Заполучить дракона!

Глава 2

Наша семья занимала прочное и уважаемое положение в городе. Отец, лорд Стоун, был потомственным дворянином, чьи предки обосновались в Арнае едва ли не с момента его основания. Но, нарушив многовековую традицию, он взял жену не из местных родов, а привез из самой столицы. Отправился туда по скучным деловым вопросам, а вернулся через несколько месяцев с красавицей с сияющими глазами и объявлением о помолвке.

Матушку, по ее собственным, чуть ироничным рассказам, приняли здесь поначалу прохладно, с прищуром оценивая столичные манеры и наряды. Но она, блестящая выпускница столичного пансиона, с легкостью справлялась с косыми взглядами и вскоре заставила местное общество принять себя как данность, неизменный и прекрасный факт.

Не знаю, какие страсти кипели между родителями вначале, но сейчас они производили впечатление двух людей, абсолютно довольных своим выбором и создавшим прочный, гармоничный союз. Именно такой брак я хотела и для себя. Полный взаимного уважения, тепла и понимания. А значит, за него нужно бороться.

Спускаясь к ужину, я уже все тщательно обдумала. Письмо от Алисы с драгоценной информацией лежало у меня в кармане. Осталось лишь грамотно провести операцию.

Наш городской особняк был большим, трехэтажным, с фасадом из светлого песчаника, утопающим в зелени ухоженного сада. В его тенистых аллеях мы так часто устраивали летние пикники и приемы… Приятные воспоминания вызвали на моих губах легкую, почти бессознательную улыбку.

В столовой с высокими арочными окнами уже зажгли массивную хрустальную люстру и канделябры. Пламя свечей отражалось в темном полированном столе, на котором слуги уже расставили сверкающий фамильный сервиз.

Сестра Анна сидела, нахохлившись, как воробышек, ее обычно оживленное личико было мрачным и молчаливым. Матушка в последнее время все списывала на «переходный возраст», но мне казалось, что у Анны просто скверный характер, обострившийся от скуки.

Расположившись на своих привычных местах, семья сначала утоляла первый голод в почтительном молчании, а потом матушка начала легкую светскую беседу.

– Ты слышал о помолвке Актавии Лиски? – обратилась она к отцу, изящно отламывая кусочек хлеба. Я, конечно же, поделилась этой новостью сразу по возвращении. – Все-таки мезальянс. Как думаешь, король одобрит?

– Уже одобрил, – отец отпил вина, и его глаза удовлетворенно сощурились. – Лорд Бертар сумел убедить его величество. Похоже, он и впрямь серьезно увлечен этой девицей, раз наконец-то решился остепениться. Впрочем, ему давно пора, слишком долго оттягивал.

– Блестящая партия. Очень полезное знакомство для нас, – задумчиво промолвила матушка, и в ее взгляде я уловила привычный практичный блеск.

– Только наша Ирис все ждет принца на белом коне, – ехидно, не глядя на меня, вставила сестра, ковыряя вилкой в соусе. – Так недолго и в старых девах остаться.

– Не принца, милая сестра. А дракона, – сладко улыбнулась я ей в ответ, и родители многозначительно переглянулись.

Они-то были в курсе моих симпатий к Нортону Гивзу. Не одобряли до конца мой выбор, считая его непрактичным, но и не осуждали открыто.

Подколки Анны сегодня не задели меня ни капли. План, созревший в моей голове, заставлял сердце биться чаще, наполняя решимостью. Едва последнее блюдо было унесено, а отец, откинув салфетку, направился в свой кабинет, я ринулась в атаку. Постучавшись в тяжелую дубовую дверь и дождавшись низкого «Войдите», я замерла на пороге, изображая образец скромности и смятения.

– Ирис? Что-то случилось? – удивился отец, снимая с носа пенсне и откладывая в сторону толстый фолиант.

Лорд Стоун обожал это свое вечернее время – уединение, тишина и хорошая книга. Мы все старались не нарушать его покой, но мое дело не терпело отлагательств.

– Мне нужно поговорить с вами, – попросила я, входя и позволяя голосу дрогнуть с самой естественной, старательно подобранной ноткой тревоги. – Это очень важно.

Батюшка с легкой, почти незаметной грустью взглянул на книгу и жестом пригласил меня присесть в кресло напротив своего массивного письменного стола.

– Располагайся. Ты меня тревожишь, дочь, – нахмурился он, изучая мое лицо.

Я чинно устроилась, опустив глаза, и принялась нервно теребить кружевной манжет своего платья, будто ища в нем опоры. Секунды тянулись.

