Яблочный мужчина гор

Глава 15

Я правда сильно сомневалась, что было правильно оставаться с Беном. Сама-то конечно хотела греться у него под боком и быть той единственной, кому он дарит свою заботу и любовь в каждом вдохе. Но страх сковывал сердце — а вдруг он меня потом всё же бросит, найдя кого получше? Чувства людей часто могут меняться. И да, он был человеком слова, но всякое могло произойти, а оказаться с разбитым сердцем — страшно.

Но Мари, словно зная какими именно мыслями я сама себе накидываю петлю на шею, на следующий день после пробуждения — устроила нотацию. Долгую, дотошную и поучительную.

— Будь эгоисткой для своего же счастья, — раз сто повторила сестра, умно кивая головой.

И бросала на меня такие строгие взгляды, что противоречить ей — не видела смысла.

Лукас тихонько рассказал, что моя Мари заявилась в полицейский участок, где была задержана Трисс, и спорила с офицером полиции, требуя впустить её к преступнице, дабы она сама могла преподать ей урок. Но шериф праведным взглядом рыжей бестии не проникся, лишь потрепал по голове и посмеялся. И Мари, к такому совершенно не привыкшая, опешила и в тот миг напоминала шокированную взлохмаченную сову. Правда, потом попыталась сама пробраться к камере, но её словили и за шкирку, как провинившегося котёнка, выкинули на улицу. Задерживать не стали, ведь понимали, что тогда она наоборот станет ещё ближе к своей цели.

Кристина, как и кафе, не пострадала. И Майки тоже не было в машине, так что я могла спокойно вздохнуть. А вот то, что сама Трисс отделалась лишь легкими ссадинами — удручало.

Сына у Бич сразу же забрали органы опеки. Но она, как рассказал всё тот же Лукас, особо и не переживала за это. Трисс в истерике призналась, что на такую «умную» идею её натолкнула Кларисса. Они видите ли обе меня возненавидели, что я увела у них Бена Вуда. Вот и объединились, если можно так сказать. Так что и Кларисса тоже была задержана, хотя и отрицала до последнего свою вину.

Я же старалась не паниковать, но, думаю, на меня больше действовало обезболивающее и успокоительное, поэтому я как-то особо не стрессовала и много спала.

Мистер Брукс раз за разом повторял, что я пример настоящего чуда. И что прогнозы мои весьма утешительны. Нужно будет пройти долгую реабилитацию, но со временем смогу вернуться к нормальной жизни. Но я старалась сама себя не обнадёживать, чтобы потом в случае чего не сильно горевать.

Когда я спросила об оплате всего моего лечения, ведь сомневалась, что страховая мне столько всего покроет, мой врач лишь улыбнулся и прошептал, что желающих мне помочь хоть как-то было так много, что на всё хватит с лихвой.

А потом Кара, моя тихая и милая Кара, которую Мари пару раз затискала от умиления, призналась, что больница, где я находилась, принадлежала её крёстному отцу, так что переживать мне не о чем совершенно.

Каждый день поступало слишком много информации, она едва оседала у меня в голове. Я и половины не воспринимала адекватно, лишь кивала как болванчик и всех благодарила.

Когда же наконец-то снова появился Бен — уже побритый, умытый и чуток посвежевший, я всё же приняла решение, о котором наверняка в будущем пожалею.

— Надеюсь, больше безумных бывших или неудовлетворённых фанатов у тебя нет? Ну так, чисто для справки, дабы знать к чему быть готовой.

Да, жестокая шутка, знаю. Но прямо сказать ему я не могла, не умела и вообще не знала как.

Вуд сперва нахмурился, но когда всё же понял, засиял и моментально оказался подле меня. Я, кстати, руками уже могла чуток шевелить. Конечно же, хотелось дабы всё было побыстрее, но врачи советовали набраться побольше терпения.

— Значит, ты решила остаться рядом со мной? — выдохнул неуверенно, явно боясь, что я передумала.

— Если будешь кормить меня яблочными пирогами, то да, — кивнула и сделала серьезное лицо. — А ещё…

— Любить и баловать, оберегать и делать самой счастливой, — перебил меня мужчина, взяв кончики пальцев и нежно поцеловав каждый. Я же смутилась и ощутила, как вспыхнули щёки. Он мне словно обет дал, как во время свадебных церемоний. И хотя страх всё так же скрежетал внутри, но сердце больше не сковывал.

— И много-много целовать, — добавила я тише, вновь чувствуя себя окрылённой. Будущее уже не пугало. Ведь рядом обещал быть самый замечательный мужчина гор, о котором раньше только мечтать и могла.

