Зеленая кухня, или Самый опасный рецепт

Глава 6

Аррен

— Пляк! Тут все какие-то угрюмые, неразговорчивые, — мандрагора завозилась на грядке и вздохнула. — А я еще не скоро разрастусь. Так досадно!

Джейн улыбнулась, погладила ее по пышному венчику листьев и побрызгала водой с тремя каплями сарверина — единственное удобрение, которое я успел захватить с собой. С удобрениями здесь вообще было негусто: после завтрака я заглянул в единственную поселковую лавку и убедился, что сюда не завозят ни юврского порошка, ни смесей с кремнием, ни большероста. Зола да навоз, вот и все удобрения, беда только в том, что лекарственные растения не терпят подобной грубой пищи.

Ладно. После обеда отправлю письма в столицу — конечно, знакомые от меня отвернулись после нашей отправки в ссылку, но магазины и лавки предпочитают в первую очередь деньги. Будет нам большерост.

— Как твой трицветок? — спросил я. Джейн, которая аккуратно обрезала листья кровавика, чтобы он не разросся по всему саду, а смирно сидел в отведенной грядке, только плечами пожала.

— Сидит в горшке, — вздохнула она. — Расти не хочет.

— Даже удивительно, что ты его взяла, — сказал я, отщипывая соцветия ветриветерника. На перчатках, которые сумел-таки раздобыть Ойва, оставался синеватый сок. Коробка постепенно заполнялась: эти соцветия пойдут сперва на сушку, а потом в чай для тех, у кого проблемы по сердечной части. Джейн посмотрела на меня и улыбнулась.

— Решила все-таки вырастить его. Ты уже не дашь мне патент на зеленую кухню, но это и не важно.

Я довольно улыбнулся. Мне нравилось, что Джейн не бросает дело на полпути, даже тогда, когда оно уже не имеет значения.

— Если хочешь, прогуляйся, — предложил я. — Вряд ли кто-то осмелится тебя обидеть после твоего утреннего выступления.

Джейн срезала еще один стебель кровавика, и он зацепился за ее перчатку, словно хотел побольнее укусить напоследок.

— Я все думаю о той женщине, про которую рассказал голова, — призналась она. Я понимающе кивнул, и Джейн резко щелкнула ножницами — срезанный кровавик упал на землю. — Мне не хочется мстить. Я никогда не любила ссоры и месть, это для меня чужое. Но…

Она замолчала, вздохнула, словно не знала, как правильно рассказать о том, что сейчас творилось у нее на душе.

— Одно дело не желать мести, когда ты все равно ничего не можешь сделать, — сказал я. Так, с ветриветерником на сегодня достаточно, займемся курисумой, розовой красавицей. Преподаватель в академии говорил, что для лечения ангины нет ничего лучше отвара из цветков курисумы стрельчатой, а в этих местах наверняка часто болеют ангиной, особенно осенью и зимой. — И совсем другое дело — расквитаться, когда у тебя есть силы.

Джейн пожала плечами. Сейчас она казалась какой-то особенно хрупкой, и мне вдруг захотелось обнять ее. Просто прикоснуться, обнять по-дружески, приободрить — что в этом может быть плохого?

— Пляк! — подала голос мандрагора. — Я бы вот так наподдала!

И, высунув один из корешков, она решительно пнула по кому земли. Джейн рассмеялась — это и правда выглядело мило.

— Скольких девушек он еще вот так возьмет в жены? — спросила Джейн. Ножницы в ее пальцах щелкнули, но она не заметила этого. — Он, наверно, уже получил компенсацию за…

Ножницы щелкнули еще раз, и над ними поплыл серебристый туман — ожила магия. Я бросился к Джейн, поднял ее, прижал к себе — она лишь вздохнула и уткнулась горячим лицом мне в грудь.

— Не сопротивляйся этому, — произнес я, не до конца понимая, что имею в виду, и что сейчас проснулось во мне самом. — Не сопротивляйся. Направляй. Научись это направлять.

Меня ударило — легонько, будто кто-то толкнул раскрытой ладонью. Джейн сжала кулаки — в ней плыли струйки пламени, и я машинально отмечал, глядя на их движение: магия просыпается тогда, когда моя ассистентка испытывает сильные чувства, обиду или гнев.

— Не сдерживайся, — негромко сказал я и осторожно развернул Джейн к деревьям. — Не запирай это в себе, иначе тебя разорвет. Выпусти.

