Залечишь мои раны?

Глава 7

Снежана думала, что заснуть у нее не получится. Не получится никогда, ни за что, даже если ее будут пытать — заснуть она не сможет. Все вышло совершенно не так — оказавшись в домике одна, она приняла душ, позвонила Ане, чтобы убедиться, ничего ли не случилось, проверила почту, а потом вроде бы просто прилегла… А открыла глаза, когда солнце уже слепило, пробиваясь через полуоткрытые жалюзи.

Из‑за двери Снежана слышала периодически минующие ее комнату шаги, покашливания, будто невзначай оброненные безадресные слова… Сев в кровати, девушка улыбнулась своим мыслям — так «деликатно» ведут себя те, кому не терпится разбудить крепко спящего соседа.

Кажется, догадка Снежи были правильной, как только «кто‑то» услышал возню уже за ее дверью, бесчинствовать прекратил. Полчаса, необходимые для того, чтоб привести себя в порядок прошли для Снежаны в полной тишине, можно было даже подумать, что в доме она одна, но это было не так.

Стоило девушке обуть кеды, и направиться к выходу, из гостиной ее окликнули.

— Привет, — Марк стоял в дверном проеме, сложив руки на груди. На губах играла улыбка, а глаза… бесстыжие глаза снова пускали чертики. Только смущаться Снежа не собиралась — не тот возраст, да и характер не тот.

— Доброе утро, — подарив такую же ответную улыбку, девушка схватила висевшую на вешалке жилетку, накинула на плечи, начала застегивать.

— Ты куда‑то собираешься? — Марк сделал шаг в коридор, потом еще один и еще, протянул руки к молнии на жилетке, чтобы лично продолжить ее облачение в верхнюю одежду.

— На завтрак, или его не будет?

— Будет, конечно будет, — возможно, Марк надеялся, что новая их встреча будет немного другой, но Снеже нестерпимо хотелось его подразнить, своим показушным равнодушием к произошедшему.

— Тогда идем? — она заглянула в лицо мужчины, рассчитывая найти в нем разочарование или как минимум растерянность, но судя по всему, подобными чувствами Самойлов себя не обременял. Он все так же улыбался, не выпуская из пальцем теперь уже ворот жилета.

— Я принес тебе ужин вчера, но ты уже спала, — ладонь Марка переместилась с ткани на кожу шеи, поднимаясь все выше к лицу, касаясь щеки.

— Стресс, сам понимаешь, — жутко хотелось улыбнуться, или отвести взгляд, но Снежа держалась.

— Стресс? — он насупился, делая вид, что причины оного не могут быть ему ведомы. — Какой стресс? Я думал, мы отдыхаем, разве нет?

— Отдыхаем, — Снежана подтвердила его слова, но больше сдержать улыбку не смогла. — Когда не висим вниз головой — отдыхаем, конечно.

Этого было достаточно, чтоб ее подбородок поддели, запрокидывая голову, а потом поцеловали сквозь улыбку — ее и его.

Через несколько минут, когда способность связно мыслить покинули Снежану окончательно, Марк оторвался от ее губ, отступил.

— Я, правда, принес вчера ужин, если хочешь, можем позавтракать здесь, там хватит на двоих, — он кивнул на гостиную.

И если с одной стороны, Снеже хотелось согласиться. Очень хотелось. То с другой… Завтрак мог перерасти в обед, а потом и ужин, и все это не выходя из дома, а то и не вылезая из кровати. Возможно, безрассудно заманчиво, но слишком. Слишком быстро для нее.

— Тимбилдинг, Марк. Ты приехал сюда находить общий язык с коллегами, потому…

— Хорошо, — благо, настаивать мужчина не стал. Набросил на плечи уже свою куртку, подмигнул засмотревшейся на него девушке, а потом открыл перед ней дверь, пропуская вперед.

Теперь в сторону столовой они шли куда медленней, ни он, ни она не спешили оказаться в толпе.

— Я хотела спросить, о Марине, — Снежана бросила быстрый взгляд на мужчину, отмечая, как между бровей залегает складка. Она не удивилась бы, если Марк снова отшутился или увильнул, но он, кажется, этого делать не собирался.

— Спрашивай.

— Она действительно такая…

— Стерва? — Марк озвучил слово так легко, будто это не вызывало в нем ни намека на угрызения совести или сомнения.

— Да.

— Действительно. Думаешь, а как иначе можно окрутить мужчину на замужество? Только стервозностью, шантажом и ложью.

