Залечишь мои раны?

Глава 14

На часах было восемь, когда бросив очередной взгляд на них, Снежана решила, что самое время исполнить обещанное.

Каблуки ее туфель — лодочек выстукивали ритм ускоряющихся шагов. Лучше сделать все быстро и забыть об этом раз и навсегда.

Она пообещала Диме, что встретится с нужным ему человеком. Просто встретится и отдаст записку. Зачем было устраивать из этого фарс с рестораном? Ей неведомо. Но она не собирается провести тут времени больше, чем того потребует выполнение задания.

Задание… По — идиотски звучит. Будто она агент-007 или 013, что более вероятно, а Дима мафиози, перед которым она ответственна. Никогда Снежа не смотрела подобное кино. И книг таких не читала. И даже подумать не могла, что когда‑то будет заниматься чем‑то таким. А ведь странно, во времена отношений с Ярославом, подобные вещи были куда более вероятными, но нет. Он‑то никогда не вмешивал ее в свои дела. А она обижалась… Дура. Вот теперь Дима посвятил, да не просто посвятил — втянул. И что? Так лучше?

Вычитывая себя, Снежана достигла двери в заведение, потянула ее на себя, моментально окунаясь в жар помещения. Здесь было светло, ярко и достаточно шумно.

— Добрый день, — встретил ее улыбающийся молодой человек официант.

— Здравствуйте, у меня здесь назначена встреча.

— Снежана?

— Да, — услышав ответ, парень учтиво кивнул, указывая рукой вглубь зала. — Я провожу.

Лавируя между столиками, углубляясь все дальше, Снежана пыталась угадать, возле какого из них молодой человек остановится. Возможно, рядом с этими мужчинами, средних лет, как раз поднявшими бокалы? Или рядом с той женщиной, тыкающей пальцами в экран мобильного телефона? Хотя нет, Дима сказал, что записку она должна передать мужчине… Или ей просто так показалось и он не говорил ничего?

— Прошу, — парень — официант остановился рядом с угловым столиком, указывая теперь уже на свободный стул, напротив сидящего здесь же мужчины.

— Добрый вечер, — увидев ее, мужчина встал, улыбнулся, вроде бы дружелюбно, но Снежане захотелось поежиться.

— Добрый, — девушка протянула руку, а потом, приложив максимум усилий, заставила себя не выдернуть ее из захвата незнакомца, который поднес девичью руку к губам, оставляя на костяшках пальцев след от поцелую. Это было неприятно.

— Приятного вечера, — склонившись напоследок, официант попятился, оставляя их наедине, а Снежана проводила его долгим взглядом, выигрывая для себя время на то, чтоб настроиться на разговор, придать уверенности взгляду, голосу, унять дрожь и успокоить мысли.

— Снежана? — тем временем, мужчина успел сесть, и теперь смотрел на нее снизу вверх, пробегая взглядом от бедер до макушки и обратно. Ниже он не смотрел лишь потому, что ноги были скрыты от его глаз столом.

Чувство — не из приятных. Будто тебя оценивают, как товар, а потом непременно прилепят ценник и уже исходя из надписи на нем, решат, стоит ли пытать счастье или нет.

— Да, а вы… — еще одной «пробежки» взглядом по ее силуэту, Снежана наверняка не выдержала бы, а потому девушка поспешно села, заставляя смотреть хотя бы ей в глаза.

— Друг. Друг Димы.

— Мне так к вам и обращаться? Друг Димы? — сдержаться от колкости Снежана все же не смогла. Видимо, все «мальчики» любят играть в серьезных пацанов. Но иногда, эти игры совершенно не уместны. Например, сейчас.

— Можешь называть меня как душе угодно, Снежана, — а этот кадр еще и на колкость среагировал неадекватно — улыбнулся, демонстрируя ряд ровных зубов, а потом склонился к столу, понижая голос, без спросу переходя на ты. — Я не против.

— Ладно, — чего — чего, а желания заигрывать со случайным знакомым, у Снежаны не было. Ей даже имя слышать из его уст было неприятно. А еще неприятно, что его‑то брат посвятил в то, с кем предстоит встретиться, а ей не сказал даже имени. — Я должна кое‑что вам передать, не думаю, что с этим стоит тянуть.

Девушка открыла сумочку, которую не успела даже пристроить на спинку кресла, начала раскопки с целью найти письмо. Сумочки никогда не играют на руку их обладательницам. Конверт не обнаружился ни после первого перелопачивания всего внутри, ни после второго. Девушка даже успела подумать, что элементарно забыла его дома, и возненавидеть себя за это, но в тот самый момент, конверт добровольно выскочил из сумки, опустился на пол.

— Черт, — а наклонились за ним двое. На руку Снежаны легла чуть шершавая ладонь незнакомца, а потом, поймав ее взгляд, он снова улыбнулся.