— Обязательно, — Бен наклонился к моему лицу и нежно поцеловал. Но я, как только поняла, что он собирается отстраниться, ухватила его за ворот и дернула к себе назад. Ну, как дернула. Попыталась, силенок для этого ещё не было. Да и усталость сразу накатила такая, словно я не руку подняла, а штангу на 80 кг.

Бен усмехнулся, но послушался моего молчаливого требования.

— Нужно быть осторожными, ты ещё не окрепла, — мягко, словно уговаривая ребёнка не истерить, бархатно протянул он.

— Я не прошу тебя устроить прямо сейчас пару раундов секса, — фыркнула я. И у Бена глаза широко распахнулись, ведь на эту тему так прямолинейно никогда не говорила. Но он быстро отошел и хрипло рассмеялся. От этого звука словно мёдом внутри меня растаял и заполнил всё теплом и сладостью.

— Лия, моя прекрасная Лия, нам нужно запастись терпением, — чмокнул меня в нос, потом в каждую щеку и закончил своим любимым целомудренным поцелуем в лоб. Я же только недовольно фыркнула. Сговорились они все — против меня одной.

— Я понимаю твоё желание оседлать снова этого жеребца, но ты пока даже сама стакан удержать не можешь. У тебя сломано ребро и чувствительность к ногам только возвращается. Слишком рискованно тебе сейчас устраивать скачки, — Мари, как всегда без стука, тихо и неожиданно, как та кошка, появилась бесшумно в палате. И своими комментариями ввела моего Бена в смущение. Я же только надулась и показала ей язык, не желая соглашаться с очевидными фактами.

Вообще-то, сестра хотела забрать меня к себе, дабы там задушить своей заботливой любовью. Но я заявила, что хочу домой. И Мари сразу смекнула, что для меня такие слова имели огромный вес, ведь я всегда повторяла, что дома у меня нет. Я не жила на улице, всегда была крыша над головой. Но я считала домом то место — где чувствовала себя безопасно, где было уютно и куда хотела бы раз за разом возвращаться.

Поэтому она благоразумно приняла моё желание и решила пока просто оставаться рядом, ведь могла спокойно работать удаленно в любом месте, абы только сеть ловила.

Выбраться из больницы было настоящим чудом. Меня продержали там почти месяц. И отпустили лишь когда убедились, что я иду на поправку достаточно быстро, да и обещала им принимать и дальше все таблетки и постепенно заниматься терапией, дабы снова начать ходить. А пока приходилось кататься в инвалидном кресле. И это ощущение неполноценности было ужасным. Не представляю, как другие люди с этим справлялись. Мне хотелось закрыться в своём доме и в городе не показываться, потому что слишком много преград теперь было даже для обычного похода в магазин. Да даже машину я сама сейчас водить не могла. И эта зависимость от помощи другим — понятное дело, что пробуждала раздражение и подавляла одновременно. Хотя и слышала о механизмах, помогающим и за рулём быть, и прочее — не хотелось вникать, привыкать и жить с этим вечно.

Но мне повезло, что мы жили в современном веке и все можно было заказать к порогу дома. Да, чуток больше переплатить, но всё же. Плюс, сейчас был сбор урожая, и многие готовились к зиме, так что и Бен, и Лукас — постоянно были заняты. А от наплыва сезонных рабочих — и у Кристины прибавилось посетителей. Кара же заболела, так что навещать меня часто не могла, только слала сообщение и различные шуточки, дабы поднимать настроение. То, что меня пореже видела беспомощной — только радовало. Я всё так же не любила быть перед другими слабой. Сестра всё понимала, сама была такой же, так что эта тема не поднималась. И она терпеливо наблюдала за моими жалкими попытками есть левой рукой, ведь с правой хоть гипс и сняли, но двигать пока запретили.

Но вот поблажек в занятиях — она мне не давала, выжимая меня по максимуму. И я даже не бурчала о её злюкости, ведь понимала, что это нужно в первую очередь мне. И будь её воля — Мари бы закутала меня в кокон из пледов и позволила валяться днями на диване перед камином.

У меня с каждым днём получалось сделать всё больше шагов, но пока без поддержки — ни одного. Но я не собиралась сдаваться. Если был шанс ходить снова — я собиралась его использовать, преодолевая любую боль.

Хотя ночами беззвучно плакала, боясь, что так и останусь в коляске навсегда.

В конце ноября, когда я уже чувствовала себя более уверенно, в один из вечеров появился Бен. Я видела его последнее время изредка лишь из окна. Он был загружен работой и, кажется, старался меня избегать. Мари мне дала щелбан, словно прочитала мои мысли. Она спокойно заявила, что он просто дает мне пространство и время, чтобы я приняла ситуацию и не бесилась от жалостливых взглядов.