Снежана хмыкнула. Поздновато он решил посвятить ее в подобные истины. Знала бы это раньше, давно была бы замужем, зашантажировав Самарского и изолгавшись ему же.

— А то, что она сказала о секретаршах? — слова Самойловой почему‑то плотно засели в памяти очередной зарубкой, рядом с воспоминанием о женщине у ресторана, фотографией Самарской с ребенком. Таких зарубочек становилось все больше.

— Моему секретарю пятьдесят, Снежана, и у нее в этом году родился второй внук, а работает она у меня уже столько лет, сколько благоволящая вам Марина Юрьевна числится в бухгалтерах. Я ответил на ваш вопрос? — Марк остановился, в очередной раз притянул к себе Снежану, заглядывая ей в глаза.

— Ответил, спасибо.

— Не за что. Что‑то еще?

— Нет.

— Хорошо, но если возникнут вопросы, я готов на них ответить, — разбавляя серьезность тона и взгляда, Марк склонился к губам девушки.

А потом, отстранившись, он снова увлек девушку за собой. До порога центрального дома оставалось всего несколько шагов, когда Самойлов нарушил тишину.

— Кто такой Дима? — он поднялся на первую ступеньку, оборачиваясь.

А Снежана застыла, вскидывая испуганный взгляд на него.

— В смысле? — девушка сощурилась, пытаясь прочесть мысли Самойлова по выражению его лица — спокойному, даже немного скучающему.

— Когда я вернулся вчера, заглянул к тебе, услышал звуки, не мог понять, ты зовешь или нет. Ты спала, но что‑то говорила во сне…

— Что? — Снежана сглотнула комок страха. Она понятия не имела, что разговаривает во сне, некому было о подобном ей сообщить, и тем более понятия не имела, что разговаривает о брате.

— Что говорила? — Самойлов продолжал сохранять спокойствие на лице, и ровность тона.

— Да.

— Я ничего не понял, просто звала Диму. Мне стало интересно, кто это. Но если не хочешь…

— Это брат, — облегченно выдохнув, Снежана попыталась улыбнуться. — Это мой брат.

— Ясно, — улыбнувшись в ответ, Марк снова повернулся, продолжая восхождение по ступенькам.

Снежана попыталась сделать то же, но на дрожащих ногах это достаточно сложно… Черт, даже так, даже далеко от дома она все равно возит с собой груз мыслей о брате. Кажется, от них не убежать и на край света.

Завтрак прошел для Снежаны абсолютно не радужно. Как бы Марк не пытался отвлечь ее от мыслей, в которые его даже не посвятили, это было невозможно. Девушка уделяла куда больше внимание своей тарелке и гнездящемуся в душе волнению.

Как‑то разом вспомнилось все, в том числе и то, что Дима говорил о возможном приезде.

— Прости, я, наверное, пойду прогуляюсь, — вымучено улыбнувшись, девушка отложила приборы, капитулируя перед тарелкой молочной каши, а потом, дождавшись кивка и обеспокоенного молчания в ответ, поднялась со стула, направляясь прочь.

У нее уже чертовски долгое время был один удивительный способ побега от реальности — она фотографировала.

Сегодня Снежана решила поступить так же — схватив дорогой сердцу фотоаппарат, она оправилась в противоположную от водохранилища сторону, надеясь отыскать там объекты, которые удалось бы запечатлеть на фотографии.

Лишь отойдя достаточно далеко, она дала себе возможность присесть на поваленное дерево, чтобы передохнуть. Потеряться ей было не страшно. Намного больше хотелось оказаться подальше от людей. Людей, которым свойственно задавать вопросы.

На ветку, рядом с ней, сел воробышек.

Пытаясь не спугнуть, Снежа навела на него объектив, делая первый снимок. Из него получилась достаточно удачная модель, малыш позировал несколько минут, оборачиваясь клювом, спинкой, раскрывая крылышки, чтобы взлететь, а потом складывая их, меняя свое решение.

А стоило Снежане подумать, что забавляться с птичкой достаточно, вспорхнул в небо, оставив в память о себе лишь колышущуюся веточку.

К сожалению, вечно гулять Снежа не могла. Рано или поздно нужно было возвращаться. Сначала — обратно в лагерь, к людям, а потом и домой, в мир реальности и ее проблем.

Решила ли она что‑то для себя во время прогулки? Нет. Если не смогла решить за три года, то какой смысл надеяться на жалкую часовую прогулку?

