Я тебя верну

Глава 2

Лиза

— Нет, благодарю вас, я останусь здесь, — качаю головой. — Хочу поужинать.

Для убедительности хватаю меню, хоть от одной только мысли о еде начинает тошнить.

Но Ольшанского обмануть сложно. Если не невозможно.

— Лиза, послушайте меня, это гиблая затея, — говорит он, упираясь руками в спинку стула.

Отмечаю про себя, что Ольшанский снова переходит на безликое, дистанцирующееся, а потому ни к чему не обязывающее «вы».

И все же он не уходит.

— Люди, которые убрали Марата, не остановятся ни перед чем. И если вы думаете, что их остановит ваша беременность, то вы глубоко заблуждаетесь, — продолжает говорить, нависая надо мной холодной каменной глыбой.

У него слишком тяжелая энергетика, от которой хочется пригнуться. Я уже успела пожалеть, что обратилась к нему за помощью.

— Я вас услышала, Демид Александрович, — беру салфетку, раскладываю ее у себя на коленях, давая понять, что собираюсь ужинать. — Вы можете обо мне не беспокоиться и ехать домой. У вас беременная жена и…

— Я помню, — кивает он, — или ты считаешь, что у меня склероз?

Опять «ты». Мне кажется, или Демид Александрович сильно нервничает?

— Если бы я так считала, разве я стала бы вас нанимать? — пожимаю плечами. Ольшанский на миг замолкает, удивленно на меня смотрит. Потом хмыкает.

— Ладно, сиди, — одним движением сгребает со стола папку. — Это я с собой заберу, до завтра. Дома почитаю. Если ты не против, конечно.

Даже если бы я была против, у меня не оставалось ни одного шанса сообщить ему об этом. Неожиданно по бокам вырастают два рослых парня.

— Все в порядке? — один наклоняется ко мне, второй встает за спиной у Ольшанского. Тот заинтересованно оборачивается. Сначала на него, потом на меня.

— Вы кто, если не секрет?

— Служба безопасности заведения.

А я не могу отделаться от ощущения, что за мной наблюдают.

Как все последнее время. Это странное чувство, когда каждый жест, каждое движение, каждый вздох словно под микроскопом.

— Просто отлично. Тогда я могу быть спокоен, что эта молодая леди останется под вашим наблюдением, — говорит Демид, кивает мне и выходит из ресторана.

Парни исчезают, возле меня сразу материализуется официант.

Делаю легкий заказ, раз уже я осталась на ужин. Все равно дома я не смогу остаться наедине со своими мыслями. А делиться ими с Крис тем более я не стану.

Она точно забьет тревогу и потащит меня к психиатру.

И еще… Что-то не дает мне уйти. Держит.

Официант приносит паштет с подсушенными хлебцами, салат, запеченный сыр и чайничек травяного чая с медом. Намазываю паштет на хлебцы, а сама украдкой поглядываю на компанию, сидящую по диагонали.

Алекс с Клер и коренастый мужчина с блондинкой. Они заказали кальян, как раз сейчас очередь Клер. Они с Алексом сидят лицом ко мне, Клер кладет руку ему на колено.

У меня из рук выпадает нож. Раздается звон по ощущениям равный бою часов на городской ратуше.

Алекс вскидывает голову, наши глаза встречаются.

Сглатываю вмиг ставшую горькую слюну.

Это не Марат. Не Марат. Почему же мне так больно, словно это Марат?

Алекс резко поднимается, сбрасывая женскую руку, и идет к выходу. Шагает быстро, размашисто, а возле меня вырастают те самые два охранника.

— С вами все хорошо, мисс?

Вслед за ними прибегает официант.

— Вам плохо? Вы так побледнели! Может, принести воды?

Они все так искренне за меня переживают, или просто не хотят, чтобы я преждевременно родила в их ресторане?

— Принесите, — соглашаюсь покорно.

Может попросить охранников на меня подуть, раз уж они тут торчат?

Официант приносит воду, но мне и так становится легче.

— Вам обязательно нужно поесть, — говорит второй охранник. Хочется огрызнуться, что это не его дело, но я просто так не умею.

Хотя если так пойдет дальше, придется научиться.

Выпиваю воду, заставляю себя успокоиться, и все-таки съедаю ужин почти весь. Под конец даже появляется аппетит. По крайней мере, чай допиваю уже почти полностью придя в себя.

Демид прав. И Кристина постоянно это повторяет, и Баутин.

Я слишком застряла в прошлом, мне пора учиться жить если не настоящим, то хотя бы ради будущего.

Мне надо его отпустить.

Только если бы я знала, как это сделать, если он мне везде мерещится.

Я слышу его запах. Я его чувствую.

Он видится мне во всех подходящих по росту и телосложению мужчинах.

Я просыпаюсь, и ощущаю его присутствие.

Может, это потому, что во мне его ребенок, его часть. Может, когда он родится, все это закончится.

Но пока я не знаю, как это прекратить.

Расплачиваюсь за ужин, иду к выходу.

