик прислонился к стене, застенчиво сложив руки за спиной. Его взгляд остановился на незнакомке.

— Привет, — поздоровалась Джудит. — Можно с вами поиграть?

— А мы не играли, — неуверенно ответила девочка. — Мы ждали, когда нас уложат в кроватки.

— Тебя зовут Мойра? — улыбнулась Джудит, закрывая дверь и снимая шляпку. — Давайте придумаем что-нибудь, чтобы занять время до сна. Например, распакуем мою сумку. Я ведь останусь в «Фернили» на некоторое время.

— Правда? — изумилась Мойра, широко раскрыв голубые глаза. — Тут никто никогда не остается. Даже дядя Стивен.

— Он когда-нибудь останется, — успокоила ее девушка, подумав, что в его присутствии дом должен ожить. — И будет здесь жить.

— Когда он перестанет быть летчиком?

— Да, верно. Хотя еще до этого он наверняка не раз приедет. — Она и сама очень хотела, чтобы это было так. Ей начинало казаться, что работа в угрюмом, давящем доме, на которую она так легко согласилась, ей не по силам.

Мойра откинула назад светлые локоны и подошла к Джудит с уверенным видом.

— А вы правда разрешите нам разобрать вашу сумку?

Джудит повернулась к малышу, который по-прежнему неподвижно стоял у стены. Это был пухлый мальчик с копной темных волос и круглым личиком, не утратившим еще младенческие черты. На его щеках угадывались ямочки. Она протянула свой плащ Мойре, которая гордо понесла его в другую комнату.

Джудит поймала робкий взгляд карих глаз.

— Представляешь, у меня очень плохая память: вечно все забываю, — весело начала она. — Может быть, ты подскажешь мне, как тебя зовут?

Ребенок некоторое время смотрел на нее в задумчивом молчании, потом заулыбался, и его глаза зажглись радостью.

— «Чарли, милый мальчик», — процитировал малыш детскую песенку.

Сердце Джудит сжалось от боли, когда она представила, что совсем недавно ее пела ему мать.

— Ну конечно! Чарли!

— Ребенка зовут Чарльз, мисс Бэкстер. А все эти глупые нежности ни к чему.

Девушка обернулась, изумленная раздраженным тоном, в котором сквозила злоба. Перед ней стояла сухопарая бледная женщина лет сорока пяти. Ее лицо еще хранило остатки былой красоты. Однако ей, по всей видимости, не было до этого никакого дела. Как и до того, какую печать наложило горе на ее внешность. Серо-голубые глаза смотрели отчужденно, словно жизнь других людей не трогала Оливию Кемп. Джудит потребовалось взглянуть на нее всего один раз, чтобы понять: эта женщина — воплощение эгоизма. Она настолько глубоко погрузилась в свою беспросветную печаль, что стала требовать от окружающих такого же благоговения перед ее горем.

И именно Оливию Кемп Стивен, как заботливый брат, поселил в своем доме и поручил ей ведение хозяйства. Однако, несмотря на то что она пребывала в состоянии бесконечного глубокого траура, у Джудит сложилось впечатление, что «Фернили» управляется железной рукой.

— Вы, должно быть, миссис Кемп? — на всякий случай уточнила девушка. — Я ожидала, что встречу вас на перроне. Возможно, вы не хотели, чтобы я познакомилась с детьми именно сегодня. В таком случае прошу меня извинить.

— Сегодня или завтра — не имеет значения. Вы прибыли сюда, чтобы присматривать за ними, — холодно отрезала миссис Кемп. — Когда вы приехали, я отдыхала. — Джудит поняла, что это веская причина. — Дети целиком на вашей ответственности, мисс Бэкстер. Полагаю, мой брат уже объяснил вам это. Вы увидите, что у них есть все необходимое, в разумных пределах, разумеется. Ваша задача — заложить в них основы хороших манер. И главное — позаботиться о том, чтобы они не докучали мне и не нарушали мой покой. Разумеется, это дом моего брата, а не мой, но это не повод превращать его в детскую игровую площадку.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Джудит и перевела взгляд с тонких губ миссис Кемп на удивленное личико Чарли. И снова ее охватил холодок дурного предчувствия.