Лагерь же встретил ее непривычной даже для него живостью. Напоследок, решено было провести турнир стрельбы из лука. С главным призом, официальными восхвалениями победителя и фуршетом, которому суждено было перерасти в знатную пьянку.

— О, Марк Леонидович, у нас будет личный фотограф? — самой глазастой из присутствующих ожидаемо оказалась Марина. Она заметила, как Снежана спускается с пригорка раньше всех, о чем тут же оповестила, лишив Ермолову даже призрачного шанса остаться незамеченной.

Марк подошел к склону, протянул руку, помогая Снежане спуститься без эксцессов, намеренно игнорируя замечание Марины.

— Погуляла?

— Да. Здесь красиво.

— Если хочешь, мы можем уехать прямо сейчас, — Марк не был дураком. Пусть не понимал, почему, но видел, что настроение Снежаны как‑то резко упало.

— Нет, все хорошо, кроме того, у вас турнир…

— Поучаствуешь? — Марк забрал из рук Снежи фотоаппарат, кивая в сторону выставленных уже мишеней, ограждения.

— Неееет, — Снежа улыбнулась, активно махая головой. Зная свою удачливость, не позволила бы находиться на расстоянии пушечного выстрела всему живому, если когда‑то решилась бы на подобный экстремальный опыт. — Я лучше действительно поснимаю.

Марк спорить не стал, отпустил Снежану, а сам отправился ближе к ограждению, явно готовясь принять активное участие в действе.

И пусть желания последовать его примеру у Снежаны не возникло, она нашла способ отблагодарить его лично и его компанию за проведенные здесь выходные.

Фотографии с подобным мероприятий принято размещать на сайтах, в разделах посвященных дружественности трудового коллектива. Хорошие фотографии разместить будет куда приятней.

Для окончательной подготовки организаторам хватило пятнадцати минут, еще час был потрачен на инструктаж и обучение азам стрельбы, а потом началось само действо.

В поисках удачных ракурсов Снежана то и дело перемещалась, обходила стоявших поодиночке и компаниями людей, иногда фотографировала их, когда стрелял Марк отвлекалась, чтобы в очередной раз отметить, как красиво и точно получается у него.

— Бывшая? — когда люди понижают голос, в надежде сохранить беседу в тайне от находящихся рядом с ними, человек непроизвольно начинает прислушиваться, так случилось и на этот раз.

— Да.

— Я думала, он до сих пор не может никак решить что‑то с ней, а видишь… — Снежана почувствовала направленный на нее взгляд со стороны. — Видимо, решил.

Две барышни, кивавшие на первом завтраке Марку, хихикнули, по очереди бросив слишком очевидно направленные на Ермолову взгляды.

— Если честно, та мне нравилась больше. Я вообще думала, что он любит брюнеток, — очередной приступ смеха.

— Я тоже, да и вообще… Помнишь, та, которая приходила на прошлой неделе в офис?

— Кто?

— Ну, господи, ну та девушка, с кольцом. На дорогой машине… Которая была «по личному вопросу»… Они так долго сидели в кабинете, что я была уверена — ну не бизнесом они там занимались.

— С кольцом, говоришь? — шепот становился все громче и громче, давая возможность Снежане расслышать каждое слово. — Замужняя баба, а все туда же. Своего мужика не хватает, что ли?

— Ну, слушай, такого как наш — может и не хватает, — в ответ на реплику собеседницы вновь рассмеялись, а слушать их разговор дальше у Снежаны не было ни сил, ни желания.

Обойдя импровизированное стрельбище по крутой дуге, она остановилась с противоположной от девушек стороны, вновь нажимая на кнопку фотоаппарата.

Почему‑то тут же вспомнилась и Самарская, и женщина с остановки, бывшая, нынешняя, брюнетки, блондинки. Господи, как сложно. И ведь не спросишь, не выяснишь — потому что рано или поздно придется отвечать самой, а этого она сделать не сможет. Дурацкие правила, которые она сама установила, теперь казались обреченными на неудачу и настолько абсурдными…

— Не слушай идиотов, друг, — Марина появилась из ниоткуда. Просто материализовалась за спиной, сразу же ошарашив своим неоднозначным заявлением.

— Что? — Снежана не оглянулась, даже от фотоаппарата не оторвалась, продолжая снимать стрельбище и современных робин гудов.

