Замок из песка

2

Она осталась в агентстве одна: утром Аннабел объявила, что устраивает для сотрудников вечеринку и отпустила всех пораньше, чтобы успели переодеться. Кэрол же решила не терять времени на переезды, а разобраться с делами. Дописав последнее письмо, она отложила в сторону папку с документами и подошла к зеркалу, критически разглядывая свое отражение.

В девятнадцать лет мир кажется прекрасным и полным чудес. Даже если жизнь не балует тебя приятными моментами, ты все равно надеешься на лучшее. Может быть, именно эта надежда заставляет сиять глаза девушек? Кэрол никогда не считала себя красавицей, но сегодня она осталась собой довольна. Большие глаза мягко светились на нежном овальном лице, бледно-розовые губы чему-то улыбались. Скромный наряд выглядел на ее точеной фигуре свежо и элегантно: белоснежная тонкая блузка мягко облегала тело, узкая длинная юбка подчеркивала стройность ног, обутых в открытые черные туфли на низком каблуке.

Кэрол почти не пользовалась косметикой, но ради праздника решила подкрасить губы, сделав их чуть более яркими и блестящими. Осталось уложить белокурые волосы. Расчесываясь, она напевала какую-то простенькую мелодию и улыбалась своему отражению.

— Как мило вы выглядите!

Она вздрогнула и едва удержалась от испуганного вскрика. На пороге стоял молодой мужчина в легком светлом костюме и разглядывал ее с нескрываемым интересом.

— Я, кажется, испугал вас, простите. Не подскажете, где я могу найти Аннабел Брайон?

— Здесь ее нет. — Кэрол понемногу приходила в себя. — Мы встречаемся в ресторане. Если хотите, я провожу вас туда.

— С удовольствием. Позвольте представиться — Ричард Олридж. — Он склонился в шутливом поклоне. — А как зовут вас, прелестная незнакомка?

— Кэрол… Кэрол Стентон, я недавно работаю у Аннабел.

Он сразу понравился Кэрол, как до этого не нравился ни один мужчина. Ее любовный опыт был совсем невелик: некоторое время она встречалась с молодым человеком. Они целовались, гуляли, взявшись за руки, и ей казалось, что это любовь. Но когда однажды он исчез, Кэрол не слишком расстроилась.

Потом она познакомилась с Джеймсом, красивым и сильным, как сказочный герой. И провела с ним свою первую ночь. Но он сделал ее женщиной только физически, причинив короткую боль и не подарив наслаждения, не пробудив ни нежности, ни чувственности. Кэрол относилась к его прикосновениям, как к чему-то не очень приятному, но необходимому.

В течение трех месяцев они встречались два раза в неделю, заходили в какое-нибудь недорогое кафе, а затем отправлялись в гостиницу, где Джеймс снимал номер, и ложились в постель. Его ласки были неумелы и торопливы, они оставляли Кэрол совершенно равнодушной. И она постепенно свыклась с мыслью о том, что все, прочитанное в книгах о страсти и блаженстве, только выдумка писателей. И нет в любви ничего такого, ради чего стоило бы страдать или умирать от счастья.

В конце концов ей наскучили эти однообразные ночи, приносившие только усталость и привкус горечи утром, когда она просыпалась рядом с чужим мужчиной в неприбранном номере дешевой гостиницы. Расставание получилось тихим, они простились безо всякого сожаления и больше никогда не встречались.

А Ричард… Он казался пришельцем из какого-то другого мира. Высокий, стройный, с вьющимися волосами, синеглазый. Его внешность не была броской, но, взглянув на него один раз, Кэрол уже навсегда сохранила в памяти этот образ.

Возможно, она просто ждала любви, как ждет ее каждая девушка. И Ричард оказался именно тем, кто проник в ее сердце без стука и задержался там надолго.

Когда они вошли в ресторан, вся компания уже была в сборе и приветствовала Ричарда удивленными и радостными возгласами.

— Садитесь рядом со мной, — потребовала Аннабел. — Я не видела вас полгода, где опять пропадали?

