Я попал в ЛитРПГ-4. Рейд мертвецов

Глава 16. Аниме-битва года

Быстро, однако, нас нашли. О том, как именно, в тот момент не задумывался — не до того было. Может, взяли след, или догадались проверить поезд, или подсадили колдовского жучка — неважно. Впереди лишь два итога: сражаться или сдаваться, но лучше трижды сдохнуть, чем вернуться в Крепость.

— У меня есть предложение, — рыцарь поднял забрало — наверное, чтобы мы заглянули в его честные глаза и убедились, что никакого подвоха нет. — Вы прямо здесь и сейчас показываете, где находится логово. И навсегда покидаете Анвиль — в этом мире полно более спокойных и безопасных мест. Никто не узнает о вашем предательстве. Никто за него не спросит, кроме совести, а с ней всегда можно договориться. Одна точка — и свободны. Клянусь Тьмой.

— Пошел ты знаешь куда? — выплюнул я и крепче сжал древко.

— Догадываюсь. Еще есть желающие? — ублюдок обвел наш строй уродливым отростком. — Жизнь кому-нибудь нужна?

— Вам, — хмыкнула Рен, повторив мое движение. — Спасайте, пока можете.

— А я вот не буду таким щедрым, — Буран выставил клинок перед собой. — Вы у меня, козлы, за всю хурму получите.

— Так понимаю, тоже надо сказать что-нибудь остроумное? — буркнула демоница. — Да что-то настроения на выдумки нет. Поэтому просто выпотрошу вас и размажу в фарш. Надо же хоть раз оправдать свое прозвище.

— Ну-ну, — вожак взял топор двумя руками и кивком захлопнул шлем. — Ну-ну...

Несмотря на тяжеленый доспех и внешнюю неповоротливость, Клешня сиганул метров на двадцать с занесенным над головой топором и единственным прыжком преодолел расстояние между нами.

— В сторону! — рявкнул Буран, чуть согнув колени и нахмурившись, чтобы не упустить ни одного движения врага.

Мы прыгнули врассыпную, как лягушата от брошенного камня. Хотя какой там камень — однорогий приземлился с такими грохотом и тряской, словно весил сорок тонн. От удара копыт земля смялась, как ковер, а рухнувший топор пустил поперек застывших волн щель — в начале не шире лезвия, а в конце расползшуюся на добрый метр. Атака такой силы разрубила бы надвое скалу, не то что человека, но Семен не от бедности носил легкие доспехи, после плена еще больше потерявшие в массе.

Мечник с изяществом канатоходца шагнул из-под топора и рубанул сбоку, без замаха, прямо по шлему, пока главарь выкорчевывал оружие из трещины. И тут-то стало ясно, зачем ему клешня — покрытая шипастым хитином и ржавыми набойками конечность метнулась навстречу со скоростью ветра и сжала клинок. Резкое сжатие, поворот запястья на триста шестьдесят градусов — и от катаны осталась ровно половина. Но и этого хватило, чтобы резануть отросток, оставив на панцире глубокую сочащуюся черной жижей борозду.

Другие в это время тоже не стояли без дела. Трикс схлестнулась с Ренатой — взмахом руки подняла дюжину камней размером с футбольный мяч и залпом из баллисты накрыла волшебницу. Та, в свою очередь, вонзила посох в землю, и вырвавшийся на волю ледяной гейзер сбил снаряды на подлете.

Леон же взялся за нас с Хирой, пуская стрелу за стрелой. Треть демоница перерубила когтями, пару штук поймала руками, а от оставшихся увернулась не хуже, чем мистер Андерсон — от пуль. Я тоже не стоял столбом и постреливал в тощего из посоха с надеждой попасть в глаза и ослепить — иной урон мое оружие вряд ли бы нанесло.

Возникла патовая ситуация, грозящая перейти в затяжное противостояние — противники разбились на пары, первые без особого успеха нападали, вторые весьма уверенно оборонялись. Да, преимущество было у темных — они сытые, здоровые, выспавшиеся, мы же дрались на пределе возможностей, тратя не только ману или ярость, но и последние резервы изможденных тел. И все же приспешники почему-то заторопились и первыми вывели стычку на новый уровень, сменив малозатратные «автоатаки» на ресурсоемкие умения.

Клешня, устав рубить воздух и почву, отскочил в тыл и вскинул топор над головой.

— Темные оруженосцы! — вырвалось из прорезей забрала. — Услышьте мой зов!

В тот же миг земля вокруг рыцаря изошла горящими пентаклями, будто с небольшой задержкой запалили облитые бензином костры. Из порталов, щеря клыкастые пасти, выползли демоны, похожие на ордынцев Легата, только не голые, а в весьма и весьма недурственной броне. Обугленные дочерна мускулы пронизывали сетки наполненных раскаленной лавой вен, рисуя пульсирующие огнем узоры. Поджарые (как же двусмысленно звучит) торсы защищали новенькие, словно только что выкованные панцири, на ногах блестели пластины набедренников, а на уродливых башках — открытые норманские шлемы с бармицами и продольными гребнями. Слуги адского феодала застучали в пятиконечные щиты топорами и кистенями, заревели, сверкнув алыми глазами, и без приказа бросились на нас.

Вот вам и Железная Крепость. Не будь у темных стратегической точки, хрена с два эти черти получили бы такую снарягу. А теперь думай, как бороться с ботами, почти не уступающими в экипировке игрокам, да еще и с целой дюжиной. Не личная армия, но те еще занозы в заднице, способные в одночасье сместить баланс в противоположную сторону.

И тут Рената запела — медленно и печально, на незнакомом языке, больше напоминающем пусть и мелодичную, но все же тарабарщину. Сначала подумал — бедняга тронулась умом, но затем увидел, как вокруг поющей заклинательницы вырастает ревущий ветряной кокон, засасывая землю, лед и даже искорки огня из чиркающих друг по другу камешков, превращаясь в непреодолимую преграду.