— Ты считаешь меня стервой, правда? Можешь не отвечать, все так считают. А ты вряд ли особенная, максимум — среднестатистическая, так что тоже считаешь. — Ответа от Снежаны никто не ждал. — Ну вот, а мы, стервы, мы же склонны рубить правду — матку в лицо? Ну, если это нам выгодно, конечно. Так вот, о Марке ты услышишь много всего. Если вы останетесь… друзьями… естественно. Но не спеши всему верить. Он скрытный, хоть я на его месте была бы не менее скрытной. И почти никто не знает, что происходит вокруг него на самом деле. А когда люди не знают — они додумывают. И все что о нем говорят — в большинстве своем домыслы. А если хочешь правды — спроси у него.

— С чего вы взяли, что мне что‑то кто‑то говорит о Марке? — отвлекшись наконец от съемки, Снежана обернулась.

Марина сверкнула улыбкой, в которой будто читалось: «меня‑то за идиотку хоть не держи», а потом ответила:

— А разве еще нет? Странно, странно. Ты или жутко невнимательна или до крайности наивна.

— А вы любите грубить практически незнакомым людям?

— Я люблю, когда люди не ведут себя как идиоты. Когда одни не сплетничают за чужой спиной, а другие не верят этим сплетням. — Понять Марину было сложно. И проблема была не в словах, которые ей принадлежали. А в том, как она менялась от фразы к фразе. Как язвительность пропадала, а на смену ей появлялась усталость или гнев, нетерпение, понимание…

— Я вас не понимаю.

— Не стоит даже пытаться, девочка, — Марина усмехнулась, заглядывая ей за плечо. У них осталось несколько секунд, а потом Марк прилетит, чтобы защитить свое новоявленное чудо от посягательств мачех и прочих нехороших людей. — Лучше его пойми, он оценит.

Кого «его», спрашивать не было смысла. Марк успел подойти, приобнять Снежану за талию, спросить весело:

— Все хорошо?

И получить уверенные кивки обеих женщин.

— Пойдем, постреляем, — уже не давая возможности отказаться, он увлек Снежану к одной из стоек, подальше от Марины с ее любовью сменять холодную язвительность разговорами по душам.

— Главное — не допускать холостых выстрелов, иначе — лук просто лопнет, — Марк накрыл ее руку своей, устраивая стрелу, а потом потянул тетиву, облегчая задачу девушке.

— В смысле? — как завороженная, Снежа следила за его действиями, которые невероятным образом совершались ее руками.

— Сила натяга большая, и энергия должна выйти со стрелой, если этого не случится, он лопнет. Показывать, надеюсь, не надо? — мужчина усмехнулся, дунув в затылок сосредоточенной девушки.

— Не надо.

— Хорошо, тогда пускай, — стрела сорвалась вперед, чтобы через доли секунды оказаться вбитой в заготовленную мишень. Не в яблочко, конечно, но все равно неплохо.

— Молодец, — на похвалы Марк не скупился, наградив Снежану сначала словами, а потом закрепив успех, поцелуем в щеку. — Как для первого раза — просто отлично, продолжаем?

Снежана кивнула, и этого оказалось достаточно, чтобы Марк потянулся за очередной стрелой, перехватил ее удобней, поднял лук с помощью рук девушки, устроил стрелу…

— О чем вы говорили с Мариной? — руки Снежи непроизвольно дрогнули. Не будь Марка рядом, стрела сорвалась бы в тот же миг, но он подстраховал.

— Она спрашивала, нравится ли мне здесь… О мелочах, не важно…

— Каких мелочах? — еще одна стрела полетела в сторону цели, а ее место тут же заняла следующая.

— Ни о чем конкретном, просто, — такое настойчивое любопытство показалось Снежане странным, очень напоминающим ее саму утром, во время разговора о Диме. — А что?

— Ничего, — пространство рассекла третья стрела.

Какое‑то время они действовали слаженно молча.

— Почему твой отец не поехал? — между пятым и шестым, последним, выстрелом, Снежана задала вопрос, разрушивший тишину.

Марк собирался ответить, но была дана команда собирать стрелы, а потому, с ответом пришлось повременить.

— Ему тоже нужен отдых, потому Марина здесь, а он там, — Марк усмехнулся, но язвить мачехе не в ее присутствии было не так уж и весело. — Он не любит такого. Хотя… Никто такого не любит, но он имеет полное право отказаться, остальные, к сожалению, такого права не имеют.

— Зря ты так, — Снежана забрала из его рук стрелы, по одной опуская их в колчан. — Мне кажется, все было не так уж плохо.

Марк улыбнулся.

— Думаешь?

— Думаю да. Особенно, если все закончится приличной попойкой, многие будут вспоминать эту вылазку как приятнейшее событие весны.