— Как обычно. — Он сначала усадил Кэрол, потом сам опустился на стул между ней и Гарри. — Вы же знаете, я заядлый путешественник. Трачу свое наследство, разъезжая по миру, нигде надолго не задерживаюсь.

— А чем вы занимаетесь? — робко спросила Кэрол, не отрывавшая от него взгляда.

— Закончил Кембридж, теперь, как бы это сказать, свободный художник. Но и в бизнесе кое-что понимаю. — Ричард взял с подноса два бокала с шампанским. — Давайте не будем в такой приятный вечер говорить о делах.

Кэрол пила искристое холодное вино маленькими глотками и чувствовала себя прекрасно. Не привыкшая к алкоголю, она уже после второго бокала ощутила необычайную легкость. Мир вокруг казался разноцветным и ярким, как глянцевая картинка в дорогом журнале.

— Пойдемте танцевать, — тихо предложил Ричард, когда оркестранты настроили инструменты и заиграли медленную грустную мелодию.

Кэрол кивнула, и они закружились по полутемному залу, освещенному лишь фонариками, развешанными по стенам. Ричард обнимал ее за талию, и Кэрол, прикрыв глаза в какой-то сладкой истоме, прижималась щекой к его плечу. Пусть бы так было всегда! Она ощущала сквозь тонкую ткань блузки тепло, исходившее от ладоней Ричарда, прикосновение его бедер, едва уловимый аромат туалетной воды. Незнакомое прежде, непонятное чувство охватило ее, заставляя сердце биться чаще.

На следующее утро Кэрол с мрачным видом разбирала бумаги, потирая кончиками пальцев висок, чтобы унять головную боль. Гарри, как всегда веселый и бодрый, вошел в кабинет, осторожно неся на подносе чашку с горячим, вкусно пахнущим кофе.

— Это тебе поможет, — сказал он. — Сегодня у всех на удивление хмурое настроение, кроме меня.

— Спасибо, — пробормотала Кэрол, отпивая обжигающий напиток. — Мне, наверное, вообще противопоказан алкоголь. Я даже плохо помню, чем закончилась наша пирушка.

— Да ничем особенным, мы с Ричардом всех усадили в такси и отправили по домам. — Гарри рассмеялся. — Как ты еще стоишь на ногах после того, как протанцевала целый вечер? Надо сказать, ты была настоящей королевой бала.

— Ты такой милый! — Кэрол благодарно улыбнулась, размышляя, как бы незаметно навести его на разговор о Ричарде, чтобы узнать о жизни этого синеглазого мужчины побольше. — Кстати, ты давно знаком с мистером Олриджем?

— С год, наверное, — задумчиво ответил Гарри. — Он счастливчик: получает все, что хочет, без особого труда. Если бы он не был таким славным, я бы, пожалуй, начал ему завидовать. Очень богат, прекрасно образован, умен, красив — в общем, сплошные достоинства. Он тебе понравился?

— С ним интересно. — Кэрол отвела взгляд, пытаясь скрыть под напускным равнодушием любопытство.

Но ей так и не удалось получить подробную информацию о Ричарде, потому что в кабинет вошла Аннабел, подтянутая, строгая, и потребовала немедленно заняться работой, а не пустой болтовней. А потом уже и не представлялось удачного случая, чтобы возобновить этот разговор.

Кэрол не находила себе места: по утрам она подолгу простаивала у зеркала, тщательно выбирала наряды, укладывала непослушные волосы. И все с одной тайной целью — понравиться Ричарду. Он частенько заходил в агентство, чтобы пообщаться с друзьями. И она теперь спешила на работу, надеясь увидеть его, услышать ставший уже необходимым низкий бархатный голос. Она на последние деньги купила несколько книг по искусству и внимательно их изучила, чтобы суметь поддержать с Ричардом беседу о живописи.

Но все было напрасно. Да, он улыбался, шутил, задерживался иногда в ее кабинете. Но относился к Кэрол так, как относятся к младшей сестренке близкого друга — ровно, спокойно, чуть насмешливо. Приносил ей шоколад и подарил плюшевого медвежонка с грустной мордочкой, которого Кэрол укладывала с собой в постель, ложась спать.

