Глава 12. Темная сторона

Меня вылечили — но не по доброте душевной, а чтобы не помер по дороге в Крепость — и запихнули в дальнюю комнату барака. Судя по толстой решетке вместо двери, здесь держали пленников, но никаких пыточных устройств не заметил. Из убранства — солома на полу и свисающие со стен кандалы. Следом завели соратников, подгоняя пинками и тычками рукоятками и не проявляя ни малейшего снисхождения к девушкам. И если Ренату стеснялись колотить в полную силу, то Хира получила так, что едва сумела встать.

Только конвоиры удалились, волшебница сверкнула глазами и накинулась на притихшего в углу Бурана.

— Как ты мог?! — крохотные, почти детские кулачки забарабанили в могучую грудь. — Да пусть хоть живьем бы сожрали — так нельзя! Думаешь, эти твари убьют наших быстро и безболезненно? Нет! То, что уготовили мне, теперь ждет всех до единого!

Семен молчал, угрюмо глядя в никуда — неловкие удары были для великана не страшнее укусов муравья. И все же хотел успокоить беднягу, но суккуба поймала за руку и покачала головой — пусть лучше выбесится. Устав, Рен привалилась спиной к стене, уронила лицо в ладони и беззвучно разревелась. Мечник потянулся к плечу подруги, но в последний миг опустил руку и тяжело вздохнул.

— Все не так плохо, — попытался внести нотку позитива и успокоить друзей. — Разведчика могут перехватить, а Майор уведет людей в другое место. Горы большие, пещер много.

— Да какая разница? — чародейка всхлипнула. — Как теперь доверять человеку, готовому предать из-за чепухи!

— Ты не чепуха, — наконец-то подал голос воин.

— Один не стоит сотни! — рявкнули в ответ.

Буран снова вздохнул. Чуть смуглое лицо превратилось в маску, мышцы одеревенели, и следующий час парень изображал восковую фигуру. Несмотря на холод, остальные тоже расселись по углам и не произнесли ни слова. Прекрасно понимали, что любой разговор — даже на самую безобидную тему — очень скоро скатится в очередную ругань и выяснение кто прав, а кто виноват.

Еще минут через двадцать пришел Клешня в сопровождении двух бугаев и Трикс. Нас всех без объяснения причин выволокли на плац и швырнули наземь. При том особо не били и не измывались, так что клятва вроде как не нарушалась, но рыцарь то и дело норовил «случайно» задеть плечом, толкнуть или наступить на ногу.

— Вы, суки, за кого меня держите? За лоха деревенского?! — заорал главарь, нависнув над нами.

— Да что опять не так? — прорычал я и тут же получил горсть снега в лицо.

— Щас расскажут, что. Леон!

Стрелок с неохотой отлип от кладки и лениво пробормотал:

— Проверил пещеру. Там никого нет. И никогда не было.

— Самые, мать вашу, умные? — темный указал клешней на подчиненного — мол, полюбуйтесь, что творится. — Хотели пустить по ложному следу? Думали, мы совсем тупые?

— Не, — Хира хохотнула. — Видала среди вас и потупее.

— Заткнись! — однорогий топнул в опасной близости от головы суккубы. — Я вас...

Не знаю, что нам уготовили, и чем бы все закончилось, но тут вдали раздался трубный рев. Из туманной дымки медленно выплыл громадный мамонт, а следом за ним — вагоны, каждый размером с четверку составленных вместе морских контейнеров.

— Гребаный поезд, — Клешня фыркнул. — Ничего, скоро продолжим.

«Гномы»-неписи досыпали руды в полупустую емкость, после чего приспешники сбросили нас на кучу породы и захлопнули крышку. Состав тронулся, унося пленников навстречу малоприятной неизвестности в промерзшем мрачном чреве. Света из бойниц едва хватало, чтобы разглядеть, кто где. Мы сползлись поближе к хвостатому обогревателю, но из-за ошейника тепла демоницы едва хватало, несмотря на все старания. Вашему покорному повезло больше — прислужница просто взгромоздилась мне на колени, а так и без дьявольского огня хорошо. Посмотрев на нас, Рен потупила взор и придвинулась к Бурану — на ручки, конечно, не лезла, но с охотой села рядом, а после всего случившегося это немалый знак внимания.