— Ужин подадут через час, — заметила Оливия, выходя в коридор. За полуоткрытой дверью своей комнаты Джудит увидела уголок белого фартука. — Дети, естественно, к этому времени должны быть в кроватях.

Оливия пошла прочь, то и дело прикладывая руку ко лбу, словно этот трудный разговор несказанно утомил ее.

— Индюшка надутая! Ведь знает же, что я ужин всегда вовремя подаю, если она соблаговолит спуститься в столовую! — донеслось из комнаты Джудит. — Да в этом доме вечно все ее ждут. Строит из себя невесть что! Надеюсь, сегодня, конечно, она спустится, раз мистер Алекс дома.

— Дядя Сенди приехал? — Девочка показалась в дверном проеме с прижатым к груди платьем Джудит. — Энни, почему ты нам ничего не сказала? Когда он приехал? — оживилась Мойра. Ее глаза сияли от радости.

— Да вот минут десять как приехал. И мне кажется, если вы будете хорошо себя вести и ляжете в кроватки, когда мисс Бэкстер скажет, он поднимется к вам и расскажет сказку.

— А вы нам сказку расскажете, мисс Бэкстер? — спросила Мойра.

— Пожалуй, лучше я вам ее прочитаю, — предложила Джудит, не вполне уверенная в собственной фантазии и способности сочинять на ходу. — У вас есть книжки?

— У Чарльза есть, а мои все внизу, — расстроилась девочка. — А сбегать за книжкой я не могу, потому что там миссис Кемп и я нарушу ее покой. И потом, они у меня все слишком взрослые, не для Чарльза.

Джудит вернулась в детскую, и Чарли протянул ей потрепанный томик «Я расскажу тебе сказку» Энид Блайтон.

— Почитайте ему «Смелого клоуна» — это его любимая, — заметила Мойра.

Девушка потянулась к малышу, чтобы посадить себе на колени. Он весь напрягся и попятился к низкой скамеечке, на которой сидел до ее прихода.

— Я должен сидеть здесь, положив руки на колени, — отчеканил Чарльз.

Джудит пролистала книгу в поисках нужной сказки, подавляя нарастающую злость к Оливии Кемп, которая, по всей видимости, успела напичкать детей глупыми правилами, стараясь держать их в строгости.

Девочка присела на подлокотник кресла.

— А, вот она! — воскликнула Мойра, заметив яркого клоуна на иллюстрации.

Джудит начала читать, но уже через пару минут стала делать это машинально, не вдумываясь в текст. Ее мысли крутились вокруг странной атмосферы «Фернили» и дальнейшей судьбы детей Дика Хантли.

Дойдя до того места, где смелость и самоотверженность клоуна были вознаграждены, девушка почувствовала на своей ладони теплую детскую ручку.

— Можно мне сесть к вам на колени? — неуверенно попросил малыш.

— Ты же знаешь, что говорит миссис Кемп! — строго одернула его сестра.

Мальчик вопросительно посмотрел на Джудит.

— Конечно, садись. Так и картинки лучше видно, правда? — Она подняла мальчугана и усадила поудобнее, обняв руками.

В следующую секунду дверь распахнулась и в комнату вошел приземистый молодой человек с подносом в руках.

— А вот и еда, только никому не рассказывайте, что я вам ее принес. — Он посмотрел на Джудит и узнал ее. — Ну надо же, я видел вас сегодня на станции.

— Вы сын миссис Кемп? — спросила девушка, поняв, отчего его черты показались тогда ей знакомыми. Он был немного похож на Стивена, которого она никогда не забудет.

— Совершенно верно! — Молодой человек нервно покосился на дверь, за которой в любой момент могла возникнуть его мать. — Вот приехал в увольнительную с Клайда. Я тут часто бываю. Разрешите представиться: Алекс Кемп. Но дети зовут меня дядя Сенди.

Он поставил поднос на стол, и Мойра тут же взяла его за руку.

— Дядя Сенди, а ты завтра весь день будешь с нами?

— Да, все двадцать четыре часа, солнышко! — Алекс посмотрел на Джудит: — Детка, скажи, как зовут эту леди?

Девочка смущенно улыбнулась:

— Я забыла.

— Меня зовут Джудит Бэкстер. Я буду заботиться о детях, — объяснила Джудит. — Мистер Лэнг нанял меня, когда был в Лондоне.