— Ты так спешишь с делами, сестра Димы, что я начинаю сомневаться, действительно ли ты его сестра. Слишком это на него не похоже. — Храня зрительный контакт, он потянул конверт по полу в свою сторону, оставляя девушку ни с чем, а потом выпрямился, устраиваясь на стуле удобней. — Я заказал нам ужин, надеюсь, ты не имеешь ничего против морепродуктов?

— Я не планировала…

— Снежана, Снежана, — он покачал головой, произнося ее имя тягуче, как‑то слишком приторно. — А вдруг за нами сейчас кто‑то наблюдает? Неужели ты хочешь навредить брату? Хотя… Ты уже могла навредить. Кто же так передает важные послания? — конверт перекочевал во внутренний карман пиджака незнакомца, а он постучал пальцем по внешней его стороне.

— Чего вы хотите? — с каждой секундой, этот странный новый знакомый раздражал все больше.

— Я? — он потянулся через столик к ней, поймал успевшую выбиться из прически прядь, заправил ее за ухо. Почему Снежана не отпрянула, не сказала бы и она. Лишь напряглась до предела, готовая в любую секунду убежать. — Поужинать с очаровательной девушкой, чтоб ни у одного человека не возникло сомнений, что это всего лишь очаровательная девушка, а не сестра Димы Ермолова. Не самый страшный план, правда? — очередную улыбку мужчины Снежана просто пропустила.

Она понятия не имеет, в какие игры встрял Дима. Понятия не имеет, какие правила у этих игр. Понятия не имеет, как должна была себя вести раньше и как теперь. Но, кажется, мужчина напротив знает ответы на все вышеперечисленные вопросы, а значит, его стоит слушать.

Девушка попыталась улыбнуться. Сделала это как смогла, с учетом своего состояния. Главное, что мужчину устроило — он кивнул, медленно убрал руку от ее волос, накрыл девичью руку своей. Со стороны действительно должно было выглядеть не подозрительно, а очень даже нежно.

— Ну вот, теперь я вижу, что вы с Димой из одного теста, — оценив ее актерские способности, незнакомец в очередной раз расплылся в улыбке. — Сергей, — руку убирать он не спешил, впрочем, как и отводить взгляд. — Можешь называть меня Сергеем, Снежана.

Вот только зная его имя, легче Снежане не стало. Еще минута наедине с ним и к их столику вновь подошел официант, оставил заказ, разлил по бокалам вино, откланялся. А им предстояло ужинать.

— Откуда вы знаете Диму? — Сергей поднял бокал, салютую, Снежана сделала так же, а потом поднесла вино к губам, не рискуя пить.

— По работе, — ответ получился уклончивым. Очень уклончивым.

— По какой работе?

— Ты читала письмо? — наконец‑то оставив в покое ее руку, мужчина взял в руки приборы, приступая к трапезе.

— Нет.

— Сама не захотела или Дима запретил?

— Дима не запрещал, просто я подумала, что это не мое дело.

— Не твое дело знать, что передаешь неизвестному человеку, но твое знать, что связывает этого человека с твоим братом? Странная логика, Снежана.

Может и странная, но в последнее время Снеже казалось, что логика отказывает ей напрочь. Все рацио испарилось в ней в тот миг, когда она открыла дверь перед носом брата. А возможно, это самое рацио отказало еще раньше, ночью, которую она провела с обманщиком.

«Больно не будет…». Лжец.

Тряхнув головой, Снежана вернулась в реальность.

— Я думаю, что нам предстоит провести вместе вечер, думаю, что не будь в конверте ничего жутко важного, это показательное выступление было бы не нужным, а еще думаю, что участвуя в ваших играх, имею право хотя бы что‑то о них знать.

— Ешь, — ее речь получилась слишком яростной. Нет, говорила девушка тихо, слышать из‑за музыки их вряд ли кто‑то мог, да только слишком сильно она сжимала в руках приборы и смотрела тоже совсем не дружелюбно. — И поласковей, Снежана. Поласковей. Глядишь, позову тебя куда‑то еще разок.

Над своей шуткой, посмеялся только он, а вот Снежана послушалась, накалывая на вилку салат. Какое‑то время они молчали, только перебрасывались короткими взглядами, сосредотачивая все свое внимание на еде.

— Ну, так что? — первой не выдержала Снежана.

— Я думаю, что Дима не хотел бы впутывать тебя в это, потому…

— Если б не хотел, меня сейчас тут не было бы.

— Знаешь, а ты смелая. Или глупая.

— А вы делаете все, лишь бы не отвечать на поставленные вопросы.

— Нет, все же смелая, — покончив с трапезой, мужчина откинулся на спинку кресла, взял в руки бокал. Впервые за вечер Снежана поймала себя на мысли, что пытается его разглядеть и запомнить. С виду — лет сорок, спроси ее кто‑то отнести его к молодым или старым, она выбрала бы первое. Короткие светлые волосы напоминают чем‑то новый ежик Димы, а глаза темные, карие. Красивое сочетание. Вот только когда эти глаза смотрят оценивающе, ощущения не из приятных. — Твой брат попал в неприятную ситуацию.