Напоминание о том, что впереди их ждет фуршет, заставило Самойлова закатить глаза.

— А как будешь вспоминать эту вылазку ты? — Марк склонил голову, готовясь к ее ответу как к ответу на экзамен.

— Я буду ее вспоминать, — сделав ударение на слове «буду», Снежана провела по щеке мужчины, а потом развернулась, собираясь проследовать к «их» домику.

Он не пошел следом, не потребовал более точного и однозначного ответа. Хотя, ему вряд ли удалось бы получить другое признание.

Их четвертое первое свидание, затянувшееся на два дня, уже оставило след в памяти. Хороший или нет… Сложно сказать. Снежана была уверена в одном — ей захочется повторить. Пусть не в лесу, в окружении незнакомых людей, главное, чтоб один человек был там. Тот, который точно провожает ее взглядом в эту самую секунду.

Обратно они ехали в ночь. Марку нужно было остаться максимально долго, чтобы оставить меньше времени подчиненным на совсем уж откровенное веселье, а понимающая это Снежана сто миллионов раз заверила его, что ей нахождение там не в тягость.

Объединило их то, что бросив вещи в багажник и выехав на плитчатую дорогу, они оба вздохнули с облегчением.

Путь домой показался Снежане куда короче по одной простой причине — заснула она практически сразу, а проснулась, только почувствовав легкое касание пальцев к лицу.

— Устала, — Марк провел по щеке Снежи, отмечая, что она, даже держа глаза закрытыми, тянется навстречу такому прикосновению.

— Нет, — в разрез со словами, девушка сладко зевнула, вызвав очередную улыбку Марка.

— Вижу, — он наклонился, накрывая губы поцелуем.

Марк целовал долго и сладко, уютно, что ли… Настолько, что не было желания открывать дверь, забирать вещи, куда‑то идти. Хотелось продлить этот момент с этим мужчиной.

— Спасибо тебе, — оторвавшись от губ, Самойлов прошелся поцелуями по доступной скуле, коснулся губами века все еще закрытого глаза.

— За что?

— За целых два дня, — наконец‑то повернувшись, Снежана обвила шею мужчины руками, сполна отвечая на поцелуи.

Очень долго они дышали в унисон друг с другом. Часы в машине почти успели сделать полный оборот, прежде чем Марк наконец‑то оторвался.

— Идем, — он вышел из машины первым, достал ее сумку, направился в сторону подъезда, явно не планируя оставляясь ее одну. И Снежана была за это благодарна. Хотелось оттянуть момент расставания, хотя бы до парадной двери, лифта, двери квартиры…

— Какой?

— Третий, — сопротивляться Снежана даже не пыталась. В минуты ожидания лифта, она наконец‑то почувствовала насколько устала. Правду говорят — после отдыха нужен отдых. А ведь завтра съемки… И послезавтра… Девушка непроизвольно застонала.

— Что? — створки лифта разъехались, впуская их внутрь.

— Не хочу просыпаться, — Снежана отступила, чтобы облокотиться о заднюю стенку.

— Ты еще даже не заснула, — Марк усмехнулся, невзначай проводя по девичьей руке, вызывая тем самым отклик всего тела.

— Поверь, за этим вопрос не встанет, — она лишь на секунду открыла глаза, и снова зажмурилась, наслаждаясь повторением его жеста, а потом ощущая руку уже на талии, и поцелуй на виске.

— Так уверена?

К падшим, Снежана себя никогда не относила. Сложно сказать подобное о женщине, которая и была‑то всего с одним мужчиной, но сейчас, положа руку на сердце, не могла сказать, что кардинально против завуалированного шуточного предложения.

После какого свидания порядочным барышням положено приглашать на кофе? Пятого? Формально, у них это свидание было первым, да и кофе в доме нет.

— Да, — Снежана накрыла руку Марка своей ладонью, сжала чуть сильней, а потом оттолкнулась от стены, первой делая шаг навстречу открывшейся двери лифта.

У своей квартиры, девушка затормозила, обернулась, вновь улыбаясь мужчине.

— Я уже говорила спасибо? — не чувствуя сопротивления, она забрала свои вещи.

— Да, несколько раз. Но еще один — никогда не лишний.

— Тогда, спасибо, — Снежана опустила взгляд, не зная, что делать дальше.

А Марк помогать не спешил. Стоял напротив, с особым вниманием следя за ней.

— Теперь, тебе положено пригласить меня на кофе, а мне благородно от приглашения отказаться.

