Замуж в наказание

Глава 24

Глава 24

Айлин

Мы с Айдаром входим в зал, держась за руки. На сей раз даже в мечтательной голове нет особенных иллюзий. Всё согласно договоренности.

Мы выглядим красиво, счастливо, наша пара совсем не «пахнет» фиктивностью. Вроде бы есть все предпосылки для уверенности, но я переступаю порог и ощущаю себя как никогда одинокой в окружении предателей. Большая часть этих же людей стали свидетелями моей продажи. Никто не выступил против. Никто меня не пожалел.

А сегодня замуж дочку отдает один из папиных не самых близких, но друзей. Вполне возможно, именно он и попросил Айдара привести меня.

Я не спрашивала. Это неважно. Просьбу отца я проигнорировала бы, мужу отказать не могу.

Скорее всего моим родителям нужна картинка удачной сделки. Муж согласился ее организовать. За мой счет, конечно же. Но это – не самая высокая плата за оказанные мне услуги.

В теории всё звучит по-циничному справедливо.

Я живу на деньги Айдара. Благодаря ему мне не пришлось проходить через насилие. Салманов ко мне благосклонен. Позволяет практически всё. Осталось только снова убедить себя, как в первую брачную ночь, что это – предел мечтаний, а не новая удушливая золотая клетка.

Я по несколько раз в день повторяю про себя, что моя влюбленность – это проблема, с которой нужно справиться. Вот справлюсь – всё будет прекрасно. Осталась мелочь: разобраться, как это сделать.

Максимально распрямляю плечи и надеваю на губы улыбку. Мы подходим к новоиспеченным супругам. Я понятия не имею, договорной у них брак или по любви, но желаю всего самого лучшего.

Мы с Айдаром вручаем цветы и конверт. Уступаем свое место следующим.

В принципе, мне уже достаточно, но просьбу уехать тут же я оставляю при себе. Хитрить тоже не хочу. Один вечер в уплату за всё его добро – это совсем не много. Тем более, что особого задания на сегодня мне не дали.

Айдар разжимает пальцы первым. Я вскидываю на него испуганный взгляд, но тут же приказываю себе успокоиться.

Он улыбается мне уголками губ. Я в ответ имитирую такую же улыбку. Глупо было надеяться, что не бросит меня одну.

У меня пальцы деревянные, но я заставляю себя не цепляться. Слежу, как мужская ладонь скользит от меня в карман. Потом снова приподнимаю подбородок и смотрю Айдару в глаза.

– Отпустишь ненадолго? – Ему наверняка кажется, что вопрос безобидный. Он может быть даже придумал себе, что таким образом выражает уважение ко мне как к пусть фиктивной, но жене. А у меня сердце обрывается. Киваю и отвожу взгляд.

Как будто я могу не пустить.

Куда уходит Айдар – не слежу. Вообще стараюсь не очень присматриваться к окружающим. Здесь очень много знакомых лиц, которые ждут от меня радости, раскрытых объятий и рассказов о том, как же мне живется… Но я ничего этого не хочу. Тем более, что половина надеется по намекам понять, что живется мне плохо. Я пока что не понимаю, за что люди так ненавидят людей. Может быть с возрастом это понимание придет.

– Ручеек мой, ну наконец-то!!! – Вздрагиваю и дергано оборачиваюсь, слыша оклик за спиной. Это Лейла. Выдыхаю. Чуть наклоняюсь, прижимаясь к подруге. Я сегодня на высоченной шпильке и в красивом вечернем платье. Пожалуй, перестаралась для этого мероприятия. Та же Лейла одета красиво, но попроще.

Из-за этого ещё сильнее чувствую себя белой вороной. Понятия не имею, как Айдар умудряется жить так всю жизнь. Он же именно такой – привлекает к себе внимание, где бы ни появился.

Лейла пробегается по мне взглядом и цокает языком.

– Какая же ты красавица, Айлин… Какая красавица! Как муж тебя из дому выпустил такую красивую? – Безобидная шутка-комплимент делает больно.

Он даже внимания не обратил. Кивнул. Взял под руку. Повел.

На сей раз я не захотела сама напрашиваться на комплименты. Это кажется уже не забавным, а унизительным.

Лейла сжимает мои руки. Мы стоим друг напротив друга и смотрим в глаза. Я хочу убедить себя, что вот так смогу провести весь вечер. Тогда это будет не страшно. Лейлу я люблю. Ее я не боюсь. С ней мне не противно…

Как жаль, что это невозможно.

– Ты к своим еще не подходила?

Мотаю головой и стараюсь не хмуриться.