– Ну? – мягко подтолкнул отец.

Дольше молчать не имело смысла. Я сделала глубокий вдох, подняла на батюшку взгляд, полный самой искренней решимости, и выпалила:

– Я хочу поступать в академию магии.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Отец откинулся на спинку кресла, его пальцы сложились в замок. Он смотрел на меня не мигая, и я видела, как в его глазах рождается и крепнет недоумение, а затем – твердое, непоколебимое сопротивление.

– Нет. Это совершенно исключено.

Но сдаваться я не собиралась. Глаза сами собой наполнились влагой – обидой, разочарованием, отчаянием. Я позволила голосу сорваться на жалобный, дрожащий шепот, в который вложила всю свою боль.

– Но… но тогда моя жизнь будет разрушена…

Папа, этот могущественный лорд и железный делец, всегда терялся и буквально таял, когда его дочери пускали в ход самое грозное оружие – слезы. Я старалась пользоваться этим приемом лишь в самых крайних случаях, ведь подобные манипуляции казались мне недостойными истинной леди! Но сейчас на кону стояло мое будущее, и ситуация была более чем критической.

– Что ты себе придумала, моя девочка? Ты же всегда была такой разумной, – смягчил тон отец, и в его голосе послышались нотки беспокойства и растерянности.

Батюшка тоже имел свои стратегии по общению с нами и перешел от категоричных запретов к уговорам.

– Я… я просто боюсь, – прошептала я, позволяя голосу дрогнуть еще сильнее. Одна-единственная слезинка скатилась по щеке и упала на кружево манжета, оставив темное пятнышко.

– Чего? – искренне опешил родитель, его брови поползли вверх. Он явно ожидал капризов или упрямства, но не страха.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох, словно с трудом подбирая слова.

– За последние несколько лет в высшем свете уже дважды случились разводы. А если… если такое несчастье постигнет и меня? К кому я тогда смогу обратиться? А если вас… если вас уже не будет рядом? – голос мой сорвался на шепот при этих словах. – Я останусь одна, без поддержки и средств. На улице. А так… так у меня будет профессия. Я смогу сама себя прокормить. У меня есть дар, папа!

Стоит отметить, что эти громкие происшествия с разводами и впрямь не радовали отца, человека старых принципов. В одном случае скандал инициировал муж, поймав супругу на измене. В высшем обществе такое, увы, случалось, но обычно все заминалось тихо, без лишнего шума. Однако та дама вела себя на удивление бесстыдно, не скрываясь и ни в чем себе не отказывая. Скандал вышел чудовищным, и несколько месяцев в светских салонах только о нем и судачили.

Во втором разводе инициатором выступила сама леди, не выдержавшая жестокости мужа. Ее поддержала влиятельная семья, и на свет всплыли такие неприятные подробности, что от джентльмена отвернулись все. С тех пор многие родители в высшем свете стали осмотрительнее и тщательнее подходить к выбору партий для дочерей.

– И откуда ты вообще узнала об этой… академии? – нахмурился отец, его пальцы принялись барабанить по столу, выдавая внутреннее напряжение.

У папы не было наследников мужского пола. В случае его кончины наше родовое поместье должно было отойти дальнему родственнику, и тот вряд ли проникся бы судьбой двух незамужних кузин. Поэтому отец изо всех сил хотел выдать нас с сестрой замуж – непременно удачно и надежно, – чтобы передать нашу судьбу в «заботливые руки» будущих мужей.

– От Нортона Гивза, – честно ответила я, опустив глаза, чтобы скрыть внезапную искорку надежды.

Ну… Не напрямую, конечно, а через подслушанный разговор и последующие расследования Алисы. Но это была всего лишь маленькая, незначительная деталь, не стоящая упоминания.

– Ага. Понятно, – сразу же успокоился отец, и в его голосе послышалось внезапное понимание. Папа сделал вывод, и этот вывод был выгоден для меня. – Гивз идет учиться именно туда?

– Академия магии Арная считается даже престижнее столичной, – поспешно, но уверенно заявила я. – Из-за уникального разнообразия окружающего нас бестиария и природных аномалий. Туда поступают многие перспективные и уважаемые молодые люди королевства.

Если верить жениху Алисы, а подруга клялась, что ее сведения абсолютно точны.

– Угу, – протянул отец, изучающе глядя на меня. – Подготовилась, я смотрю. А на какой факультет? Небось, на самый опасный?

