Первым делом попытался отозвать Хиру — и девушка успела по пояс окунуться в разверзшийся пентакль, но миг спустя ее, как рыбу из проруби, вытащила темная сила Трикс. Ведьма с ехидной ухмылкой и ненавистью в глазах протянула левую руку и скрючила пальцы подобно клешне. В ту же секунду болтающаяся в воздухе демоница схватилась за горло и захрипела. Пытка длилась считанные секунды, а когда подруга грохнулась под ноги, шею украсил шипастый ошейник — полупрозрачный, магический, с горящей красной линией на ободке.
— Оружие, — рыцарь ада разжал ладонь, обращаясь не к нам (хрен бы мы ему что дали), а к приспешнице.
Элегантный взмах запястья — и меч и два посоха выпорхнули из ямы. Однорогий ублюдок (везет же на таких кадров) сунул трофеи в сумку и хохотнул:
— Славные игрушки. Повешу на стенку. И вас — тоже, если не расскажете, где спрятались светлые.
— Хер тебе в рыло! — рявкнула суккуба и оттопырила «козу».
— А с тобой, Шкура, — веселый голос врага погрубел, — поговорим отдельно.
Трикс сложила лестницу из обломков «крыши», по которой мы выбрались из ловушки под прицелом руки-арбалета. Клешня с огромным топором на плече отступил в сторону, но стоило нам пройти мимо, как Буран получил обухом промеж лопаток и рухнул на колени. Меня же, возмущенно открывшего рот, угостили древком в лоб, а Ренате все тем же телекинезом заломили руки за спину. Ведьма сковала нас чародейской цепью и погнала вперед легким разрядом молнии, сорвавшимся с длинных черных ногтей. Ток, вопреки земной физике, свободно проходил вдоль всей цепи, и каждый «подключенный» получал свой заряд бодрости.
И хотя мы послушно топали в указанном направлении, мымра с торчащими из лопаток бонсаями не забывала время от времени угощать нас новыми дозами. Но вскоре от издевательства отвлек «входящий звонок» — Трикс протянула ладони, и над ними вспыхнул неясный силуэт, похожий на трепещущий гейзер алого газа.
— Поздравляю, — раздался низкий сухой голос. — Достойная добыча.
— Спасибо, Змей, — с едва заметным испугом ответил рыцарь. — Что с ними делать?
— Отведите на южный рудник и допросите. Но особо не усердствуйте — никаких убийств и увечий. Узнаете, где окопались поборники — получите награды лично от Владыки. Не справитесь — доставьте пленных в Крепость на Караване. Вопросы?
— Вопросов нет.
— Тогда отбой.
Сияние погасло, а ведьма тут же ужалила нас током, словно соскучившись по пытке. И хоть колдовская связь отняла много сил, идущий в голове Буран дернулся и упал ничком, потащив за собой всех остальных. Мне еще повезло, что шел вторым, и сверху рухнула Рената, весящая ощутимо меньше Хиры. И вместо того, чтобы помочь встать — пусть рывком, пусть за шкирку — Трикс пустила в цепь заряды с двух рук и не останавливалась, пока не высадила всю ману. Корчась и раздирая кожу об острые холодные камни, краем глаза видел перекошенный рот и стиснутые зубы. Нет, нас мучили не ради веселья или извращенного удовольствия — боль слабых и беспомощных вызывала в ведьме ярость на грани с истеричным припадком. И если бы не опустевший фиал, нас жгли бы до тех пор, пока не перестали бы дергаться.
— Хватит! — гаркнул вожак. — Совсем сдурела? Не слышала приказа?
Судя по выпученным зенкам и трясущимся рукам, чародейка вообще не понимала, где находится и что делает. Леон молча сжал снежок, зарядил в арбалет и выстрелил соратнице в жбан. И лишь секунд через пять после попадания девушка тряхнула черными локонами и оправила платье.
— Не увлекайся, — проворчал Клешня и потопал дальше.