– Как у вас с Азаматом дела? Всё хорошо? – Готова говорить о чем-угодно, только не о необратимом. Скорее всего придумываю, но внимание родни чувствую лопатками. Я должна буду первой подойти? Обязательно сама? Хочу хотя бы с Айдаром…

Думаю об этом и выть готова. Он – не твоя поддержка, Айка. Не придумывай.

Сердце колотится быстро-быстро. Почему я тогда не сбежала? Почему я не сбежала одна? Зачем мне Митя? Я справилась бы.

– А шампанское здесь есть, не знаешь? – В глазах Лейлы зажигается удивление вперемешку с испугом. Я же пробегаюсь взглядом по залу, обращая внимание не на людей, а на столы. Хочу смочить горло холодным. И хотя бы немного расслабиться.

Главное, чтобы Айдар не подумал, что это я снова… Вспоминаю наш диалог в его машине и передергивает. Фу. Я строю из себя совсем не то, чем являюсь.

– Не знаю, ханым. Я и раньше, ты знаешь, а теперь…

Щеки Лейлы тут же розовеют. Я понимаю, о чем она молчит. Люблю подругу до невозможного, но сейчас сдержать жгучую зависть просто не могу. Улыбаюсь натянуто, ляпаю, что мне нужно поискать, что бы попить, высвобождаю руки и отворачиваюсь.

Почему я не родилась в семье Лейлы? Почему мы с ней не сестры? Почему я точно так же не с детства люблю сильно и взаимно? Почему мне так не повезло?

Лавирую по залу, находясь больше в себе, чем в окружающем веселье, когда чувствую, как от плеча вниз скользит рука. Сжимает запястье. У меня даже глаза расширяются и внутри холодеет. Я медлю несколько секунд, борюсь с желанием вывернуть кисть и пойти дальше, не оглянувшись. Но так нельзя. За нами наверняка наблюдают.

Становится плохо до ужаса. Я в тупике. Меня сюда за руку привел муж. Оставил. Сказал справляться.

Натягиваю на губы улыбку и оглядываюсь. На меня смотрит мама. Касается мама. Убивает мама.

Даже через невидимую стену, которую я старательно все это время возводила, сочатся ее эмоции. Тоска. Радость. Боль. Любовь. Вина. А я просто не могу это больше впитывать. Это меня отравляет. Я не в состоянии ее простить. Никого из них не в состоянии

– Айка моя… – Но и грубо отказать в контакте не могу. Я в ловушке.

Мама разворачивает меня и заключает в объятьях. Я снова наклоняюсь. Руки повисают вдоль тела. Я просто позволяю. Я просто пытаюсь держаться, когда внутри – протест, злость, обида, даже ненависть. Но рядом с ними – любовь, которую я не могу перечеркнуть, как бы ни пыталась. Это жестоко, что Аллах связывает детей с родителями такой силы чувством.

– Ты такая красивая, доченька… Такая красивая…

Мама говорит мне, оторвавшись, и внимательно разглядывая. Водит по рукам до плеч и снова вниз. Я дергано улыбаюсь и ничего не отвечаю. Бросаю взгляд над ее головой, встречаюсь глазами с Айдаром.

Он разговаривает с отцом Лейлы. Наверное, о чем-то важном. Хочу прочитать в выражении или увидеть в действиях понимание, что происходящее для меня – ужас. Но этого нет. Айдар не зовет к себе. Не дергается навстречу.

Медленно и совершенно точно мне кивает.

Закрываю глаза и переживаю новый удар.

Уверена, я расцениваю всё правильно. Это значит жестокое: стой. Сегодня ты – игрушка для родных.

– Идем за стол, кызым. Идем с бабасы поздороваешься. С Бекиром. Они так тебя ждут…

***

Мое настроение – дряннее некуда. Сложно вспомнить, когда я настолько не могла справиться со своей злостью. Разбитое вдребезги моральное состояние отражается на физическом. Если ко мне прикоснуться – взорвусь. Слава Аллаху, Айдар Салманов в прикосновениях ко мне не заинтересован.

Мы провели на свадьбе четыре бесконечных часа. Он занимался своими делами. Я – отрабатывала «долг» перед родней.

Мама бесконечно меня гладила и обнимала. Я тратила все силы на то, чтобы не проникаться её теплом. Сердце кровоточило, потому что в мире нет ничего, о чем я мечтала бы сильнее. Только иметь возможность снова любить маму так же сильно, так же сильно ей доверять и на нее полагаться. Но мне больше нельзя. Гордыня не позволяет.