— Песня стихий! — рявкнул Буран. — Прячьтесь за Рен!

Клешня в тот же миг отозвал прислужников, а Трикс широко развела руки, и за ее спиной вспыхнула дюжина электрических щупалец. Ведьма сжала пальцы, и секунду спустя из марева вылетел обломок скалы в три раза больше самой мегеры. Энергетические хлысты в едином порыве врезались в монолит и раскололи на дюжину острых кусков, плотно обвили каждый и один за другим метнули в светлую чародейку. Пудовые сколы летели быстрее стрел, оставляя за собой снежные завихрения, и с оглушительным треском вонзались в барьер. Отбиваться соратница не могла — только впитывала урон, но с каждым тараном кокон редел и дрожал, как мыльный пузырь.

— Долго не продержится, — Хира стерла пот с губ. — Прикройте!

Суккуба выскочила из-за укрытия и на огромной скорости скользнула прямо на Трикс, оставив за собой пылающую канаву. И когда эбонитовые когти и бледную шею разделяли пара метров, ведьма вскинула руку и широко расставила пальцы. Бестия замедлилась, будто угодила во временной капкан, а затем и вовсе остановилась, едва шевеля кончиком хвоста. Я видел лишь спину прислужницы, но нутром чувствовал, как в изумлении распахнулись глаза, а сквозь стиснутые зубы со свистом вырвалось удивленное шипение. При этом все мы могли спокойно двигаться, ничуть не стесненные странной магией.

— Что с ней?

— Река времен! — подсказала Рената, сбрасывая бесполезную защиту. — Тварь заморозила ее телекинезом!

— Как же долго я этого ждал! — Клешня со звериным рыком замахнулся топором, готовясь разрубить подругу на части.

Хира покосилась на блеснувшее лезвие и задергалась изо всех сил, но не смогла разорвать оковы темной магии. Я выстрелил в ублюдка лучом, но заклинание отразилось от брони, и палач даже не шелохнулся.

— Арграхира!

Пентаграмма разверзлась, но колдовство надежно удерживало демоницу.

— Нет!!

Топор со свистом рухнул, однако ударил не в беззащитную шею, а звякнул о лезвие катаны. Буран успел метнуться на перехват и подставить клинок, взявшись за обух свободной рукой и приняв всю мощь на себя. Столкновение переросло во взрыв, столбом реактивного огня облизнувший землю под ногами бойцов. Сказки сказками, а Семен по щиколотки зарылся в остекленевшую от жара почву. Вожак взревел пуще прежнего и навалился на парня всем весом — мечник рычал и скалился в ответ, не позволяя лезвию приблизиться ни на миллиметр.

А потом и вовсе вынырнул из-под топора, оказавшись лицом к лицу против всех трех противников. Леон тут же вскинул арбалет, Трикс нацелилась щупальцами-молниями, а рыцарь потянулся к горлу клешней. Уж молчу про дюжину демонов, немедленно перешедших в наступление.

— Стойка волка! — Буран вскинул меч, и на секунду показалось, что у товарища выросли два десятка призрачных рук.

«Самурай» размахивал обломком с такой скоростью, что ни стрела, ни магия, ни сталь не могла пробиться сквозь ультимативную защиту. Искры фонтанами брызнули во все стороны, когда черти обступили воина, но тот оставался неуязвим и для атак в спину. Надолго ли хватит умения? Вряд ли. Надо что-то делать.

И Рен знала, что именно. Перехватила посох посередине, подняла над головой и закрутила пропеллером. Средь бела дня на небосводе проступили звезды — вернее, созвездие из сонма ярких точек. Точки увеличивались, пока не достигли размера крупного яблока, и огненным дождем рухнули вокруг нас. Буран тоже попал под раздачу, но его защищала способность, а вот врагам пришлось несладко.

Загремело, точно градины по жестяной крыше — градины, после падения взрывающиеся не хуже гранат. Поле боя затряслось и покрылось дымящимися кратерами, и чем быстрее девушка крутила оружие, тем плотнее становился звездопад, покуда не превратился в сплошную огненную стену. Феерия длилась секунд пять — не дольше, а когда иссякла, Семена помимо дыр окружили измолотые в кашу трупы чертей. Игрокам, увы, удалось отступить без вреда, и только рыцарь стоял ближе всех, шатаясь и потирая шлем здоровой рукой. Похоже, один метеорит все же треснул по куполу и оглушил подонка. Буран, воспользовавшись моментом, бросился к врагу и секанул на полном ходу, целясь в забрало, но гад успел заслониться клешней. Свист ветра, хруст хитина и шипение вырвавшейся из артерии крови — мразь наконец-то лишилась гребаного отростка.

Семен хотел завершить начатое, да помешала налетевшая коршуном Трикс. Ведьма отшвырнула светлого и подбежала к вопящему на всю округу главарю. Попыталась закрыть рану, однако Клешня со злостью ударил девушку по лицу обрубком и прошипел:

— Змей приказал взять вас живьем... Если получится, — закашлялся и с презрением добавил: — Что же, Тьма свидетель — не получилось.

По кивку Леон достал из притороченного к поясу мешочка горсть серой пыли и сдул с ладони. Ветер закружил пылинки, и вскоре каждая как по команде превратилась в точную копию ловчего, а мы оказались в кольце затянутых в кожу стрелков. Клоны как один развернулись налево и рванули с места по кругу, слившись в мельтешащий черно-серый хоровод. Поначалу нас донимала лишь поднявшаяся метель, но вскоре из топочущего круга вылетела первая стрела, за ней — вторая, а после — сразу три, причем с разных направлений. Пришлось встать спина к спине и отмахиваться от снарядов, как от назойливых мух... очень ядовитых мух, способных с первого же попадания надолго лишить боеспособности.