— Можем уйти, — сказала суккуба, намекая на разговор тет-а-тет. — Вагон большой.

— Да нет... — волшебница смахнула влагу с ресниц. — Чего уж скрывать? Сем, прости, пожалуйста. Я и не подумала, что ты решил их обмануть...

Мечник вздохнул и несмело положил ладонь на плечо подруги.

— Артур — ты тоже извини. За подозрения и прочие гадости. И спасибо, что выручил.

— Пустяки, — отмахнулся, чувствуя, как бестия поддала жару и скрежетнула зубами. — Своих не бросаю.

— Советую всем отдохнуть, — прислужница потянулась. — В Крепости это вряд ли получится.

— Что нас ждет? — голос Бурана впервые дрогнул от страха, но боялся парень явно не за себя.

— Ничего хорошего, — ответила суккуба и закрыла глаза.

Часа через два рельсы пошли под уклон, а шелест пламени, свист ветра и перезвон десятков кузнечных молотов не смог заглушить и свистящий в амбразурах ветер. Воздух наполнился запахами серы, окалины, шлака и гари — аж в носу засвербело и защипало глаза. И это снаружи, а что внутри творится — и думать не хотелось. Где-то раз в десять минут в монотонный гул врывался столь мощный удар стали о сталь, что дрожь земли передавалась сквозь колеса, подвеску и толщу добытой породы.

Ощущение, будто многотонную болванку, поднятую на высоту пятого этажа, бросали на раскаленную заготовку — сложно представить, какие силы и механизмы управляли кузнечным прессом такой величины. В щели мало что удавалось разглядеть, но нарастающий шум отчетливо рисовал в мыслях громадный промышленный комплекс. Ежесекундно что-то свистело, шуршало, звенело и бахало, а на место субарктическому холоду пришел летний зной.

Состав замер, дождался, пока откроют ворота (сами догадайтесь, какого размера створки, раз способны пропустить такого монстра) и неспешно вкатился в душный полумрак депо. Ни окон, ни бойниц в «погребе» Крепости не было, а темнота разжижалась текущей в бороздках стен лавой и редкими колдовскими кристаллами. Справа протянулся широкий перрон, наполовину заваленный запасными деталями для Каравана — листами обшивки, шестернями, валами и конструкциями упряжи. Отработавшие маршрут бойцы выбрались из рубки на спине мамонта и столпились у края перрона, разминая затекшие конечности и подшучивая над угрюмыми сменщиками, которым предстояли долгие часы тряски в холодной, тесной коробке.

Слева чернела разделенная на секции громадная канава, куда без труда уместился бы весь поезд — по сути, это были те же четыре вагона, закопанные в фундамент по самые борта. В каждом отсеке хранился свой ресурс: руда, уголь, известняк и шлак вперемешку с коксом. Первые три добывали в рудниках, последние — отходы производства, необходимые в дальнейшем процессе выплавки чугуна, из которого и получалась сталь. Из бункеров торчали громадные трубы шнеков — заключенные в них винты Архимеда поднимали породу на любую высоту.

Крышки вагонов отворились, и нас под глумливое хихиканье собравшихся охранников вытащили на перрон. Мигом позже емкости одна за другой опрокинулись и с диким, пронзающим насквозь грохотом опорожнили содержимое в канаву. После подвесные краны вернули их в пригодное для транспортировки положение, но меня уже отвлекли более интересные вещи. Широкая каменная платформа заканчивалась металлической аркой-помостом, переброшенной через пути. Караван не разворачивался, а проходил через Крепость насквозь и шел дальше по кругу. Нас же перевели на небольшой уступ над ресурсной ямой, где ржавела двустворчатая дверь, а перед ней откровенно скучали двое дозорных из числа игроков.

При приближении отряда часовые вскинули кулаки и взялись за вмурованные в блоки адского базальта поворотные колеса. Крутая лестница вывела в просторное помещение, похожее на концертный зал для говнарей и обрыганов, где никто не убирался с момента открытия. Перед высокой сценой, сложенной из тех же блоков, вразнобой стояли круглые железные столики — заблеванные, залитые помоями и промятые от бесконечных ударов кулаками. Из возвышения торчали пять стальных шестов — судя по толщине и скобам кандалов, определенно не для стриптиза, хотя танцевать было кому.

