Завоевать сердце босса

Глава 4

— У меня нет на это времени, — пробурчал Мэйсон на следующий день, не потрудившись скрыть раздражение в голосе.

— Да, конечно. Там есть классная дорожка для бега. Не то, чтобы я бегаю. Лучше уж я предложу себя в жертву каннибалам в високосный год. Кроме того, есть кое-что, что ты должен увидеть, — сказала Сорок вторая через плечо и продолжила идти на несколько футов впереди него по узкой грязной тропинке. Стэнли шагал между ними, его большие карие глаза были полны тревоги.

Единственным звуком, помимо шепчущего в траве ветра, было безумное кудахтанье двух сорок, чьи чёрные и белые перья казались пятнами грязи на фоне бесконечно голубого неба. Ветер свистел сквозь длинные стебли льна. Боже, как здесь было тихо.

Сквозь волокна хлопка её унылого жёлтого платья до пят, прорезался свет начинающегося дня, который подчёркивал мягкие изгибы и изящную длину её бёдер. Он так хотел распустить её волосы из тугого пучка, с которым девушка теперь всегда ассоциировалась, и посмотреть, как они будут спадать волнами вниз по спине. Ему снова вспомнился тот её стон и его эрекция, из-за которой ему потребовалось больше времени на душ.

Снова вернув свои мысли к работе, Мэйсон достал из кармана свой телефон и уставился на экран.

Дерьмо.

Мурашки пробежали по его телу словно муравьи.

— Мне нужно вернуться. Здесь нет связи.

— Ещё минуту! Я обещаю. Ты же можешь дать мне ещё одну минуту? — она внезапно остановилась, чтобы сорвать какие-то растения у края тропинки.

— Что ты делаешь? — мужчина смотрел на стебли в её руке.

Билли ухмыльнулась.

— Одуванчики для салата.

— Это же сорняки.

Она округлила глаза в притворном ужасе.

— Да, но до того, как люди начали всё обрабатывать, укладывать в банки и коробки с датами срока годности, еду они добывали себе сами. Не удивлюсь, если и у тебя, в былые времена, был дядя Сирил, который спокойно мог убить дикого кабана заточенным копьём.

Мэйсон нахмурился.

— Мы эволюционировали.

Девушка выпрямилась.

— Тебе ещё многое нужно узнать. Мы могли бы неделю здесь питаться.

Он посмотрел на букет в её руке.

— Скажу сразу, я не питаюсь сорняками.

— Уверена, ты будешь в восторге от моего салата из одуванчиков и лаванды.

Мэйсон не ответил. Возможно, он полюбит её салат.

Мужчина посмотрел на дорогу, ведущую обратно к дому, просчитав, сколько может уйти времени на пробежку по ней.

— Ещё тридцать секунд, и я возвращаюсь, — сказал он.

— Расслабься, Норман, мы почти пришли, — и она исчезла за поворотом. Зудящими пальцами мужчина вытащил телефон из кармана и тихо помолился. Полоски в зоне сигнала показывали сейчас, что связь полностью вернулась, но телефон был на удивление молчалив.

Довольно этого дерьма.

Мэйсон открыл рот, чтобы сказать ей, что они возвращаются в дом, но свернув за угол, остановился.

Его побеленный деревянный дом удобно устроился между сосен и возвышающихся эвкалиптов. Он вдохнул запах соли и деревьев, которые витали в воздухе, и напряжение покинуло его плечи. Клетчатый плед лежал рядом с корзиной для пикника.

— Это то, что я хотела тебе показать, — сказала Сорок вторая, подошла ближе к нему и упёрлась руками в бока. Она пахла жасмином и мускусом, и это приводило его феромоны к истощению. Не духи. Этот аромат источало её тело.

Мэйсон отошёл в сторону. Девушка немного приблизилась. И он догадался: она хотела быть рядом. Не самая хорошая идея. Он страстно желал своего собственного пространства, огромного пространства, но привык к тому, что она где-то рядом. Кроме того, было даже приятно быть поблизости от неё, вдыхать аромат её шампуня, скользить взглядом вдоль мягкой груди, которая скрывалась под бежевым бельём, следить за покачиваниями её бёдер.

Он прочистил горло и детальнее рассмотрел местность, чтобы найти скрытую разгадку, пока его взгляд не остановился на пледе и корзинке.

— Что ты собираешься мне показать и зачем здесь корзина?

Пальцами она случайно коснулась его ладони, отчего по всей руке пробежала дрожь.

— Посмотри туда, — она указала на имение. — Видишь все эти фруктовые деревья, которые простираются от твоих владений до соседних и дальше?

— Да.

