Заноза для мажора

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 2. Тотализатор

— Урод. Размозжить бы твою тупую башку об бетонную стену.

Слова залетают в квартиру раньше, чем я сама успеваю в нее зайти. Ключи гневно летят на обувную тумбу, едва не зацепив зеркало, а скинутые кроссовки с приглушенным стуком с разгону впечатываются в стену.

На грохот ленивыми пельмешками вытекают из комнаты сожительницы в чисто домашнем тренде: пижамы, пушистые тапки-валенки и увлажняющие маски на лицах.

— Где пожар? — помахивая еще невысохшим маникюром интересуется, сонно потягиваясь, Ника.

— Хамло мажорское. Я не только станцую на твоих костях, но и сварю из них бульон, — шиплю себе под нос, стаскивая прилипшую к рубашке куртку.

— Как понимаю, это она с Волковым монолог репетирует, — надкусывая печенье замечает Даша, почесывая спину об дверной косяк.

— Плоскогубцами оторву каждый палец. Один за другим, а язык прижгу раскаленной кочергой, — скрываюсь в темной ванной, но почти сразу возвращаюсь на свет с полотенцем.

— Да что он учудил-то? — подгоняемые любопытством девки гуськом семенят следом за мной на кухню.

Что учудил??? Эта скотина завезла меня чуть ли не на другой конец города и БРОСИЛА! ПРОСТО УЕХАЛА!

Согласна, отчасти сама виновата. Уязвленное эго захотело проучить наглеца и вместо того, чтобы свалить от него куда подальше, я из принципа потребовала отвезти меня не только до метро, но и до дома. Пригрозила, что иначе из машины не выйду. А эта… А эта гнида и не стремилась от меня избавиться. Заблокировала двери и просто поехала по своим делам… СО МНОЙ В КОМПЛЕКТЕ!

Я так орала, чуть не охрипла нафиг, на что Волков тупо врубил магнитолу на всю громкость. Пиналась, брыкалась, чуть не разобрала лобовуху, но посреди дороги выкинули меня только когда я, не выдержав, так огрела Дениса по роже, что бэха чуть не въехала в жопу впереди едущей тачки.

Дальше зашибись картина — стою посреди трассы: осипшая и оглохшая. Еще и дождь вдобавок полил. Комбо, мать твою. Пока до метро дошла, насквозь промокла. Только пригрелась в поезде и снова на собачий холод вылезла. До подъезда почти бегом бежала. Чтоб согреться.

Девчонки ждут ответа, но мне пока не очень хочется делиться подробностями своей улетной прогулки. Иначе придется посуду новую покупать. Взамен той, что раздолбаю. Никогда не отрицала: я человек вспыльчивый и резкий. Очень резкий. И такой же требовательный. Мамаша научила, гран мерси ей за бесполезные жизненные навыки.

Может, по этой самой причине моя нестабильная, но такая симпатичная персона до сих пор без парня, перспектив на хоть какие-то длительные отношения и вообще живет с двумя такими же чудаковатыми подружками на съемной хате, заняв неудобный диван-раскладушку на кухне.

— Этот козел сам рассказал мне о споре, — выруливаю на другую тему, давая себе передых на успокоиться. И чайник поставить греться. — Попросил подыграть.

— Да ладно?! — у Даши аж печенье изо рта посыпалось. А маска на лбу вовсе отклеилась.

— Сама приошалела, — выгнувшись в позе рака вытираю влажные волосы. — Такого поворота я точно не ожидала.

— Ты же не согласилась, надеюсь?

Резко выпрямляюсь, всем видом давая понять, что за такие мысли можно схлопотать полотенцем по заднице.

— Я что, на полную дуру похожа? Унизить саму себя дабы потешить эго идиотов-анаболиков. О да, предел мечтаний.

— Да я так… просто уточнила, — смущенно вжимает голову в плечи Дашка. — Че ты сразу заводишься.

— Потому что еще не успела остыть. Давайте купим грушу. Мне хоть будет кого лупить, вымещая зло.

— С грушей потом разберемся. Лучше скажи, что теперь будешь делать? — интересуется Ника, осторожно выуживая ноготками кружки с верхней полки.