Не спеша продолжать, он заставил жидкость в бокале окрасить прозрачные стенки розовым, поднимая маленькое цунами.

— Ты хоть приблизительно представляешь, чем он занимается? — теперь его взгляд был уже с прищуром, он явно пытался понять для себя, во что ее можно посвящать, а что должно остаться тайной.

— Перевозит из‑за границы антиквариат, — во всяком случае, так сказал сам Дима. Вот только непонятно, почему это предположение развеселило Сергея.

— Антиквариат? — брови мужчины поползли вверх, а в глазах загорелось веселье. — Ну, возможно, и антиквариат.

— О чем вы?

— Ни о чем, — осушив бокал, Сергей вновь склонился к столу, взял руку Снежаны в свои ладони, поднес ближе к губам.

— А все же? — удивив саму себя, на эти его манипуляции Снежана отреагировала спокойно, не вздрогнула, не скривилась, не попыталась отпрянуть.

— Все же… Твой брат попал в не слишком приятную историю. Но бледнеть и падать в обморок рановато, красавица. Такое происходит далеко не впервые. И он далеко не первый, с кем такое происходит. И ему нужна помощь. Он просит помочь меня. Здесь, — мужчина опустил взгляд на свой карман. — То, что может меня интересовать, в случае, если я таки решу ему помочь.

— А если решите не помогать? — смысл сказанного был для Снежаны понятен только наполовину, мужчина всячески избегал четких формулировок.

— Тогда, скорей всего, он снова обратится к тебе, с просьбой передать такое же письмецо кому‑то другому. Не бойся, девочка. Твой брат верткий тип. Я знаю его не так давно, учитывая, что он до сих пор цел и невредим, бояться за него — смысла нет. Выкрутится.

— Я ничего не понимаю, — устало прикрыв глаза, Снежана уже принимала как данность и то, что ее руку перевернули, теперь целуя уже ладошку, и бегающий по ее лицу взгляд больше не напрягал. Он просто играет. Ну и пусть играет.

— Раз не понимаешь, то это тебе и не нужно. Когда‑то поймешь или не поймешь, что даже лучше.

— Вы поможете Диме? — вопрос сорвался с губ как‑то сам. Она не знала, в чем ему нужна помощь, не знала, что в том письме, не знала, в силах ли этот человек помочь, но очень хотела, чтоб он смог.

Сергей хмыкнул, выпустил ее руку из своих пальцев, позволяя безвольно опуститься на стол.

— У тебя дар убеждения, девочка. Но все зависит не только от меня. Я — всего лишь посланник. Могу сказать слово за него, а могу и промолчать. И все. Решаю не я.

— А кто решает?

— Пойдешь к нему просить за брата?

— Пойду, — Снежана ответила, не отводя взгляд. Это не была попытка расхрабриться. Она действительно пошла бы. Не сомневаясь и не раздумывая. Просто потому, что это нужно Диме.

Вот только Сергея это не заставило серьезно отнестись к ее намерениям. Он снова хмыкнул.

— Ну — ну, только не нужно излишней смелости, Снежана. Никто не оценит. Сами разберутся.

— А вы…

— Ты хочешь поймать меня на слове? — такая перспектива явно не пугала мужчину. Он просто забавлялся. Вряд ли даже стал бы чувствовать какую‑то ответственность перед ней, дав слово.

— А я смогу?

— Нет, — улыбка мужчина стала совсем искренней. — Не сможешь. Но я почему‑то хочу пообещать, что попытаюсь.

— Спасибо, — девушка выдохнула слово, отчего‑то чувствуя облегчение. Будто смогла договориться с лучшим адвокатом насчет сложнейшего дела. Или добилась разрешения снимать в том месте, куда другим фотографам вход закрыт. Достигла цели.

— Пока не за что, Снежана. Я маленький человек, не стоит уповать на мою помощь как на что‑то определяющее.

— Я даже не знаю, в чем определяющее, так что… — девушка развела руками. Не важно, что сейчас он пытается убедить в своей незначительности. Важно, что хоть это она смогла сделать. Хоть так помочь брату. Незнамо в чем. Незнамо зачем и почему.

По счету великодушно расплатился новый знакомый девушки, оставив ее робкие попытки достать кошелек без внимания. Потом встал, предложил руку, за которую Снежана тут же ухватилась, направился к двери.

— С вами приятно иметь дело, Снежана, — теперь он практически шептал, чуть склонившись к ее уху. — Даже если кто‑то сидел у нас на хвосте, вряд ли заподозрит меня в том, что с такой очаровательной девушкой я мог обсуждать дела.

Снежана непроизвольно усмехнулась. Да уж, она бы вряд ли назвала происшедшее тут «обсуждением дел». Сплошные загадки и недомолвки. И множество вопросов.

— Думаю, до встречи, — Сергей проводил ее до машины, придержал дверь, дожидаясь, пока Снежана займет место водителя. Все это проделал расслаблено, улыбаясь, естественно, а потом…

Бросив несколько взглядом по сторонам, он резко склонился к уже сидящей в машине девушке, вперившись тяжелым взглядом в ее глаза.