— Каждый год местные жители собирают огромный урожай. Все оказываются вовлечёнными в сбор фруктов с деревьев, хранят их, сушат, замораживают ягоды и делают из них желе или варенье. Шишками они разжигают костры в чанах с водой, — она обратила к нему свои светящиеся глаза. Сегодня они казались больше зелёными, чем карими. — Это началось, когда был открыт залив Футстепс. Поколения семей приходят сюда каждый год, чтобы заново познакомиться. Однажды покинувшие это место люди возвращаются, порой спустя многие годы, чтобы вспомнить те счастливые дни… возможно, чтобы исправить ошибки прошлого, — она обхватила руками плечи. — Это место, где ты можешь получить исцеление.

Выражение её лица осветилось очевидной любовью к этой земле, и девушка показалась ему ещё более красивой. У него перехватило дыхание.

— А ты? — тихо спросил он. — Исцелилась?

— Да, — искренность в её голосе успокоила его.

Он отвернулся и упёрся руками в бока. Ему пришлось собрать всё свою волю в кулак, чтобы заставить себя вернуться в рабочий режим, в котором ему и следовало прибывать.

— Позволь мне спросить прямо. Действительно ли у Совета имеется власть запретить мне улучшать свою землю, потому что раз в год все собираются, чтобы сделать варенье? Ты что, шутишь? — он ходил по траве, и каждый его шаг выражал нарастающее разочарование. — Это моя земля!

— Я знаю, что это твоя земля. Дело в деревьях и в том, что они символизируют. Вот, что волнует жителей больше всего. Обновление, перерождение, сохранение корней и традиций, — она остановилась, будто взвешивала каждое слово. — Разве у тебя нет традиции, которую бы ты хотел сберечь? Что-то, что ты хранишь в сердце?

Его кожа натянулась от её слов. Да, у него была традиция. Ужасная традиция. Каждый год — 9 мая, он укрывал могилу Руби красными розами. А потом стоял там с телефоном в руках и набирал номер мобильного Моники, а потом с усилием заставлял себя ЗАКОНЧИТЬ звонок. Он хотел поговорить об их дочери. Сказать ей, что упустил единственную хорошую вещь в своей жизни, когда она умерла во сне.

— Нет, у меня её нет, — он потёр лицо рукой. — Прогресс нельзя остановить, чтобы делать джем, потому что люди хотят собираться вместе на вечеринку исцеления на моей земле, — он замолчал, в попытке оценить ситуацию и рассчитать формулу, которая дала бы ему ответ. — Почему вообще эта земля была выставлена на продажу, если они хотят оставить всё как есть? Почему город не сплотился, горожане не вытащили на улицу маты для йоги и не устроили телемарафон?

Она нахмурилась.

— Таково было одно из условий развода. Один — хотел всё сохранить, другой — нет, тогда судья принял решение. Горожане не могли позволить себе купить землю. Это преимущественно фермеры, которые всегда здесь жили. В последнее время многие владения были перестроены, поэтому, когда они видят, как сносят и эту собственность, то понимают, что их общину буквально убивают. Какие-то вещи не нуждаются в модернизации. Сохранение традиции — вот, что важно, — сказала она тихим голосом.

Дело плохо. Всё было чертовски плохо. Холодное, пустое ощущение поселилось в его костях. Он всё понял неправильно. Инстинкт, которому он доверил получить шанс на своё место, отключился. Переезд из Окленда сюда, подальше на север, было плохой идеей. Он ненавидел маленькие города. Но когда увидел это местечко в интернете, то преисполнился этой возможностью и уверенностью в немедленной покупке. Затем Сорок первая ушла прямо на середине задания после того, как последовала за ним сюда из Окленда. Невозмутимая Сорок вторая, которая так отличалась от других его ассистентов, превратила всё в одну изящную катастрофу. Это дело было провальным с самого начала.

Мэйсон пытался разобраться в собственных мыслях.

— Почему эта фигня с «Актом наследия» стала известна только сейчас? Почему Сорок первая ничего не знала об этом? — Билли пыталась куда-нибудь деть свои руки, затем откинула солнцезащитные очки на голову.

Он пристально смотрел на неё. Почему она не отвечает?

— Как ты узнала обо всём этом?

— Мы, с бывшим мужем Джэймсом, вложились в местную недвижимость. Мне очень нравилось жить здесь, когда я была маленькой, и когда землю выставили на продажу, то мы вцепилась в неё. Дружба с Сарой стала вишенкой на торте, — она слегка пожала плечами. — Я обучалась кулинарному делу, когда он заболел, и тогда мы снова переехали сюда. Сорок первая не могла об этом знать, потому что не знала местность и её историю, — Билли слегка толкнула его своим бедром. — Приходи и ты с черпаком, получишь удовольствие, делая малиновое варенье!

