Второй шанс для старой девы (СИ)

Глава 1. Дважды старая дева

За некоторое время до событий пролога

“Часики-то тикают. Так и останешься старой девой”. — Прислала мать на мое сорокадвухлетие. Ни поздравлений, ни элементарного “как дела”, ничего. Мой палец завис над пунктом меню “заблокировать контакт”, но так и не сделал последнее движение.

Я перевернула телефон экраном вниз и медленно отложила его в сторону, впиваясь зубами в недоеденный бутерброд с красной рыбой. Любимый завтрак разом потерял свой вкус, а кофе стало казаться таким же горьким, как и чувство моего одиночества.

Последние отношения закончились больше года назад и опустошили меня настолько, что я твердо решила: лучше уж помереть старой девой, чем связать свою жизнь с подобным экземпляром.

Родительница с подобным явно не была согласна, а потому мозг подвергся повторному насилию, в ходе которого я узнала, какая я эгоистка и неблагодарная дочь. Такое чувство, что наличие отношений в принципе определяло для нее успешность женщины: и неважно, что в них она несчастлива.

Ее отношения с отцом были долгими, мучительными и, честно признаться, довольно травматичными для меня, их единственной дочери. Ревность, тирания и даже побои — моя мать терпела все. И, как ни прискорбно это осознавать, подсознательно я выбирала похожий типаж му…мужчин.

Работа над собой заняла годы, а когда я наконец-то была готова найти “того самого”, оказалось, что поезд давно ушел. Все более-менее достойные кандидаты сверкали обручальными кольцами на безымянном пальце, а приложения для знакомств несли лишь разочарование. Но добило меня вовсе не это.

“Бесплодна,” — безучастно сообщила врач, рассматривая результаты моих анализов. — “Где же вы раньше были, милочка?”

И тон такой снисходительный, точь-в-точь, как у моей матери. Сообщать об этом родительнице я, к слову, не стала — вряд ли дождусь поддержки, а уж слушать очередную тираду явно не была готова.

А пока начала настраивать себя на усыновление, благо финансы позволяли. Работа у меня стабильная и высокооплачиваемая — хоть в чем-то в жизни мне должно было повезти.

Предаваясь невеселым мыслям, я возвела глаза к потолку, словно пытаясь прочитать на нем, что делать дальше со своей жизнью. Да так и застыла, парализованная ужасом, увидев… паука. Ладони вспотели, сердце забилось часто-часто, по телу пронеслась дрожь. Эти маленькие создания вызывали иррациональный, почти панический страх, поглотивший меня сейчас без остатка.

Стараясь не сводить взгляда с черной точки, я достала из встроенного шкафа стремянку и сняла тапок. Металлические ступени дрожали, когда я по ним взбиралась. Сжав зубы, я замахнулась, но именно этот момент выбрал паук, чтобы внезапно прыгнуть прямо в моем направлении.

Я завизжала и полетела вниз. Последнее, что помню: металлический грохот, столкновение с полом, а дальше — темнота.

А когда очнулась, то услышала тот самый монотонный голос:

— Тело молодой женщины двадцати шести лет…

— Маргарет, мы думали, что потеряли тебя. — Рыдает какая-то особа на стуле возле моей кровати. Ее лицо мне абсолютно незнакомо: голубые глаза, наполненные слезами, пухлые губы, густые каштановые волосы. Она называет себя моей сестрой.

Имя тоже не мое, хоть и очень похоже. Маргарита, Маргарет… все это напоминает какой-то дурной сон. Комната — словно декорации из старинного фильма ужасов: темные стены давят со всех сторон, тяжелые портьеры и балдахин выглядят пыльными и потрепанными. На окнах решетки.

Я лежу на кровати, плотно закутанная в одеяло, рядом суетится мужчина с густой белоснежной шевелюрой и такими же усами. На вид ему лет шестьдесят.

— Леди Катрина, прошу вас, покиньте комнату. Моей пациентке противопоказаны любые волнения. — Говорит он, смешивая какие-то микстуры из своего саквояжа. Ложечка мелодично стучит о стеклянные грани стакана, а после он подносит его к моему рту и говорит. — Выпейте.

Катрина утирает слезы и послушно уходит, скрипя половицами. Кидает напоследок взгляд, в котором ни капли сестринской заботы, лишь подозрительность и настороженность. Мы с доктором остаемся одни, но я слышу, что в соседней комнате оживленно переговариваются мужчины. Судя по голосам — те самые, которых я услышала, придя в себя.

— Так ничего и не вспомнили, моя дорогая? — С заботой в голосе спрашивает доктор.

— Н-нет. — Хрипло отвечаю я. Воспоминания у меня есть: обо всех сорока двух годах моей земной жизни. Но они не имеют ни малейшего отношения к прошлому Маргарет Бенсли — той, в чье тело я, кажется, угодила.