Положение казалось безвыходным. Будь она старше и опытней, ей, возможно, и удалось бы чем-то привлечь внимание Ричарда. А пока Кэрол оставалось только мечтать, что однажды наступит такой день, когда случится чудо и все перевернется, вспыхнет новыми красками, пойдет по-другому.

И такой день наступил — в самом начале жаркого душного июня. Кэрол в легком бледно-голубом платье шла по узкой улочке Пен-занса в сторону автобусной станции. Внезапно кто-то окликнул ее. Обернувшись, она увидела Ричарда.

— Здравствуйте, мисс Стентон. — Он улыбался, как всегда чуть снисходительно. — Торопитесь домой?

— Да… То есть, нет… — Почему-то в его присутствии Кэрол буквально теряла дар речи.

— Не составите ли компанию одинокому и всеми забытому мужчине? — Ричард уверенно взял ее под руку, приноравливаясь к медленному шагу. — Здесь неподалеку есть маленькое кафе, где прохладно и подают превосходное французское вино. Если вы, конечно, не заняты.

— Нет! — воскликнула Кэрол, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. — Я с удовольствием где-нибудь посижу. Сегодня так жарко…

Они шли рядышком по тротуару, и она, ощущая прикосновение его горячей ладони, вдруг подумала, что этот вечер — решающий. Во что бы то ни стало надо произвести впечатление. Кэрол пока еще ничего не смыслила в тонкой науке обольщения, но понимала, что главное — заставить мужчину вспоминать о себе. Она решила быть немного равнодушной, изобразить усталую, все знающую и многоопытную женщину. Хотя больше всего ей хотелось просто признаться в своей любви, прижаться к груди Ричарда и не думать о последствиях.

— Правда, здесь очень мило?

Они вошли в полутемное помещение кафе и сели за столик у окна. Ричард приветливо кивнул бармену, и тот через несколько минут принес на подносе два бокала и графин.

— Я иногда захожу сюда. По-видимому, я не совсем типичный англичанин: они предпочитают виски или эль, я же люблю хорошее вино. А вы, Кэрол?

— Не знаю. — Она сделала маленький глоток. — Действительно, очень вкусно.

— Недавно я познакомился с одним удивительным молодым человеком. — Ричард задумчиво провел пальцами по кромке бокала. — Представляете, он настоящий принц. Приглашает меня в Йемен погостить в собственном дворце. Я так и вижу: павлины, фонтаны, слуги в белоснежных шароварах — все, как в старинной арабской сказке.

Кэрол вздохнула: она-то не бывала нигде и вряд ли ей удастся поездить по миру. Она даже не знала, о чем разговаривать с Ричардом. Их жизни отстояли друг от друга на слишком большом расстоянии и не пересекались ни в одной точке.

— Вы загрустили? — Он накрыл рукой ее узкую ладонь и легонько погладил, словно утешая. — У вас еще все впереди, не огорчайтесь. Придет время, вы встретите своего принца и он покажет вам чудесные далекие страны…

— Вы разговариваете со мной, как с ребенком! — обиженно воскликнула Кэрол. — А я, между прочим, взрослая женщина.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь. — Ричард улыбнулся чуть насмешливо.

Кэрол вдруг почувствовала, что у нее кружится голова. Голос ее спутника, казалось, доносился откуда-то издалека, фигура расплылась, меняя очертания, словно в тумане. Сердце на мгновение замерло, потом затрепетало, как пойманный мотылек.

— Что с вами? — встревожено спросил Ричард. — Вам плохо?

Кэрол медленно покачала головой, стараясь собраться с силами и встать. Она покачнулась, и Ричард подхватил ее на руки. Она хотела объяснить ему, что ничего страшного не случилось, что сейчас все пройдет, но обморочная слабость уже завладела ее телом.

— Кэрол, не молчите! Куда вас отвезти? Кэрол!