Мы с Бекиром разговаривали так же, как в кабинете Айдара. Когда все слышат – дружелюбно, когда между собой – взаимно обвиняя. С отцом… Это было самое сложное. Он, вероятно, ждал, да и продолжает ждать от меня прозрения и новых извинений. Еще лучше — благодарностей. А я не могу. Глотала одно за другим: «выглядишь хорошо, Айлин», «видно, что муж заботится, не обижает»… И даже ответить не могла. Мы же с Айдаром договорились играть счастливых.

Родители пытались поговорить со мной об университете, к нам то и дело кто-то подходил. Я вынуждена была улыбаться в ответ на ужасные шутки про сорванную однажды свадьбу и риски для этой. Выдерживать слишком любопытные, липкие взгляды. Игнорировать зависть. Делать вид, что не замечаю подколок.

Айдар как будто отдал меня в аренду на вечер. А потом подошел, положил руку на плечо и сообщил, что мы можем ехать.

Находиться с ним рядом мне тоже не хотелось, но главное в тот момент было сбежать.

Мне казалось, что уже в машине Салманова начнет отпускать. Станет легче. В реальности…

Мне кажется, я на грани. Сорвусь в любой момент по мельчайшему поводу. Не могу переключиться. Варюсь в событиях вечера. Варюсь-варюсь-варюсь. Вскипаю. Брызжу через край. Зажимаю крышку, чтобы не задеть Айдара.

И это само по себе тоже злит.

Как только машина останавливается в нашем дворе, дергаю ручку, толкаю дверь и вылетаю.

Быстро иду к дому. Неуклюже открываю входную своим ключом.

Плюхаю сумочку на консоль. Смотрю на нее и ненавижу так сильно, что обещаю:

– Я тебя завтра выброшу…

Конечно, ей не страшно, а я веду себя как неспособное дать отпор равным ничтожество, которому только и остается, что спускать пар на слабых, а в моем случае еще и неодушевленных. Но я такая, да. Наверное, заслуживаю всё, что со мной происходит…

Слышу шаги за спиной, как закрывается дверь. От необходимости смотреть мужу в глаза, что-то говорить и может даже улыбаться, передергивает.

Делаю несколько шагов вглубь холла. Слышу:

– Айлин…

Пугаюсь, как дурацкий заяц. Взмахиваю рукой и, не оглядываясь, громковато пресекаю:

– Я спать.

По ступенькам взлетаю быстро. Ускорившись сильнее, иду по коридору. Захожу в свою спальню и хлопаю дверью.

Не знаю, как смогу успокоиться. Просто не знаю.

Хочется смыть с себя кожу, запахи, оглохнуть, потому что до сих пор в голове вспышками слова родных и посторонних.

Одна из маминых подруг даже спросила, когда мы с Айдаром порадуем родителей внуками. В тот момент, мне кажется, сердце разлетелось на миллион осколков. Это страшные люди. Очень страшные…

Неужели я настолько никому из них не важна?

Хотя с чего тебе быть важной, Айка? Ты для всех – вещь. Что для родителей, что для мужа…

Мечусь по спальне тигрицей. Не могу ни разуться, ни даже присесть.

Наматываю круги, не сопротивляясь бесконечному потоку мыслей и эмоций.

Интересно, а как бы им понравилась правда? Что, если бы я весь вечер вела себя так, как хотелось мне? Отказала маме, делилась нюансами нашего брака? Рассказывала, как это больно быть преданной… И преданной… И преданной…

Бекир говорил, что мой муж очень много работает. Хвалил его. А мне хотелось спросить об одном: ты в курсе, как часто он трахает других? Считаешь это нормой? Мужчина – в своем праве? А баба наш, как думаешь…

Меня заносит настолько не туда, что по телу идет крупная дрожь…

Я не знаю, что делать с собой – вот такой. Взведенной до предела. Плохо настолько, что я готова хвататься за любую соломинку.

Айдар уйдет спать, я разуюсь и спущусь вниз. У него там бар. Я что-то себе налью.

После шампанского было плохо. Но пусть плохо будет потом, а сейчас отпустит.

Кажется, что ловлю момент затишья. Даже выдохнуть собираюсь, но не сегодня. И не со мной.

В очередной раз дергаюсь, когда слышу стук в дверь. Раздражение накрывает волной.

Неужели не понятно, что трогать меня сейчас не стоит?

Я собираюсь крикнуть громкое: «нет! Нельзя!». Хочу хотя бы кому-то хотя бы что-то запретить. Но Айдар моего приглашения не ждет. Ручка опускается, муж шагает внутрь.

Я проезжаюсь взглядом по силуэту. Даже не разулся. Держит двери, смотрит в лицо. Хмурый. Недовольный, кажется. С чего вдруг?