— Я сегодня переночую у вас, — протянул он спокойно, как ни в чем не бывало, и пошел на кухню заваривать чай. Мари только шокированно открыла рот, намеревалась возмутиться, но заметив, как я засияла от счастья, обреченно вздохнула и махнула рукой.

— Никакого секса, голубки, — поучительно буркнула она и ушла на второй этаж.

Я же на коляске поехала за Вудом. Пока что мы никому не говорили о моих успехах. Мне хотелось сразу показать всем хорошие результаты.

Чай мы пили в уютной тишине, совсем как раньше. И с пирогом Кристины, конечно же. Даже Мари в него влюбилась и нахваливала долго, когда только впервые попробовала.

Когда закончили, Бен легко взял меня на руки и понёс в спальню. Раньше она была гостевой, а моя находилась на втором этаже. Но временно пришлось всё переделать. Откуда он знал об этом — не спрашивала. Он не дурак, логика в его голове всегда отлично работала.

— Ты исхудала, — прошептал он обеспокоенно, на что я лишь фыркнула, а сама уже таяла от долгожданной близости с ним.

— Только Мари не говори, а то будет откармливать меня ещё больше. А я и без того ощущаю себя шаром после каждого её обеда, — буркнула так же тихо. И Бен хмыкнул, явно мне не сильно поверив.

Аккуратно уложив на кровать, накрыл одеялом, а сам улегся с другой стороны.

— Когда будешь выполнять свои обещания? — сразу спросила я, как только ночники возле кровати были выключены и я оказалась в его объятиях.

— Сладкая, ещё немного терпения, — выдохнул он устало мне в волосы, прижав к себе чуть больше. Да, я понимала, что и ему тяжело. Но рядом с ним хотелось капризничать и получать желаемое сразу же. Он меня разбаловал, так что сам и виноват.

— Вообще-то я просто хотела побольше обнимашек, — и нагло поцеловала его в ключицы — больше никуда не доставала. Бен вздрогнул, громко втянул носом воздух и медленно выдохнул, явно успокаивая себя. — Ну и поцелуев, — подняла голову к его лицу и сделала губы бантиком. Бен коротко рассмеялся и после нескольких секунд раздумий, всматриваясь в моё лицо, всё же дал мне поцелуй. Медленный, ленивый, но такой глубокий, что внутри всё сжалось от удовольствия.

Бен замычал, попытался отстраниться, но я не дала, обвив руки вокруг его шеи. И одну ногу смогла засунуть между его бедрами, коснувшись тем самым и паха. Но, кажется, его это слишком поразило. Он всё же приложил чуть больше усилий и отодвинулся от меня, удивленно моргая.

— Да, я иду на поправку. Мистер Брукс, с которым я созваниваюсь почти каждый день, моими результатами очень доволен. На этой неделе поеду к нему на осмотр и должны уменьшить дозу лекарств, — поделилась я всё же новостями, довольная его бурной реакций.

— Боги, Лия, — выдохнул он и снова устроил мне обнимашки. Я, радуясь тому, что всё складывалось куда лучше, чем я сама себе напридумывала, когда только очнулась, прижалась к нему покрепче. С Беном Вудом мне было комфортно во всех смыслах слова и я собиралась наслаждаться жизнью с ним.

На следующий день, как и планировала, поехала с Мари в госпиталь, где меня должны были снова обследовать. Кара же, которая сперва рвалась ехать с нами, неожиданно отказалась, невнятно промычав что-то и бросила трубку. Судя по довольной лыбе Лукаса, они что-то затевали, так что зря переживать я не стала.

Правда, быть зависимой от помощи даже в посадке и высадке в машину — меня всё так же раздражало. Я ведь сидела дома и людям в городе на глаза не показывалась. А Мари сама возила меня на восстанавливающие процедуры, дабы я шла на поправку под присмотром врачей.

Мистер Брукс нахваливал мою сестру, а не меня, ведь он считал, что это ее строгость позволила мне так быстро встать на ноги. Хотя это я страдала, но да ладно. Видеть как рыжая бестия вся напушилась и выпятила гордо грудь колесом — было забавно, так что спорить я благоразумно не стала.

Пройдя осмотр и много чего ещё, получив новые рецепты своих таблеток, мы отправились домой. Я всё так же с инвалидным креслом. И хотя я действительно уже могла стоять, но рекомендовали не спешить, дабы не сделать хуже. Я всё понимала, но терпение своё всё использовала ещё на прошлой работе. Так что ехала хмурая, игнорируя попытки сестры меня разговорить или утешить. Нужно мне было помолчать и успокоиться хоть немного, дабы близким случайно не нагрубить.