— Не лезь в это, поняла? Не вздумай обращаться еще хоть к кому‑то так, как ко мне. Это не те вопросы и не те люди. Здесь за помощь берут дорого. Дима это знает. И знает, в чем просит помощь. А ты понятия не имеешь. Так что сиди тихо и жди, когда он сам все решит.

Не дав ей возможности ответить, Сергей захлопнул дверь, отошел на несколько шагов, спрятал руки в карманах, вновь надевая на лицо улыбку. Будто действительно провожает потенциальную даму сердца.

И как бы Снежане не хотелось открыть дверь, вылететь, узнать, что именно она не знает и потребовать поделиться этими знаниями, она послушалась.

Ключ в зажигании, несколько секунд для разогрева машины, а еще чтоб привести мысли в порядок, и Сергей остается где‑то сзади, а она уже мчит исполнять его указания — сидеть тихо и ждать.

— Господи, — унять дрожь в руках никак не получалось. Адреналин, копившийся в крови весь вечер, выплеснулся именно сейчас.

Не помогло ничего, ни включенная на полную громкость музыка, которая должна была бы отвлечь от мыслей, ни попытки заставить себя правильно дышать, отвлечься, спланировать завтрашний день. Руки тряслись, мысли путались, даже нога на педали газа то и дело норовила поддать скорости, чтоб элементарно убежать от проблем.

— Дима… Что ж ты наделал, Дима? — незаметно для самой себя, Снежана перестроилась в крайний левый ряд, все ниже вдавливая педаль газа в пол.

Еще, еще, быстрей, опять быстрей… Когда девушка бросила взгляд на спидометр, стрелка шкалила уже за сто километров в час.

— Во что ты вляпался? — а гонящий сзади джип не устраивала и эта скорость. В зеркале заднего вида Снежана увидела, как огромная машина мигает фарами, прося уступить или гнать быстрей. — Идиот, — какой бы пустой ни была улица, поздним вечер и крутой машина, идти на поводу у придурка девушка не собиралась. Легче перестроиться. А сумасшедший пусть сам решает, что делать со своей жизнью.

Девушка включила правый поворотник, убедилась, что из ездоков на дороге сейчас действительно только она и гонщик сзади, съехала на среднюю.

— Во что ты вляпался? — Дима занимал все ее мысли. Она думала, что стоит ему приехать, как его настигнет гнев Самарского. Думала об этом, боялась до колик в желудке, подсознательно раз за разом воспроизводила эту сцену в воображении, содрогалась от одной только мысли. А получилось все совсем не так.

Самарский наверняка даже понятия не имеет, что его бывший друг вновь в городе. Зато нашлись новые люди, от которых Диме предстоит прятаться. Он ведь что‑то натворил. Неизвестно, с антиквариатом или еще с чем‑то, но натворил. И этот Сергей…

— Черт, — из раздумий Снежаны вызвал звук клаксона. Кто‑то сигналил сзади. И стоило девушке бросить очередной взгляд в зеркало заднего вида, как сердце подскочило к горлу. Все тот же джип. Только теперь перестроившийся уже во вторую полосу подъезжал непозволительно близко, потом тормозил, вновь подъезжал.

За ней никогда не вели погоню. К ней никогда не придалбывались придурки, жаждущие поиграть в ночные гонки, ей никогда не приходилось оказываться в такой ситуации. А вдруг… Вдруг, Сергей ошибся? Вдруг все дело в том письме?

Легко быть бесстрашной гипотетически прикидывая, какие опасности могут тебя подстерегать. А вот в реальности ты просто пугаешься. Пугаешься и снова все рацио куда‑то пропадает.

Снежана попыталась ускориться, оторваться, но преследователь не спешил отставать. Снова догнал, блеснул фарами, непонятно чего ожидая, а потом пристроился в хвосте, просто следуя за ней.

Так не ведут себя те, кто хочет остаться незамеченным. Этот хочет чего‑то другого, вот только чего?

Очень долго он просто ехал следом, будто хотел убедиться, что его заметили, а когда сделал это — продолжать фарс не собирался, вот только отставать тоже не спешил. Ежесекундно бросая взгляд в зеркало заднего вида, Снежана пыталась понять, кто сидит на месте водителя, и не могла.

В голове Снежаны крутилось множество мыслей. Разных, всяких. Она готова была делать что угодно, лишь бы не останавливаться.

Но преследователь решил иначе. Еще несколько вспышек света фар, кенгуру джипа на опасной близости с багажником ее машины, и явное требование снова перестроиться, теперь уже в правый ряд. Вот только делать этого Снежана не собиралась. Собрав все свое хладнокровие в кулак, она в очередной раз газанула.

— Пошел к черту.

И он наверняка пошел бы, будь у нее немного больше опыта таких погонь, но опыта не было.