Мэйсон постарался не поддаться на провокацию со стороны её мягкого бедра. То, что она сказала ранее, застряло в его голове.

— Что случилось с твоим мужем? — спросил Мэйсон, и усомнился, хочет ли узнать ответ.

— Инсульт, — сказала она тихо.

Он моргнул от удивления.

— Это довольно необычно, не правда ли, для такого молодого парня?

— Не так уж и необычно, как ты думаешь, — она замолчала перед тем, как продолжить. — Мы были в разводе какое-то время. Поженились совсем молодыми. Это была ошибка. Не было ненависти или чего-то ещё. Просто два человека, которые пытались спасти друг друга больше, чем полюбить. У него больше никого не осталось в жизни после того, как его семья отреклась от него из-за брака со мной, — она моргнула и закусила нижнюю губу. — Прости, забыла, что ты не хочешь знать ничего личного.

Мэйсон кивнул, тем самым подтвердив, что нельзя подобрать правильные слова, когда умер близкий человек. Он видел боль и беспомощность на лицах людей, когда умерла Руби, а потом ушла Моника. Он был опустошён, и ничем не мог заполнить эту тишину.

Мужчина отвернулся. Сорок вторая вытягивала из него эмоции, которые он запер в чемодан и выбросил как утерянный багаж много лет назад. Ему нужно сконцентрироваться на терпящем крушение вопросе, а не на прошлом, которое нельзя изменить.

— Мы должны вернуться.

— Да ладно тебе, давай пообедаем. Я приготовила салат с рукколой, козьим сыром, и инжиром в карамели. Ещё есть ветчина и ростбиф, — Сорок вторая присела на плед и сняла босоножки, а солнцезащитные очки так и остались закинутыми на голову. Она развернула два свёртка из фольги, вынула из одной кусочек ветчины и протянула его Стэнли. Пес поглядел на него, словно это была граната, а потом набросился на угощение.

В недоумении Мэйсон осмотрел место для пикника.

— Ты заранее спланировала эту прогулку вместе с обедом? Пришла сюда пораньше и всё разложила?

— Да, — она неуверенно посмотрела на него своими светло-карими глазами. — Разве ты пришёл бы, если было бы по-другому?

— Нет, — честно ответил он. — Слушай, спасибо за урок истории, но у нас нет времени на обед, — Мэйсон пробежался руками по волосам в ожидании, пока она соберёт импровизированный пикник и последует за ним в дом. Он представлял, как Такахаши прекращает работать с ним, даже не смотря на согласованные планы и выплату нехилого депозита, а безупречная репутация Мэйсона, всегда своевременно выполняющего работу, будет смыта в унитаз. Также ему нужно было разобраться с домом в Короманделе — его следующим проектом. Кровь сильно пульсировала в его голове.

Она похлопала по месту рядом с собой.

— Садись сюда, босс. Я сделала тебе классный ролл с большой буквы «р», а ещё пирог с имбирём и лаймом, — девушка заколебалась. — Не знаю, каким он получился. Я не очень хороша в этом, — она мрачно посмотрела на пластиковый контейнер. — На самом деле, у меня никогда не получаются пироги.

Билли доела свой ролл, открыла пластиковый контейнер и уставилась на коричневый пирог, порезанный на куски. Спустя несколько секунд она подняла глаза к небу, как будто послала туда немую молитву, потом отломила себе небольшой ломтик и положила в рот.

Тут же её глаза увлажнились. Она схватила банку диетической колы, открыла её и сделала глоток.

— Слишком много имбиря, — сказала девушка между судорожными вдохами. — Неудача номер семьсот… не знаю какая. Ладно, по крайней мере, не придётся доставать этот жалкий дьявольский тренажёр для мышц пресса и заново качать кубики на животе, которые пропали бы, если бы я съела половину пирога.

Он понятия не имел, о чём, черт возьми, она говорила, но начал терять терпение.

— Что? — она подняла на него взгляд. — Ты не купил бы таблетку, которая обещает сделать диету пережитками прошлого? Или ту, которая обещает, что секущиеся кончики исчезнут навсегда? Нет, а может, тебя интересует утягивающее белье для попы? — её взгляд прошелся по его заднице, и щёки девушки слегка покраснели. — Думаю, у тебя-то всё в порядке с этой зоной, просто идеально.

Его брови поднялись, а закипающая в нём паника угасла на секунду.