— Да вот пока думаю. Твои мелодрамы что обычно про такое вещают? Приму все мудрые сюжетные многоходовочки.

— В моих мелодрамах такой поворот не предусмотрен.

— Очень жаль. Значит, импровизируем, — громко и смачно чихаю, едва успеваю прикрыться ладонями. Супер. — Блин. Если я по его милости заболею, он покойник.

Поздравляю, Волков — ты покойник. Потому что на следующее утро я просыпаюсь с соплями и кашлем. Температуры вроде нет, но на всякий случай накачиваюсь всем жаропонижающим, что нахожу в нашей аптечке.

Ощущение будто по меня перемололи в блендере, превратив в вязкий смердящий сельдереевый смузи. Из носа течет ниагарский водопад, в горле накрошили сухарей, причем сверху все присыпали еще перцем, чтоб наверняка. Не говоря уж про ноющие виски. Состояние как с жесткого бодуна.

Понятно, что с таким самочувствием пары превращаются в пытку. Весь день точно не высижу, но хотя бы до обеда дотянуть по любому надо. Контратака уже спланирована и ждет своего часа. Такое пропустить я не могу.

В нашем Политехе, так на минуточку, занимающем первое место среди технических вузов, тридцать учебных и научно-технических корпусов, тринадцать общежитий, десять жилых зданий, больше семи столовых, Дом Ученых и спортивный комплекс. То есть территория огромная и пересечься студентам разных факультетов не так просто. Особенно с учетом того, что Волков учится в другом кампусе.

Но в данном случае даже это не проблема. Рупорный громкоговоритель сложно не услышать. Мы с девчонками специально вышли на задний двор, поближе к Гидробашне, чтобы радиус поражения охватил как можно больше чужих ушей. А там уж выверенная годами система сплетнеческих универских линий доделает все за считанные часы.

— Противостояние Волкова и Волковой уже в самом разгаре. Спешите сделать ставки. Предложение ограничено. Прием голосов закончится в следующий вторник. Записаться можно у очаровательной Вероники Логиновой и обаятельной Даши Мельник. Третий курс, корпус тоже номер три. Убедительная просьба лично меня не кантовать, я занята обдумыванием стратегии массового поражения. Но если прям очень нужна, ищите на кафедре гуманитариев… О, а вот и наша звезда шоу! — замечаю приближающегося к нам Волкова, пересекающего парк прямо через пожухлые клумбы. — Здравствуй, солнышко. Здравствуй, золотце, — продолжаю вещать в рупор. — Ты уже готов покорять женское сердечко или сегодня у тебя выходной?

Рупор сердито вырывают из моих рук, отключая звук.

— Волкова, ты совсем больная?!

О, да. Ради такой реакции и на каталке из морга не грех приехать.

— А в чем проблема? — невинно хлопаю глазками. Хлоп-хлоп.

— Как тебе мозгов хватило устроить тотализатор?

— Но тебе же хватило мозгов на меня спорить. Так пускай все поучаствуют. А я заодно срублю баблишка на твоем фиаско, — с томным видом повисаю у него на плече, положив подбородок под сложенные руки. — Ну не злись, пусечка. Как ты там вчера сказал? «Правила игры только что стали еще интереснее?» Ну вот, родной, — улыбаюсь в оскале ядовитой гиены на третьей недели жесткой диеты. — Правила игры только что стали еще интереснее. Твой ход.

Настроение, которое слегка приподняла маленькая девичья пакость, сдулось воздушным шариком печально быстро. Буквально через пару часов, когда пришло сообщение от разлюбезной мамаши:

М: «Подъедь сегодня. Нужно померить наряд на субботу».

Да ну твою ж…

Я: «Я плохо себя чувствую».

М: «Ты всегда плохо себя чувствуешь, когда я тебя о чем-то прошу. Жду к четырем».

Приехали. Не отвертишься, иначе потом такой ушат грязи выльется, что под душем ночевать придется. Последние пару лет с матерью у нас сложные отношения. После развода ее крыша знатно поехала. Хотя тут, может, и кризис среднего возраста еще неудачно наложился. Поверх всплывших многократных измен отца.