Пол неровным слоем покрывал ковер из объедков и битой посуды, по которому шастали суккубы в истинных обликах. Обнаженные краснокожие бестии разносили напитки и закуски, извивались на столах перед гогочущими приспешниками или прыгали у них на коленях. Демониц, ничуть не стесняясь, приходовали у всех на виду во всех возможных позах, и шум стоял такой, словно включил десяток порнороликов разом.

Люди обжирались, напивались и трахались, исполняя заветные мечты, в реальности подавленные законами, моралью или низким социальным статусом. Я в полной мере осознал масштаб беды лишь после того, как вспомнил, кто и зачем попадал в Иринор. Да, встречались и халявщики, и мошенники, но большинство — с виду приличные и начитанные граждане, любящие литературу и неплохо знающие русский язык. Кто, блин, еще возьмется за корректуру книги?

Вон тот бородатый урод, схвативший пыхтящую под столом суккубу за рога, как за штурвал. Парочка рядом, пользующая бота в два смычка. Заблевавший раздувшееся пузо толстяк с гниющими струпьями на роже. Тощий черт, хлещущий суккубу кнутом с таким остервенением, что на губах выступила пена. Все они в недавнем прошлом — тихие серые мыши, боящиеся слово сказать поперек или выйти на улицу поздним вечером. Они всегда уступают место в очереди. Не спорят с продавцами, когда те обвешивают. Не возвращают бракованные вещи. До последнего тянут, чтобы назвать свою остановку. Дают мелочь и сигарету всем, кто попросят. Терпят шумящих соседей. Трясутся перед любым спором, как перед пожаром. Каждый из них — прилежный работник и законопослушный гражданин, неприметный середнячок, спокойный и неконфликтный. С ипотекой за однушку на двадцать пять лет, любящей женой и озорными детишками.

Но копеечного оклада хватает только на необходимый минимум. Начальник встал поперек горла, а коллеги не дают развиваться. Растолстевшая постаревшая супруга давным-давно не пробуждает никаких чувств, кроме раздражения, свора спиногрызов задолбала ором и беготней, а от вечной рутины хочется залезть или в бутылку, или в петлю. Расправить плечи и взять свое не выйдет — характер и воспитание не то. Бросить семью жалко — попривык уже, да и неправильно это, что соседи/знакомые/сослуживцы скажут? Завести любовницу — боязно, а вдруг шантажировать начнет, да и кто позарится на унылого нищего клерка?

И теперь ты в игре. Тебя с мясом вырвали из зоны комфорта и разрешили делать все, что душе угодно. И вот милые, интеллигентные и приятные в общении люди устраивают оргии, предаются всем возможным грехам и готовы убивать ради новой жизни — без страхов, сомнений и упреков. Пороки сродни инфекции — чем раньше переболеешь, тем быстрее выработаешь иммунитет. Для человека, не сумевшего вовремя вкусить запретных плодов и с возрастом пресытиться ими, виртуальная жизнь — как тяжелый наркотик. Попробовав раз — уже не слезешь, и будешь драться за новую дозу насмерть. Увы, вернуть этих выродков на путь истинный не получится даже у величайшего праведника. А значит, не мир, но меч.

Под пьяный гвалт и стоны нас вывели на сцену и за руки подвесили к столбам — ощущение в суставах то еще, скажу я вам. Лишь после этого темные немного отвлеклись от разврата и обратили внимание на внезапных гостей. Клешня подошел к краю и вскинул кулак:

— Слава Тьме!

— Владыке слава!!! — хором гаркнули три дюжины глоток.

— Сегодня я приготовил особенное шоу! Весь вечер вас будет развлекать квартет пленных светляков!

— А кто это там, с хвостом? — едва ворочая языком, выкрикнули из первого ряда.

— Да это же Шкура! — крикнул собутыльник.

Осоловевшие ублюдки один за другим вскочили, опрокидывая посуду, и замахали руками. И только страх попасть в офицера уберег нас от ливня из мусора и огрызков. Черти крыли матом, стучали по столам и жестами показывали, как надлежит поступить с предательницей.

— Тишина! — рявкнул рыцарь. — Сегодня будете кричать не вы, а они! — клешня ткнула в нашу сторону. — Пора узнать, где засели поборники, и вырезать их всех под корень! Сегодня — Анвиль, завтра — весь Иринор!

