Я тебя верну

Глава 29

Алекс

Я долбоеб, знаю.

Собирался выждать, дать ей время, привыкнуть.

Даже лег рядом. Мы уже лежали так, когда у моей малышки угроза отслоения была.

Я тогда дышать на нее боялся, как мог себя сдерживал. Думал, и сейчас получится.

Но когда лег рядом, вдохнул ее запах, тепло ее тела почувствовал — вся выдержка улетела в ебеня.

Захотелось прижаться, обнять, и ее, и сына.

У нас сын будет, я знаю. Я был с ней на УЗИ, когда ей пол ребенка сказали.

Серега сказал, но предупредил, что придумывать, как мне с Лизой на обследование попасть — исключительно моя проблема.

Я и сам это знал.

Можно было не идти, потом просто снимок получить. Или запись сделать. Но для меня край важно было с ней рядом быть.

Я хотел бы ее за руку держать. Это мой первый желанный ребенок.

С Крис все по-другому проходило, я тогда совсем зеленый пацан был. А здесь у меня от одной мысли, что я отцом стану, что у меня сын будет от любимой моей девчонки, нахер крышу сносит.

Так что мое присутствие не обсуждалось.

Все решили деньги.

Я взял Клер как прикрытие. Пока она там свои вопросы решала, прошел за ширму в кабинет. И стоял, сцепив зубы и сжав кулаки, смотрел, как на экране мой ребенок нам обоим знаки подает.

Нам. Обоим. Он же меня видел. Это Лиза не видела.

И теперь я могу к нему прикоснуться уже почти официально. Потому что я муж, отец. Пусть не под своим именем, разве это самое важное?

В нем мои гены, моя кровь. И я могу их двоих защитить. Вот что важно.

Остальное хуйня.

Обнял живот, погладил. Тихо. Он тоже спит, мой сынок, как и моя любимая.

Теперь здесь мой центр тяжести, центр моей вселенной. Весь у меня в руках уместился.

Но стоило обнять живот, Лиза вжалась попкой в мой пах, и вот тут у меня вся кровь отлила от мозга. Устремилась вниз, понеслась потоком, сметая на своем пути все преграды и заслоны, которые я успел настроить.

Похуй стало на все, в чем я так старательно себя убеждал.

Была лишь одна неудержимая жажда — неутоленная, ненасытная.

С тех пор, как я восстановился после всех операций, она не отпускала меня, съедала. Сжигала. Опустошала. И никакая дрочка не помогала.

Но я не мог даже смотреть на других баб. Только не после всего, что случилось. Только не после всего, что мне пришлось сотворить.

И я все равно держался. Видел, что моя малышка течет — знал, нутром чувствовал, по запаху определил. Но только она текла на Марата, она его звала во сне, поэтому не хотел так ее брать, хотя ее ладонь уже мой член надрачивала.

А я теперь Алекс Эдер, ее муж. И трахать ее теперь я буду.

Ворвался в сладкий рот, чтобы разбудить. Дождался, пока она глаза откроет и меня увидит.

Честно говоря, ждал, что коленом в пах саданет. А она расширяет глаза, и я боюсь, что сейчас закричит.

Осторожно кладу на припухлые губки ладонь, прижимаю и шепчу:

— Тише, малыш, тише. Это я. Я. Прости, я не сдержался.

Отодвигаю руку и снова к ее рту припадаю. Стояк в ее руке болезненно каменеет. Толкаюсь в теплую мягкую ладонь, она хочет ее отдернуть, но я не даю. Ловлю, накрываю. Сжимаю.

Тело прошивают судороги. Выхожу из ее рта, не даю ничего сказать, шепчу хрипло:

— Моя девочка… родная… Давай я потом тебе все расскажу… Так хочу тебя, пиздец… Устал дрочить на тебя, малыш. Давай хоть в брачную ночь трахаться…

Она не успевает ничего ответить, осторожно ее на бок толкаю и пижаму стягиваю. Слежу за реакцией. Хотела бы — въебала бы уже коленом. Но может, конечно, в шоке пока. Успеет еще. Потом.

Задираю кофту и впиваюсь в грудь ртом. Даже мурлычу от удовольствия.

Какие же они у нее стали охуенные! Раза в три увеличились, налились. Ареолы потемнели, соски тоже потемнели, стали крупнее. Впиваюсь в них губами, всасываюсь. Она стонет, выгибается, цепляется за плечи.

Не отталкивает и не пинается, это тоже хороший знак.