В общем, мы перестали друг друга слышать, понимать, а каждый разговор теперь заканчивается скандалом. Плюс это мерзотное существо окончательно разрушило все, что осталось от кровных уз. Его терпеть рядом с собой у меня уже не хватило никаких нервов. Потому и съехала.

Изначально я собиралась отдельное жилье снимать, папаша ежемесячно высылает мне алименты, решив, видимо, что этим может искупить прощение, но Ника с Дашей предложили пожить у них. А отцовские деньги пока откладываются: к выпуску как раз накопится на собственную квартиру. Если девчата раньше не попросят, надумав ячейки общества лепить.

Короче, к обозначенному часу такси подъезжает к высоким кованым воротам за которым возвышается белый коттедж с широкой открытой трассой на втором этаже и личным бассейном. Не один Волков «голубых» кровей. Я девочка тоже не промах. Была. И остаюсь по сути, но прежней вседозволенностью уже не обладаю и джакузи из шампанского устраивать тоже больше, увы, не могу.

Набираю нужный код на панели калитки и захожу на территорию. Деревья стремительно осыпаются, но желтой листвы на плиточной дорожке практически нет. И пожухлый газон идеально подстрижен. Да все как с картинки риелторских журналов в осенних декорациях. Идеально, обезличенно, искусственно и никак.

Стеклянная входная дверь привычно открывается ключом, впуская меня в филиал музея. Все белое и стерильное. После стольких месяцев обычной сталинской двушки, где пыль вытиралась исключительно по настроению, находиться здесь уже даже неуютно. А ведь раньше я и не обращала внимания на всю эту помпезность и лепнину, принимая ее как данность.

— Мам, я пришла, — громко кричу на весь просторный зал-гостиную, венчающий себя декоративным зажженным камином.

Со стороны лестницы слышатся шаги, вот только это не родительница. Блин. Я надеялась, что он где-нибудь шляется. Или сдох.

— О, Кристи, — смеряет меня с ног до головы оценивающим взором Альберт, мамин ухажер. Чуть ли не мой ровесник. Он на несколько лет всего старше, но пытается выглядеть солидней, скрупулезно отращивая свою убогую редкую бороденку. Высокий, худой, женоподобный, поразительно скользкий и еще более омерзительный. Змея, которую пригрела на шее выжившая из ума брошенка. — С каждым разом ты выглядишь все более…

— Бомжевато? — подсказываю я. Еще бы. Мой свитер рядом с его дорогим костюмом от Армани, сшитым на заказ, смотрится обычной половой тряпкой.

— Иначе, — уклончиво отвечает тот. — Куда подевались сексуальные платья?

— Сдала в комиссионку. В них не особо удобно трястись в метро. Находятся индивиды, обожающие без спросу лапать хорошеньких девушек. Впрочем, тебе ли этого не знать.

Я не бедствую и совсем уж на барахолке не одеваюсь, статус не позволил бы, однако стараюсь не шиковать. Все что у меня есть в сбережениях — взятки отца. Потому что от денег матери я давно отказалась. После череды неприятных обстоятельств.

— Жаль. Ты в них была очаровательна, — фу. На физическом уровне ощущаю этот липкий грязный взгляд, словно рентгеном сверлящий сквозь одежду. Помнит, дрянь, что там и как.

— Где мама?

— Наверху. Разговаривает с портнихой.

— Спасибо, — хочу проскочить, но меня ловят под локоть, тормозя.

— Ммм, — нюхают меня на расстоянии. — Пахнешь все так же вкусно.

— Зато ты так и не отмылся от своей смердящей вони, — резко вырываю руку, отталкивая его и спешу к лестнице. Две минуты в родном доме, а мне уже хочется сбежать куда подальше. Лишь бы больше никогда не переступать его порог.

Поднимаюсь на второй этаж и сворачиваю по широкому фешенебельному коридору налево, идя на голос. Да. Все так и есть. Нахожу кого искала в моей бывшей комнате. Портниха с булавками колдует над вечерним платьем в пол, надетым на безголовый манекен, а маман раздает команды. Как всегда.