Джип снова выехал на третью, теперь меняя тактику — прижать ее к обочине оказалось не так уж и сложно, а потом, дождавшись, когда она скинет скорость, машина неизвестного гонщика остановилась, перекрыв собой всю первую полосу. Лишь чудом Снежане удалось затормозить до того, как ее седан встретился с правым боком джипа.

Адреналин стучал в ушах, мыслей больше не было. Ни о чем, ни о Диме, ни о Ярославе, даже о себе мыслей не было.

Снежане показалось, что она вдруг оглохла. Не было слышно ни рокота мотора огромной машины, преграждающей ей дорогу, ни музыке в салоне ее автомобиля. Только гулко бьющееся сердце и ожидание. Ожидание неизвестности.

Как завороженная Снежана следила за тем, как кто‑то возится в джипе, открывает дверь с той стороны. Темный силуэт мужчины обошел свою машину, направился к ней.

И стоило ему выйти в свет фар, со Снежаной произошло сразу несколько вещей — камень упал с сердца, а еще… ей захотелось убивать. На месте убить того, кто стал у нее на пути. И даже не столько за это, сколько за все дни до сегодняшнего вечера.

Не в силах контролировать гнев, Снежана выскочила из машины, звучно хлопнув дверью.

— Совсем с ума сошел, Самойлов? — даже крикнуть не получилось. Злость не давала сделать вдох, а потому вопрос прозвучал тихо. Но это «тихо» должно было бы послужить Марку явным показателем — сейчас ему лучше молчать или бежать. Жаль, он знал ее еще не настолько хорошо, чтобы это понять.

Он приехал на встречу с деловыми партнерами. На долбанную встречу с долбанными партнерами. В одном из сотни ресторанов Киева. В один день из семи дней недели, в один час из двадцати четырех часов в сутках, сел за один из нескольких десятков столиков в надежде на то, что им удастся быстро решить все вопросы, а потом он со спокойной душой поедет домой.

Но в этот идиотский день все должно было сложиться неправильно. Все, начиная с самого утра и до его полной капитуляции.

Когда Снежана появилась в ресторане, Марку показалось, что ему уже элементарно мерещится. Слишком часто и много думает о ней, вот она и является на каждом углу. Он моргнул, но морок не пропал. Девушка проплыл мимо их столика, даже не заметив, что случайно коснулся бедром его локтя, а потом направился дальше, теперь не замечая уже прожигающего спину взгляда.

Это судьба. Марк почему‑то вдруг подумал, что это судьба. Раз даже после того, как он решил — больше они не пересекутся — она возникает в его жизни из ниоткуда, значит ей не стоит больше пропадать.

Не успев толком подумать, что скажет, что сделает, как оправдается и объяснится, он схватился за ручки кресла, собираясь нагнать девушку, но…

Она подошла к дальнему столику, в самом углу зала, к столику, за которым ее ожидал мужчина. Марк застыл, так и не успев подняться.

— Is everything alright?* — заметив перемену в поведении Самойлова, к нему обратился один из возможных партнеров.

* Все хорошо? (англ.)

Но Марк далеко не сразу услышал вопрос. Сначала, он проследил за тем, как неизвестный облизал Ермолову несколько раз взглядом, раздел и практически прилюдно поимел, а потом схватил за руку, облобызав еще и ее. У Марка зачесались кулаки. Почему‑то резко захотелось пересчитать зубы этому пылкому ухажеру.

А еще больше хотелось, чтоб она выдернула руку, скривилась, отвесила мужчине оплеуху, хоть как‑то выразила то, что это ей неприятно. Но она этого не сделала. Полезла в сумку, достала оттуда что‑то. Бумажка выскользнула на пол, они вдвоем наклонились за ней… Когда же неизвестный ему кавалер вновь накрыл ее руку своей, а Снежана даже не попыталась этому как‑то воспротивиться, Марк понял, что еще один взгляд в их сторону и он взорвется.

— All right.* — Попытка улыбнуться получилось печальной. Его оскал скорей заставил немцев усомниться в правдивости его ответа, чем в него поверить.

* Все хорошо (англ.)

Титанических усилий ему стоило вновь заставить себя думать о работе. Это сделать невыносимо сложно, когда тебя как магнитом тянет к профилю девушки в нескольких метрах. Когда ты мысленно представляешь, как пересчитаешь зубы тому, кто так привычно касается ее. Он, Яр, кто еще? Сколько у нее таких? Таких придурков, как он? Которые караулят ночами под дверью, бросают жен и детей, водят по ресторанам? Ищут предлоги, чтоб оказаться на ее пороге после того, как она достаточно четко дает понять — ты‑то ей не нужен. У нее есть другие… Получше, покруче. Всякие.

Переговоры не провалились лишь потому, что они успели обсудить большую часть вопросов раньше, чем Марк сошел с ума. А он сошел. Бесился, бросая взгляд на их столик, бесился, отводя глаза, бесился, кивая партнерам, и слушая их, тоже бесился.