Она попыталась представить, как складываются отношения Алекса и Стивена. Странно, что у племянника и дяди такая небольшая разница в возрасте. Впрочем, миссис Кемп гораздо старше брата и, скорее всего, рано вышла замуж. Алексу на вид было года двадцать три.

— Представляю, в какой сложной ситуации оказался старина Стивен, когда узнал, что ему придется снова отплыть в Европу, а за детьми присматривать некому. Вас просто Господь послал — не иначе.

Джудит отметила про себя, что свою мать он в этом качестве не рассматривал. Вообще у нее сложилось впечатление, что сама мысль о таком выходе из ситуации казалась всем невообразимой. Интересно, как Оливии Кемп удалось добиться такого положения в доме, что нормальные каждодневные заботы не касались ее? Она словно построила вокруг себя и своей беды неприступную крепостную стену, за которую никого не допускала. Даже ее собственный сын как будто побаивается ее.

Алекс был обыкновенным молодым человеком с простым открытым лицом, без лишних амбиций. С первой минуты он старался продемонстрировать свое благорасположение и симпатию к ней. Было заметно, что это для него — привычное поведение, что он готов подружиться со всем светом, как собака, воспитанная в чрезмерной строгости, ищет внимания со стороны всех людей.

— Давай играть в брыкающихся лошадок, дядя Сенди! — тут же потребовал малыш.

— Боюсь, это слишком шумная игра, — ответил Алекс.

— А мы в тихих лошадок, в таких маленьких! — настаивал Чарли.

— Ну ладно. — Алекс послушно опустился на четвереньки. — Залезай, мой храбрый наездник, и держись крепко! Готов?

— Да! — воскликнул мальчик, трепеща от нетерпения, и обвил шею Алекса руками. — Раз, два, три — поехали!

«Лошадка» пошла галопом по комнате, то и дело вскидывая ноги и одной рукой придерживая драгоценного всадника. Малыш сиял от счастья, подпрыгивал, негромко повизгивал, памятуя о запрете.

Джудит первая услышала странные звуки. Настойчивое постукивание, не менявшее ритма и усиливающееся по мере того, как увеличивался шум в детской. Наконец, на пороге появилась Энни, запыхавшаяся от бега по лестнице.

— Вы что же, оглохли тут все? Не слышите, как хозяйка стучит? — спросила она и, не дожидаясь ответа, принялась отчитывать всех разом. — Да и как вам услышать, когда тут такой гвалт! Я в кухне была, а это в другом конце дома, и то испугалась. Мистер Алекс, вы меня удивили. Что это вам в голову взбрело? Как будто матушки своей не знаете! Она ведь не позволяет шуметь в такой поздний час.

— Простите, Энни. — Молодой человек встал с пола, стыдливо пряча глаза, как будто сдерживал смех. — Я предполагал, что лягающиеся лошадки не совсем подходящая игра, честное слово.

— Лошадок нам только не хватало! — фыркнула кухарка, стараясь удержать строгость на лице, что было очень сложно, когда на тебя смотрят четыре пары извиняющихся глаз. — Ничему вас жизнь не учит, мистер Алекс. Миссис Кемп приказала подавать ужин. Так что ступайте вниз, не заставляйте ее ждать. А мисс Бэкстер уже давно следовало бы уложить детей.

Алекс печально улыбнулся Джудит:

— Мне жаль, что все так получилось. Особенно в первый день вашего пребывания у нас. — Он пожал плечами и поспешил удалиться.

Джудит расслышала, как он заговорил с кем-то на лестнице. Высокий недовольный голос отчитывал его несколько минут кряду. Потом дом снова погрузился в неестественную тишину.

Джудит обернулась и увидела, что взгляды детей прикованы к ней.

— Она злится, — сделала вывод Мойра приглушенным шепотом.

Чарльз промолчал.

Девушка уже решила, что не станет обсуждать с ними эту неприятную сцену, желая хоть немного оградить их от приступов гнева Оливии Кемп.

— Ну, кто первый съест ужин и ляжет в кроватку? — спросила она. — Мойра, тебе волосы на ночь заплетают?

— Теперь — да, — кивнула девочка. — А мама говорила, что так кудряшки распрямляются… — Тоненький голосок дрогнул на последнем слове.