Мое доводящее до исступления бешенство вдруг становится холодным. Расчетливым. Я не чувствую перед ним стеснения. Слишком много другого.

Кривовато усмехаюсь, складываю руки на груди. Приподняв подбородок, выдаю пренебрежительное:

– Что надо?

Удивляю Айдара. Это видно по взгляду и новому изгибу губ. Он недолго колеблется, а потом делает еще один шаг в комнату. Заводит меня сильнее.

– Вожжа под хвост попала, Айлин-ханым?

Вопрос мужа обесценивает все мои переживания разом. Мое новое прозрение – я могу злиться еще сильнее.

До боли сжимаю свою же кожу, впиваясь в плечи ногтями. Смотрю на Айдара исподлобья. Еле сдерживаюсь, чтобы не выдать в ответ отборную ругань. Мне кажется, для этого я уже тоже созрела.

Ненавижу его сейчас. Во всем виню.

– Не ваше дело. Это моя комната. И вламываться в нее без спросу не нужно. А вдруг я голая…

Айдара моя наглость если и впечатляет, то не до бешенства. У него серьезное лицо. Он напряжен. Не усмехается время от времени, как обычно.

А потом за что-то бьет в разы сильнее своим:

– Не думаю, что увижу там что-то новое…

Не сдержавшись, выдыхаю, разворачиваюсь и делаю еще один круг.

Конечно, не увидите. На что там вообще смотреть?

Сделав с десяток шагов под звуки стука моих же каблуков, опять останавливаюсь и на сей раз вжимаю кулаки уже в бока.

Смотрю прямо.

– Нравится надо мной издеваться, да? Может вы для этого меня замуж взяли вообще? Сначала добрый такой… Благородный… А потом иди и развлекай предателей! Слушай, как тебе повезло, что замуж отдали за…

– А что, не повезло? – Айдар перебивает, сужая глаза.

У меня сердце бьется хаотично. По ощущениям – где-то в горле. И его вопрос ударом заталкивает его обратно. Только не за ребра, а глубже, в желудок.

Еще вчера я глотнула бы обиду и покорно сказала: «очень повезло, спасибо вам, мой благодетель», но сейчас состояние не то.

– Всю жизнь мечтала выйти замуж за еле знакомого человека…

Моя ирония, мягко говоря, неуместна. Это не Айдар виноват в том, что я вляпалась в историю и отец решил меня наказать. Я вижу это же в мужских глазах.

– Ждешь извинений и раскаянья за то, что впрягся?

Слово «впрягся» звучит по-особенному обидно. До этого Айдар ни разу не говорил о том, что мое спасение доставляет ему дискомфорт. Правда и я не позволяла себе его в чем-то обвинять.

Но сейчас остановиться не могу.

Меня изнутри жжет ревность, обида, гадливость и ненужные чувства к нему. Я хочу не любить его, а ненавидеть.

Какая-то отчаянная злость накатывает волной. Я топаю, сжимаю кулаки и практически кричу:

– А я просила?! Я тебя о чем-то просила? Спасать меня?

Мы оба знаем, что не просила. А ещё оба знаем, что не спаси он – мне было бы намного хуже.

Айдар сжимает челюсти и молчит.

Я дышу глубоко и часто. Из глаз молнии. Хочу обвинять его во всех грехах. Винить во всем. Уничтожить и спастись.

– А как ты себе видела всё, Айлин? Ты думала в жизни с ними не пересечешься? Я предупредил тебя. Ты должна была подготовиться. Вы живете в одном городе.

Айдар уводит разговор совсем не в ту сторону, в которую мне хотелось бы. Да, я глупая. Да, я намечтала. Мне дали по голове – я намечтала еще. И завтра скорее всего намечтаю. Но что мне сделать, если я хочу одного: чтобы все оставили меня в покое! Что мне сделать, если им я об этом сказать не могу?

– Ты не дал мне выбора…

Звучу глухо. Айдар какое-то время пристально смотрит, потом коротко передергивает плечами.

– Я не в клетку с тиграми тебя бросил. Мне нужно было поговорить с людьми. Там это сделать было проще всего. Ехать самому, когда у меня есть знакомая всем в этом кругу жена… Почему тебя рвет вообще? С мальчиком своим переобщалась?

Айдар вспоминает о Мите, как всегда, невпопад. Я злюсь до одури.

– У него имя есть. И это не ваше дело. Как и не мое, кого вы трахаете! Кстати, сообщения свои дурацкие можете не отправлять! Я все равно не жду вас дома!!!

Обличаю свою бесконечную обиду в невероятно плохие слова. Так кажется мне. У Айдара просто на мгновение вспыхивают глаза. Гаснут. Виски напрягаются.