– На факультет бытовой магии, – почти выпалила я, делая вид, что не заметила его сарказма. – Магия и кулинария, улучшение свойств тканей, элементарная защита жилища… Очень практично и совершенно не опасно.

Отец тяжело вздохнул и взглянул на меня задумчиво. Не как на ребенка, а как на повзрослевшего человека с собственными, пусть и странными, но обоснованными доводами.

– Хорошо. Подумаю, – произнес он наконец, и в этих словах прозвучала не отмашка, а настоящее обещание обдумать все серьезно. – Давай отложим этот разговор до завтра. Мне нужно… взвесить все «за» и «против».

– Хорошо, папа, – я послушно склонила голову, поднимаясь с кресла. Внутри все ликовало и пело. Я не стала давить сильнее, не стала упрашивать. Я сделала главное – посеяла зерно сомнения и предложила разумный, пусть и экстравагантный, план. – Спокойной ночи.

Выйдя из кабинета и притворив за собой тяжелую дверь, я позволила себе счастливую, торжествующую улыбку, которую сдерживала все это время. Отец задумался. Это была уже победа. Пусть небольшая, но решающая.

Ничто не свернет меня с намеченного пути!

Утро я встретила стойко. Видимо, батюшка еще вчера переговорил с матушкой насчет моего дерзкого желания, ибо ее за завтраком не было – служанка доложила, что мама чувствует себя нехорошо и не спустится.

Отец сидел за столом угрюмый и молчаливый, словно скала, а сестра смотрела ехидно и была невероятно довольна сложившейся ситуацией. Она, конечно, не знала толком, что случилось, но уже решила, что у меня все плохо. Зря радовалась. Видимо, в пансионе уроки хитроведения еще не начались, и делать верные выводы ее пока не научили. А я, сохраняя маску идеальной невозмутимости, с аппетитом съела свой завтрак и, отложив салфетку, отправилась наверх.

Дверь в матушкины покои была прикрыта. Я тихо постучала и, дождавшись сдавленного «войдите», замерла на пороге. Комната была залита утренним солнцем, а приоткрытое окно пропускало в комнату легкий, приятный и пока еще теплый ветерок. Мама полулежала на подушках, и вокруг нее суетились слуги с нюхательной солью и остывающим чаем на подносе.

– Матушка, можно я поговорю с вами наедине? – голос мой прозвучал мягко, но уверенно.

Родительница тяжело, с надрывом вздохнула, не поворачивая ко мне головы, но жестом отослала прислугу. Дверь за ними тихо закрылась. Я присела на край кушетки, взяла ее прохладную, безвольную руку в свои ладони.

– Что с вами случилось? Что вас так печалит? – спросила я, и в голосе моем звенела искренняя забота, за которой, впрочем, таилась стальная решимость.

– Моя дочь… – прошептала матушка, и ее голос дрогнул. – Ей взбрела в голову блажь, отправиться в эту… академию. Какое уж тут спокойствие?

– Вам рассказал об этом батюшка? – уточнила я, ласково поглаживая ее руку.

– Он сам не знает, что с тобой делать, и пришел ко мне за советом.

Только странный он испросил совет, не сообщив всего. Но сейчас я это исправлю.

Я сделала глубокий вдох и выдала.

– В академию поступает Нортон Гивз.

Мама напряглась, заинтересовалась, но гнев на милость не сменила.

– Я случайно подслушала в кафе, куда ходила с девочками, его разговор с кузеном. Гивз говорил, что ему нужна умная жена. Очень умная.

Матушка резко открыла глаза и внимательно на меня посмотрела.

– А ты уверена, что тебе нужен именно он? – в ее голосе зазвучал практичный, живой интерес.

– В академии учатся многие молодые люди из самых родовитых семей, – мягко, но многозначительно намекнула я.

Мне нужен был лишь один-единственный, тот, кому безраздельно принадлежало мое сердце. Но, чувствую, сейчас не время это обсуждать.

– К тому же мне не обязательно заканчивать академию, – продолжила я, и слова полились легко и убедительно. – Я могу быть отчислена по собственному желанию… если выйду замуж. Например.

Эффект превзошел все ожидания. Мама резко поднялась и с таким решительным видом шлепнула флакон с солями на прикроватный столик, что тот зазвенел.

– Неожиданное решение, – прокомментировала она, и в голосе ее звучало одобрение. – Но, полагаю, не ты одна до такой простой мысли додумалась.