Глазами ее пожираю, она вся охуенная стала. Руками по телу скольжу. Кожа гладкая, шелковая. Она такая моя, что хочется сдавить ее всю, к стенке развернуть. До упора ворваться и ебать пока не закричит мое имя, пока спермой всю не залью.

Но сейчас так нельзя. Сейчас она для меня как драгоценная статуэтка, и мне изо всех сил приходится сдерживать внутреннего зверя, который рвется из меня. На цепь его посадить, приковать.

Рукой нахожу мокрые складочки, и Лиза тихо ахает, разводя колени.

— Если больно будет, скажешь, малыш, — говорю на ухо, облизываю пальцы и вхожу в нее сначала одним, потом второй добавляю.

Девчонка моя глубоко дышит, на пальцы насаживается. Смотрит на меня из-под полуприкрытых век.

— Ты… — шепчет… — ты…

— Я знаю, уебок, — хриплю в ответ, — но я все равно люблю тебя, малыш. Люблю.

И заменяю пальцы членом. Вдавливаюсь крупной головкой, Лиза с шипением втягивает воздух.

Замираю.

— Больно?

— Ты же сказал, потом разговаривать будем? — поворачивает голову и грозно сверкает глазами.

— Понял, — хищно скалюсь, сжимаю бедра и вхожу членом на всю длину.

Мы оба замираем. Дышу ей в висок, у нее пульсирует голубая венка на шее. Прикладываюсь к ней губами, сминаю ладонью грудь. Перекатываю между пальцами торчащую вершинку соска.

И толкаюсь.

Еще. Еще.

Осторожно. Все еще боюсь навредить.

Она застывает. Задерживает меня рукой.

— А Марат мог глубже. И быстрее, — говорит вроде как равнодушным тоном, но при этом так дышит, что не будь она беременная, уже бы придушил.

— Ах ты ж сучка малая, — взвиваюсь.

И понимаю, что провоцирует, но уже все. Уже забрало упало.

Поднимаю рывком, ставлю на колени и вхожу глубоко так, что пах трется о ее ягодицы.

Жестить не буду, не дождется. Там мой ребенок. Но если хочет поиграться, поиграемся.

— Так достаточно, или глубже?

— Достаточно, — отвечает сипло.

— Тогда погнали, — говорю и начинаюсь вколачиваться. При этом упираюсь в матрас рукой, чтобы смягчить силу удара.

Потом на ней оторвусь, когда родит.

Меняю амплитуду проникновений, член входит и выходит как поршень. Лиза хрипло стонет, извивается. Чувствую, что к финишу подлетаю, нахожу рукой клитор, надавливаю пальцами на горошину. Обильно смазываю нашими соками, массирую, похлопываю.

Она взрывается первая. Таким же фейерверком, как и раньше. Ничего не изменилось, я зря переживал. Долго сокращается на члене, сдавливает его стеночками, кричит, закусив запястья.

Догоняю ее, вбиваясь бедрами, вдавливаюсь пахом, матерюсь сквозь зубы. Сперма льется в Лизу, не переставая.

Мне в общем-то похуй, что там кому слышно. У меня сегодня брачная ночь.

— Я проверялся, малыш, не переживай, — хрипло говорю, тяжело дыша. — И у меня никого не было после тебя.

Она не отвечает. Выползает из-под меня, на ее спину проливаются белесые капли семени.

Опускается на бок, медленно перекатывается. Я пробую унять бешено колотящееся сердце, нормализовать дыхание. Со лба срываются капли пота и летят на смятую постель.

— Я тебя люблю, — хриплю. Дергаю уголком губ в попытке улыбнуться.

И в голове гулко звенит от сильного удара ладонью, прилетающего по щеке.

Лиза

Я задыхаюсь от ярости.

Или от радости?

Нет, все-таки больше от злости.

Луплю по щекам его, а слезы катятся у меня у самой.

Потому что мне больно.

Как он мог? Как он мог так поступить со мной? И с Крис? И… И с ним…

«Как ты мог?» — хочу крикнуть, но из горла вырывается только сдавленное бульканье.

— Как ты мог? — шепчу обессиленно, когда он наконец хватает меня за запястья и вдавливает в матрас.

Сам наваливается сверху и вжимается лбом в лоб. При этом следит, чтобы не придавить живот, удерживается на весу локтями.