Мы встали и двинулись следом. Украдкой посматривал на темную волшебницу — на разгладившееся лицо вернулась привычная улыбка, и я совру, если не назову его красивым. Беда в том, что у таких как Трикс — по два лица. Одно — для общества, которое может отвергнуть, осудить, наказать. Второе — для близких и потому беззащитных. Первое надевают, когда идут на работу, где наверняка проявляют усердие и стоят на хорошем счету. Учительницы, менеджеры по продажам, медсестры — и никто из коллег не заподозрит неладное. А второе — для маленького ребенка с алеющими отметинами от ремня или ладони. Или для котенка — перед броском в стену или наматыванием хвоста на палец. Скрытые садисты — для них Иринор не игра, а мир без масок, где можно безнаказанно побыть самим собой.
Повезло в одном — добрались до шахты, прежде чем у мучительницы накопилось достаточно энергии. Южная гряда более пологая, чем северная соседка, и платформу пришлось вынести метров на двадцать, чтобы достала до путей. К похожему на волнолом каменному мосту вели широкие ступени, слева от них высились тяжеленые стальные ворота. Единственная вышка пустовала, и рыцарю пришлось долбить по металлу кованой перчаткой.
— Кто? — недовольно проворчали из-за стены.
— Мать твоя! Какого хера дозорного нет?
Площадка перед рудником наполнилось топотом, шорохом и бряцаньем. Прежде чем заскрежетали кабестаны, лучник взлетел на верхотуру и вытянулся по струнке. Створки расползлись, открыв взорам заснеженный плац и выгнутый дугой барак, перед которым по росту выстроился гарнизон: пять воинов, столько же стрелков, чародей и жрец. Приспешники выглядели так, что группа Lordi рядом с ними — эталон изящества и красоты. Громоздкие вороненые доспехи, черные шкуры, зазубренные топоры и мечи, когти, рога, короста и копыта. Морозный ветер не мог сдуть запахи серы, гноя и гнили, пропитавшие, казалось, даже скалы.
— Слава Тьме! — главарь вскинул кулак.
— Владыке слава! — хором гаркнули в ответ.
И тишина. Больше никто не проронил ни слова, боясь самовольно открыть пасть в присутствии высокого начальства. Но все, у кого сохранились некие подобия глаз, с любопытством и ехидными оскалами пялились на плетущуюся в хвосте Хиру. Другие пленники, похоже, их вообще не волновали, и вскоре стало ясно, почему.
— Шкура! — не выдержал боец с раздутым и посеревшим, как лежалый козий сыр, зобом, и смачно плюнул.
И хоть темно-зеленый сгусток не попал в цель, от былого порядка не осталось и следа — черти принялись орать, размахивать конечностями (называть эти отростки руками не совсем правильно) и сыпать проклятьями.
— Шлюха! Мразь! Крыса! Чтоб ты сдохла! Падаль! Гнида!
Да уж, Хире удалось обзавестись «приятными» прозвищами по обе стороны фронта. Впрочем, чего еще ожидать с ее-то талантом? Клешне пришлось заорать так, что чуть забрало не хлопнуло, чтобы утихомирить разбушевавшихся подчиненных. Последнего крикуна рыцарь схватил за лохматую гриву и рывком качнул башку навстречу со своим коленом. Хрустнуло, чавкнуло, и буян завалился на спину, прижимая ладони к расквашенному пятаку.
— И это — воины Тьмы? — рыцарь прошелся вдоль строя. — Владыку не позорьте! Хлебальники развалили, как стая псов визжат! Змей велел к пленным не прикасаться. Кто хоть пальцем тронет — поедет в Крепость вместе с ними.
Приспешники попятились и опустили головы.
— Итак, — Клешня заткнул топор в скобу на спине, лезвием вниз. — Начнем. Где ваше укрытие?
Мы молчали, вскинув подбородки и глядя поверх уродливых макушек.
— Ага, — рыцарь подбоченился. — Самые смелые, да? Берите рогатую — давно пора пустить ее по кругу.
Трикс облизнулась и щелчком сбросила цепь. И дернуться не успел, как на нас накинулись стаей саранчи, сбили с ног и растащили в разные стороны, схватив под руки и за одежду.
— Отвалите от нее! — заорал во всю глотку, извиваясь червем и не чувствуя ни ударов под ребра, ни тычков, ни щипков. — Суки!
Два дюжих воина схватили демоницу за руки и приподняли, распяв на весу. Соратники, вывалив слюнявые языки, принялись облапливать девушку, но та лишь выкрикнула:
— Артур, не смей! Не говори им ничего! Я просто бот — потерплю. Подумай о людях!