— Как? — беспомощно спросила Джейн. От нее веяло теплым запахом карамели — от этого аромата волосы шевельнулись на голове, и тело наполнилось дрожью.

— Не знаю, — ответил я. В магии есть те вещи, которые волшебник должен определить для себя сам. — Просто выпусти.

Когда-то в юности я увидел то, что переполняло меня, как запертую зеленую дверь — и открыл ее. Джейн вздохнула, содрогнулась всем телом и сдавленно вскрикнула, словно ее ранило. В ту же минуту тяжелая яблоневая ветка затрещала и с грохотом рухнула в траву.

Джейн ахнула и обмякла в моих руках — она упала бы, если б я не поддержал. Какое-то время мы удивленно смотрели на яблоню, а потом Джейн негромко спросила:

— Интересно, я смогу так ударить в сторону Бентенона?

Я улыбнулся. Погладил ее по плечу, понимая, что вот сейчас она отстранится, и прикосновение растает и не вернется. От сломанной яблони веяло горечью и дымом — если бы Джейн поступила в академию, то ее взяли бы на факультет боевой магии.

— Надо попробовать, — произнес я. — Ты никогда не узнаешь, если не попытаешься.

Джейн

Поселковая лавка занимала первый этаж двухэтажного дома и по местным меркам считалась сокровищницей. Чего тут только не было! Одну часть занимали те продукты, которые не выращивались на здешних полях и огородах — я не стала их рассматривать, пройдя к шкафу, который был заполнен книгами и канцтоварами. Приказчик, невысокий и черноусый, доброжелательно поинтересовался:

— Так вы, барыня, сегодня Марти в морду дали собственной рученькой?

Я кивнула. Добрую половину шкафа занимали романы в желтых бумажных обертках. Было видно, что эти книги берут почитать, а потом возвращают на место. Весной, летом и ранней осенью в таких краях явно не до чтения, а вот длинными зимними днями и вечерами принцессы в башнях и королевичи, сокрушающие драконов, находят своего читателя.

— И еще добавлю, если он решит продолжить оскорбления, — заверила я. Приказчик довольно улыбнулся.

— Правильно сделали, он тут уже, честно сказать, достал всех до самой печенки. И слова ему не скажи, сразу же голова бежит на помощь. Мол, не трожьте парня, парень сирота. Так и я уже сирота, что ж теперь?

На третьей полке снизу лежало все, что может понадобиться для живописи — набор красок и кисточек, весьма неплохой, кстати, большие альбомы, цветные карандаши. К шкафу был прислонен мольберт. Увидев, что я заинтересовалась альбомами, приказчик сообщил:

— Это три года назад к нам художники приезжали, писали наше озеро. Я купил такого добра побольше. Есть не просит, а вдруг еще приедут?

Я вдруг подумала, что хотела бы порисовать вечером. Всех девушек учат писать акварельные пейзажики, и когда-то они неплохо у меня получались. Почему бы и нет?

— Сколько это стоит? — спросила я, взяв в руки альбом и набор красок.

— С вас одна лира за приятное знакомство, — улыбнулся приказчик. Я оценила скидку: в Бентеноне столько стоила одна баночка краски.

Когда я расплачивалась возле кассы и прикидывала, не купить ли что-то еще, хлопнула дверь, и в лавку вошел Марти. На щеке у него была уже новая нашлепка, и он всем видом изображал пострадавшего бедняжечку. Увидев, что я тут, племянник поселкового головы резко развернулся и был таков. Приказчик рассмеялся.

— Вот как побежал! Как ошпаренный!

— Пусть бежит. Я не позволю себя оскорблять.

— Лемпи рассказала, что барин прямо резко выбежал, — произнес приказчик, упаковывая мои покупки в бумагу. — Неудивительно!

— Что именно неудивительно? — спросила я, надеясь, что мой голос звучит со столичным светским холодом, давая понять, что приказчик лезет не в свое дело.

— Вы ему очень нравитесь, — как-то по-свойски заявил он, подкручивая ус. — Это сразу видно. Как смотрит человек, как говорит. Как защищать бросился. Тут места спокойные, да, но без защиты нигде в мире нельзя.

Я машинально кивнула и, подхватив покупки, направилась к выходу. “Вы ему очень нравитесь”, — звучало у меня в ушах. Да ну нет, конечно — какое тут “нравитесь”. Мы с Арреном просто делаем одно общее дело, мы просто ссыльные, которые держатся друг за друга, чтобы не пропасть в чужих холодных краях, только и всего.