— Подол нужно ушить еще на пару сантиметров. Но кант оставить. И пустить на рукавах кружева как на талии. И что это за непонятная свисающая сопля на горловине? Убрать.

— Сделаем, — покорно кивают с иголками в зубах.

Меня замечают в отражении стационарного трельяжа. Мамаша оборачивается, показывая миру выкрашенные в блонд кудри и замученное многочисленными инъекциями лицо. Если ее дружок пытается стариться, то она наоборот — всячески молодится. Чтобы их разница в возрасте не так сильно бросалась в глаза.

— Наконец-то сподобилась явиться. Что за убогость на тебе?

Еще одна выискалась. Ладно, согласна. Это не «Эскада» и не «Изабель Марант», но Льюисам сейчас тоже как бы слегка обидно.

— Я пришла. Что от меня требуется? Давай скорее разделаемся со всем и мои убогие тряпки не будут больше осквернять своим видом сей дворец.

— Не дерзи. Примерь платье. Если окажется не по размеру, Лена успеет его перешить для благотворительного вечера.

Благотворительный, чтоб его, вечер. Сборище зажиточных лицемеров и лжецов, куда я обязана пойти, чтобы держать перед обществом марку «благополучной семьи». После громкого скандального развода это как никогда первостепенно для матери. Репутация для нее всегда была важнее всего. Даже дочери.

Бросаю короткий брезгливый взгляд на то недоразумение, что для меня приготовили.

— Я это не надену.

— Еще как наденешь. Это натуральный шелк.

— Да хоть шкура мамонта. Оно розовое. Мне что, десять?

— Прекрати огрызаться, — маман ненавидит когда я перечу ей в присутствии посторонних. Хотя, если честно, и наедине она этого тоже не приемлет. С ней работает только один принцип: соглашайся во всем и не забудь благодарить за оказанную мудрость. — Молча пошла и переоделась!

Собираюсь и дальше качать права, но благоразумно решаю, что оно того не стоит. Всем будет спокойней, если сделать что велено. Быстрее начнем, быстрее закончим. Поэтому послушно ухожу с сунутой мне тряпкой в прилегающую к спальне ванную и возвращаюсь уже похожая на поросенка. Или зефир. Кому как предпочтительнее думать.

— Замечательно. Мне нравится, — нравится-то нравится, но мать, один фиг, критично осматривает меня как породистую лошадь на аукционе. — Ты что, опять поправилась? На боках сидит в натяжку.

Ну, может и набрала пару кило. С Никиными гастрономическими извращениями неудивительно. Шоколад у нас в полках пачками всегда лежит. Подруга его даже в куриный суп крошит. А мы… а мы трескаем калорийный десерт втихую от нее по ночам.

— Мы закончили? — нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.

— Нет. Не вертись.

Не верчусь, позволяя портнихе снимать мерки. Минуты длятся вечность, после чего мне, наконец, разрешают вылезти из этой блевотной расцветки Барби и запрыгнуть обратно в подранные и бомжевские, но максимально удобные Льюисы.

— Все? Я свободна? — это место, как и женщина передо мной меня душат. В прямом смысле слова. От нехватки кислорода кружится голова. Или же это от температуры, которая ко второй половине дня решила присоединиться к соплям. Чтоб тем было не скучно, видимо.

— Ты нашла сопровождение? — сама спросила, сама ответила. Мать отмахивается от своего же вопроса. — В любом случае, неважно. Я уже сделала это за тебя. Владимира Руденко помнишь? Его сын согласился быть твоей парой, — сую два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. Конечно, помню этого утырка. — Не позерствуй. Он хороший мальчик из обеспеченной семьи. Не разочаруй его. И меня.

Хороший мальчик. Ага. Хороший мальчик, который несколько лет назад, укурившись в хлам, сбил насмерть человека и, зассав, скрылся с места преступления. Трагедию, разумеется, скоренько замяли, а сынулю за бешеное бабло откупил от тюрьмы богатенький папочка, владелец нефтевышки. Все проделали настолько тихо, что новость даже не просочилась в СМИ.

Правду и по сей день знает только круг общения «элиты», где крысятничество и сплетничество как чай на полдник. А теперь мне этого убийцу что, сватают? Зашибись. Я просто в восторге. Мало мне дебила Волкова, который ни во что не ставит честь других людей, так теперь еще и наркоман со стажем нарисовался.