— А ну кыш! — рявкнул Клешня, и черти разбежались кто куда, оставив растрепанную покрытую ссадинами и синяками добычу на коленях посреди плаца. Вожак навис над суккубой и хмыкнул. — И правда — ты же просто бот. Тащите сюда белобрысую!
Буран, до того стоявший истуканом, вздрогнул как от ведра ледяной воды. Зрачки расширились едва ли не на всю карюю радужку, ноздри затрепетали, на скулах взбухли желваки размером с лесные орехи. Единственный рывок — и пара конвоиров — каждый на голову выше — отшатнулась, но на выручку тут же бросилась подмога. Парня повалили лицом в пол и начали охаживать сапогами и древками, но тот лишь шипел и не сводил взгляда с оцепеневшей от ужаса Ренаты.
Подавив сопротивление, мечнику связали руки за спиной и поставили на колени — бедолага впитал столько урона, что согнулся в три погибели и лишь чудом не ткнулся лбом в плиты. Клешня вцепился здоровыми пальцами в гульку и запрокинул окровавленное лицо.
— Смотри, гаденыш. Будет на что передернуть потом. Сейчас твоей подружке такой гэнг-бэнг устроят — у жреца три фиала опустеет, прежде чем залатает ее дырки.
— Нет... — пролепетал воин, будто в бреду. — Не надо. Я все скажу.
— Семен! — взвизгнула волшебница, но Трикс повела ладонью, и губы красавицы намертво слиплись.
— Карту.
Леон достал из сумки свиток и развернул перед воином. Буран прочертил сломанным ногтем алую черту от рудника до пещеры на склоне.
— Проверь.
Ловчий кивнул и молча удалился.
— Вот поэтому, — рыцарь склонился над парнем, — вы и проиграете. Ваши чувства — ваша слабость. А нам плевать на все, кроме победы.
Выпрямился и махнул клешней.
— Продолжайте!
Сначала не понял, о чем идет речь, а когда дошло — когда вонючие бесы вновь приблизились к Ренате, хихикая, облизываясь и потирая щупальца, — сердце чуть не лопнуло, а земля ушла из-под ног. Тело от затылка до пяток обожгло потом, во рту пересохло, веки защипало. Словно в полной мере ощутил страх и беспомощность Рен, отчаяние и ярость Бурана, жгучую ненависть Арграхиры. Водоворот чужих чувств хлынул в и без того истерзанную душу, многократно умножив собственную боль. Сознание попыталось улизнуть, забиться под непроглядный ковер забытья, но все же успел схватить его за кончик хвоста и вернуть на положенное место.
— Ты обещал не трогать ее!! — заревел Семен.
— Разве? — главарь пожал плечами и огляделся. — Не припоминаю такого. Кто-нибудь слышал, как я сказал: выдай своих — и девчонку пощадят?
Приспешники замерли и завертели гнойными рылами.
— Видишь — не было такого.
И тут внутри что-то взорвалось. Никогда прежде не доводилось сталкиваться с подобной мерзостью. Обычно в злоключениях встречались один-два выродка — этаких одушевленных босса локации, которых надо уничтожить, чтобы пройти дальше. Сейчас же соприкоснулся с концентрированным злом, квинтэссенцией Тьмы, самым дном человеческой натуры, где нет законов, правил, а балом правят инстинкты и животная страсть. Говорят, нельзя делить мир на черное и белое — мол, в каждом есть и добро, и зло. Так вот, официально заявляю — идите на хер. И там поищите добро в шайке мразей, задумавшей всем скопом изнасиловать девушку.
Воспользовавшись тем, что враги отвлеклись, кинулся прямо на ублюдка. Да, с голыми руками. Да, без шанса на победу. Но просто стоять и смотреть... нет, к черту. Уж лучше сдохнуть. Клешня обернулся и тут же получил по забралу — да так, что решетка промялась, а шлем не слетел исключительно из-за рога. Рыцарь явно не ожидал нападения, отшатнулся и сразу получил с левой в «ухо». К шлему прилипла полоска кожи с костяшек — и плевать. Боль пронзала руки до самых плеч — и хорошо, боль — это порох в костер моего гнева. Успел ударить раза четыре, прежде чем получил крюка в ответ и распластался на припорошенных плитах.