Джудит наклонилась, поставила девочку на стул и обняла на секунду. Мойра изо всех сил старалась не заплакать.

— Неужели ты уступишь победу Чарльзу?

Это небольшое соревнование отвлекло их, и вскоре дети уже лежали в своих кроватях: Мойра у окна, а Чарльз в примыкающей комнатке, которая раньше служила гардеробной. Они очень обрадовались, узнав, что спальня Джудит находится напротив детской. Так им было спокойнее.

— Хорошо, когда кто-то есть рядом, — пробормотала Мойра, засыпая.

Джудит переоделась из твидового костюма в мягкий шерстяной, приколола к воротнику коралловую брошь матери и поспешила вниз. Она собрала волосы на затылке по последней моде, открыв уши, и закрепила двумя розовыми гребешками. Отражение в зеркале сказало, что она выглядит скромно и аккуратно, но на пороге столовой ее снова охватило неприятное волнение.

Когда девушка сбегала по лестнице, раздался гонг, но теперь за закрытыми дверями царила тишина, и она в нерешительности остановилась. Тут ее и увидела Энни, несшая поднос из кухни.

— Ну входите. Чего стоять-то? — подбадривающе прошептала она. — Вас только и ждут.

Джудит неуверенно постучала и открыла дверь в большую комнату с низкими балками. Оливия Кемп сидела во главе стола, а ее сын — на другом конце. Оба молчали.

Лицо Алекса просияло, когда он увидел Джудит. Он вскочил, чтобы отодвинуть ей стул.

— Прошу прощения, если я заставила вас ждать, — извинилась девушка перед его матерью. — Разбирала вещи с ребятишками.

— В этом доме кроме детей есть еще люди, с которыми следует считаться, мисс Бэкстер. — Миссис Кемп нахмурилась. — Вы вынудили меня задержать ужин на целых десять минут. Суп наверняка уже остыл.

— Да вот же суп, — поспешил разрядить обстановку Алекс, поскольку ошеломленная Джудит не нашла что ответить. — И на вид он еще горячий.

— Да уж горячее не бывает. Как всегда! — пробурчала Энни, ставя поднос на стол и разливая суп по тарелкам.

Миссис Кемп поднесла ложку к губам и укоризненно поморщилась, недовольная недопустимой фривольностью в разговоре ее сына и кухарки. Впрочем, воспитание не позволило ей отчитать его, пока Энни не вышла.

— Мне бы хотелось, чтобы ты проявлял большее уважение к моим чувствам, Алекс. Тебе не следует принимать сторону служанки. Это до добра не доведет. Ведь известно, что я предпочитаю есть горячее, когда у меня есть силы и аппетит. — Она повернулась к Джудит. Странная тень печальной улыбки скользнула по ее губам. — Не многие способны сопереживать чужой беде, мисс Бэкстер. Я оставила надежду донести до собственного сына всю глубину и горечь моего отчаяния.

Джудит стало неловко. Она не знала, что сказать на это. К тому же ей показалось, что ответа от нее и не ждали.

— Разумеется, никому никогда не понять, как велика моя утрата. И как тяжело мне теперь жить, оставшись одной.

— Я очень вам сочувствую, — пробормотала девушка, поняв, что нужно все-таки что-то произнести, чтобы не показаться невоспитанной и бесчувственной. Но ей вспомнилась мать, оставшаяся вдовой приблизительно в таком же возрасте, как Оливия Кемп. Она пережила мужа на семнадцать тягостных лет, но ни разу не пожаловалась, не попыталась переложить свои страдания на кого-то другого. Напротив, подбадривала всех вокруг улыбкой или добрым словом, пряча свое горе глубоко внутри.

Ей подумалось, что, по большому счету, человек сам виноват, если тяготы судьбы или жизненная ноша вдруг становятся невыносимыми, как это произошло с Оливией Кемп, которая не сумела найти в себе силы пережить трагедию.

— При жизни мужа я жила опершись на его сильное плечо, — продолжала миссис Кемп. — Поэтому теперь я в совершенном отчаянии. Я не в состоянии вернуться в тот дом, где мы с ним жили. Я очень обрадовалась, когда мой брат предложил поселиться здесь. Однако сейчас, когда на него свалилось столь тяжкое бремя в виде двух сирот, я просто не могу понять, что делать дальше.