— Зайдешь? — улыбаясь, Снежа посмотрела в карие глаза напротив, замечая смешинки и в них.

— Пожалуй, не сегодня. Завтра ведь на работу. Хотя уже сегодня, — Марк бросил взгляд на запястье, на котором красовались другие уже часы. — Тебе, кстати, тоже.

— Не напоминай, — тяжело вздохнув, Снежана полезла в сумку за ключами.

В ночь с воскресенья на понедельник сложно любить свою работу, какой бы замечательной она ни была.

— Что ты делаешь завтра? — вопрос застал Снежану врасплох. Она смутно помнила, через какое время после первого свидание обычно следует второе, но ей почему‑то казалось, что между ними должна пройти больше, чем одна ночь.

— Работаю, — справившись с замком, она обернулась к мужчине. — До восьми, а потом ничего.

— Отлично, — лицо Марка расплылось в улыбке, настолько заразительной, что не улыбнуться в ответ было нереально. — Тогда завтра в восемь я заеду за тобой в офис.

— Ты уверен?

— В чем?

— Не много ли будет… нас?

— В самый раз, Снежа… на, — окончание ее имени Марк специально произвел отдельно, пристально следя за ее реакцией. Реакция была хорошей, такое обращение из его уст девушке понравилось.

— Хорошо, — не давая себе времени думать и сомневаться, она кивнула, принимая предложение.

— Тогда до завтра, Снежа, — теперь окончание он и вовсе не добавил, а только наклонился, чтобы украсть очередной поцелуй напоследок, а потом развернулся, успевая заскочить лифт за мгновение до того, как створки начали съезжаться.

Квартира встретила хозяйку привычной тишиной, теперь кажущейся уютом. Бросив сумку у входа, Снежана решила разобраться с ней уже завтра… Или послезавтра, не важно. Главное — не сегодня.

Сегодня ей нужен был душ, родная пижама и не менее родная кровать. И каждый из этих компонентов должен был стать залогом счастья.

Так все и произошло. Забравшись по самый нос под пуховое одеяло, девушка блаженно выдохнула, ощущая приятное волнение в груди.

На протяжении этих двух дней было всякое. Что‑то хорошее, что‑то не слишком приятное, но вспоминая все в целом, хотелось улыбаться, а еще предчувствовать вечер завтрашнего дня, предвкушать его и планировать…

Она хотела бы попытаться вновь поужинать вместе, или сходить куда‑то. Даже тривиальное кино было бы неплохим вариантом. С Ярославом они никогда не ходили в кино, слишком у него было мало времени, да и тратить он его предпочитал не на кино… Стоп.

Одернув себя, Снежана закрыла глаза, представляя лицо Марка. Марка, а не кого бы то ни было еще. Представила, как он улыбается, склоняет голову, достает из ее волос очередной листочек, а потом медленно приближается, чтоб поцеловать. Она представляла это снова и снова, каждый раз, с детской радостью ощущая трепет где‑то в грудной клетке.

Звук телефонной трели был услышан далеко не сразу.

— Алло, — вновь, как всегда, стоило на экране отобразиться неизвестному номеру с иностранным кодом, сердце Снежаны юркнуло в пятки.

— Привет, Снежок, — голос Димы был приглушенным, кажется, немного нервным.

— У тебя все хорошо? — за эти несколько лет, Снежана научилась читать интонации брата с нескольких слов лучше, чем за все годы их жизни плечом к плечу.

— Да, все хорошо, — он говорил отрывисто и сухо. — Была на Дне рождения Самарского?

— Была…

— И что… он?

— Ничего, — Снежана прикусила щеку изнутри, сомневаясь, что стоит говорить брату, а что нет. — Дима, он сказал, что тебе лучше не появляться.

По ту сторону хохотнули. Все так же сухо, хрипловато, совсем не радостно.

— А то что?

— Я не знаю, просто… Я не хочу, чтобы вы встретились.

— Боишься, что придется решать, кто для тебя важней? — даже для Димы эти слова звучали цинично. Цинично и очень обидно. Настолько, что Снежана потеряла дар речи. — Ладно, не важно. Я прилетаю. Все решено.

Он положил трубку сразу же, а Снежа еще долго держала ее возле уха, не решаясь пошевелиться.

Первый же звук, сорвавшийся с губ, не похож был ни на стон, ни на вздох, ни на всхлип. Она вдруг разучилась говорить.

В голове билось одно единственное желание: «только бы это оказалось неправдой».