На заправке я видела, как Мари кому-то звонила, но была настолько подавлена, что не стала любопытствовать. Даже от шоколадного батончика отказалась.

— Заедем к Кристине и покушаем там пирог? — поинтересовалась моя нянька, на что я зло фыркнула и глянула на неё, как на врага народа.

— Хочешь, чтобы я в кафе, как почетный гость, сидела в своём инвалидном кресле? Пыталась проехать на нем между столиками, двигала стул в сторону, чтобы самой заехать за стол? — я старалась говорить ровно, но казалось, что с губ капает яд. Да, мне не следовало злиться на неё. Не следовало так сильно избегать людей. Но я не хотела другим показывать насколько я слаба и уязвима. Это была глупая упрямость, а ещё отголоски прошлого. И я знала, что в Редтауне мне никто не причинит вред, не воспользуется слабым характером, чтобы растоптать, вытереть ноги и посмеяться в лицо. Но пока что пересилить себя не могла.

Мари лишь недовольно поджала губы, но промолчала. Уверена, она хотела устроить промывку мозгов, но не стала давить, за что я была благодарна.

Голова снова начала неприятно пульсировать, поэтому я отвернулась к окну и желала поскорее оказаться в доме. Нужно будет сказать Мари, чтобы езжала к себе, дальше я справлюсь сама. Потому что не хотелось трепать ей нервы своим дурным характером.

В кафе мы не заехали. Выгружались возле дома так же молча.

В соседнем доме подозрительно не горел свет, зато у нас было слышно голоса. Я затормозила у входа, нахмуренная.

— Что происходит? — спросила я прямо. Мари пожала плечами.

— Они узнали, что ты идешь на поправку и решили это отпраздновать. Тем более, что ты Бена подпустила к себе, вот и остальные понадеялись, что ты не будешь их дальше избегать.

Я закусила губу и закрыла глаза, стараясь взять эмоции под контроль. Хотелось и злиться, и плакать. Злилась на себя — из-за своего эгоизма оттолкнула и сделала неприятно близким людям. И они, не смотря на это, решили остаться возле меня, дождаться, когда я сама буду готова вновь с ними общаться.

Конечно же, я всё так же не хотела быть в коляске перед ними. Но быть без них — хуже. Поэтому пришлось наступить себе на горло и поступить правильно. Въехать в дом и поприветствовать всех с улыбкой. Кривой, натянутой, но улыбкой.

В тот вечер меня тискали, носили на руках и в целом таскали, как котёнка, которого принесли в дом, где все дикие кошатники. Возможно из-за того, что я была не в кресле, а то на диване, то на коленях или руках Бена, всё прошло приятнее и легче, чем я ожидала.

Оказалось, что вечеринку хотели устроить в кафе, но Мари, будучи на заправке, сообщила им о моём дурном настроении и они всё быстро перенесли в дом, чтобы мне было комфортнее. Золотые люди.

Сейчас был уже канун Нового года. Я, приложив массу усилий, добилась от врачей разрешения ходить. Сперва с палочкой, потом самостоятельно. Правда, окружающие смотрели на меня так, словно в любой момент готовы были словить, ибо ходила я медленно и иногда пошатывалась. Но ходила. Сама. И этим безумно гордилась. Как и Мари, которая драматично вытирала слезы, называя меня бараном, который впервые в жизни проявил упрямство, ещё и сама хотела постоянно двигаться.

Но теперь, не ощущая себя неполноценной, я меньше нагружала себя физически, проводя время на диване перед камином и наверствывала упущенную работу.

Кажется, все только вздохнули с облегчением, когда я наконец-то вновь начала вести более ленивый образ жизни и не рвалась погулять по горам пару раз в неделю.

Перед концом года все авторы сходили с ума, желая выложить побольше новых историй или закончить старые. А ещё всякие конкурсы зимние… Работы хватало, и моя начальница со слезами на глазах благодарила меня за то, что я столько всего на себя брала. А мне же наоборот хотелось умственной нагрузки. Дабы валяться то тут, то там, наблюдать за первым снегом за окном, но самой сидеть дома.

Сестру, кстати, наконец-то выгнала и отправила домой, дабы та праздники провела со своей парой. Перед отъездом она провела долгую беседу с Беном. Но что она там ему наговорила — мне никто не признался, как бы я Бена не просила. Как извинение за секрет, притянул мне огромную плитку шоколадки. С солёной карамелькой и орешками. Так что я лопала ее за две щеки и о плохом не думала. Тем более, что после НГ мы планировали с Беном отправиться в Доминикану, дабы оказаться в тепле, покупаться и позагорать. Самое то посреди зимы.