Джудит молча продолжала есть суп, а в ее ушах стояло неприятное словосочетание «тяжкое бремя». Ей хотелось объяснить этой себялюбивой унылой женщине, что Стивен вовсе не считает детей своего друга бременем, тем более тяжким, а, напротив, гордится честью заботиться о них.

Ужин постепенно подходил к концу. Миссис Кемп не прекращала рассказов о том, как безмерна ее утрата. Джудит, поначалу проникшаяся сочувствием к ее беде, ощутила нарастающее раздражение. Казалось, что в этом доме нет иной темы для разговора, кроме переживаний Оливии. А любая попытка перевести беседу в другое русло будет встречена осуждением и еще большей печалью. Девушка заметила, что Алекс ел в полном молчании, очевидно выработав в себе такую отстраненность в целях самосохранения. Все слова матери проходили как бы мимо него. Он не слышал их и думал о чем-то своем.

Алекс относился к матери с должным уважением, и тут его нельзя было упрекнуть. Впрочем, Джудит показалось, что он давно решил для себя, что бесконечная погруженность в прошлое вредна для ее здоровья, как физического, так и психического. Наверное, он перепробовал все доступные средства, чтобы вывести мать из такого состояния, но не преуспел. И девушке стало жаль его.

Впрочем, больше всего ее заботил не Алекс Кемп, а дети Дика Хантли. И еще Джудит возмущал тот факт, что такому человеку, как Стивен, приходится существовать в такой давящей атмосфере, пропитанной недовольством и горем.

— Вероятно, вам хотелось бы подняться к себе, мисс Бэкстер? — предположила Оливия уставшим голосом. — Я, разумеется, ложусь рано. Энни запирает все замки в десять. — Она поднялась и направилась к двери, которую открыл перед ней сын. — Чем ты собираешься занять сегодняшний вечер, Алекс?

— Так ведь уже скоро пора ложиться спать, — неуверенно улыбнулся он. — Раз уж дом запирают в десять, я подумал, не пойти ли мне прогуляться перед сном.

— Возьми с собой Пег, — предложила Оливия. — Ей нужно побегать, а то она весь день сидит на месте.

— А как же щенок?

— Энни запрет его, — вздохнула миссис Кемп. — Если бы твой отец не мечтал оставить одного из щенков Пег, я бы ни за что не согласилась на двух собак в доме. Но ты же помнишь, как он любил Пег. Поэтому и оставил щенка — на случай, если с ней что-то произойдет.

Сказав это, она вышла из столовой, оставляя после себя тягостную тишину. Джудит тряхнула головой, чтобы прогнать тоску.

— А вы что собираетесь делать? — Алекс закрыл дверь за матерью и подошел к девушке. — У вас много чемоданов?

Девушка улыбнулась.

— Думаю, Мойра разобрала большую часть моего багажа до того, как я уложила их спать, — ответила она. — Я взяла с собой мало одежды, поскольку ехала с базы военно-воздушных сил.

— Это там вы повстречали Стивена? — заинтересовался Алекс.

— Нет, мы случайно столкнулись в парке в Лондоне. И он предложил мне присматривать за детьми. А знакомы мы давно. Я проработала вместе с ним на одной авиабазе около года.

Они вышли из столовой и, не сговариваясь, направились по коридору. Идти спать было еще рано, и Джудит решила, что глоток свежего воздуха пойдет ей на пользу. Давящая атмосфера в доме угнетала, и она была рада вырваться отсюда хотя бы на час.

Алекс взял трость из подставки.

— Если вас не испугает необходимость вскарабкаться на холм, я покажу вам незабываемый вид, — объяснил он. — Или вы предпочитаете прогуляться до деревни?

— Думаю, посещение деревни можно отложить до завтра. — Девушка оглянулась на дом. — Вы разве не обещали матушке взять с собой собаку?

— Боже мой! Конечно. Как я мог забыть о Пег. И еще надо предупредить Энни, чтобы оставила дверь открытой, иначе придется ночевать на улице.

Алекс побежал на кухню и вскоре вышел с непоседливым терьером, который несколько часов назад встретил Джудит на дорожке громким лаем. Пока Алекс закрывал дверь, девушка погладила жесткую шерстку.