— Ты пялилась на своего босса, Сорок вторая? Ты, действительно, это сделала, — кровь настолько сильно устремилась в определённую часть её тела, что зрачки девушки расширились.

— Хорошо, Джимини. Если босс поймал тебя за разглядыванием, ему, действительно, ничего не нужно говорить, тебе так не кажется? — она закусила нижнюю губу. — И чтобы ты знал, тебе не нужно утягивающее бельё для задницы.

— Как и тебе, — Мэйсон не хотел произносить этого вслух.

— Ты серьёзно? — она посмотрела на него так, будто он был страшным фиолетовым людоедом. — К твоему сведению, у меня есть такое бельё для задницы, а также чудодейственная таблетка и шампунь, который обещает мне сияющие волосы без секущихся концов всего через три недели. Я даже купила массажёр, который, как оказалось, был предназначен для другой цели, — её лицо покраснело.

— Почему ты так зациклилась на всём этом дерьме, которое даёт быстрый результат? — он не имел в виду массажёр, хоть у него и возникла перед глазами картинка с Сорок второй и вибратором. Мэйсон выбросил её из головы.

Она выглядела задумчиво.

— Нет, дело не в быстроте результата, а скорее в улучшении того, что имеешь.

— У тебя и так всё прекрасно. Единственное, что стоит изменить — это перестать прятаться за всевозможными оттенками коричневого цвета.

Она моргнула, взглянув на него, и это выглядело так, будто он был полкой из «Икеи», а инструкция к ней была на шведском языке.

— Да, видишь, в этом вся проблема. Мне нравится одежда, в которой мне… удобно. И она скрывает отсутствие у меня худобы, а также не нужные выпуклости.

— Для заметки, мужчинам не нравятся худышки. Мужчины хотят изгибы. Чем больше изгибов, тем лучше.

Билли прищурилась.

— Да ладно! Возьми любой женский журнал и скажи, что женщины там с изгибами.

— А, так эти журналы для женщин. В журналах, которые читают мужчины, женщины с изгибами.

— А что, в журналах для парней есть слова?

Она украдкой улыбнулась ему и до того, как успела это скрыть, он ухмыльнулся в ответ. Мэйсон не наслаждался женским обществом уже очень давно, ещё со времён… Моники.

Её карие глаза казались золотистыми от солнечного света.

— Так, из любопытства, какого типа женщина тебе бы понравилась?

— Невысокая блондинка, которая мало говорит и хочет того же, что и я, — проговорил он, как будто заучил ответ наизусть. Полная противоположность той женщине, что сидела перед ним, которая ещё и была полна вздора. Если бы Мэйсон был на рынке, а он определённо на нем не был, Кристиан бы выбрал женщину, которая бы бросила ему вызов, и которой бы было плевать на его дерьмо и ругань. Он не задумывался раньше о том, что очень много ругался до того, как она сорвалась на него в машине. У его женщины были бы изгибы, и она бы смеялась, как… он потёр висок. Нет, не как его ассистентка, которая точно такой не была. Его ассистентка. И женщина, которая смогла заставить Мэйсона забыть на несколько минут, что вся его сделка уже должна пылать, как огненный шар.

— Я думаю, что тебе подойдёт такая женщина, — она похлопала по месту рядом с собой. — Расслабься, Мэнни. Подойди и присядь на некоторое время.

Девушка разложила коврик и посмотрела прямо наверх.

Он должен вернуться в дом. У него было много вариантов, как уладить дела, чтобы сделка состоялась. Культивировать бессонницу. Но то, как шатенка расслабленно сидела на пригорке, напомнило ему о том, что иногда он хотел просто перестать заботиться о чём-либо на несколько минут. Чтобы его мозг онемел. Чтобы ни хрена не соображал. И не чувствовал. Кроме того, он был голоден, а у неё была еда. Которую она приготовила сама, а значит — это была потрясающая еда.

— Десять минут. Потом я уйду, — сказал он.

Мужчина сел подальше от неё, развернул фольгу с сэндвичем, от которого отказался ранее, и вгрызся в хрустящий хлеб. Сладость инжира в сочетании с козьим сыром, а также копчёная ветчина заставили его желудок работать в полную силу.

Она указала на облако:

— О, смотри! Это женщина на метле. Привет, мам.

Он с любопытством посмотрел на девушку рядом с собой.

— А где сейчас твоя мама?

— На прошлой неделе я получила от неё СМС. Она в Гренландии, спасает каких-то бедных мошек, которые даже не знают, что их нужно спасать. Потом она, вероятно, будет сверять солнцестояние с друидами, — сказала Билли задумчивым голосом. — Мама так и не нашла того, что искала. Мы останавливались в разных коммунах, пока я росла. Она до сих пор повсюду разъезжает.