От такой наглости притихли даже демоны, а после разразились азартными воплями:
— Бой! Бой! Бой! — ревела свора и трясла кулаками.
Рыцарь щелкнул клешней — и все заткнулись, будто нажал кнопку «mute» на пульте.
— Хочешь подраться, герой? — хохотнул вожак. — Ну, давай подеремся.
— А на что деремся-то? — встал, пошатываясь, и вытер разбитые губы предплечьем. — Не на интерес же? Давай ставку.
— Ставка! Ставка! — тут же поддержали бесноватые.
Самое важное, что извлек из общения с Хирой, так это то, что азарт для темных подобен воздуху. Жить без него не могут, и если умело давить на клапан, можно вырвать себе немного бонусов. И отказаться нельзя: во-первых, Владыка не одобрит, во-вторых, «пацаны не поймут». Вожаков подобных однорогому слушаются лишь потому, что те день за днем наращивают авторитет. Но потерять зарабатываемое годами влияние можно в одночасье, проявив слабость и дав заднюю. А отказ от пари — это самый настоящий зашквар, после такого уже не отмоешься.
Клешня встал напротив, и чтобы посмотреть в щель забрала, пришлось до хруста в шее запрокинуть голову.
— Вот моя ставка: выстоишь в поединке три минуты — и подружку не тронут до прибытия Каравана.
— Не-а, — тряхнул спекшимися прядями. — Всех нас.
— Хм... — урод хотел оглянуться в поисках поддержки соратницы, но вовремя остановился. Нерешительность — вернейший путь лишиться звания. Сомневающиеся командиры не нужны никому. — А сам что ставишь?
— Три желания, — махнул пальцами перед шлемом. — Что захочешь — то и сделаю.
— Едрить ты борзый, паря... — рыцарь ада фыркнул, но от былого бахвальства не осталось и следа. — По рукам.
— Что мне твоя рука? — оскалил покрасневшие зубы. — Поклянись Тьмой.
Плац накрыла тишина — казалось, сам вездесущий ветер перестал свистеть в бойницах. Черти в выжидании уставились на главаря, а в голову закралась чужая, но до безумия приятная мысль:
«Да! Так их, мать твою. Так их!».
И чуть позже добралась вторая, менее льстивая:
«Но желания зря поставил. И ладно бы одно, а то целых три. В себя поверил, что ли?».
Клешня замешкался, и с каждой секундой промедление становилось все более опасным. Конечно, никто всерьез не верил, что я смогу победить в споре, но клятва Тьмой — нерушима. Скрепленный кровью договор можно нарушить — найти лазейки, кривотолки, переврать условия в свою пользу, а с клятвой все куда проще: дал — сделал, или пропал. Без особой надобности ее не произносят, и рыцарь вполне мог сказать что-то вроде «Тьма — только для темных, светлых это не касается». И с точки зрения дьявольского делопроизводства был бы прав на двести процентов, но во фракции, где идет бесконечная подковерная борьба за власть лучше не давать повода для шепотков за спиной.
— Клянусь Тьмой! — прорычал противник и чуть тише добавил: — И даю слово — так тебя отмудохаю, что по частям собирать придется. Трикс, засекай! А вы в круг, черти!
Ведьма свела ладони, и между ними вспыхнули песочные часы, где вместо песка капала кровь. Приспешники встали кольцом, перешептываясь и соприкасаясь браслетами — от двойной порции адреналина отказываться грех, вот и ставили меж собой на победителя. Не возьмусь судить, но, думается, коэффициент минимум один к девяти против меня.
Рыцарь размял плечи и поднял руки, красуясь перед шестерками. В свое время приходилось драться и против шкафов, но те хотя бы броню не носили. Впрочем, надеяться на нокаут в таких условиях — глупость несусветная. Задача — выдержать отведенные минуты, а не срубить врага. Да, он огромен и силен, а покрытая шипастым хитином конечность — что молот, с таким «даром» и оружия не надо. Но ловкость и скорость — явно не его конек, достаточно не зевать и следить за...
Бам!
Клешня подскочил быстрее кометы и протаранил нагрудником. В жизни случалось всякое, но вот грузовик не сбивал ни разу, однако голову дам на отсечение — ощущения примерно одинаковые. Перед глазами закружилось, точно калейдоскоп — небо сменило землю, зрители перевернулись вверх ногами, потом все вернулось на места, затем снова крутанулось, а остановил вращение лишь удар об камни. Холод обжег кожу и медленно вгрызся в плоть, я же не чувствовал ничего, кроме звона и стука в ушах.