— Танец теней, чтоб его, — прорычал Буран и вонзил обломок в грунт. — Ничего, сейчас все будет.

Казнь тысячи порезов! Ну конечно — вихрь клинков мгновенно справится с копиями, сколько бы их ни было.

— Неудержимая! — Семен запустил прокаст, не обращая внимания на свистящую тут и там смерть. — Несокрушимая... Не...

— Не так быстро! — крикнул Клешня и указал на парня топором. — Сперва... — набрал побольше воздуха, — Темный Турнир!!

Земля изошла трещинами, образовавшими длинный узкий прямоугольник. Из щелей вырвался желтый, пахнущий серой газ, а за ним — стены дьявольского огня, отделив противников от остальных бойцов.

— Что за черт?!

— Урод сбил ульту! — огрызнулась Рен, будто в случившимся была моя вина. — А мне надо копить ману на свою! Разберитесь с долбаным бегуном!

— Как?!

— Не ори, — Хира встала напротив и звякнула когтями, выравнивая режущие кромки. — Копи моджо.

— Легко сказать, — проворчал, часто моргая — долбаный леоноворот рябил до слез. — Как-то нынче не до этого.

— Старайся. Нужен полный фиал.

— Зачем?

— Накопишь — скажу. А пока не отвлекай.

Рядом что-то громыхнуло, а в небо ударил рычащий протуберанец. Заклинание Клешни вопреки воле развело бойцов по краям площадки, а потом схлестнуло в центре, да с такой силой, что соударение клинков вместо искры высекло энергетический выброс. Это в самом деле напоминало рыцарский турнир, только претенденты бегали сами, а не на конях.

— Будут так носиться до первого ранения, — прошипела суккуба, отбросив пойманный болт. — Или смерти.

К счастью, Трикс не могла пройти сквозь танец теней, иначе бы пришлось драться против двоих, а это стопроцентный проигрыш. Пока же демонице удавалось отбиваться, скача вокруг нас с Ренатой, но с каждым прыжком дыхание учащалось, а движения замедлялись.

— Сколько?

Глянул на браслет.

— Деление.

— Ты охренел?! — кость замерла в пальце от раскрасневшегося потного лица. — Резче давай!

— Стараюсь, как могу! Чай не дома порнушку смотрю!

— Ну, посмотри тогда здесь! — одежда всосалась в поры. — Фух, так даже легче... Представь самую извращенную фантазию, и клянусь Тьмой — я ее исполню!

С одной стороны, во всей этой кутерьме ни разу не представилась возможность как следует обдумать, что и как я собираюсь сделать с подругой. С другой, время извращенных фантазий прошло — пора брать себя в руки и добывать силу собственной волей, а не страхом, гневом или похотью. Иначе так и застряну на третьем ранге, болтаясь как поплавок в проруби. Кто сказал, что позитив нельзя конвертировать в темную энергию? Особенно, когда речь идет не столько о мести (Клешня все еще висел на первой строчке моего kos-листа), сколько о защите близких. Пусть я нуб и нонфактор, но в этом бою от моих действий и решений зависит очень многое — быть может, даже выживание всего отряда. Ведь иногда, чтобы спасти могущественный город, нужен всего лишь маленький гусь.

— Хира...

— Сколько? — взмах когтей разрубил стрелу. — Полтора? Два?

— Десять.

— Да ладно... — девушка обернулась, и в глазах сверкнуло удивление, тут же сменившееся ехидным прищуром. — Клади посох мне на плечо и пали по команде. И что бы ни случилось — не шевелись.

Сделал в точности все, что просили, догадавшись, что задумала демоница. Но и она не могла двигаться, оставляя открытыми фланги и тыл. И все же стоять столбом — единственный шанс вывести из драки не самого опасного, но определенно самого назойливого противника.

Кость скользнула по отросшей шевелюре — я поморщился, стиснул зубы, но не шелохнулся. Хотя ноги так и норовили пойти в пляс, руки дрожали, а тело вместе с разумом твердили как заводные — беги, беги, беги! Ведь по сути мы стояли в полный рост под перекрестным огнем, как мушкетеры стародавних времен, когда вместо тактики и маневров строй стрелял по строю. Пока судьба нас баловала, да и снаряды летели вразнобой — клоны не могли атаковать, а запредельная скорость настоящего Леона не позволяла нормально прицелиться. Но рано или поздно ловчий раскусит план и перебьет, как цыплят. Да и умение не бесконечное — стоит остановиться, как следует навестись — и все.

— Готовься... — суккуба склонила голову, не обращая внимания ни на что, кроме мельтешения впереди.

Внутри все сжалось, хотя казалось, дальше уже некуда. Инстинкт самосохранения не просил и не требовал, а приказывал если не мчать прочь со всех ног, то упасть, присесть, на худой конец пригнуться или просто дернуться. Одним словом, сделать что-нибудь, только бы не играть со смертью в орла и решку. Но я не смел лишний раз моргнуть, как солдат, посланный в решающий бой.

— Готовься... — голос стал вкрадчивее, тише, как у охотницы, заметившей мелькнувшую в зарослях добычу.

Вряд ли кто-либо когда-либо горел желанием нестись на ощетинившиеся пулеметами окопы и ДОТы. Или вытягиваться как на параде, когда наступающая армия поливает картечью и свинцом. В жизни каждого может наступить момент, когда паника в разы опаснее любых стрел, а от доверия зависит все, что стоит на кону. Все, что было до этих переломных точек — учеба, а сами они — испытания, чтобы проверить, многого ли достиг, что усвоил и чего стоишь. Я прошел через такое, что многим и не представить. Я видел то, что многим и не снилось. Я получил то, о чем многие и не мечтают. Мне есть, куда стремиться. Мне есть, за что бороться. Мне есть, ради кого умирать. А значит — ни шагу назад.

— Огонь!!!