— Да!!!

— Больше никто не посмеет указывать, что нам делать! Больше никаких войн, только бесконечное веселье! К черту нормы и правила! В жопу законы!

— В жопу законы!! — охотно поддержала толпа.

— Не хватало еще, чтобы нас контролировали и в игре! Нам и реала хватило по горло!

— Долой!!

— Мы — сами себе боги и судьи! Что хотим — то творим! И будем драться за свою свободу! А всех, кто припрется поучать и наставлять, ждет лишь одно...

— Смерть!!

— Вот так! А теперь пора заняться нашими друзьями. Витек, поднимись сюда — надо последить, чтобы они не сдохли раньше времени.

Витьком оказался тощий жрец неопределенного возраста, замотанный как мумия в черные бинты и оттого похожий на согнутого знаком вопроса червяка. Поверх обмоток болтался тканый плащ, из прорех на горбу торчал пучок отростков, похожих на срощенные с металлом щупальца. Биомеханические конечности непрерывно двигали зажимами, клещами, скальпелями и пилами, и под тяжестью этого добра лекарь едва шел, опираясь на посох с навершием в виде звезды.

Несмотря на жуткий внешний вид и уродства, игроку вряд ли исполнилось двадцать — половину лица скрывал высокий кожаный ворот, но лысый череп не покрыли ни морщины, ни старческие пятна, а в глазах блестела молодая злоба. Магией этот кадр наверняка исцелял раны, а набором хирургических инструментов монтировал и обслуживал демонические дары и протезы. Впрочем, с тем же успехом мог покопаться и в живой плоти, и при виде такого пыточного арсенала даже бесстрашный Семен судорожно сглотнул.

Дождавшись, пока соратник взберется по лестнице, Клешня громогласно объявил:

— И начнем с патлатого обманщика! — и добавил тише, обращаясь к Бурану: — Думал меня поиметь? Сейчас узнаешь, чем это обычно кончается. Леон, давай!

Ловчий отломил заостренное ребро из второго комплекта, дернул кость-рычаг, натягивая сухожилия, и выстрелил, не целясь. Болт под дружный вопль зрителей вонзился мечнику в колено, но, несмотря на столь болезненное ранение, парень не издал ни звука, лишь поморщился. Зато Рен взвизгнула так, словно попали и в нее, вызвав взрыв всеобщего хохота.

— Леня! — рыцарь погрозил приспешнику пальцем. — Плохо стараешься — соловей-то не поет!

Тощий приложил ладонь к маске и завертел башкой — мол, какой ужас, сейчас все исправлю! Пантомима пришлась толпе по вкусу — черти одобрительно верещали, размахивали кружками и расплескивали мутный самогон. Если отбросить внешность собравшихся, мусор и жуткую вонь, допрос больше напоминал цирковое выступление, вот только легче от этого не становилось.

Второй снаряд вонзился пониже левого локтя, Семен дернулся и зашипел, но быстро вернул самообладание. Не знаю, видели ли это из зала, но я отчетливо заметил, как заблестели ресницы страдальца, а грудь заходила ходуном. Не знаю, откуда у товарища такая выдержка, но у всего есть пределы — и у стального терпения в том числе.

— Не пойму! — наигранно возмутился ведущий и подошел к столбу. — Ты чем стреляешь — соломой что ли?

Прихвостни загоготали, а Клешня вынул болт — медленно, с вывертом — и поднес к забралу.

— Да нет, все в порядке.

После чего с раскачкой вставил кость на место, вращая ею в ране и стараясь повредить как можно больше тканей. Буран запрокинул голову и до скрежета стиснул зубы, но снова не произнес ни слова.

— Кричи, — прошипел ублюдок, дергая стрелу и вонзая все глубже в плоть. — Кричи, и на сегодня все закончится.

Воин молчал, тяжело дыша и безучастно глядя в потолок. По грязным щекам катились слезы, но я плюну в рожу любому, кто их осудит. Да, Буран мог пойти на поводу и сделать все, что просят. И возможно, от него в самом деле бы отстали, но тогда взялись бы за кого-то другого. Хорошо, если за меня — не бог весть какой рэмба, но сколько-нибудь вытерплю. А если начнут пытать Ренату? Этого парень допустить не мог и мучился в первую очередь из-за подруги.