— Один! — с восторгом выкрикнула ведьма.
— Два! — подхватила шайка. — Три!
Еще немного — и Ренату ждет участь страшнее смерти. Потому что я недооценил врага. Понадеялся на реальный опыт в игре. Внушил ложную надежду и не оправдал ожиданий.
— Пять! Шесть!
И лег, как кегля в первом же раунде. Поддался страху. Переоценил собственные силы.
— Семь! Восемь!
Хрен вам. Не дождетесь.
Рывком встал на четвереньки, подогнул колено и выпрямился, словно пружина. Налипший снег охлаждал раскалывающийся череп, но башка гудела нещадно, хотя удар равномерно пришелся на весь корпус. Лучше не представлять, что будет, когда получу кулаком в челюсть или висок. Чего-чего, а этого допускать нельзя ни в коем случае.
Большинство зрителей недовольно завыли, поставившее на меня меньшинство тихонько порадовалось — не исключено (очень на это надеюсь), что сегодня они получат столько золота, сколько не зарабатывали за месяц. Если счет, конечно, шел на золото, а не на куда более ценные pvp-монетки.
А схватка меж тем продолжилась. Хотя, какая там схватка — скорее гонки вдоль ринга: Клешня явно решил растянуть удовольствие и не рубил сгоряча, а лениво помахивал кулаками, выискивая уязвимые точки. Чтобы не опрокинуть с первого же удара, а причинить максимум боли, разом унизив и проучив выскочку. Я же пятился, прижимая кулаки к бороде, приседая под взмахи и качая маятники. Приходилось во всем доверять интуиции — сложно понять, что задумал враг, когда лицо полностью закрыто шлемом. Взгляд многое решает в драке, поэтому и смотреть надо не на руки или ноги, а в глаза.
— Минута! — с неохотой отчиталась Трикс.
Ни о каком перерыве и речи не шло — чай не на боксе. Клешня все так же наступал, я как и прежде прыгал и вертелся из последних сил. И с нарастающей тревогой понял, что могу попросту не выдержать такого темпа. Чтобы не попасть под раздачу, приходилось выкладываться по полной, а это непросто даже для опытного спортсмена. Мне же до подобного уровня — что безногому до Китая.
Ах да, забыл упомянуть — в драке важно думать, но не стоит задумываться, особенно о всякой бесполезной чепухе. Размышления о стремительно иссякающей стамине привели ко второму пропуску — повезло еще, что саданули по касательной. Но даже от такого тычка крутанулся волчком и ухнул в пустоту прежде, чем коснулся плит.
— Вставай! — Хира пнула копытом под зад. — Быстрее!
Покосился на подругу (это тоже далось с трудом) — та переоделась в облегающий топик красного цвета, короткую юбчонку и вооружилась парой отрубленных бесовьих голов. Не представляю, где суккуба их взяла, но сон — ее вотчина, вертит как хочет. Но сейчас бестия вертела трофеями, как помпонами чирлидерши. Вверх-вниз, на вытянутых руках, точно давала разрешение на посадку, марш на месте — колени повыше, поворот в прыжке и соблазнительное помахивание хвостом.
— Дерись, дерись, дерись! — подбадривала прислужница, жонглируя башками — подбрасывала за обломанные рога, а ловила за вываленные змеиные языки. — И никогда не мирись! А если не будешь драться — Ренату выдерут во все щели. Поднимай жопу, чтоб тебя!!!
Последние слова демоница проорала так, что встал бы и мертвец. Разлепил веки на счет «семь» и выпрямился за секунду до окончания отсчета, отчего темные пришли в такую ярость, что едва не присоединились к бою. Клешне даже пришлось рыкнуть и потянуться к топору, чтобы угомонить подчиненных. И ладно — таймер на паузы не ставят, и любое промедление на руку.
Словно прочитав мысли, рыцарь пошел в натиск с удвоенным рвением. К слову, о чтении мыслей...
«Надеюсь, ты не против небольшого мухлежа? У меня реакция так-то повыше будет, поэтому слушай, что говорю, и делай все в точности. Договорились?».