Встреча закончилась как‑то резко. Ровно через минуту после того, как Снежана с ее хахалем покинули заведение. Она снова прошла мимо, снова задела его. Теперь уже не расслабленного, а напряженного до предела. Но даже не заметила. Улыбалась мужчине рядом, позволяла приобнимать себя за плечи, шептать что‑то на ухо.

Из окна ресторана Марк видел, как незнакомец сажает девушку в машину, как говорит что‑то на прощание, наклоняется, видимо, целует, а потом захлопывает дверь.

И в этом его ошибка. Уедь они вместе, Марк, наверное, бесился бы и дальше. Здесь или в любом другом месте. Представлял бы, как великолепно у них продолжится вечер, а еще, с каким удовольствием заехал бы по морде этому самодовольному штриху. Но они не уехали вместе. Он посадил девушку в машину, а сам направился в другую сторону. И это определило все.

Невнятное «excuse me» Марка было воспринято новыми партнерами с истинно немецким пониманием, а когда он оказался в своей машине, понял, что уехать просто так не сможет.

Не сможет поступить как в то утро. Не сможет молча встать, собраться и исчезнуть из жизни. Не сможет и не хочет.

Скорей всего, она не сразу поняла, что за ней «погоня», во всяком случае, среагировала не сразу, а ведь он нагнал ее очень быстро. Нагнал, привлек внимание, выждал, давая возможность остановиться, а потом, когда понял, что этой возможностью она пользоваться не спешит — повторил все снова. И не один раз. Но она слишком упрямая. Слишком упрямая, чтобы исполнить требование и слишком отчаянная, чтобы начать опасную уже погоню.

Думал ли Марк о том, что она может чувствовать, заставляя прижаться к обочине и преграждая путь? Ни черта он не думал. В голове крутилось только желание заставить остановиться, а потом выяснить все. Здесь и сейчас. Все. Историю с Яром, с этим штрихом из кафе, с ним, в конце концов.

Выйдя из машины на улицу, Марк почувствовал, как пылающее лицо и не менее горячие руки обволакивает холодный воздух. В машине было слишком душно. Хотя проблема вряд ли в машине. У него внутри бурлила лава. И заставить ее застыть могла температура только куда более низкая.

Дверь машины девушки открылась раньше, чем он успел к ней подойти. Из‑за нее показалась Снежана, сначала яростно захлопнувшая дверь, а потом сверкнувшая взглядом в его сторону. Она была зла. Явно так же зла, как он сам. И говорила шепотом. Будь между ними немного большее расстояние, Марк не разобрал бы ни слова, а так услышал.

— Совсем с ума сошел, Самойлов?

— И тебе привет, — надев маску спокойствия, он сделал еще один шаг к готовой метать молнии девушке.

— С мозгами дружишь? — вопрос не требовал ответа. Ей вообще не нужны были ответы от него. Хотелось просто врезать гребаному шутнику. — Идиот.

За все. За нервы, потраченные только что на погоню, за чуть не устроенную аварию, за это долбанное спокойствие на лице, а еще за ту ночь и то утро.

— Я вижу, ты очень рада видеть меня, правда, Снежа?

— Иди к черту! — и с каждым его словом сдерживать себя становилось все сложней. — Какого хрена ты творишь? Совсем с ума сошел? Больной… — она выплюнула очередное ругательство, а потом развернулась, собираясь вернуться в машину, сдать назад, а потом угнать в ночь, подальше от него и от своего страха вперемешку со злостью.

— А ты не похожа на вертихвостку… Была, — его оклик остановил Ермолову на полдороги.

Она застыла, а потом обернулась, вновь бросая на него злой, предупреждающий взгляд.

— Что? — и вот сейчас ему точно полезно было бы провалиться сквозь землю или на худой конец вернуться в машину. Но он этого не сделал. Зато совершил очередную ошибку.

— Сколько у тебя таких идиотов, как я? Самарский, этот из ресторана, кто еще?

— Ты больной.

— И как это происходит? Посменно? По дням недели или по часам? Утром Самарский, днем — этот, а вечерами кто‑то еще? Какое время предназначалось мне?

— Придурок, — Снежана так и не развернулась. Стояла вполоборота, между машиной и мужчиной, смотрела на него и отказывалась осознавать, что все это происходит на самом деле.

— Знаешь в чем твой промах? В следующий раз выбирай тесок, чтоб проблем не возникало. Или проблемы только со мной? А остальных устраивает?

Развернуться было очень легко, подойти — тоже, замахнуться — элементарно, а почувствовать, как рука зудит после соприкосновения со щекой зарвавшегося мужчины даже приятно.

Он, наверное, такого не ожидал, а ведь должен был бы понимать, что переходит черту. Хотя откуда ему знать, где для нее находится черта? Она и сама этого не знала, никогда раньше у Снежаны не возникало такого непреодолимого желания не просто заставить человека замолчать. А заставить его замолчать вот так.