В окне на первом этаже колыхнулась занавеска. Джудит поняла, что за ними наблюдает Оливия.

— Я… Наверное, мне не следовало уходить.

— Почему? Я попросил Энни присмотреть за ребятишками. Да и вряд ли они проснутся. Малыши за день так устают от своих игр, что их пушкой не разбудишь до утра.

Они стали подниматься на холм. Собака бежала чуть впереди. Джудит никак не могла отделаться от воспоминания о взгляде миссис Кемп из-за занавески. Ее преследовало неприятное ощущение, что за ней наблюдает недобрый, осуждающий человек. Она чувствовала себя подсудимой, которой уже вынесли приговор.

— Ваша матушка давно овдовела? — спросила девушка. — Наверное, очень тяжело, когда рядом с тобой образуется пустота.

— Да, — согласился Алекс. — Но мамина проблема в том, что она не стремится чем-то ее заполнить. Мой отец пропал в море больше года назад. А она по сей день — как видите — совершенно погружена в свое горе и ничего другого вокруг не замечает. — Он сделал несколько шагов в молчании и ударил тростью по травинкам, растущим вдоль дороги, словно сражался с каким-то невидимым врагом. — У меня к вам есть одна просьба. Я понимаю, что у меня на это нет прав. Но все же, если вы найдете какой-то способ, чтобы вывести маму из такого состояния, из этой трясины отчаяния, я буду вам вечно благодарен. Больше двадцати лет мой отец был для нее центром Вселенной, единственным интересом в жизни. Он просто поклонялся ей. Они, без всякого сомнения, были счастливы. Но при этом вели очень закрытую жизнь. Существовали только друг для друга, отгородившись от остального мира. Поэтому теперь у нее действительно не осталось ничего.

— Но ведь…

Джудит умолкла, не решаясь продолжить свою фразу. Алекс обернулся и улыбнулся ей.

— Вы имели в виду меня? — Он пожал плечами. — Я был случайностью в их жизни. Когда мне исполнилось восемь лет, меня отправили в пансион. Да и каникулы я чаще проводил с теткой. Моя мать была классической женой военного моряка. У нас не было своего дома. Она все время ездила с моим отцом с базы на базу.

Они свернули на широкую тропинку, которая убегала вдаль через вересковую пустошь, и вскоре снова стали карабкаться по склону вверх. Легкий аромат трав парил в вечернем воздухе. Яркий серп молодого месяца выплывал на темнеющее небо из-за зеленых спин холмов.

— Кажется, есть такая примета: если на новую луну загадать желание, оно непременно сбудется, — заметил Алекс, останавливаясь. — Или увидеть месяц — это к деньгам?

— Пусть лучше будет желание, — улыбнулась Джудит. — Я не знаток примет, слышала только, что в новолуние нужно переворачивать вилки зубчиками вниз, чтобы в следующем месяце было много денег.

— Скажите, а это для вас важно? Я имею в виду деньги.

Неожиданный вопрос удивил ее, но она легко рассмеялась:

— Поскольку их у меня никогда не было, то они меня особенно не волнуют.

Девушка остановилась рядом с ним на краю холма, расправила плечи и гордо подняла голову. Огромная долина лежала внизу, и ей казалось, что можно окинуть взглядом весь мир и заглянуть в будущее.

— Пойдемте? — наконец предложила она. — Куда ведет эта тропинка?

— На самую вершину холма, — объяснил Алекс, и в его голосе послышалось нетерпение. — Но мы, наверное, и так слишком много прошли, вы ведь устали с дороги?

— Да, пожалуй. — Джудит вдруг вспомнила свою мать и подумала, что сказала бы та, увидев снова всю эту красоту, к которой стремилась столько лет. — Побежали обратно?

Девушка летела вниз, и ветер развевал ее волосы. Ее стройные ножки резво бежали по тропинке — так быстро, словно только у подножия холма она могла избавиться от колдовства нарождающейся луны, которая отражалась в глазах ее спутника.

На пороге их поджидала Энни.

— Явились? — язвительно заметила она. — Уж не знаю, чего от вас дальше ждать. Тоже удумали: скакать по холмам, когда все приличные люди давно спят! Время-то уж позднее. Одиннадцатый час.

Если бы не веселые искорки, вспыхивающие в ее глазах, можно было подумать, что Энни сердится.