— Да... — сдуру ляпнул вслух.
«Балда! Вниз и вправо!».
Совет пришел как нельзя вовремя — если бы не подсказка, точно получил бы по репе. А так успел качнуться из-под прямого удара за доли секунды до столкновения — латная перчатка скользнула по волосам, полногтя ниже — и минус череп. С одной стороны, жужжащий за ухом суфлер — опция крайне полезная и жизненно необходимая. С другой, в горячке схватки сильно отвлекает и вынуждает тратить и без того затуманенное внимание сразу на два раздражителя. Положение усугубляло еще и то, что Хира — то ли от злобы, то ли от нервов — постепенно из навигатора превращалась в комментатора и вместо точных быстрых приказов начинала обсуждать самого противника.
«Урод однорогий, мать его. Идет вразвалочку, козел. Будь моя воля — я бы... Назад!!».
Разгоряченное вспотевшее лицо обдул ветер, а клешня замерла в сантиметре от носа. Представить страшно, чем бы все обернулось, если бы не команда. И хоть соперник промахнулся, накативший ужас выбил из колеи и вогнал в ступор не хуже, чем дубинка по макушке. И рыцарь не стал цацкаться и давать фору, а воспользовался заминкой и дал такой апперкот в живот, что мои стопы оторвались от земли.
Едва устоял на ногах, но согнулся, схватившись за больное место и тщетно пытаясь вдохнуть. Пока хрипел и пучил глаза, хитиновый отросток гильотиной обрушился на спину. Боль огненной волной прокатилась по всему телу, радужные пятна бросились в пляс, все вокруг исказилось, поплыло. Звериные вопли притихли, точно уши забили ватой, а кольцо чертей слилось в единую черную стену. Стена приближалась, утробно рыча — я словно оказался в могиле, которую уже начали зарывать бульдозерами.
— Не по масти я тебе, щенок, — Клешня схватил за шиворот и швырнул на камни.
Рефери включила счетчик. А я валялся на грани сознания и забытья, медленно засыпая от недостатка воздуха. И Хира ничем не могла помочь — ее вотчина еще слишком далека, секунды истекут гораздо быстрее, чем провалюсь в царство снов. Под сердце будто засунули разогретый шар, миг за мигом увеличивающийся в размерах. Мало того, что мешает дышать, так еще и при каждом движении упирается в ребра.
— Пять, шесть... — ведьма неожиданно остановилась и фыркнула: — Минута!
После чего продолжила отсчет. Если поднимусь прямо сейчас — второй раунд в кармане. Две трети испытания позади, а вместе с демоницей справимся и с последним шагом. Да, больно, да, плохо, но отступать сейчас попросту тупо — все равно что развернуться и уйти отдыхать в метре от финишной черты. Ну уж нет, не в мою смену...
— Восемь... девять!..
— Аргггхх!!
Встал, трясясь и шатаясь, как запойный алкаш, под бешеные вопли зрителей, чьи денежки вот-вот перейдут в карманы отчаянных соратников, поставивших чисто на шару, в надежде на заоблачный коэффициент. В меня плевали, чем-то швыряли, сыпали таким отборным матом, что не каждый филолог выдумает. Я же больше беспокоился о мути в глазах, превративший противника в сгусток черного тумана.
«Похоже, я ослеп».
«Странно. По башке же вроде не били».
«Говорю, как есть!»
«Ладно, не мошни. Побуду твоими глазами, солнышко».
«Только прошу — меньше трепись. И давай строго по делу».
«Два шага назад! Шаг влево! Пригнись!».
Выполнил все в точности, но оценить результат смог лишь по одному критерию — не засветили в дыню и хорошо. Теперь схватка напоминала танец с тенью после трех бутылок — в боксе для подобного состояния существует термин «грогги». Не знаю, произошел ли он от напитка грог, но в моем случае за основу этимологии точно взялась бы водка или что покрепче.
На смену гулу толпы пришел пронзительный звон, похожий на комариный писк, голос Хиры то удалялся, то приближался, а стук сердца в висках заглушал слова, донося только обрывки: ...ед! ...ад! ...ись! Пот капал с век, размывая и без того нечеткую картинку — не знаю, сколько удалось уклоняться по наитию, но все закончилось таким хуком, что всерьез забеспокоился, не оторвали ли мне челюсть.
