Запретная. Враг отца (СИ)

Глава 26

Давид

Ставший ненавистно-родным звук закрывающейся двери в камеру.

Я думал, уже никогда его не услышу… а нет, сегодня тот самый день, когда пришлось вспомнить всё.

Несколько лет тюрьмы. Два из них с мыслями о играющей на фортепиано девчонке, с помощью которой я должен был всё вернуть. Два года, каждый день предоставлял, как приду к Оравину, потребую у него его дочь и отдам её на растерзание, на унижение, на принуждение… тогда я сильно этого хотел.

Осматриваю решётку под потолком.

Безумец.

Хотел вернуть своё состояние. Деньги, недвижимость, статус были дороже, чем незавидная судьба дочери моего врага. Я хотел реально её отдать…

Сел на широкую деревянную лавку, опустил голову на руки, сжал волосы.

Сейчас отдал бы всё, все, что есть у меня, только бы выйти отсюда и быть рядом с ней. Всё отдам. Деньги, недвижимость, бизнес. Себя отдам, душу отдам… жизнь… тоже отдам.

Только, уже никто ничего не попросит. Меня просто посадят туда, откуда я ещё недавно вышел. Закроют и забудут. Нахрен я кому-то теперь нужен.

Как будто и не уходил. Выпустили, немного насладиться тупой, никому ненужной местью, и обратно.

Завалился на лавке, повернулся к стене, закрыл глаза…

— Нечаев, на выход!

Я приподнял голову, моргнул, глядя на молодого лейтенанта.

— Куда?

— На выход, куда ещё. Свободен.

Не стал переспрашивать. Быстро встал с лавки и пошел к двери.

— Так меня отпускают?

— Отпускают, отпускают. Шевелись. На выходе мне отдали все мои вещи — ключ, картхолдер и трусики Софьи. Снова эта ухмылочка лейтенанта.

Пусть завидует.

Я сунул всё в карман. Решетка открылась, меня проводили к выходу из отделения.

Нормально. Не стал разбираться, что да почему, поскорее вышел на крыльцо. Возле входа недалеко на лавке заметил Софью. Сидит, в том же платье. Задумалась, меня не замечает. Улыбнулся. Спустился по лестнице. Подхожу осторожно. Она подняла взгляд, увидела, вскочила, кинулась мне в объятья. Приятно. Как будто второй раз в жизни из тюрьмы вышел, только теперь меня — встречают.

— Боже мой, тебя отпустили?!

— По-моему да, — оборачиваюсь, смотрю на отделение.

В окно вижу, за нами наблюдают.

— Ты не представляешь, как я испугалась. Думала, тебя посадят, — трогает мои щёки.

Нежная такая и красивая. Чёрт. Приятно как.

— Да за что меня сажать? — не скажу ей, что я и сам слегка очканул, а вдруг и правда посадили бы.

— Поехали домой, — обнимаю её, тяну подальше от отделения, пока кто-нибудь там не опомнился и не приписал мне пару левых уголовных статей.

Надеюсь, теперь мы окончательно всё выяснили.

Софья

Мы сели в такси.

— Так что там было? Твой отец воинственно настроен был, когда меня взяли.

— Теперь он надолго утихнет. И Вельский тоже. Я сказала следователям, что они хотели меня принудить выйти замуж. Папа испугался и начал отпираться. Он очень недоволен. Злится, наверное, на меня.

— По-моему, тебе уже пора от твоего доброго папы куда-то переехать, пока он не придумал, кому ещё тебя отдать, — говорит Давид, крепко сжимая меня за плечи на заднем сидении машины такси.

— Куда приехать? — цепляюсь за вопрос, заглядываю в глаза.

— Ну, хотя бы, ко мне, — выгибает бровь. — Раз такие дела и всё закончилось не в пользу Вельского, получается нам теперь не нужно ни от кого убегать?

— Не нужно, — я сама плотнее прижимаюсь к нему.

Машина остановилась возле высотного здания, где находится квартира Давида.

— Приехали, — сказал он весело, протянул таксисту карту.

Я вышла из машины, остановилась глядя на центральный вход.

— Ну, чего стоим? Пошли? — Давид захлопнул дверь машины и повернулся ко мне.

— Пошли, — согласно кивнула.

Он взял меня за руку и повёл внутрь.

В лифте стою и смотрю на себя в зеркало. Со вчерашнего дня на мне это платье. Хочется снять его поскорее и выбросить и не вспоминать, что оно когда-то было на мне надето.

— Это всё из-за музыки, — говорю категорично, глядя на себя в зеркало лифта.

— Ты о чём?

— Если бы я не была пианисткой и не участвовала во всех этих конкурсах… никто бы обо мне даже не узнал. И никому не захотелось бы…

— Да ну, глупости. Если бы не музыка, мы бы с тобой даже не познакомились.

— Нет. Это музыка виновата, — говорю серьёзно. — Значит… я решила…

— Что ты решила? — он внимательно следит за мной в зеркало.

— Я больше не буду играть… Никогда.

— Ты уверена? — нахмурился.

— Абсолютно. Даю себе и тебе обещание, больше никогда не играть, — дверь лифта открылись, мы подошли к двери апартаментов.

У самой двери Давил остановился. Встал передо мной.

— Зачем это тебе?

— Я клянусь, что больше никогда не буду играть, — настаиваю.

— Клянёшься? — склонил голову на бок, словно не веря в произнесённые мной слова.

— Да, клянусь. Хочешь проверить?

— Хочу, — он улыбнулся, приложил ключ, дверь открылась, Давид впустил меня в квартиру.

Я вошла и… остолбенела.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди… огромный, чёрный рояль Стенвэй… моя мечта ценой в пару миллионов долларов.

— Ну что ж, ты поклялась, что играть не будешь, — Давид вошел, встал передо мной и пожал плечами.

— Но… как… когда? — от нахлынувших чувств хватаю ртом воздух, встряхиваю пальцами от нетерпения и желания коснуться этого чуда.

— Пока ты — жила у своего папаши, а Вельский — женихался, я — не сидел сложа руки, — скромно проговорил Давид, сунув руки в карманы всё тех же грязных джинс.

— Я… я беру свои слова обратно, — все никак не могу сойти с места и подступиться к инструменту.

— Да иди уже. Будем считать, что я не слышал твоей клятвы.

Только теперь я сдвинулась с места, подошла к роялю и осторожно, словно на что-то хрупкое и драгоценное провела по нему ладонью.

— Но… это же целое состояние, — не веря в то, что вижу, повернулась к Давиду.

— Не дороже денег… Ладно, признаюсь, я купил его по счастливой случайности. Один банкир обанкротился и выставил на продажу имущество. Я просматривал список на предмет раритетов и тут это рояль… ну я подумал, тебе будет приятно…

— Ты купил его для меня?

— Я купил его для тебя. Сам-то пока играть не научился.

Хотела броситься к нему, обнять и целовать без устали, но инструмент, он не даёт мне отойти, пока не сяду и не коснусь клавиш, я не смогу сделать что-то ещё.

— Садись уже. Я могу подождать с благодарностью. У нас ведь ещё куча времени впереди. Ну и ночью… ты же не будешь играть ночью? — с намёком смотрит мне в глаза.

— Не буду, — медленно качаю головой.

Обхожу и сажусь на стул перед роялем. Осторожно трогаю крышку, приподнимаю, бесшумно откидываю. Долго смотрю на клавиши, касаюсь их, глажу подушечками пальцев, но не нажимаю.

Поворачиваю голову, смотрю на Давида, словно спрашиваю разрешения. Он кивает, и я начинаю играть… Патетическую сонату… третью часть… свою любимую.