Ревущий белый луч с темно-фиолетовой сердцевиной пересек очерченный тенями круг и ударил ловчего в бок. Парень кубарем прокатился по камням метров двадцать, врезался спиной в увесистый валун и расколол надвое, а обратившиеся в пыль копии разметал налетевший ветер. Здоровую руку оторвало по плечо, словно под мышку сунули осколочную гранату. Кожаная оплетка на плечах, боку и половине торса сгорела дотла, обнажив почерневшую, как от гангрены, плоть. Несмотря на несовместимые с жизнью ранения, ловчий оставался в сознании. Более того, снял похожую на череп маску и обнажил лицо, мало отличающееся от маски — зомби и те краше выглядят. Улыбнулся безгубым ртом и поднял арбалет. Обломанные от удара костяные болты воспарили над землей, закрутились волчками и слились в увесистую вязанку.

— Последний выстрел... — прошептала суккуба. — Он кастует ульту...

— Что? Стой!!

Поздно — прислужница уже скользнула к врагу на огненной колее с намерением добить, но не успела — не хватило каких-то пары секунд. Композитный снаряд слетел с тетивы, как из танковой пушки — воздушная волна ударила конусом, разметав талую грязь и каменное крошево. Стрела размером с предплечье врезалась в грудь, громыхнуло, как от брошенной в костер пачки «корсаров». Перед подругой вспыхнул огненный цветок в обрамлении черных клубов, а ее саму отшвырнуло как из катапульты. Девушка несколько раз ударилась об землю, словно плоская галька по воде, и распласталась у моих ног.

— Хира!

Опустился на колени и попытался зажать раны ладонями, но быстро понял — ладоней явно не хватит. Да тут и пачка бинтов вряд ли помогла бы — кожа висела по всему телу обугленными лоскутами, под которыми блестела сукровицей обнаженная плоть. Живот выглядел, как пособие по анатомии, руки, плечи и бедра взбугрились открытыми переломами, во что превратилась грудь лучше даже не описывать. Тем не менее, демоница дышала, но каждый вдох отражался гримасой боли на опаленном лице.

«Я выживу», — раздалось в голове — говорить подруга не могла, но особой уверенности не услышал. — «Добей».

Леон потихоньку выпрямлялся, опираясь на камни. Не знаю, сумел бы темный зарядить арбалет без руки и узнавать не собирался. Глухо зарычал, как рассерженный пес, и быстрым шагом направился к ублюдку — Буран и Клешня все еще носились по ристалищу, Рената схлестнулась с Трикс, и нам никто не стал бы мешать. Ловчий ранен, я — ниже уровнем и почти без моджо, а значит, схватка честная. Но даже если бы стрелок не мог пошевелиться и умолял о пощаде, я бы без сомнений и сожалений пронзил гнилое сердце, навсегда избавив добрых людей от существа, которого уже и человеком назвать язык не повернется.

Под рев огня, треск молнии и звон стали мы сошлись один на один. Не считал, сколько длилась стычка, но чистый пятачок земли уже выглядел, как после ковровой бомбардировки. И одному Демиургу ведомо, какие будут последствия, когда легионы Владыки схлестнутся с объединенным воинством поборников. Недаром последняя библейская битва Тьмы и Света при Армагеддоне прочно связана в умах людей с концом времен и прочими глобальными катастрофами.

Но это — дела грядущих дней, а сейчас пора устроить выродку локальный апокалипсис. Я сложил посох в меч, Леон с ехидной ухмылкой прижал окостеневшие пальцы-дуги к руке, получив некое подобие дубинки. Сопротивляться надумал? Ну и пес с тобой — убил Легата — убью и тебя. Без лишних слов и пафосных поз рванул к противнику и рубанул из-за плеча. Ловчий не шелохнулся — просто подставил арбалет под удар, и клинок глухо стукнулся в кость, не оставив и мельчайшей отметины. А в ответ я получил такой пинок в живот, что плюхнулся на задницу и едва успел выкатиться из-под прыжка. Как оказалось, для успешной драки Леону не шибко-то нужны руки — приземлившись, «зомби» снова сиганул метра на полтора, вскинув ногу чуть ли не до лица. А после опустил с такой скоростью, что воздух свистнул, а оказавшийся под подошвой камень раскрошился в пыль. Окажись на месте камня мой череп...

— Ну ты и лох, — прохрипел Леон и отшагнул в сторону, позволив встать.

Но лишь для того, чтобы крутануться как в капоэйре — корпус параллельно «полу», разворот на сто восемьдесят, резкий удар прямой ногой — и засветить пяткой в нос — второй раз за два дня. Лицо точно облили кипятком, в глазах защипало, а устоял на ногах исключительно потому, что противник решил поиздеваться, а не прикончить сразу. И тут понял одну вещь — даже если парень выживет, руку ему не исцелят. Максимум, пришьют какой-нибудь протез, и то если повезет. Но увечье ничуть его не заботило, он дрался легко и непринужденно, как на тренировке или в уличной потасовке, не проявляя особой ярости или желания отомстить. Я называл безумной Трикс? О, нет — эти ребята все как один неадекваты. А с такими разговор короткий.

Леон атаковал моим же приемом — подскоком с занесенной конечностью. Блокировать клинком — себе дороже, или выбьет посох, или поломает, поэтому притворился, что заношу оружие перед собой, а после отскочил назад и разложил древко. Тощий заигрался, перебрал с силой удара и не сумел затормозить — инерция сама насадила гада на двузубец. Острия пробили панцирь, но почти сразу увязли в переплетении ремней между металлом и туловищем, служащих дополнительным каркасом для разлагающегося тела. Урон незначителен и для более низкого ранга, а ловчий боли и вовсе не почуял — наоборот, с булькающим хохотом шагнул в мою сторону. И как я ни старался, как ни упирался подошвами, натиск не остановил, точно на меня надвигался не человек, а робот.