На крыльце ресторана за стеклянной дверью стоит Алекс. Он курит, прислонившись к перилам, и смотрит в небо.

У меня снова перехватывает дыхание. Я бы поклялась, что это Марат, если бы не видела, что это совсем другой человек.

Просто как могут быть так похожи манера держать сигарету, выпускать дым, прикрывая глаза?

Алекс видит меня, щелчком отправляет сигарету в урну. Марат никогда так не делал, и я пристыженно встряхиваю головой.

Мужчина услужливо открывает передо мной двери, пропуская вперед. Его взгляд почему-то прикован к моему животу. Не могу сказать, что мне это приятно.

Сдержанно киваю, выхожу в распахнутую дверь. Тороплюсь и конечно спотыкаюсь о порожек. Падать не падаю, но нога подворачивается.

Алекс мог бы просто поддержать меня под локоть, этого было бы вполне достаточно. Там еще и швейцар бросился на помощь. Но мужчина решает иначе.

Он бросает дверь. Хватает меня обеими руками и сцепляет их в замок на спине. Но прежде я чувствую, как он легко, почти невесомо касается моего живота.

Из ресторана не выхожу, а вылетаю, как только получается расцепить руки Алекса за своей спиной. Он так и остался стоять в холле ресторана, глядя на меня сквозь стеклянную дверь.

А я вся пропахла табаком и незнакомым мужским парфюмом — кажется, этот запах въелся в меня намертво. Хорошо, вечер сегодня дождливый, влажный.

Вырвавшись на воздух, набираю полные легкие. Прохладный ветерок вызывает в теле легкую дрожь. Или дело не в дожде, а во взгляде, который так и пронизывает насквозь где-то в районе лопаток?

— Мисс, вас проводить? — знакомый голос заставляет обернуться. Те самые двое из службы безопасности ресторана стоят неподалеку, наблюдая за мной.

Досадливо хмурюсь. В их внимании есть что-то слишком назойливое. Если не сказать, настойчивое. Впервые сталкиваюсь с таким повышенным вниманием охраны рестораны к своим гостям.

— Спасибо, не нужно, — сухо отвечаю, обнимая себя руками.

Быстро перехожу дорогу и сворачиваю к стоянке такси. Ощущение, что за мной следят, не покидает. Может, просто нервы. Или усталость.

Или это отказ Демида так на меня повлиял? Если честно, я не ожидала, что он откажется помочь в расследовании.

Но Ольшанский отказался. Вряд ли испугался, скорее, осторожничает, и его можно понять. Он женат, у них с Ариной почти двое детей.

Из окна такси смотрю на вечерний город. Он живет своей жизнью — за стеклянными витринами горят яркие огни, освещенные фонарями улицы блестят от недавнего дождя. Редкие прохожие торопятся домой. Кто-то в семью, а кто-то как я — спешит остаться наедине со своими мыслями.

Я бы не отказалась прогуляться, но разгуливать одной по чужому городу не лучшая идея. Я уже почти жалею, что не взяла с собой Крис. Но так мы меньше привлечем внимание, и ей встречаться с Ольшанским точно ни к чему. А мою встречу с Демидом вряд ли кому-то придет в голову связывать с гибелью Марата.

Через двадцать минут уже вхожу в отель. Стеклянные двери бесшумно разъезжаются, впуская меня внутрь. Прохладный воздух холла приятно освежает кожу. Прохожу к лифтам, но, прежде чем зайти в кабину, машинально оглядываюсь.

Вслед за мной в холл входят пара рослых мужчин, но увидев, что я обернулась, разворачиваются и остаются снаружи.

Мне кажется, или это те же самые внимательные сотрудники безопасности ресторана?

Резко втягиваю воздух и поспешно нажимаю кнопку.

— Успокойся, Лиза, это просто совпадение, — бормочу себе под нос. Так и до паранойи недалеко.

Мой номер небольшой, но уютный. Снимаю пальто, сбрасываю туфли и иду в ванную. Умываюсь, долго смотрю в зеркало. Голова гудит, тело налито тяжестью.

Я бы приняла ванну, но не рискну. Срок уже приличный, а в номере я одна, подстраховать некому. Значит, только теплый душ.

Выхожу из душа, закутавшись в махровый халат, и некоторое время стою у окна, глядя как дождь моросит и растворяется в лужах.

В номере тихо, даже слишком.

Ложусь на кровать, уставившись в потолок. Перед глазами мелькают картины из последних пяти месяцев.

Мы прятались.

Сергей привез нас в глухую горную деревушку, где мобильная связь ловилась только на одном холме, самом высоком.

В доме было холодно по ночам, а вода нагревалась дольше, чем мы успевали помыться. Кристина нервно наматывала по дому круги, я же или спала, или лежала на кровати, смотрела в одну точку и слушала, как за окном шелестят деревья.

Мы чувствовали себя оторванными от мира.

Мы боялись звонков, боялись даже выходить в магазин.

Помню, как впервые вышла во двор. Вокруг простирались поля, дома стояли так далеко друг от друга, что местность казалась заброшенной. Это место должно было стать убежищем, но мне казалось, что я в ловушке.