– Чтобы поступить в академию магии, нужен дар и определенный уровень подготовки, – заметила я, слегка улыбнувшись. – У меня он есть. Надо лишь немного подтянуться, освежив знания. К тому же кафедра бытовой магии, согласитесь, прекрасно подойдет для леди. Нас в пансионе учили многому, но никакие знания не бывают лишними, особенно для хозяйки большого дома.

– Конечно, конечно! – забормотала матушка, ее взгляд устремился на ветви деревьев за окном, но видела она теперь явно не их, а мое блестящее будущее. – Ты у меня очень умная девочка, никогда меня не разочаровывала. Как же я сама не подумала об этом? Мне нужно немедленно поговорить с твоим отцом!

И она, решительно встав с кушетки, отправилась в гардеробную переодеваться и брать штурмом батюшкин кабинет.

А я, спустившись вниз, вышла в сад, под щедрое солнце уходящего лета. Воздух казался сладким, а пение птиц – ликующим хором. Если мама приняла мою сторону, можно было считать, что благословение семьи у меня в кармане.

Высшие силы и впрямь благоволили мне на пути к заветной мечте!

Все же путь к заветной цели оказался на удивление тернистым. Как жестоко я заблуждалась, полагая, что блестящего образования, полученного в пансионе для благородных девиц, будет достаточно. В чем-то мой уровень знаний был даже выше требуемого, но пробелы в сугубо «академических», мужских дисциплинах, пришлось заполнять с немалым упорством.

Для этого мне наняли репетитора – пожилого суховатого мужчину с пронзительным взглядом умных серых глаз, скрытых за стеклами очков. Он откровенно поразился моему желанию поступать в магическую академию и еще больше – одобрению моей семьи, но дело свое знал виртуозно.

Под его чутким руководством у меня довольно быстро появлялись нужные знания. Было странное ощущение, будто я снова попала в стены пансиона, только теперь учеба была в разы интенсивнее и… интереснее.

Некоторые предметы мы осваивали быстро, на других останавливались подробнее, и он заставлял меня взглянуть на них под совершенно иным углом. А какие-то науки вызывали скуку, но я не позволяла себе отлынивать и, стиснув зубы, добросовестно во всем разобралась.

В последний день, накануне экзаменов, мой наставник попрощался со мной и, к моему удивлению, выразил искреннее восхищение моей подготовкой и уровнем моего пансиона. Папа, узнав об этом, был безмерно доволен – не просто же так он выложил целое состояние за обучение дочерей! Матушка же уже считала меня самой умной девочкой на свете и безоговорочно верила в мои способности по поиску блестящей партии.

Сестра… Завтра она уезжала в свой пансион, а я шла на вступительные испытания. Она выследила меня в библиотеке, где я, укрывшись в глубоком кресле, в последний раз просматривала книгу с подробными планами академических зданий и сводом правил. Это было единственное, что мне пришлось учить с нуля, и я шепотом повторяла названия корпусов и мучительно думала: а ничего ли я не упустила?

Дверь с натужным скрипом открылась, и в комнату ворвалась Анна. Я медленно вскинула взгляд, приготовившись к атаке.

– Так ты идешь поступать только затем, чтобы увиваться за этим… Нортоном Гивзом? – выпалила она, и ее голос звенел ядовитым торжеством.

Я с достоинством поджала губы, стараясь сдержать раздражение. Сегодня я смертельно устала, завтра меня ждал решающий день, и запаса терпения на снисходительность к ее ужасному воспитанию у меня просто не осталось.

– Я иду учиться, – поправила ее ледяным тоном. – И возможно, там мне доведется встретиться с мистером Гивзом. Среди прочих джентльменов.

– Ну так я желаю, чтобы у тебя ничего с ним не вышло! – она зло топнула ногой по паркету и, прежде чем я успела что-то ответить, выпорхнула из комнаты, хлопнув дверью.

Пальцы сами собой сжали тяжелый переплет книги, и я едва удержалась, чтобы не швырнуть его ей вслед, в захлопнувшуюся дверь. В голове молнией пронеслись мстительные мысли: если ее злобное пожелание сбудется, я вернусь из академии и устрою ей тут такую «сладкую» жизнь, что она забудет, что такое покой!

Затем я глубоко вздохнула, закрыв глаза, стараясь унять трясущиеся руки и выгнать из сердца черную обиду. Яд ее слов не должен был отравлять мой завтрашний день.

«Спокойно, Ирис, – прошептала я сама себе. – Ее злоба не стоит твоих переживаний. Все получится. Я заполучу своего дракона и выйду за него замуж!»

Вот так. Твердо и ясно.