Темный остановился и скосил взгляд. Не стал оборачиваться, чтобы не терять врага из вида, но по тихому постаныванию понял, что подошел почти вплотную к израненной демонице. Леон растянул лыбу почти на все лицо — парень явно не любит болтать, но выражение рожи было красноречивее любых слов. Если я проиграю — и Хиру, и Ренату ждут недели, а может и месяцы надругательств и унижений, прерываемых лишь на сон и пытки. Их силой заставят делать то, что обычно вытворяют лояльные суккубы в трапезной. Каждый вечер на сцене станут разыгрывать все более и более извращенные «представления», а уж в этом плане у чертей с фантазией все в порядке. Нет, ребята. Обойдетесь. Не сегодня и не в мою смену.

Вытащил посох, на ходу складывая в кистень, хлестанул, как кнутом, выпуская на волю навершие с цепью, и засветил ублюдку шипастым шариком в затылок. Ловчий то ли не знал о свойствах оружия, то ли чересчур расслабился, но не сумел заблокировать удар. Тошнотворно хрустнуло, стрелок споткнулся, но не упал, а попытался лягнуть лоу-киком в колено. Тщетно — зная об опасности, я держал дистанцию. Отойдя еще дальше, раскрутил цеп и послал снаряд в точно лоб. Леон не стал никак уклоняться от подачи — наоборот, с шипящим хохотом подался вперед. Шар вмял остатки маски в череп — ловчий заржал, как гиена, и ускорил шаг. У меня уже плечо заныло от размахивания рукояткой, а толку — будто хлестал прутиком по бетону. Пирамидки пробивали нагрудник, рвали кожаные ремни, дробили кости, а тощий лишь хихикал громче и вонял сильнее, заливаясь смолянистой черной жижей. Несмотря на повреждения, происходящее его скорее забавляло — он вел себя как обколотый наркоман, не чувствуя ни боли, ни страха, ни усталости, только эйфорию, веселье и возбуждение.

Обколотый...

Хм...

А что если доспех не только не дает гниющей плоти развалиться на куски, но и неким образом впрыскивает лечебные и укрепляющие зелья, как некий гибрид костюмов из Crysisи Half-life? Более чем правдоподобная гипотеза, но как ее проверить? Придется или уничтожить броню целиком, на что нет ни времени, ни энергии, или найти эти емкости и ударить точечно по ним. Знать бы еще, где искать... Шлем или грудь? Вряд ли, по ним бьют в первую очередь. Ноги? Такие тонкие, что давно заметил бы любую выпуклость. Руки? Сомневаюсь — отрубят и что тогда? Оставалась спина — самая защищенная и малодоступная в драке зона. С нее и надо начинать, но зайти в тыл столь быстрому и ловкому противнику непосильная задача даже для равного по классу и уровню. Останься Хира в строю — проблема бы решилась в ту же секунду, но коль уж врага нельзя одолеть грубой силой, надо брать умом.

Дал бы кто еще время на подумать. Устав от шипастого массажа, Леон подставил арбалет под очередной взмах, и цепь намоталась на предплечье. Рывок — и оружие застучало по камням, а я чуть не приземлился рядом. Несмотря на бешеную силу, удалось удержать равновесие, но лишь для того, чтобы получить коленом под дых. Не успел выпрямиться, как удар поперек спины уронил на колени, а последовавшая за ним «вертуха» опрокинула навзничь. И мне, увы, лечебного зелья автоматом не вкололи, и боль разрядом тока пронеслась по каждой нервной клетке.

Кстати, о токе. Краем глаза, покуда тот не залило кровью, покосился на волшебниц: Трикс, скривив лицо, метала в Ренату сияющие протуберанцы, а та, в свою очередь, сдерживала напор огненным столбом. Ослепительные лучи бесновались аккурат посередине, но уже скоро пламя чародейки сдало позиции и медленно попятилось под натиском полыхнувшей молнии. Надо спешить, время играет не в нашу пользу.

Поднялся с грацией перебравшего водки бомжа и сразу поймал леща. Упал, прополз пару метров, снова получил — на этот раз по ноге. Леон все еще сдерживался, кайфуя от измывательств, и потому обошлось без перелома, хотя кость чуть выше голени словно окольцевали раскаленным железом. После пинка под ребра боль поутихла: мозг — самый энергозатратный и ресурсоемкий орган — намеревался отключиться, чтобы не мешать организму восстанавливаться. Все поплыло, магические сполохи свернулись в рыже-белый калейдоскоп, звуки стихли, а держать голову прямо стало непосильным трудом.

И все же я карабкался от приближающейся погибели, пока ладонь не легла на что-то холодное и гладкое. Что же, здесь началась эта битва — здесь и закончится. На большее не хватит, как ни старайся, а выше предела не прыгнуть. Избитое тело обмякло, затылок стукнулся об камень, сон надавил стотонной плитой. Сон, от которого не просыпаются.

— Что б ты сдох, — прошептал, еле шевеля губами. — Чтоб вы все сдохли...

Леон оскалился, в буквальном смысле растянув лыбу от уха до уха. Вколоченная в рожу сталь, крохотные черные глазки, некроз на коже и громадная клыкастая пасть — не самый приятный образ, но что поделать — смерть редко бывает милой и красивой. Взяв небольшой разбег, ловчий прыгнул, целясь пятками в грудь. Я же схватил присыпанный грязью обломок катаны за обух и поднял острием вверх. Ублюдок вздрогнул, замахал ногами, но инерция — сука безжалостная, с ней поспорит только магия, а колдовать стрелок не умел. Клинок (а это, напомню, почти метр острейшей стали) гильотиной срезал половину стопы, пропорол икру и рассек колено. Противник перелетел через меня и приземлился на живот, утробно рыча от злобы.