— Убирайся с дороги и не смей больше появляться в моей жизни, понял? — и даже стыдно за свои действия не было. Стыдно было все эти дни до их встречи. Стыдно потому, что Снежана действительно считала себя виноватой, но он сам помог справиться с чувством вины. Сделал это легко и быстро.

— Нам нужно поговорить.

Удар его отрезвил. Как‑то резко наступило просветление. Просто так по лицу не получают. Значит, сказал лишнего. Много лишнего.

— Ты уже все сказал, так что пошел ты к черту! — и в позднем раскаянье Снежана не нуждалась. Думать нужно прежде чем говорить и делать, а задним умом крепки все.

Развернувшись, она направилась к автомобилю. Как назло, теперь‑то на дороге снова появились машины. Они проносились мимо, сигналили, водители крутили пальцем у виска и бросали однозначно неодобрительные взгляды на стоящие на обочине машины и людей между ними.

— Постой, — голос Марка больше не звучал так спокойно и в то же время ядовито. Но дело ведь не в интонациях, а потому слушать и тем более повиноваться Снежана не собиралась. — Постой, слышишь? — услышав повторный оклик, девушка ускорила шаг. Она не хотела стоять, смотреть, слушать, находиться рядом. Хотела успокоиться наедине с собой, да и своим разочарование тоже упиться лучше было бы в одиночестве.

Но ей не дали. Марк поймал девушку за руку, резко развернул на месте, не дав дотянуться до ручки двери.

— Что у вас с Самарским?

— Не твое дело! — Снежана попыталась сбросить с себя его руку, но он придержал ее.

— Я погорячился, прости.

Снежана не удержалась от смешка, сбрасывая‑таки с себя руку мужчины.

— Погорячился? — вряд ли он не понимал, что с каждым словом все больше напрашивается на вторую пощечину. — Когда? Только что, обозвав меня шлюхой или тогда, даже не удосужившись все выяснить по — человечески? Иди к черту, Самойлов. Слушать тебя, значит себя не уважать. Я говорила тогда и повторяю сейчас — мне не нужны сложности, тем более сложности из‑за чьих‑то тараканов. Понятно? Если да — просто отойди.

— Снежана…

— Отойди! — она в очередной раз сверкнула глазами, подтверждая серьезность своих намерений.

— Я хочу поговорить.

— Я хочу больше никогда тебя не видеть. Ясно?

Посмей он попытаться снова ее остановить, не дай открыть дверь, сесть в машину, помешай выехать — получил бы еще одну пощечину. Но он этого не сделал. Просто стоял и смотрел на то, как машина выруливает из заблокированного им ряда, сворачивает на вторую полосу, постепенно набирает скорость…

А Снежана безрезультатно пыталась заставить себя успокоиться.

Придурок. Полный придурок. Ревнивый идиот… Только ревность его сейчас никому не нужна. Нужна была тогда. Утром. Он должен был выяснить все тогда. Она бы объяснила. Да даже сегодня бы объяснила, не начни он…

Черт. А ведь чувствовала себя виноватой, искренне собиралась просить прощение. А вот теперь осознавала — не за что. Она перед ним не виновата. Не виновата в том, что у нее есть прошлое, что это прошлое иногда является на порог квартиры или поручает встретиться с кем‑то в ресторане.

А скоропалительные выводы… Она когда‑то сама была мастером их делать, а теперь знала — это не приводит ни к чему хорошему.

Но это уже не важно. Он не появится в ее жизни больше. Не посмеет. Не рискнет. Или рискнет?

Лишь через добрый десяток минут Снежана поняла, что джип снова едет за ней. Уже не подгоняя, не мигая фарами и не заставляя почувствовать себя какой‑то слишком маленькой в этой машине. Нет, он просто едет следом на приличном расстоянии. Будто нашкодившая собачонка плетется за хозяином, понурив голову. Придурок.

Разрываясь между желанием остановиться на этот раз уже самой или действительно устроить гонки с идиотом, Снежана потянулась к соседнему сиденью, достала из сумки телефон, набрала номер Самойлова. Трубку он взял почти сразу.

— Что тебе не ясно? Разговор окончен, Марк. Если ты надеешься его продолжить — можешь разворачиваться прямо сейчас.

— Нам есть о чем поговорить, Снежана.

— Говори, — сцепив зубы, девушка бросила взгляд в зеркало заднего вида. Она по — прежнему не видела лицо водителя, но тон его Ермоловой не нравился. Когда он звучит самоуверенно, злиться на него проще.

— Я повел себя как дурак.

— Это я уже слышала. Только так и не поняла — когда? Только что, обозвав меня…

Договорить Марк ей не дал.

— Я увидел тебя в ресторане с мужчиной и взбесился.

— А если б ты увидел меня с мужчиной на съемке, то что? Устроил бы цирк там? Кем ты себя возомнил, Самойлов? По какому праву ты лезешь в мою жизнь?

— Потому, что ты сама…

— Что я сама? Что? Я не звала тебя к себе! И сейчас не зову! Я уже по горло сыта сложными мужчинами и сложными отношениями. Не едь за мной и вообще, забудь, что мы знакомы!