Боль ушла вслед за остальными чувствами. Ниже шеи все одеревенело, на темечко словно надели пудовую чугунную шапку — влево-вправо еще двигалась, а вот приподнять уже без шансов. Похоже, это конец. Сделал, что сумел, но у всего есть пределы. И пусть эти две с половиной минуты — чепуха, но хоть какая-то отсрочка... Млять, что я несу? Кое-как перевел взгляд на друзей — не знаю почему, но зрение более-менее прояснилось. Вернее, проступали образы, на которых концентрировался, а периферию как и прежде заливал туман.
Скривившаяся, как кошка с бананом, демоница — мои потуги ее явно не обрадовали. Зажмурившийся и стиснувший зубы Буран — я-то, скорее всего, сейчас отрублюсь, а ему смотреть на то, что произойдет после. Рената упала на колени и обреченно свесила голову — представить невозможно, какого сейчас волшебнице. А за ней — ряд скалящихся и роняющих слюни приспешников, как на той знаменитой картинке.
«Артур, если хочешь, я... уведу ее от поругания. На мне ошейник, но стою близко. Думаю, получится. Когтем по горлу, второй — в сердце. Мгновенная смерть. Только прикажи».
— Не считай — не встанет, — Клешня вскинул кулак. — Слава Тьме!
— Владыке слава!!!
— Сегодня — день нашей победы! Скоро мы выбьем светляков из Анвиля раз и навсегда!
— Да!!!
— А теперь, — палец указал на обомлевшую чародейку, — покажите этой сучке всю свою лю...
Отколотый кусочек плиты со звоном стукнулся об шлем, и раскатавшие губы бесы заткнулись, как по команде. Рыцарь обернулся, и я бы отдал все деньги, чтобы в тот миг поднять забрало и посмотреть на уродливую рожу. Мысли о том, как вытягивается и бледнеет хлебальник, а зенки лезут из орбит грели душу и лечили тело не хуже жреца. Не знаю, что разбудило внутренние резервы и открыло второе дыхание — ненависть к врагам или страх за друзей, а может все сразу, но я стоял на своих двоих, не горбясь, не шатаясь и гордо вскинув подбородок. И хоть все ниже переносицы зверски болело и кололо иглами мозг при каждом движении, не отказал себе в ехидной кривой ухмылке от уха до уха. Избили, трижды уронили и едва не прикончили, но победа осталась за мной. Всегда казалось, что мотивационная речь из «Рокки» — просто прикол и мишень для стеба, но чтоб меня черти драли, если старина Слай неправ. Неважно, как ты бьешь — важно, как держишь удар. И никто не осудит за падение, после которого ты поднялся.
— Это... это... — грубый бас сорвался на истеричный фальцет, — обман! Ты жульничал! Я отменил счет! Десять секунд прошло!
— Поспешишь — насмешишь, — оскалился. — Сам виноват. Это — раз. И я встал на девятой секунде — это два.
— Вранье!
— Правда! — хором выкрикнула поставившая на меня троица, чья алчность перевесила здравый смысл. — Клянемся Тьмой!
Главаря аж затрясло от ярости — еще бы, свои же шестерки вступились за врага, призвав свидетелем самого Повелителя. Заревев — не как медведь, а скорее как обиженная девочка — рыцарь кинулся на меня, намереваясь закончить бой любой ценой, пусть даже придется убить наглеца вопреки воле начальства. Но не преодолел и половины пути, как эфемерные часы в ладонях Трикс погасли, и ведьма выкрикнула:
— Время!
От раздосадованных воплей дрогнули стены. Выигравшее трио поспешило юркнуть в барак и переждать бурю в укрытии, а то вместе с причитающимися барышами получили бы по зубам от всех проигравших разом. Слившие же золото или центы бойцы принялись спорить меж собой, а потом махнули культяпками и разошлись кто куда, горевать в гордом одиночестве.
— Думаешь, легко отделался? — Клешня склонился над ухом, сопя как загнанный пес. — Приедем в Крепость — и я из тебя все жилы вытяну, мразь...
— Что, прости? — усмехнулся, не глядя на ублюдка. — Не понимаю петушиного языка.
Клешня замахнулся кулаком, но в верхней точке передумал и опустил руку.
— Я вам устрою... Попомни мои слова.