Я встал, взял обеими руками валун побольше и с размаху обрушил на затылок. Пока «зомби» тряс башкой и сучил обрубками, заливая гноем все вокруг, куском меча срезал крепления по бокам панциря и вскинул заднюю «крышку». Под «капотом» оказались штуки, с первого взгляда принятые за вторые кишки — ну а кто разберет этих чертей с их демоническими дарами? На пояснице сплелись ребристые полупрозрачные трубки, заполненные черной и зеленой жидкостями. Присмотревшись, понял — никакие это не кишки и не трубки, а пиявки в три пальца толщиной, не присосавшиеся к коже, как и подобает нормальным пиявкам, а вгрызшимся до самой требухи. Паразиты-симбионты — жрали хозяина, а взамен накачивали целебным дурманом. Удобно, однако такое улучшение больше пригодилось бы танку, а значит, пора исправить недоразумение.

Не без отвращения схватил пульсирующих жирных тварей и, поднатужившись и заскрипев зубами, вырвал вместе с мясом. Лишившись подпитки, Леон обильно истек кровью из всех щелей и ран, да так и сдох. Для верности прислонил лезвие катаны к затылку, наступил на край и тремя ударами ноги перерезал позвоночник. Не самая благородная казнь, зато действенная — теперь уж точно никакие черви не помогут. Отсюда мораль: не играй с добычей, иначе добыча поиграет с тобой. И в некоторых ситуациях удовольствие лучше не растягивать, как бы сильно не хотелось, иначе оно станет слишком дорогим.

Хоть и притворялся полумертвым, чтобы ввести врага в заблуждение, но удары получал вполне себе настоящие и чувствовал себя так, словно отпинала шайка гопников. Дышать полной грудью? И думать забудь — ребра и легкие пронзали иглы при любом резком движении. Левый глаз заплыл, правый видел дай бог вполовину от нормы, ушибленная нога нещадно ныла и горела. Но одного взгляда на суккубу хватило, чтобы в полной мере осознать — еще чертовски легко отделался.

Пока хромал к посоху, наблюдал за схваткой на ристалище. Сколько же длился турнир? Около минуты? Но соперники все так же на полной скорости неслись друг на друга — черный таран против серого ветра, варварская мощь против восточной ловкости. Вымазанное в угольной пыли лицо Бурана сплошь изошло светлыми канавками от пота, превратившись в дьявольскую маску кабуки. Распущенные и всклокоченные на ветру волосы превратились в смоляную гриву, придающую еще большее сходство с персонажем японского фольклора. От некогда роскошного халата остались измазанные обрывки, в каких обычно ходили крестьяне. Меч — любовь и гордость каждого самурая — преломили надвое, но жажда мести не давала духу угаснуть.

И Семен, скалясь и тараща глаза, несся на вражеского офицера с той же прытью, как и в первый раз. Тяжелый топор плохо слушался одной руки, и Клешня постоянно мазал, но и противник не мог достать рыцаря укороченным клинком. Не знаю, сколько продолжался бы поединок, как вдруг сгустившееся марево прорезал звонкий девичий крик. Сдвоенная молния вгрызлась в ослабленный протуберанец и ужалила Ренату в грудь. Девушку отшвырнуло еще дальше, чем Хиру, но, несмотря на удар, Рен нашла в себе силы незамедлительно подняться.

Буран отвлекся на вопль в самый неподходящий момент — Клешня направил топор обухом вперед, как копье, и воин заметил маневр за секунду до столкновения. Этого времени хватило лишь на то, чтобы выставить катану перед собой, хотя сами понимаете — это явно не та атака, которую стоит блокировать подобным способом. Топор сломал остаток меча и на полной скорости протаранил плечо. Парень закрутился волчком, как фигурист на коньках, и грохнулся оземь без чувств. Повезло, остался жив — другой вопрос, на сколько? Пламя ристалища погасло, трещины все еще украшали землю. Клешня, хохотнув, поднял оружие вертикально, на манер гильотины, и зашагал к поверженному сопернику, чтобы закончить начатое.

— Нет!! — не своим голосом заверещала чародейка и вскинула посох.

Подле ее ног вспыхнули два огненных шара размером с кулак и завертелись в противоход, удаляясь друг от друга и набирая скорость.

— Ах ты сучка... — прошипела Трикс и зашагала к Рен.

Взглянул на браслет — два деления. Слишком мало для полноценного удара, к тому же по превосходящей в ранге ведьме. Но коль не можешь врезать кувалдой — коли булавкой в уязвимое место. Взял посох как ружье, прицелился (удобно — щуриться не пришлось) и пустил луч прямо в бледную рожу. Сработал щит из проросших на спине кристаллов — не страшно, моя задача — не в уроне. Окружающее темный стержень пламя нахлынуло на барьер, как волна на лобовое стекло, полностью лишив мразь зрения. Минимум затрат — максимум результата, но моджо для поддержки заклинания хватит в лучшем случае на полминуты, а попытки накопить побольше отдавались жуткой болью не только в теле, но и в мозгу. Я уже превысил предел и мог в любой миг потерять сознание, а то и вовсе погибнуть, и все же старался делать все возможное, чтобы прикрыть чародейку.

Меж тем пылающие сферы воспарили под облака и завертелись так, что слились в огненное кольцо диаметром с олимпийский стадион. Рен стояла недвижимо, разведя руки, а ее глаза пылали, что те шары. Волосы и подол заметно укоротившегося платьица мерно колыхались, как водоросли на дне ручья, а время вокруг, казалось, остановилось.

— Око... — чуть слышно произнесла колдунья и с громогласным ревом хлопнула в ладони: — Бога!!

Файерболы столкнулись в небесах и выросли из маленьких шариков во второе солнце. Стало жарко, как в пустыне, остатки снега вмиг растаяли, вечная мерзлота изошла дымком. На пылающей сфере проступило более темное пятно, напоминающее зрачок, и нацелилось на Клешню. Рыцарь остановился в метре от цели и поднял башку.

— Млять... — прогудело забрало.

— Антон!