Она чувствовала, что ее несут куда-то на руках, потом что-то плавно закачалось, послышалось шуршание.

— Я привез вас к себе домой. — Ричард говорил немного раздраженно. — Это, конечно, моя вина. Не стоило пить на голодный желудок. Вам надо немного поспать, слышите?

Кэрол кивнула и с трудом открыла слипающиеся глаза. Она была одна в большой комнате с зашторенными окнами. Смутно подумалось, что вечер окончательно испорчен и надеяться теперь не на что. Она разделась уже в полудреме, уронив на пол платье, и забралась под прохладную свежую простыню. Стоило ей прикоснуться щекой к подушке, как тут же мягкая тьма окутала ее и Кэрол уснула.

Когда она очнулась от забытья, в комнате царил полумрак. Ричард с усталым видом сидел в кресле под желтой лампой и перелистывал страницы какого-то журнала. Ничем не выдавая своего пробуждения, Кэрол несколько минут наблюдала за ним. Какое-то странное, прежде незнакомое чувство овладело ею: кожу покалывали тоненькие иголочки, дыхание было прерывистым, в ушах шумело и что-то горячо пульсировало внутри, под самым сердцем.

Разглядывая резко очерченный профиль Ричарда, Кэрол вдруг представила, какими сладкими должны быть его поцелуи, и в то же мгновение волна жара прошла по телу. Не осознавая, что делает, она отбросила простыню.

— Проснулись? — Ричард обернулся и опустил глаза. — Думаю, вам лучше одеться. Сейчас я принесу чай и бутерброды.

Он отложил журнал и торопливо направился к двери.

— Не уходите, — прошептала Кэрол.

Она подбежала к нему и взяла за руку, пытаясь задержать, остановить, радуясь и пугаясь собственной решимости.

— Не надо… — пробормотал Ричард, стараясь мягко освободиться. — Вы не понимаете… Это невозможно…

Она привстала на цыпочки и прижалась к нему, целуя, обнимая за шею, с наслаждением зарываясь пальцами в густые волосы.

— Я не каменный, мисс Стентон… — Его голос срывался и дрожал. — Не стоит играть с огнем. Отпустите меня, оденьтесь и потом мы спокойно поговорим.

— Я не хочу слов, я хочу любви. — Кэрол покрывала поцелуями его побледневшее лицо. — Я так давно мечтаю об этом, я думаю только о вас, днем и ночью. Неужели я совсем не нравлюсь вам?

Он глубоко вздохнул и решительным движением отстранил Кэрол. Растерянная, она стояла перед ним, и горячие слезы стекали по щекам. Это было ужасно, казалось, мир рухнул. Она не понимала, что удерживает Ричарда вовсе не отсутствие желания, не страх причинить боль, а нечто совсем иное.

— Поцелуй меня! Пожалуйста, только один раз! — попросила она уже почти безнадежно. — И я сразу же уйду, обещаю.

Ричард покачал головой, но не смог равнодушно смотреть на ее залитое слезами лицо, на ее обнаженное юное тело. Протянув руку, он погладил Кэрол по голове, словно маленькую девочку, и она замерла под его ладонью. А потом медленно, подчиняясь уже не голосу рассудка, а разгоравшемуся желанию, обхватила его за плечи, прижимая к себе.

И Ричард не выдержал. С коротким стоном он припал к ее губам, и поцелуй был таким долгим и глубоким, что Кэрол начала задыхаться. Это новое для нее чувство всепоглощающей страсти дарило необычайную свободу. И если прежде она всегда стеснялась своего обнаженного тела, то сейчас гордилась им, видя восторг в синих глазах Ричарда.

Он отстранил ее от себя, удерживая за талию, и прошептал восхищенно:

— Какая же ты красивая!

Кэрол улыбнулась со скрытым торжеством. Теперь все будет так, как захочет она. И если одни только поцелуи дарят такое блаженство, то что же произойдет, когда…

Ричард, не отрывая от нее взгляда, торопливо разделся, и Кэрол ахнула, увидев как прекрасно его стройное мускулистое тело. Она боялась этого момента, вспоминая ощущение неловкости и стыда, которое возникало прежде при виде обнаженного мужчины. Но сейчас было совсем по-другому.