Выйдя на улицу, я сразу же увидела Аррена. Он шел в сторону лавки, держась с таким спокойным и независимым видом, словно нас не привезли сюда под охраной — словно мы были туристами или настоящими хозяевами здешних земель. Я помахала ему, он улыбнулся и махнул в ответ, и у меня почему-то сделалось тепло и легко на душе.

— Привет, — произнес он. — Как покупки?

— Вот, решила вспомнить свои уроки живописи, — ответила я. Аррен взял мой пакет и спросил:

— Ты умеешь рисовать?

Мы неспешно пошли по улице, рассматривая дома и домишки. Кассулантинен был небедным местом: почти все здания были красивыми и ухоженными, а улица — аккуратно вымощенной камнем. Вспомнилось, с каким презрением моя мать отзывалась о жизни в сельской местности: мол, тут коровьи лепешки, куда ни глянь и куда ни ступи.

— Все девушки умеют, — улыбнулась я, стараясь заметить, как именно Аррен смотрит на меня, и надеясь, что это не выглядит кокетством и стрельбой глазками с моей стороны. — К озеру мне, конечно, не очень хочется, но вот сосны и цветы…

— Давай пойдем к соснам, — предложил Аррен и мы неспешным шагом двинулись в сторону леса.

Пешая прогулка заняла около четверти часа — за это время я не заметила во взгляде Аррена ничего особенного. Он просто смотрел на меня — так смотрят на родственников или друзей, а не на возлюбленных. Наверно, приказчик сказал это просто так, чтобы поболтать. Поднявшись по склону холма, мы оказались возле темно-золотых стволов сосен — среди травы были каменные валуны и, опустившись на один из них, Аррен сообщил:

— Их сюда приволок древний ледник, когда таял и отступал на север. Говорят, они исполняют желания.

— Чего бы такого пожелать? — задумчиво спросила я, усаживаясь на соседний камень. Отсюда были видны черепичные крыши поселка, и даже наш дом и кусочек зеленой кухни, которая теперь будет дарить не мучительную смерть по воле владыки, а исцеление.

Бабочка села на тонкий желтый цветок, развернула сиреневые крылышки. Распечатав свой сверток, я вынула лист бумаги и быстрыми движениями карандаша стала делать набросок.

— Возвращения в Бентенон? — предположил Аррен. Он вытянул ноги, подставил лицо солнцу и был похож на туриста. Я вдруг поймала себя на мысли о том, что мне интересно смотреть на него. Может, написать его портрет? Хотя вдруг он не захочет позировать…

— Честно говоря, нет, — призналась я, прорисовывая очертания бабочкиных крыльев. — Сама не ожидала такого, но мне хорошо здесь. Странно, правда?

Бабочка шевельнулась, сложила крылья и снова раскрыла их.

Не живая бабочка на цветке. Та, которую я нарисовала.

Аррен

Джейн смотрела на оживший рисунок, словно завороженная. Бабочка, набросанная несколькими быстрыми движениями карандаша, прозрачная и невесомая, шевелилась на бумаге, взмахивая крыльями и пробуя взлететь.

На какое-то мгновение я забыл, как дышать. Просто смотрел и вспоминал, когда в последний раз видел такое оживление несуществующего. Бабочка шевельнулась, раскинула крылья на листе бумаги и замерла. Ее живая модель встрепенулась и, поднявшись с цветка, закружилась над холмом.

— Аррен, — испуганно окликнула меня Джейн.

— Что? — спросил я, надеясь, что мой голос звучит спокойно, без капли волнения. А волноваться было, о чем: если Джейн смогла вот так легко, не задумываясь, оживить набросок, то это значило одно — в этих колдовских краях ее сила увеличивается и растет с каждой минутой.

Вряд ли я успею привести в порядок здешнюю зеленую кухню. О магии Джейн немедленно станет известно королю Рупрехту, а значит, девушку заберут отсюда — а я поеду с ней, потому что не смогу оставить ее одну с нарастающей магией и королем, который будет эту магию использовать. Жаль — я только успел привыкнуть к тому, что стану лекарем, а не отравителем.

— Аррен, ты тоже видел бабочку? — прошептала Джейн и посмотрела на меня. В ее глазах расплескался ужас. — Мой рисунок… он ожил!