– А ты раскрываешься…

Это не оскорбление, но я чувствую его именно так. Фыркаю.

– Так может это вы сглупили, решив, что видите меня насквозь?

– Может…

Мы молчим. У меня на языке крутится еще куча гадостей. Что в голове у Айдара – страшно представить. Может быть он вот сейчас предложит развестись? И что я скажу в ответ?

Сердце снова ускоряется.

Не могу просто стоять и выдерживать взгляд. Хочу, чтобы ушел.

Разворачиваюсь, отхожу немного в сторону. Оглядываюсь через плечо.

– Я собираюсь раздеться и лечь спать. Вы будете контролировать?

Для убедительности перебрасываю волосы наперед, берусь за собачку молнии на спине. Сжимаю и держу на весу. Айдар фокусирует на ней взгляд, но реакции я не вижу.

Дергаю вниз. Оголяя спину. Он смаргивает.

– Ну ты же начала говном меня заливать. Даю возможность закончить.

Его слова возмущают настолько, что я выдыхаю весь скопившийся в легких воздух.

Бегунок доезжает до копчика. Я прижимаю платье к груди. Еще несколько секунд назад в голове были идиотские мысли эпатировать. Теперь скорее умру, чем буду светить перед ним своими ненужными красотами. Однажды он уже отказался. Второй раз я не предложу.

– Не стройте из себя святого! Это не я заставила вас взять себя замуж! Я даже не просила! Я вам понравилась! Вот это все понравилось… – Разворачиваюсь к нему и веду рукой от лица вниз по телу, а потом снова прижимаю ткань к груди. – Вы меня пожалели. Подумали, а почему бы не разнообразить свою скучную прокурорскую жизнь? Вряд ли часто есть возможность общаться с глуповатыми, местами наивными, но восторженными девчушками. Еще и кырымлы! Будет веселить. Краснеть от мата. Услужить пытаться. Мы же такие… Покладистые. Благодарные. А вы по дому соскучились.

– Дома на меня так не орали…

Краснею. Я близка к тому, чтобы расплакаться. Вздергиваю нос, смотрю в потолок, а потом опять на Айдара.

– Что вы от меня хотите? Не видите, что я не в настроении? Я сделала то, что вам нужно было? Ну так отцепитесь!

– Если он на тебя так влияет, то мы пересмотрим договор, Айлин. Разводимся и ты идешь на все четыре стороны. Или держи себя в руках.

От серьезного тона прокурора по коже холодок. Я готова бросить опрометчивое: «да на здоровье! Разводимся!». Торможу из последних сил.

У меня нет ни Мити, ни самостоятельности. Разведемся – вернусь к своим. Лучше умру.

– Оставьте меня в покое, Айдар. Я на взводе. Даже со мной иногда случается, как видите. Едьте куда-то, пожалуйста. У вас же есть, с кем время провести, правда? Это вы ко мне зачем-то пришли. Это вам зачем-то нужно было корку содрать. Меня тошнит от этого вечера. От родителей. От брата. От всех. А тут вы… И я должна вам улыбаться. Благодарить опять… Я не железная…

Градус снижается. Я иду на попятную. Произношу куда тише. Сильнее вжимаю руки в грудь. Как будто держу уже не ткань, а тело с душой.

Не знаю, что происходит с моим лицом, но выражение на лице Айдара смягчается. Он сглатывает. Закрывает на секунду глаза и шагает навстречу.

Это меня пугает настолько, что пячусь.

Он видит, тормозит.

Едет взглядом по телу. Фокусируется на глазах.

– Ты телефон забыла. В машине. Я принес.

Опускает ладонь в карман. Достает мой мобильный. Бросает и гаджет с глухим хлопком бьется о покрывало.

Стыд топит по самую макушку.

Господи, Айлин… Ты опять… Думала, он к тебе просто так придет?

– Простите, – выталкиваю из себя извинение, смотря на носки мужских блестящих туфель.

– За правду не извиняются, Айлин. Я бы не извинялся.

На это я уже не отвечаю.

Айдар разворачивается и идет к двери.

Она закрывается, я опускаюсь на кровать там, где стояла.

Ужасный вечер становится еще хуже. Сказано столько гадостей… Между нами теперь совершенно точно не построенное на обоюдной симпатии сотрудничество…

Каждый шорох в доме пугает. Айдар долго находится на первом этаже, потом выходит из дому и садится в машину.

Похоже, решил прислушаться к моему совету, но облегчения это не дарит.

Как и то, что на сей раз сообщения я по свежеозвученной просьбе уже не получаю.