— Ты выросла в коммунах? — Мэйсон постарался, чтобы голос не звучал шокировано, но слова вылетели из его рта, подобно пуле.

— Да, это было весело, — её лицо приобрело мечтательное выражение. — Там всегда были дети, с которыми мы играли. Я была единственным ребёнком в семье, но никогда не была одинока, — она смотрела в точку, которую он не мог видеть. — Мне понравился тот год, который мы прожили здесь. Это было место, где мы задержались дольше, чем где-либо ещё. Было классно. Я люблю места, где можно пустить корни.

Он собирался подумать про Такахаши и Совет, продумать следующий шаг, когда его взгляд упал на дикого голубя с малиной в клюве, пролетевшего мимо, и приземлившегося на дерево неподалеку. Ещё один попрошайка из коммуны, собирающий ягоды, из которых делают варенье, бл*дь. Он ещё раз откусил от сэндвича и украдкой взглянул на Сорок вторую.

— А что насчёт твоего отца? — спросил Мэйсон и не понял, почему слова вылетели из его рта.

Она выглядела задумчивой, прежде чем продолжила:

— Мама никогда не знала, кем это был. Меня всегда смущала запись «отец неизвестен» в моём свидетельстве о рождении, но так и есть.

Билли выпрямилась и развернулась к псу, который наблюдал за ней, словно та могла исчезнуть из его жизни, и ему придётся бродить по холму, чтобы отыскать её. Она взъерошила шерсть на голове собаки.

— Что насчёт тебя, Мэйсон? Ты близок со своими родителями?

Его воспоминания о маме были менее, чем призрачные; о женщине, которая закутывала его в одеяло перед сном, и делала тугим, как кокон. Всё, что он помнил, был слабый запах увядающих роз и улыбающиеся голубые глаза. Он не знал, реально ли то воспоминание или же он выдумал его. Мэйсон пожал плечами.

— Не помню её. Она умерла, когда мне было пять. Его я едва знаю.

Через неделю после её смерти, Мэйсон был отправлен в школу-интернат, пока его отец был занят на работе. Только в Рождество они встречались за ужином в ресторане и пытались поддержать неловкий разговор. Каждый искал подходящие слова для беседы с незнакомцем, который сидел с ним за столом, пока они не заканчивали встречу. Последний раз, когда он видел отца, был днём похорон Руби, но он ушёл прежде, чем они смогли поговорить. Их жизни были удивительным отражением друг друга: каждый из них был известен в мире бизнеса как трудоголик, каждый потерял дорогого человека.

Он заставлял себя выйти из незнакомых коридоров своего сознания-лабиринта и вернулся в настоящее.

Мэйсон смотрел на свою помощницу и был очарован. С мягким розовым блеском на губах и в этом безвкусном платье… и всё же, что-то в ней было. Если бы они были двумя единственными оставшимися на планете душами, то да, он целовал бы каждый дюйм её горячего, сладкого тела. Но они были начальником и подчинённой, а это означало, что между ними ничего не будет.

Сорок вторая пальцами коснулась его руки. Нежное прикосновение застало мужчину врасплох.

— Прости, — прошептала она.

— За что? — он пожал плечами. — Мне всё равно. Дерьмо случается, ты преодолеваешь его и движешься дальше.

Мэйсон мельком посмотрел в её глаза и отвернулся из-за сочувствия и нежности, которые там увидел.

— Десять минут истекли, — больше всего сейчас он хотел убраться от варенья, исцеления и дерьмовых историй.

На мгновение их глаза встретились, и Мэйсон не смог отвести от неё взгляда. Что-то притягивало его к ней, то, чего он не хотел, или в чём не нуждался.

Он заключил договор с самим собой много лет назад. Больше никаких отношений. Никаких свиданий с продолжением. Просто идёшь по жизни один и работаешь на износ. Если Моника и научила его чему-то, то только тому, что когда два человека, созданные друг для друга, не могут пережить трагедию, то есть ли вообще хоть какой-то шанс для другого человека? Ни одного. Он нашёл всё, что хотел, с Моникой и Руби, но сейчас это всего лишь воспоминания. Раз в год он позволял себе проехаться по дороге памяти, и она заканчивалась шестью дюжинами роз и пустой бутылкой скотча.

Мэйсон даже не посмотрел в сторону Сорок второй. Просто собрал всё своё дерьмо и ушёл. Он найдёт способ избавиться от этой собственности и сделает всё быстро.

Настало время разобраться, что от него нужно Совету. Чем раньше он сможет это выяснить, тем скорее уедет.