Трикс сбросила кокон и кинулась к вожаку за миг за того, как око Бога превратилось в столб огня и обрушилось на цель. Рыцарь успел отпрыгнуть, и луч толщиною в три обхвата поразил пустое место. От гула заложило уши, из глаза ручьем покатились слезы, волна жара за доли секунды просушила взмокшую от пота одежду. Воздух сгустился до вязкой патоки — не вдохнуть. Такое ощущение, словно прямо напротив открыли заслонку промышленной печи. И ладно бы заклинание ушло в молоко и оборвалось — но нет, луч последовал за беглецом, прорезая на земле канаву с оплавленными краями, стремительно заполняющуюся лавой.

И если поначалу пламенный лазер еле двигался, то затем набрал обороты, от которых на своих двоих не убежишь. И Клешню точно запекли бы в собственном соку, если бы не ведьма. Трикс бесстрашно встала на пути луча — крохотный силуэт на фоне льющегося с неба водопада, и ударила посохом. Земля задрожала балла на четыре по шкале Рихтера, и разверзлась поперек движению столба. Из расселины один за другим, как стержни реактора, выдвинулись шестигранные колонны дьявольского базальта и выстроились под наклоном, образовав над темными сплошной навес.

— Бастион Зла, — проворчала Рен. — Все зря...

Сконцентрированное пламя накатило на «козырек» и начало жечь в полную мощь. По блестящим черным желобам полился расплав — столь высока температура в точке, но даже звезды не вечны, а уж заклинания и подавно. Луч постепенно сужался, нанося все меньше и меньше урона, а Рената не могла стоять, не опираясь на посох. Бледное лицо осунулось, волосы стали еще белее, губы, наоборот, потемнели, а глаза почти закатились. Девушка превысила лимит и поддерживала ульту не маной, а собственной жизнью.

— Хватит!

Подбежал к соратнице и встряхнул за плечи. Надо прервать каст любой ценой, иначе бедняга погибнет. И тут позади громыхнуло, словно обрушилась скала, и девушка, пьяно тряхнув головой, упала мне на руки. Коснулся шеи — пульс есть, но этот бой для чародейки закончен. Впрочем, как и для ведьмы на пару с рыцарем ада — обоих похоронило под обломками колонн, лопнувших от температурного расширения. Громадный черный курган залило магмой, навеки запечатав похороненных под толщей породы ублюдков. Многовато чести для мелких сошек, зато наверняка не выберутся.

— Вот и все... — уложил Ренату поудобнее и отправился к Бурану. — Три в ноль, рачилы.

Не прошел и половину пути, как вершина кургана лопнула, точно фурункул. Из пролома, объятый алым пламенем, как пробка от шампанского вылетел Клешня и расправил перепончатые крылья. А после коршуном спикировал с высоты и врезался в землю с силой метеорита. Каменное крошево шрапнелью вонзилось в кожу, волна грязи сбила с ног, а ублюдок — помятый, залитый кровью, с оторванным рогом — прихрамывая, двинулся на меня. Антон хромал, подволакивал крыло и опирался на топор. Враг явно потратил всю энергию и отправил умения на перезарядку, но все еще представлял для меня смертельную угрозу. Особенно если учесть, что я сам бесконечно далек от бодрой свежести и полного запаса сил.

— Легат никогда не давал мне Хиру, — прошипел рыцарь и закашлялся, а из щелей забрала брызнула кровь. — Сначала мы часто дрались из-за нее, но Кузьмин всегда выигрывал. Хотя... кхе... был слабее многих наших. Но ты... не Легат. С тобой даже драться не придется. Я трахну рогатую сучку прямо на твоих глазах. А ты будешь смотреть и реветь, как побитый слабак, потому что ты и есть побитый слабак.

— В одном ты прав, — посох с щелчком разложился в двузубец. — Я — не Легат. Надо очень постараться, чтобы стать таким ушлепком. И все же у нас есть кое-что общее — Хиру ты не получишь.

— Правда? — Клешня сипло рассмеялся. — И что же ты сделаешь? Вежливо попросишь ее не трогать? Толкнешь телегу о том, что еще не поздно вернуться к Свету? Попробуешь перехитрить или договориться?

— Я устал. У меня пересохло во рту. Толкать телеги — лень, да мы и так уже заболтались. Поэтому сделаю то, на что твоего рыжего подсоса не хватило. И просто убью тебя.

Рыцарь запрокинул башку и заржал в полный голос, несмотря на льющуюся по нагруднику слизь.

— И как же это сделаешь? Силой любви?

— Кто знает? — неспешно зашагал навстречу ублюдку. — Говорят, любовь творит чудеса.

И как бы странно это не звучало, злейший враг по глупости дал подсказку, о которой я прежде не особо и задумывался. Поначалу черпал моджо из похоти — как и задумано для демониста с суккубой. Потом открыл новый источник — ярость, пусть и вполне себе благородную. Страх за близких, ненависть к обидчикам, жажда справедливой мести... как ни крути, все это грани одной стороны — темной. Но что если зачерпнуть силы у светлой? Да, я напитываюсь злом и обращаю во благо, но кто сказал, что нельзя поступать иначе? Чем это обернется? Упаду замертво, будто яда хлебнувши? Вряд ли. Превращусь в паладина? Сомневаюсь, что подобное допускается игровой механикой. Просто не получится? Ну и плевать, попытка — не пытка.

Клешня прав — последняя капля злости иссякла от смертельной усталости, и воображать всякий изврат в таком состоянии бессмысленно. Но кое-что все же осталось. То, что могло однажды исчезнуть, и в то же время это нельзя отнять здесь и сейчас, выбросить, как окурок, растоптать и забыть. То, что до сих пор грело в груди, невзирая на страшную боль. То, что заставляло идти вперед, на противника, а не бежать прочь, сверкая пятками. То, что суть есть основа жизни и величайшая движущая сила во Вселенной.