Подчиняясь смутному порыву, она опустилась перед Ричардом на колени, как перед статуей какого-то таинственного божества. Положив ладони на его юношески узкие бедра, она губами приникла к жестким вьющимся волосам под пупком, ощущая, как растет желание. Сама того не понимая, потому что не была искушенной в ласках, Кэрол своими робкими прикосновениями довела Ричарда до высшего предела возбуждения.

Совершенно потеряв голову, он подхватил ее на руки и отнес на кровать. Их соединение было столь бурным, что походило больше на схватку, чем на любовь. Сплетенные тела среди подушек изгибались и двигались в одном ритме, и когда наслаждение нахлынуло на Кэрол, она впилась ногтями в спину Ричарда, уже не сдерживая стонов.

Открыв глаза, она с благодарной улыбкой повернулась к нему, все еще тяжело и прерывисто дышавшему.

— Ты сотворил чудо! Я никогда… Я даже не знала, что так бывает.

Она действительно была изумлена этой силой чувств, накалом страсти и, главное, испытайным блаженством. Потому что прежние ее связи, это небольшой и не очень приятный опыт, привели Кэрол к мысли, что в физической близости нет ничего особенного, что это просто дань, которую приходится платить мужчинам за приятно проведенное время.

Ничего удивительного, ведь отдаваясь Джеймсу в дешевом гостиничном номере, где за стеной слышались шаги, громкие голоса и смех, Кэрол мечтала лишь о том, чтобы это поскорей завершилось. Ее чувственность тогда еще не была разбужена, а Ричарду удалось сделать это в одно мгновение.

— Тебе хорошо? — спросил он, нежно поглаживая ее.

— Я… Я как будто заново родилась и теперь начинаю познавать мир.

— Девочка моя, ты прекрасна и так молода… И почти ничего не знаешь о жизни. Если бы я мог… — Он замолчал и прикрыл глаза ладонью.

— Я люблю тебя. — Кэрол проговорила это так тихо, что Ричард не услышал ее слов.

Она вытянулась на боку, прижавшись к нему грудью, и прикосновение твердых, как неспелые земляничины, сосков снова пробудило в Ричарде желание. Но теперь он не торопился, растягивая удовольствие, давая Кэрол возможность чувствовать глубже, раскрывая и для себя, и для нее секреты потайных уголков тела.

Он целовал ее всю, от трепещущих ресниц до кончиков пальцев, каждую клеточку бледной тонкой кожи, каждую крохотную родинку. Он ласкал ее плечи и маленькую упругую грудь, впалый живот и бедра. И когда Ричард прижался губами к ее сокровенному бугорку, Кэрол выгнулась, пытаясь вырваться. Потому что его нежные прикосновения доводили ее до того состояния, где блаженство уже граничит со сладкой болью.

Но он не отпускал ее, проникая языком все глубже, ладонями обхватив за талию и удерживая почти на весу, разжигая пламя страсти до того, что она начинала опалять и жечь изнутри, требуя немедленного утоления. Кэрол, приподнявшись, обняла Ричарда и притянула его к себе…

Когда их тела слились, она ощутила, как он горяч и силен. Теперь он двигался медленно, иногда замирая, чтобы продлить наслаждение. И Кэрол, задыхаясь, чувствовала, как выступают на глазах слезы от избытка нежности. Ей казалось, что сердце не выдержит такого напряжения чувств, что кровь закипит в венах…

И в последнее мгновение, когда оба достигли наивысшей точки наслаждения, они стали одним целым, единым существом, которое умирало от блаженства и снова воскресало, чтобы еще и еще предаваться любви на смятых простынях. Их желание было неутолимым, потому что чем больше они узнавали друг друга, тем сильнее становилась страсть.

— Моя сладкая… — Ричард шептал, прижавшись губами к разметавшимся волосам Кэрол. — Ты удивительная женщина, ты знаешь?