— Ну все, все, малыш, — говорит тихо, его хриплый голос звучит странно успокаивающе, — хватит со мной воевать. Нельзя было по-другому. Понимаешь? Нельзя. На меня охоту объявили, старые дела. Тебе о них знать не нужно и не интересно. Меня бы убрали. И Кристину бы не пожалели. А о нас с тобой не знал никто. Тебя бы не тронули. На то и расчет был. Если бы я знал, что ты беременная. Если бы я только знал…

— То тогда что? — смотрю прямо в глаза. — Что по другому было?

— Не знаю, — он качает головой и снова лбом вдавливается. Глаза закрывает. — Но бросать тебя я бы точно не стал. Просто все так сложилось, что действовать пришлось быстро. Я думал, что у меня в запасе есть пара месяцев. А оказалось, что нихера у меня не было.

— Значит, — глубоко вдыхаю, — я тебе нужна только из-за ребенка. Все это только из-за него. Ты меня сталкерить начал, дом возле нас снял, замуж позвал… Если бы никакого ребенка не было, Сергей спрятал Кристину, я осталась в Лондоне, а ты бы трахал Клер в свое удовольствие? Кто она? Твоя любовница? Ты с ней спал?

— Да нет же, говорю, малыш, нет, все не так. Услышь меня, — он трется щекой о мое лицо. Мокрое, зареванное. — Я сказал тебе, что у меня никого после тебя не было. Я не спал с Клер.

Он хоть и брился, а подбородок все равно колется.

— Просто не успел, да? — упираюсь ладонями в его массивную грудную клетку. Она такая же твердая, как и была.

— И не собирался, — Алекс… Или Марат? Господи, как мне теперь его называть? — перекатывается на спину, и я оказываюсь сверху.

Ну и хорошо. Так упираться намного удобнее.

— Только не ври мне, ладно? Я помню нашу первую встречу в ресторане, эта Клер вела себя как собственница! — возмущенно вспыхиваю и не могу удержаться, луплю ладонями плашмя о каменную грудь. — И тот мужик говорил ей про тебя «твой Алекс».

Говорю и осекаюсь под пристальным взглядом. При воспоминании о нашей первой встрече прошибает холодный пот.

А ведь я тогда безошибочно почувствовала в нем Марата. Меня к нему каждой клеточкой тела потянуло, словно они намагниченными были. Я не сомневалась, что это он.

Почему тогда потом все последующие месяцы я видела только Алекса?

Мне проще было признать себя сумасшедшей, чем допустить вероятность того, в чем я и сейчас до конца не уверена?..

— Посмотри на меня, малыш, — тихо говорит… кто?

Ловлю себя на том, что не знаю, как его мысленно называть.

Алекс? Неправильно.

Марат?..

Страшно…

Значит пусть будет… муж?

— Посмотри на меня, Лиза, — муж берет за подбородок и поворачивает так, чтобы наши глаза смотрели прямо вглубь друг друга. — Ты же сама сказала. «Твой Алекс». Клер никогда не была моей любовницей. Но она была подругой Алекса Эдера. И мне пришлось использовать ее. Как ширму. Как прикрытие.

Он этих слов по спине ползут ледяные мурашки.

Была подругой Алекса. А где же…

— Марат, а где… — но мне на губы ложится крепкий терпко пахнущий палец.

— Алекс, малыш. Только Алекс. Твой муж. Запомни, даже в мыслях, даже во сне ты называешь меня только Алекс. Никак по-другому. Слишком высока цена вопроса.

Он говорит это таким тоном, что у меня снова по телу россыпью бегут мурашки.

— Это из-за тех людей, да? Которые к нам с Крис приходили? Ты поэтому все это… устроил. Скажи, — поднимаюсь на локте, смотрю прямо в глаза, — только честно. Это все из-за денег? Крис говорила, им нужны от тебя деньги. Так отдай. Зато будем спокойно жить. Разве они стоят того, чтобы из-за них вот так…

— Малыш, малыш, — мой муж… Нет, Алекс. Алекс. Он же попросил… Алекс обнимает меня за плечи и делает попытку уложить себе на плечо. Я упираюсь, и он довольствуется тем, что вдавливается в меня снизу бедрами. — Если бы дело было только в деньгах, Лиза, если бы дело было только в них. Я бы сумел рассчитаться. Но им не нужны деньги, малыш. Им нужен я. А вы просто приманка. Просто способ на меня выйти. Они догадываются. Но у них нет доказательств. Поэтому они ждут, когда вы выведете их на меня. Когда вы ошибетесь. Вот почему мне было проще, чтобы вы ничего не знали. Теперь вам придется играть. А когда играешь, даже при самой безупречной игре можно проколоться.