Кстати, о Волкове. На следующий день я все же сваливаюсь окончательно с полным комплектом ОРВИшных прелестей, но мое отсутствие в универе Дениса нисколько не останавливает от того, чтобы бросить ответочку. Молодец, малыш. Игра продолжается.

Противная дверная трель вынуждает с дикой неохотой вылезти из-под теплого пледа и лениво плестись открывать.

— Привет, бацильным, — приветствует меня бодренький Волков, замаячивший на пороге.

Открыла, блин.

— Надеюсь, это всего лишь галюны от передоза лекарств и на самом деле ты секси-сосед снизу, которого я затопила, — зевая, почесываю затылок.

— Я не сосед, но тоже секси. И пришел спасти твои носовые пазухи, — перед моим лицом светят пакетом. — Капли, таблетосы, слюнявчики, мед, малиновые варенье. Полный набор для дохлых амеб.

— Благодарю, — забираю пакет и преспокойно захлопываю перед ним дверь. Успеваю лишь сделать пару шагов в сторону кухни, когда звонок опять горланит. Жаль. Надеялась, догадается свалить. Снова открываю. — Ну чего еще? Я сейчас не в настроении препираться.

— Ну так давай устроим полчасика перемирия.

— Давай. Ты у себя, я у себя. Чем больше между нами расстояние, тем крепче дружба. Профит, — хочу снова от него загородиться семью замками, но Денис успевает подставить ногу.

— Ты и здоровья-то не шибко вежливая, а больная вообще злюка.

— Ну так проваливай пока не загрызла.

— Не могу. Как мне выигрывать спор без тебя?

— Я уверена, ты что-нибудь придумаешь.

— Уже придумал. Буду тебя лечить. По головке гладить, сиропчиком пичкать, — не намерено, но весьма уместно раздираю горло от подступившего хриплого кашля. — Во-во. Опять же, как я могу пропустить момент, когда из тебя Чужой вылезать начнет.

— Не боишься заразиться? Хотя, о чем это я? Зараза к заразе не липнет.

— К тебе же пристала.

— Я индивид.

— Слышь, индивид. Хоть чаем напои.

— Обязательно. Ногу убери и напою.

— Не уберу. Ты тогда дверь захлопнешь.

— Ни в коем случае.

— Обещаешь?

— За базар отвечаю, — найковский кроссовок послушно исчезает из щели, а я со всей дури пинаю дверь и… на всю лестничную клетку раздается яростный ор вперемешку с отборным матом.

Волков скачет зайчиком, нянча прищемленные пальцы, которые ему хватило ума неосторожно подсунуть. Нянчит, шипит и матюкается.

— Волкова, твою мать, чтоб тебя черти драли, — сквозь зубы разъяренно цедит он.

Спокойненько так наблюдаю за ним, понимая, что у меня даже крупицы раскаянья в недрах гнилой душонки не наскребается. А потому что нефиг было на меня спорить. И нефиг было бросать под дождем. И уж тем более нефиг заявляться без разрешения куда не ждали.

— Уж лучше черти, чем ты, — резонно замечаю я.

— Клянусь, я тебя когда-нибудь задушу.

— Всенепременно. Но точно не сегодня. С поломанными пальцами совершать убийство проблематично, не находишь? — с тяжким вздохом вселенской скорби отхожу в сторону, как бы приглашая. — Давай уже хоббит, туда или обратно. Задолбало на сквозняке стоять. У меня и так рот полон соплей.

— Я бы тебе в рот кое-что другое засунул. Чтоб приятное с полезным совместить, — в квартиру вваливается сумрачное нечто в черном. Не знаю, специально он так или нет, но кожанка, толстовка и джинсы реально сливаются в одно пятно.

— Не советую. Ампутация без наркоза штука неприятная. Зачетные носочки, — усмехаюсь, разглядывая маленьких клоунов из «Пилы», когда на коврик скидывается обувка.

— Подарить такие же?

— Если только не ношенные.

— Заметанно.

Проходим в кухню, благо идти всего три шага.