— Это только благодаря тебе, — ответила она. — Ты сделал меня женщиной по-настоящему.

Кэрол потянулась, ощущая в теле приятную усталость и легкую истому. Она почти задремала, пока Ричард ходил на кухню за вином и тостами. В мечтах уже виделась будущая счастливая жизнь, озаренная, как солнцем, улыбкой синеглазого мужчины.

Там был дом, уютный и теплый, полный детского смеха. Были друзья, поездки, путешествия, далекие неизведанные страны и встречи с незнакомыми людьми. Кэрол представляла, как прекрасно, наверное, по утрам просыпаться в объятиях Ричарда и начинать новый день с поцелуя, как славно гулять с ним, взявшись за руки, и заниматься любовью — до обморочной слабости…

Мысль о том, что у него есть другая женщина или жена, почему-то не приходила ей в голову. Воспитанная в семье, где отец и мать были преданны друг другу, где измена считалась страшным и непростительным поступком, Кэрол и подумать не могла, что Ричард поступился бы совестью ради нее.

И она не считала себя ответственной за то, что произошло нынешней ночью. Не понимала, что любому, пусть даже самому честному мужчине, тяжело устоять перед обнаженной юной девушкой, молящей о любви. Тем более, если эта девушка нравится ему.

Когда Ричард вернулся, Кэрол, разнеженная, с порозовевшими щеками, потянулась к нему.

— Поцелуй меня!

— С радостью, моя милая, — он наклонился, ища ее чуть припухшие губы. — Тебе обязательно надо что-нибудь съесть, иначе снова потеряешь сознание.

— Я не голодна, я хочу только тебя. — Кэрол глубоко вздохнула и откинулась на подушки. — Мне так хорошо с тобой! Когда мы завтра встретимся? Мне кажется, я не смогу прожить без тебя и дня.

— Видишь ли… — Ричард взял бокал и одним глотком выпил коньяк. — Я не думал, что так получится…

— Заходи за мной в агентство, — предложила Кэрол, не слушая и не замечая его растерянности.

Она была переполнена счастьем, нежностью и мечтами. Все вокруг изменилось, мир расцвел яркими красками, обещая в будущем лишь удовольствие и безоблачную жизнь.

— Поверь, я не хотел причинить тебе боль, — тихо сказал Ричард.

Кэрол с удивлением посмотрела на него, не понимая, о чем идет речь.

— Ну что ты, при чем здесь боль! — воскликнула она. — Я никогда не испытывала подобного наслаждения.

— Ты не знаешь… — Ричард устало покачал головой. — Это моя вина! Прости меня…

— Да что с тобой? — Кэрол села, пристально разглядывая его осунувшееся лицо. — В чем ты себя винишь?

Она вдруг испугалась, подсознательно чувствуя, что сейчас произойдет что-то непоправимо страшное. Ей стало неловко от своей наготы, и она потянулась за платьем, лежавшим на ковре.

— Я… В общем, я женат и…

В первое мгновение Кэрол просто не поверила, решив, что это неудачная шутка. Но Ричард был так серьезен и печален, что она поняла — это правда. И вздрогнула от резкой и острой боли: словно раскаленная игла вонзилась в сердце.

— Нет, нет… Скажи, что это не так! — Она еще надеялась на что-то, чувствуя, как ледяная дрожь пробегает по телу.

— Девочка моя! — Ричард опустился перед ней на колени, зарывшись лицом в складки простыни, голос его звучал глухо и сдавленно. — Я не должен был прикасаться к тебе, но я не устоял, не удержался. Ты такая красивая! Прости меня!

Кэрол молча вскочила с постели, непослушными руками натягивая платье и нащупывая застежку. В голове металась одна паническая мысль: бежать, бежать отсюда скорей, спасаться!

— Подожди! — Ричард попытался удержать ее, но она вырвалась и бросилась в прихожую. — Я сейчас все объясню!

— Не прикасайся ко мне! — закричала Кэрол, отступая к стене. — Я не хочу тебя больше видеть! Никогда!