— Да, я видел, — кивнул я. — Джейн, тебе нечего бояться. Это небольшой всплеск, такое часто бывает у тех, в ком пробуждаются силы. Все в порядке.

Девушка нахмурилась — посмотрела так, словно хотела понять, не вру ли я. Не врал.

— И что же теперь делать? — спросила она. — Утром Марти, сейчас вот это… Аррен, что со мной будет?

“Король Рупрехт заберет тебя в столицу, и ты будешь работать на него так же, как я работал на его отца, — подумал я. — Он заставит тебя, например, шпионить. Или убивать. У королей всегда хватает дел, к которым можно приложить магию. Но ты тогда превратишься в кого-то другого. В такого человека, кому не подала бы руки при встрече”.

— Скорее всего, ты вернешься в Бентенон, — ответил я. — Король выделит тебе красивый дом, ты будешь вести светскую жизнь… ну и выполнять его приказы, разумеется. Его величеству нужны маги.

Джейн отложила карандаш, устало провела ладонями по лицу. Она будто бы повзрослела за эти несколько минут и сейчас принимала одно из самых важных решений в своей жизни.

— А ты мог бы как-то спрятать мою магию? — спросила она. — Возможно, есть какие-нибудь чары, которые замаскируют ее?

Я неопределенно пожал плечами.

— Есть такое заклинание, которое называется Кокон. Но оно само по себе привлекает внимание. Зачем это, спрашивается, тебя им укутали? Что хотят скрыть?

Джейн нахмурилась, пощелкала пальцами и вдруг просияла и улыбнулась, став той самой девушкой, которая пропалывала мой огород, веря в то, что труд и доброе сердце способны исцелить любые раны.

— Скрыть меня от русалок! — воскликнула она. — Мы же забыли артефакт в Бентеноне, верно? А тут русалки живут в озере! И ты спрятал меня в Кокон, чтобы они не пришли и не утащили меня к себе!

Я нахмурился, прикидывая проходы полей природной магии, которую нужно было использовать для Кокона. Да, может получиться. Джейн ждала ответа, глядя мне в лицо, и в ее взгляде было что-то особенное. То, чего не было раньше.

Она смотрела на меня не как на мастера ядов, не как на человека, который спас ее и с которым она разделила изгнание. Джейн смотрела так, словно я был важен для нее сам по себе. Просто потому, что я это я.

Нет, это невозможно. Зачем бы?

— Да, думаю, ты права, — произнес я. — Вообще, это замечательная идея! Тогда завтра мы спокойно можем пойти к озеру, русалки точно не почувствуют тебя в Коконе.

Девушка улыбнулась, вдруг став совсем юной. Я неожиданно подумал, что мог бы поблагодарить ее несостоявшегося мужа. Если бы он не изгнал Джейн, то мы бы с ней никогда не познакомились — и не сидели бы сейчас вот так на этих старых камнях, глядя друг другу в глаза с тем теплом, которое соединяет по-настоящему важных людей.

— Что я должна делать? — спросила Джейн.

— Ничего, просто сиди. Я уже плету Кокон.

Природной магии здесь было столько, что я смог бы укутать Коконом весь поселок и не устал бы от этого. Невидимые золотистые нити окружали Джейн призрачным кружевом, непроницаемым для любого вида магии — никто не заметит, какую силу она набирает, никто не сможет причинить ей вред.

Все закончилось через четверть часа — выпустив последнюю нить, которая легла в кокон, я подумал, что все-таки устал. Джейн задумчиво рассматривала свои руки, пытаясь понять, что изменилось. Нет, она сейчас ничего не почувствует — в этом вся суть Кокона. Девушка улыбнулась и спросила:

— Все, да? Он готов?

— Кто именно готов? — поинтересовался незнакомый голос, и мы, будто очнувшись ото сна, увидели незнакомца в темно-синем мундире. Он поднялся по тропинке на холм, посмотрел на нас так, словно сверялся со словесным портретом, и улыбнулся.

— Суп готов, — проворчал я. — Кто именно спрашивает?

Темно-синие мундиры обычно носили инквизиторы — контролеры магии и магов. С ними не следовало ссориться, но я не сдержался. Незнакомец снова улыбнулся, вызвав у меня еще один прилив неприязни, и ответил:

— Бертран Вер, старший советник инквизиционного департамента. Прислан в Кассулантинен для того, чтобы вас контролировать.