Отбросив телефон на кресло, Снежана ускорилась, искренне надеясь на то, что он послушается. Но он сделал по — своему. Просто ехал следом. Осознавал, что бесит, что зарабатывает еще сотню очков в минус, но ехал.

Ехал всю дорогу до ее дома, на паркинг тоже заехал следом за ней, дождался, пока сопящая от переполняющего ее гнева девушка выйдет из машины, в сотый раз хлопнув дверью, направится в сторону его автомобиля, вышел навстречу.

— Думаешь, после всего, что ты наговорил, я приглашу тебя к себе? Чего ты добиваешься?

— Хочу поговорить.

Снежана не сдержала нервный смешок.

— Так ведь уже поговорили, Марк Леонидович. Отлично поговорили. Неужели вам мало? Большего я предложить не могу, простите.

— Я буду ждать столько, сколько нужно. — Поистине удавье спокойствие сейчас царило в его мимике, позе, голосе. Он явно не бросал слова на ветер.

— Здесь? — Снежана окинула взглядом парковку. — Будешь ждать здесь? Не будь дураком. Тебе не пять лет, чтоб брать меня измором.

— А чем тебя можно… взять?

— Уже ничем. — Снежана оглянулась. Охранник, ответственный за сохранность машин, судя по всему, посчитал, что они нуждаются в его помощи, поэтому оставил свой привычный наблюдательный пункт, направился к ним. — Ты сделал предостаточно, Марк, а теперь, прошу — уезжай. Нам действительно не о чем говорить. Тебе не нужны мои оправдания, а я не нуждаюсь в твоих. Если тебе так будет легче — ты прав во всем. И насчет мужчин, и насчет меня. Это то, что ты хотел услышать?

— Нет.

— А что?

— Я хочу поговорить.

Стиснув кулаки, Снежана заставила себя продолжить говорить спокойно.

— Это обязательно делать здесь и сейчас? Твой разговор не подождет до завтра?

— Завтра ты не возьмешь трубку.

Нет, все же кое‑что он успел в ней изучить. Завтра трубку она действительно не возьмет. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда.

— Неужели тебе настолько интересно влезть в мою жизнь? — девушка сощурила глаза, впиваясь взглядом в его лицо. А за спиной слышались все приближающиеся и приближающиеся шаги. Она никогда не любила публичных разбирательств. Считала их проявлением дурного тона, а потому сцен сейчас устраивать не собиралась. — Хорошо, я утолю твой интерес. Только потом… ты уберешься вон из моей жизни, понял?

— Все хорошо? — усатый дядечка — охранник подошел на последнем слове девушки.

— Да, — Снежана обернулась, даря ему улыбку. — Все хорошо, спасибо за заботу.

— Вы уверены?

— Да. — Подтверждая слова действиями, девушка вновь обратила внимание на Марка, улыбаясь уже ему. Тут было сложней.

Злость чуть отступила, но желания открывать перед ним душу все равно не было. Ни перед кем желания открывать душу не было. А, кажется, придется. Иначе он не отвяжется. Ну и пусть… Его любопытство утолить не слишком сложно, от нее не убудет. Правда и ему не прибавится.

До подъезда они дошли молча. Так же молча поднялись на нужный этаж, Снежана молча открыла перед ним двери квартиры, впуская внутрь.

Судя по всему, где здесь можно оставить верхнюю одежду и где находится гостиная, Марк не забыл. Не требуя от девушки словесных указаний, сделал все сам. Прошел, как когда‑то, оказавшись тут впервые, сам нашел включатель света, освещая комнату.

— Ну, так что, чего ты добиваешься? — девушка остановилась у него за спиной, в коридоре, сложив руки на груди.

Видимо, сейчас и в ее голове ожили воспоминания о той их ночи. А еще об утре.

— Мне кажется, что я совершил жуткую ошибку.

Еще там, на дороге Марк вдруг понял, что ошибся. Ошибся не раз. И выводы сделал поспешные, и логически выстроил в своей голове все слишком линейно, а все не так. Вот только как — он так и не понял.

— Почему жуткую? Обычную ошибку, Марк. Типичную. Садись, в ногах ведь правды нет, слышал? — девушка кивнула на диван, обогнула мужчину по дуге, тоже входя в помещение.

Снежана пересекла всю комнату, остановилась у окна, несколько долгих мгновений смотрела в него, собираясь с силами и мыслями, а потом обернулась к исполнившему приказ Марку, он сидел на диване, сосредоточив все свое внимание на ней.

— Что тебя интересует? Хотя нет… Я знаю, что тебя интересует. Помнишь, на дне рождении Самарского я сказала, что не сильно близко общаюсь с Сашей, зато хорошо знаю Ярослава? Тогда я не врала, я знаю Ярослава очень хорошо. Шесть лет я считала, что проживу с ним долгую и счастливую жизнь. Ярослава Самарского… — оказалось, что выдавить из себя слова не так уж и просто, — я любила.