— Ну че, чай наливать? — включаю кнопку на электрическом чайнике. — Или воды из-под крана попьешь? Железо полезно для растущего мужского организма.

— Кофе. Только стрихнин не добавляй.

— Нету, сорян. Последний извела на прошлого ухажера. Тоже надоедливый малый оказался. Но остался цианид. Сгодится?

— Годится, — Волков бесцеремонно плюхается на диван, прямо на небрежно скомканный плед, чудом не раздавив ноутбук на котором последний час я залипала в сериале. — Прощу прощения, — отодвигает он технику, осматриваясь. — Ты реально тут живешь? Я думал это прикол.

— Так это прикол. Затяжной такой пранк, чтоб все поверили.

— И спишь здесь? — кивок на смятую подушку еще помнящую отпечаток моей бошки.

— В туалете, на коврике.

— Обязательно дерзить? Или нападение как защитная реакция?

— А в чем проблема? Меня все устраивает. Холодильник под рукой, можно спокойно наедать жопу не вставая.

— Сильно тебя задели мои слова, да? — усмехается он, сразу смекнув откуда ноги растут.

— Не обольщайся, — привстав на цыпочки, лезу в верхние полки за чаем и кружками. — Твое мнение последнее на очереди, чтобы меня интересовать.

— Язва. А если без шуток? Как самочувствие?

— Гроб заказывать пока рано, — весь трофей громко ставлю на стол, прилегающий одной стороной к подлокотнику. Квартира небольшая, сильно не разгуляешься. А если диван-книжку разложить, то вообще не пройдешь. Поэтому я сплю так, на одной половине. — Давай обойдемся без напускной вежливости. Мы оба знаем, зачем ты здесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— То есть вариант, что я реально могу беспокоиться даже не рассматривается?

Презрительно выгибаю бровь под аккомпанемент закипающего чайника. Сегодня он работает просто в ударном режиме. Я столько горячего выдула, что ночевать точно буду в туалете.

— Волков, чего ты приперся? — опять задыхаюсь от кашля, просыпая сахар мимо цели. — На что рассчитывал? Что я в благодарность дам за таблетки?

Меня вежливо отодвигают за плечи в сторону.

— Иди полежи. Сам налью.

— Боишься моих микробов?

— Боюсь, что придется ехать в травмпункт, когда уронишь на себя кипяток.

Это я могу. Пока опасность благополучно проходила мимо, но еще ведь не вечер. В любом случае согласно меняюсь с ними местами, забравшись с ногами на диван и чуть ли не с головой укутываясь в плед. А очень скоро получаю и горячую чашку в руки.

Сидим, молчим. Вернее я сижу, он стоит.

— Ну что, ты собой горд? — дую на дымящую жидкость, попутно стаскивая с блюдечка на столе дольку лимона. — Что за пресс-конференцию ты сегодня устроил?

— Уже доложили? — отпивает кипяток довольный Волков. Не дует, не морщится. Только так глотает. Я всегда знала, что котел в аду покажется ему бассейном.

— С фото-отчетом. Сбор голосов, серьезно?

— Дальше больше. Проигравший будет до конца года висеть на доске позора.

— Если это такой подкат, то на редкость дерьмовый.

— Волкова, да не буду я к тебе подкатывать. Мы оба знаем, что это ни к чему не приведет.

— Как же ты тогда спор собрался выигрывать? Или уже настраиваешься на проигрыш?

— Мне не в ЗАГС тебя вести надо, а всего лишь переспать разок. А это дело такое, чисто на физиологии. Моя задача всего лишь мельтешить в поле твоего зрения как можно чаще. Так что сообразим, не переживай.

Давлюсь чаем, обжигая горло.

— Твоя непосредственность просто… — даже слов подобрать не могу.

— Восхищает? — подсказывают.

— Выбешивает.

— Правильно. Так и должно быть, — Денис оставляет кружку на столешницу, потирая красные костяшки ушибленной кисти. Даже кожа кое-где содрана. Приложило его, конечно, хорошо. — Я, собственно, чего пришел. Ты ж знаешь, что в субботу типа тусовка у Жука на хате будет.