Кэрол распахнула дверь и, оказавшись на темной незнакомой улице, побежала, не разбирая дороги, по мокрым плиткам тротуара. Душный день завершился раскатистой грозой, в небе вспыхивали молнии, ливень хлестал дома и сгибающиеся под порывами ветра деревья.

Она мгновенно промокла, но не чувствовала холода. Только нестерпимую боль, разрывавшую душу пополам. Она оступилась и едва не упала на скользкий блестящий асфальт шоссе. Боясь, что Ричард ее догонит, она сняла туфли и, держа их в руке, побежала на свет фонарей, надеясь найти стоянку такси.

До проспекта оказалось недалеко, и уже через десять минут Кэрол сидела в теплой машине, отвозившей ее в Сент-Джаст. Расплатившись с шофером, она тихонько, чтобы не разбудить Мэри, открыла дверь и на цыпочках пробралась в свою комнату. Сняв мокрое, липнущее к коже платье, она забралась под одеяло, стуча зубами и дрожа.

И только тогда окончательно поняла, что случилось. Ее предали. Использовали тело, получили удовольствие, а потом выбросили, как надоевшую игрушку. Как же она была глупа, мечтая о совместной жизни с Ричардом, строя неосуществимые планы и даже не догадываясь, что он не свободен.

Кэрол попыталась представить, как выглядит его жена. Его жена! От этих слов из глаз хлынули горячие слезы, и она уткнулась в подушку, сдерживая горестные всхлипывания. Наверное, она очень красива: какая-нибудь хрупкая блондинка с кукольной внешностью, из знатной семьи. И, конечно, богата: может позволить себе менять наряды каждый день, покупать в дорогих ювелирных магазинах редкие драгоценности, ходить к лучшим парикмахерам и массажистам, ухаживать за собой.

Этот образ настолько прочно вошел в сознание Кэрол, что она никак не могла от него отделаться. Белокурая соперница целовала Ричарда и накручивала на пальчик прядь его мягких волос, заходила с ним в роскошные рестораны, поднималась по трапу белоснежного лайнера, отплывавшего в долгое путешествие, любовалась великолепными закатами над бесконечно синей гладью океана…

И Кэрол не было места там, в мире обеспеченных праздных людей, умеющих наслаждаться жизнью. Она останется в Сент-Джасте, будет ездить на работу, задерживаться у витрин магазинов, решая, на что потратить небольшую премию, выбирая между блузкой и тонким серебряным колечком. Потом когда-нибудь выйдет замуж за спокойного, милого и скучного человека, который будет по ночам брать ее тело, не замечая израненной души, мечтающей о другом.

Когда боль немного отступила, Кэрол опять подумала о Ричарде, но уже скорее с грустью, чем с обидой. Вспоминая его нежные губы, побледневшее лицо и тихий голос, она вдруг с неотвратимой ясностью поняла, что любит этого мужчину, любит с того самого момента, когда увидела в первый раз месяц назад. И с этим чувством ничего нельзя поделать, оно поселилось в сердце надолго.

Даже если Кэрол никогда не встретится с ним снова, никто другой не сможет стереть из ее памяти этот образ, мучительный, одновременно и горький, и сладостный. Нет, она не простила обмана и предательства, слишком свежа была нанесенная его признанием рана. Но мысль о том, что Ричард потерян навсегда, казалась невыносимой и страшной.

Кэрол, так и не согревшись, встала и сняла с полки плюшевого медвежонка. Уложив его рядом с собой, она прижалась щекой к пушистой шерстке игрушечного зверька. Вот и все, что осталось у нее от любимого мужчины…

Потом было утро, высокая температура, жар, капельки пота на разгоряченном лбу. И Мэри, часами сидевшая у постели заболевшей дочери, с печалью слушала, как та повторяет в бреду, словно заклинание, одно имя.

— Ричард… Ричард… — Запекшиеся губы Кэрол едва шевелились, но не уставали твердить, как молитву, это короткое слово.

А через девять месяцев, в самом начале марта, на свет появился Энтони Стентон, глядевший на огромный неизведанный мир ярко-синими глазами своего отца.