«Я никому тебя не отдам. Что бы ни случилось».

«Как мило. Сейчас радугой блевану».

«Я бы огорчился, услышав что-то другое».

Браслет задрожал, наполнившись под завязку. Но моджо изменилось — темно-фиолетовую жидкость усыпали светящиеся искорки, поначалу принятые за пузырьки воздуха (хотя откуда им, блин, взяться в закупоренном фиале). Светлячки вихрились, став похожими на спираль ДНК, и пульсировали, загораясь все ярче в такт ударам сердца.

Исторгнутый меж зубцов луч тоже преобразился — темный стержень украсили созвездия мерцающих точек в окружении чернильных туманностей, словно на основу нанесли текстуру с фотографией галактики. Пламя из белого сделалось золотым и более спокойным — никаких неистовых протуберанцев, лишь спокойное покачивание ослепительных волн.

Все это великолепие ударило в Клешню, но тот лишь немного замедлил ход и склонился, как от сильного ветра. Заклинание причиняло уроду не больше вреда, чем вода из садового шланга. Хотя, от тугой струи всяко больше неприятностей — мокро, холодно, слепит и трудно дышать. А рыцарь даже не заслонялся рукой и не отворачивался — просто пер напролом, волоча за собой секиру. Бесполезно... Чужеродная энергия не усилила заклинание, а наоборот — ослабила, как вода — разбавленный алкоголь.

«Не мошни. Все правильно придумал, просто у этого безрогого козла броня зачарована на сопротивление Свету. А вот тушка очень даже уязвима, как и у любого другого приспешника. Надо только ее немножко оголить...».

«Хира, нет! Ты убьешь себя!».

«Зато он не убьет тебя. Это меньшее, что я могу сделать для моего любимого задрота. Не поминай лихом».

— Нет!!! — заорал уже вслух, но суккуба, кто бы мог представить, проигнорировала приказ.

Несмотря на тяжелейшие ранения, демоница телепортировалась прямо на плечи Клешне, подцепила когтями забрало и рванула на себя. Я немедля направил луч в рожу, и вот теперь гад задергался, точно получил не водой, а «царской водкой». Заревел, отбросил топор и схватился за лицо, а когда отнял руку — половина осталась на ладони, как подтаявший слайм.

— Сука!!!

Рыцарь схватил бестию за ногу и с размаху саданул об землю, как Халк — Тора. Потом еще раз и еще, крася в алый острые камни. При этом отвернулся, и луч снова бил вхолостую. Помня о всех функциях посоха, я переключился на бронебойный кистень и с нечеловеческим ревом кинулся на врага. Уцепился за плечо и принялся колотить шипастым шариком по шлему, но мразь впал в такую ярость, что не замечал боли.

— Обещал, что порву, — прорычал Вожак, — значит, порву! Жаль, в прямом смысле!

Антон для упора наступил на шею прислужницы и потянул вверх за лодыжку, распластав бедолагу, как на дыбе. Даже сквозь сопение и лязг металла слышал треск связок и суставов — пережить подобное сложно даже будучи полностью здоровым и равным по рангу, а что происходило с подругой и представить сложно. Я не видел ее, но не замедлился ни на миг, продолжая колупать верхушку «ведра», пока не вспомнил, что оно уже давным-давно пробито. Да, обломок рога закрывал дыру, но костяной отросток — это же часть самого черта, а не доспеха, и вряд ли зачарован на резист.

Сложив посох в меч, взгромоздился на плечи. Клешня так увлекся растягиванием Хиры, что почти не дергался и не помешал с размаху вонзить клинок точно в скол, а после пропустить через тело твари оставшиеся семь делений. Золотое пламя ударило из всех щелей и сочленений, плоть зашипела, как стейк на раскаленной сковородке, а в нос шибанул омерзительный запах серы вперемешку с горелым мясом. Рыцарь отпустил добычу и попытался сбить огонь, да только как, когда горишь изнутри, а жар надежно защищен броней. Будь поблизости водоем или берег моря — тогда, глядишь, и спасся бы, а так затопал на месте, закачался, издал последний вопль и развалился кусками оплавленного доспеха — не осталось и копыт, весь обратился в пепел.

Несмотря на немалую и во многом невероятную победу, радости не ощутил ни толики. Изломанная, истерзанная, залитая кровью суккуба в неестественной позе лежала на земле, выглядя так, словно угодила между столкнувшихся грузовиков. Ублюдок мало того, что чуть не разодрал ее напополам, но еще и вдоволь потоптался, прежде чем сдохнуть. И без того покалеченные конечности изогнулись так, что смотреть больно, девушка не могла пошевелить и кончиком хвоста, что намекало на перелом позвоночника, и слепо водила застеленными пеленой глазами. Если бы не это, и самый опытный врач не отличил бы беднягу от мертвеца.

«Ты где?».

— Здесь... — опустился рядом на колени и бережно коснулся ладони. — Мы победили. Все будет хорошо.

«Хотелось бы верить», — голос в голове угасал. — «Да верится с трудом. Убейте Змея и захватите Крепость... Любой ценой, слышишь? У главаря... есть оружие. Черный такой меч — не перепутаешь. Сбрось его в жерло вулкана. Чего бы это ни стоило. Меч — ключ к вторжению».

— Тише... — погладил по слипшимся от крови волосам. — Береги силы.

«Совсем дурак? Нечего больше беречь. Я умираю... и прошу лишь об одном — не беси меня хотя бы в последний час...».

Я судорожно сглотнул и потер скулы тыльной стороной ладони.

«Ты плачешь?».

— Нет, млять, ветром в глаза надуло...

«Ну че ты как педик?» — голос звучал столь тихо, что я едва разбирал слова — обычно так бормочут перед глубоким сном... или смертью. — «Шучу... ты классный. С удовольствием бы потерпела тебя подольше. Прощай, Артур».