— Слышала, конечно. Если собираешься меня звать, обломись. Я в такие притоны не хожу. Не моя песочница.

— Знаю. Поэтому и решил перестраховаться. Не ходи. Ты мне там не нужна со своей болезненной бледной миной. Только всю малину испортишь. Серега девочек подогнал и твое присутствие будет крайне нежелательно. Короче, от всего сердца и со всей любовью прошу секс на выходные мне не обламывать. Возможно даже групповушку, но это как пойдет. По рукам? — молчу, приофигевши. — Ну и славненько. Все, я полетел дальше на подвиги. Спасать других сопливых барышень. Не провожай, где выход знаю. А то точно что-нибудь сломаешь своей гостеприимностью.

Волков отчаливает обратно в коридор, лихо запрыгивая в кроссовки. Не моргая прожигаю его взглядом, переваривая информацию, и лишь только когда он скрывается по ту сторону многострадальной двери выдаю в пустоту единственное, что вертится на языке:

— Ну ты и скотина!

Довольная физиономия Дениса, словно только этого и ждет, просовывается снова.

— Не отрицаю. Но если все же надумаешь заявиться, замажь хотя бы круги под глазами и красную носопырку. Не пугай народ, а то еще подумают, что чумная, — швыряю в него схваченный первым под руку пульт от телека, но вместо наглой рожи, которая поспешно ретируется, тот влетает в мягкую обшивку. Мужской смех несколько секунд слышен в предбаннике, после чего все стихает.

Гаденыш! Знает, как подцепить на крючок. Как и знает, что действие рождает приводействие. Особенно в случае исключительной женской мстительности и желании насолить. «Не приходи», говорит он, блин. «Ты мне групповушку обломаешь и вообще малину испортишь». Атас.

И как после таких заявлений я могу остаться в стороне? Разумеется, теперь я ПРОСТО ОБЯЗАНА пойти. Хотя бы для того, чтобы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ему все испортить.

Не хочу дожидаться понедельника, чтобы продолжить нашу дивную шахматную партию. Тем более что Волкова сама того не желая подсказала вчера, в каком направлении нам с ней стоит двигаться. А тут еще и всю первую половину дня пришлось помогать матери перевозить вещи на новую квартиру, что никак не добавило настроения, поэтому к вечеру ощущаю острую необходимость перезагрузиться и переключиться.

Именно поэтому часам к шести топчусь на коврике возле входной двери в типовой сталинской многоэтажке на окраине города. Даю Кристине последний шанс ответить хотя бы на одно из пяти проигноренных сообщений. Нет. Тишина, два нижних вообще по-прежнему висят непрочитанными. Что ж, сама виновата.

Вжимаю палец в кнопку звонка, мысленно перебирая из целого списка какую-нибудь особенно эффектную дерзкую пикировочку, чтоб с порога оглушить счастливицу своим присутствием. Вот только открывает дверь совсем не та, кого я рассчитывал лицезреть.

— Че надо? Пылесосы не покупаем, в секты не вступаем. Сунешь брошюрку — заставлю ее же и сожрать, — приветствует меня рыжеволосая Мельница, в смысле Мельник, придирчиво оглядев с ног до головы и не найдя, по всей видимости, ничего интересного.

— Зови давай подругу, — облокотившись на косяк, поторапливаю ее я. Пререкаться с ней мне неинтересно. Для таких развлечений я хочу только Волкову.

— Эй, подруга. Ком цу мир. Тебя тут вызывают, — хмыкает Даша, бросая клич вглубь комнаты, откуда вытекает… Логинова.

— Чавось? — интересуется она.

— Не знаю. Его спроси.

— Спрашиваю.

— Ну и что это? — мрачнею, не оценив шутки юмора.

— В смысле? — театрально удивляется Мельник. — Как заказывал.

— На кой черт она мне сдалась? Волкова где?

— А. Так тебе Крис нужна? Слушай, вопросы формулировать четче надо. Какая постановка задачи, такой и результат, — да она откровенно глумится. Еще одна языкастая нарисовалась. Они тут что, почкованием размножаются?

— Ты тупая? Повторяю, Волкова где?

— Попрошу без хамства. Не у себя дома, так что прояви уважение.