— Кричи, — палач дотянулся клешней до второй (точнее, первой) стрелы и потянул вниз, давя на чашечку. — Кричи!

— Хватит! — взвизгнула Рената. — Отвалите от него!

Это была ошибка. Вряд ли кто-либо проходил курс поведения на допросах (разве что Майор, как военный), но банальная логика твердит — ни в коем случае не выдавай привязанность, ее используют против обоих. Вот и садист сразу отошел от мечника и прохрипел:

— Чтобы расколоть крепкий орешек, надо бить по слабому месту. И очень часто это место не на самом орешке. Трикс, развлеки коллегу.

— Сука! — прорычал воин. — Всех вас перегребашу!

— Может быть, — Клешня усмехнулся. — Когда-нибудь. А пока наслаждайся зрелищем.

Ведьма встала боком, чтобы не заслонять безвольно обвисшую пленницу. Короткий пасс вытянул жидкость из воздуха (а с таким количеством пролитого пота и пойла влажность зашкаливала) и собрал в мутную дурно пахнущую сферу. Шар лопнул аккурат над колдуньей, облив с головы до ног ее саму и смочив стальной стержень. Я уже понял, к чему все идет, но для полноценного «эксперимента» не хватало одного — заземления.

Босые ступни Рен болтались в пальце от сцены, и сперва Трикс попыталась замкнуть контакт с помощью телекинеза. Магическая дыба потянула так, что захрустели позвонки, а бедняга завыла не своим голосом, и этот вой будет преследовать меня еще очень и очень долго. Ведь прежде и представить не мог, что столь спокойная и нежная леди способна издавать подобные звуки — животные, дикие, совершенно безумные. Вопль пронзил шум в зале как выстрел, даже беснующаяся толпа поутихла, а Клешне пришлось одернуть подчиненную:

— Совсем сдурела?! Хочешь напополам порвать?!

Тварь с явным неудовольствием сняла чары, заменив их обвившей лодыжки цепью, хотя в глазах черным по белому читалось: да хочу. Еще как хочу. Сначала руки, потом ноги, потом поперек... Потом срастить, исцелить, и начать по новой. И от единственного взгляда в налившиеся кровью и тьмой зенки тело прошиб озноб. Нет, она не просто конченая. Она больная на всю голову. Психопатка с диагнозом, и эта жертва — далеко не первая на ее счету.

Зал замер в ожидании действа. Сделав корявый книксен (играть на публику у поехавшей получалось в разы хуже соратников), Трикс нацелила на столб сложенные пистолетом пальцы. Миг спустя с тихим треском с ногтей сорвался разряд и ударил в столб. Рен напряглась, вытаращила помутневшие глаза и задергалась всем телом. Сквозь сжатые губы проступила алая пена — смесь слюны и крови из прокушенного языка. Ноги колотились об шест так, что не удерживала цепь, а вонзившиеся в ладони ногти прорезали кожу до мяса.

Клешне снова пришлось остановить увлекшуюся мразь и провести короткий ликбез. Зрители слов точно не услышали, а вот я разобрал все до единого:

— Совсем шлепнутая? На кой так лупить, она даже орать не может! Лучше слабее, но чаще — как кнутом. Поняла?

Волшебница едва успела отдышаться, когда тело пронзили новые вольты. И хоть удар вышел короче, силы в нем не особо поубавилось — Рен завизжала и затряслась, насколько позволяли кандалы. Несмотря на зверство, Буран хранил молчание, безучастно глядя в полумрак. И когда Клешня предложил выдать убежище в обмен на пощаду, лишь желваки шелохнулись на окаменевшем лице.

— Ничего... Пока мы только играем. Через пару-тройку дней выдадите всех с потрохами — уж поверь моему опыту. Что же! — рыцарь подошел к краю платформы и развел руки. — Вам нравится шоу?!

Охмелевшие от выпивки и чужой боли черти бессвязно замычали, но, судя по расплывшимся в улыбках рылам, ответ был однозначно положительный.

— Пришла пора пощупать последнего «языка». Сдается мне, этому парню далеко до прочности других светляков. Вот сейчас и проверим! Отцепите рогатую и тащите сюда! Под занавес ваш ждет самый горячий номер!

Загрузка...