Мы жили так пока, наконец, не пришло письмо о том, что я могу распоряжаться средствами, которые перечислил мне фонд от Золотарева. У Кристины остались деньги, довольно много, но Сергей сказал, что почему-то она не может ими пользоваться, только небольшими суммами.

— Это ненадолго, надо потерпеть, девочки. Если те, у кого были претензии к Марату, поймут, что у Крис ничего нет, они оставят ее в покое.

Когда у меня появился доступ к финансам, я предложила переехать.

— Какой смысл нам прятаться? — спросила я. — Если Марат якобы оставил дочь без денег, а у нее вдруг появилась богатая подруга, которая ее содержит, кто будет ее искать? Все подумают, что она просто живет за чужой счет. Без денег она никому не интересна.

Идея в конечном счете, сработала. Мы поселились в небольшом городке в Альпах, старались не привлекать к себе внимания. Выбрали его по карте, случайно. Красивый, тихий, дома как игрушечные. Здесь никто нас не знал, и это было главным.

Мы попытались восстановиться в университете и продолжить учебу дистанционно.

Но прошлое не отпускало.

Я не могла смириться со смертью Марата. Все в его деле выглядело неправильно. Следствие закрыли слишком быстро. Слишком много вопросов осталось без ответа, я должна была узнать правду.

Решение обратиться к Демиду пришло не сразу. Наше знакомство нельзя было назвать близким, но все-таки мы общались лично. Я долго добивалась встречи, ждала, пока он выкроит для меня время в своем плотном графике.

И вот, я здесь. В номере отеля, после встречи с Ольшанским, но облегчения нет.

Засыпаю медленно. Сон накатывает волнами, то погружая в темноту, то выталкивая обратно.

А потом мне снова снится он, Марат.

Сидит в кресле у окна, откинувшись на спинку, небрежно покачивая ногой. Свет ночника мягко освещает его силуэт, только лица я не вижу.

Я знаю, что он на меня смотрит. Молча, спокойно.

Не могу пошевелиться.

— Марат… — шепчу. Хоть и во сне, но все равно слышу свой голос.

Он поднимается, подходит к кровати, садится на корточки. Его пальцы скользят по моим волосам, осторожно, как будто он боится меня разбудить.

— Не плачь, — тихо говорит. Его голос немного другой. Чуть более низкий, более хриплый.

Я даже не замечаю, как по щекам текут слезы.

— Я люблю тебя, — его голос такой живой, такой теплый, что я всхлипываю.

Он проводит ладонью по моему животу, медленно, сдержанно. Потом склоняется ниже, губами касаясь тонкой ткани ночной рубашки. Целует выпуклость живота сквозь рубашечную ткань.

— Все хорошо, — шепчет он. — Все хорошо, малыш. Моя любимая, нежная девочка…

Хочу ответить, но не могу. Хочу дотянуться, но руки не слушаются.

Чувствую знакомое возбуждение от знакомых прикосновений. Хочу, чтобы он провел рукой ниже, там где раньше любил гладить. И ласкать…

Выгибаюсь навстречу, слегка развожу колени.

Марат… Марат… я тебя хочу…

Но он забирает руку, и я бессильно стону в подушку.

Лунный свет падает на его лицо, он поворачивается, и я замечаю, что у него другой профиль. Тоже знакомый, но не Марата.

«Марат, что с тобой случилось…» — хочу спросить, но не могу.

Когда просыпаюсь, в номере тихо. Только сердце колотится слишком быстро. Поднимаю ладонь к лицу и замираю. На пальцах слышен слабый запах табака.

Это еще со вчерашнего вечера остался, когда я отдирала от себя руки Алекса.

Сажусь в постели, глядя на подушку. От нее пахнет чем-то знакомым. Это мужской парфюм. И табак.

— Черт… — выдыхаю, зарываясь пальцами в волосы.

Сон. Это просто сон. Но тогда почему от моих волос тоже пахнет этим ароматом? И табаком?

Медленно встаю с кровати, перевожу взгляд на кресло у окна. Покрывало на сиденье чуть смято, словно там и правда кто-то сидел. Моргаю, пытаясь найти разумное объяснение. Я точно помню — перед сном кресло было пустым, идеально ровным. Или нет?

Иду в ванную, смотрю на себя в зеркало.

Я схожу с ума.

Я сама туда садилась вчера, когда снимала туфли.

Я пропахла запахом чужого мужчины, когда он схватил меня вместо того, чтобы просто поддержать. Наверное испугался, что у него на глазах упадет беременная девушка. Может, у него есть какой-то личный триггер.

Этой ночью мне снова приснился Марат. Он гладил и целовал мои волосы, вытирал мои слезы, целовал живот. Только у него было другое лицо.

Со страхом плещу в лицо холодной водой.

У меня в двенадцать самолет. Мне надо съехать с отеля, забрать у Демида папку и улететь.

И не думать, что сегодня вместо Марата мне почему-то приснился незнакомый мне Алекс.