— Прошу прощения, — едко кривлюсь, отвешиваю недопоклон. — Подскажите, будьте так любезны куры кудахчущие, где я могу найти Волкову.

— Мда, — Даша безрадостно переглядывается с Никой. — Досталось же чудо ей. Десять раз подумаешь, прежде чем мужика заводить.

— Вам мужик зачем? Как декорация? Вы вроде и вдвоем неплохо справляетесь.

По универу уже давно ходят слушки, что эти две барышни того, переквалифицировались в ориентации. Может, конечно, и очередной пустой треп, этого в нашей цитадели науки хватает. А может просто шифруются хорошо. Наверняка я не в курсе, да мне это, если уж быть честным, и не особо интересно.

— Так, проваливай давай, — Ника первой теряет терпение. — Нет Кристины. На свидании она.

Чего??

— Каком еще к черту свидании? С кем?

— Надеюсь, что со вменяемым человеком. Одного индивида ей хватает, — фыркает Логинова. — Так что все, проваливай. Топ-топ-топ ножками обратно к лифту. Мы тебя развлекать не нанима… — договорить язва не успевает. Именно в этот момент дверь ванной комнаты в конце коридора отпирается и к нам выходит распаренная Кристина. В симпатичной домашней пижамке с фламинго и мокрыми после душа волосами.

— В чем дело? — замечая собравшуюся толпу, недоуменно замирает она с расческой в руке.

Вопросительно вскидываю брови, сверя Нику скальпельным взором, но той хоть бы что.

— Ну, я пыталась, — равнодушно пожимает плечами та. — Дальше разбирайся с ним сама, — бросает она сочувствующе подруге и преспокойно сваливает обратно к себе спальню, прицепом утаскивая следом Дашу.

— Но мне любопытно! — сопротивляется разочарованно та.

— Это не наша война. А если срикошетит? Контуженой хочешь ходить?

Хлопок.

— Твои подруги такие же пришибленные, как и ты, — с озадаченным видом сверлю матовые вставки и темные силуэты на закрывшейся дверью. Никуда они не ушли. Подслушивают.

— Знаю. Моя гордость, — отрезает Кристина, ясно давая понять, что развивать эту тему не собирается. — Чего притащился опять? Еще чая захотелось?

— Нет. Сегодня без чая. У меня другие планы. Собирайся.

— Куда?

— Куда скажу, туда и собирайся. Советую не оказывать сопротивления. Ты ведь еще не забыла какого это, когда силком затаскивают в машину.

Уже предвкушаю миллион отговорок в тандеме с привычными для нее бурчаниями и фырчаньями, но вместо этого получаю:

— Жди внизу. Через минут двадцать выйду.

Так просто? Или это уловка, чтобы выпроводить?

— Нет, — присаживаюсь на пуфик возле зеркала. — Жду здесь.

— Ну ок. Жди.

Ее сегодня муха покорности укусила? Чего это она такая послушная? Прям капец какая послушная. Ушла в комнату — вернулась одетая. Ушла обратно в ванную — через несколько минут жужжания фена появилась на горизонте уже с высушенной головой. Ноги в кроссовки, шапка на макушку, куртка поверх клетчатой рубашки.

— Долго зад наминать будешь? Пошли, пока не передумала, — поторапливают меня.

Не, ну раз такое дело, то кто я такой, чтобы противиться. Пользуемся ее сговорчивостью пока есть возможность. Спускаемся к оставленной на пешеходном тротуаре бэхе, потому что места приткнуться в их дворе еще фиг найдешь, и загружаемся в тачку.

Ехать прилично. Не то что в прошлый раз, но это неважно. Нам нужно именно это место. На Лиговском проспекте.

— Да ладно. Стебешься? — первой выйдя из машины, Волкова с иронией поглядывая на подсвечивающуюся вывеску спорт-бара. Того самого. Узнала.

— Вообще ни разу. Продолжим на том месте, где остановились.

— Очаровательно, — вытянув губы трубочкой, как-то неоднозначно то ли пропела, то ли промурлыкала она. — Хорошо. Пусть так. Надеюсь, креветки с пивом по-прежнему включены в меню.