Джейн

Инквизитор был чуть старше Аррена — высокий, крепкий, с кудрявыми темными волосами, веселым взглядом карих глаз и белозубой улыбкой, он был чем-то похож на пирата. Я знала, что людям, владеющим магией, стоит относиться к инквизиторам с определенной опаской, но Бертран Вер не вызывал никаких неприятных чувств. Обойдя меня и чуть ли не принюхиваясь, он произнес:

— Кокон! И отлично выполненный, надо сказать. Зачем установили?

Он улыбался так, словно Кокон был его рук делом, и инквизитор ждал похвалы за отлично выполненную работу.

— Моя ассистентка привлекла внимание русалок, — сухо ответил Аррен. Бертран ему явно не нравился. — Здесь неподалеку озеро. Поселковый голова рассказал, что опахивание от нечисти проводится ежегодно, но я решил установить дополнительную защиту.

Бертран еще раз втянул носом воздух у меня за ухом, и его улыбка сделалась еще шире.

— Прекрасная работа, — искренне похвалил он. — Совершенно не ощущается, что там кто-то есть. Не буду кичиться чинами и званиями, но даже я не почувствовал там следов госпожи Холифилд. Ваш брак и развод вызвали скандал в свете, дорогая Джейн.

Я понимала, что так будет — именно для этого Энтони Локсли все и затеял — но то, что об этом говорил практически незнакомец, заставило меня внутренне вздрогнуть.

— Это явное мошенничество, — продолжал Бертран с неподдельным сочувствием, — но наши традиции и уклад жизни велят верить мужчинам, а не девушкам. После той страшной ночи вы пошли топиться, верно? Тогда-то вас и заприметили русалки — по смертному намерению, которое вас окружало.

— Да, это так, — кивнула я. — Простите за невежливый вопрос, но с какой целью вы интересуетесь о столь личных вещах?

Улыбка инквизитора растаяла, словно ее и не было. Теперь на меня смотрел спокойный и сдержанный молодой мужчина, от которого так и веяло пониманием: таких, как Бертран Вер, нужно держать среди друзей, а не врагов.

— С такой, что вы были в допросной по обвинению в покушении на короля Генриха, и на вас заведено личное дело. Я его изучил и теперь хочу получить определенные подтверждения лично от вас. Меня направили сюда для контроля за Джейн Холифилд, потенциально сильнейшей волшебницей на континенте.

— И как вы собираетесь ее контролировать? — спросил Аррен резче, чем следовало бы в разговоре с представителем власти. Бертран заулыбался.

— Поселковый голова определил мне место жительства в том доме, который вы заняли. Я буду жить рядом, наблюдать за вами в делах и в покое, даже помогу в том чудесном сорняковом огороде, если потребуется. Если же произойдет некая вспышка, скачок в магии у госпожи Холифилд, то я, во-первых, прослежу, чтобы это никому не принесло вреда, а во-вторых, доложу в столицу.

— Верите ли, я собираюсь жить спокойно, — призналась я. — Без всякой магии.

Мне вдруг подумалось, что инквизитор мог бы увидеть ожившую бабочку на рисунке — хватило бы у меня тогда новых проблем. Бертран понимающе кивнул — улыбка так и не покидала его лица.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. Что за конфликт у вас был с Марти Гартиненом?

Надо же, и об этом он уже успел разузнать. Впрочем, ничего удивительного — инквизиторов иногда называют псами за то, как резво они вынюхивают информацию.

— Пригласил меня прогуляться в исключительно хамской манере, — холодно ответила я. — Не знаю, как это получилось, но я разозлилась, и будто бы невидимая рука залепила ему пощечину.

— Ловко, ловко! — одобрительно произнёс Бертран. — А пусть не лезет, что он, правда, рехнулся? Приставать к ассистентке знатока ядов, это же какую надо иметь несказанную дурь!

— Видимо, он решил, что мы будем молчать и терпеть, чтобы нас не сослали еще дальше, — хмуро сказал Аррен. Инквизитор понимающе покачал головой.

— Был я как-то на берегах Ледовитого моря, так скажу вам, что эти края просто курорт по сравнению с теми местами. А ведь и туда могут отправить, это верно. Полярный день, олени, ягель, гнус и юрты. Я потом месяц не мог избавиться от запаха жира.

— На все воля его величества, но мы не собираемся ее нарушать, — ледяным тоном заверил Аррен. — То, что произошло с Марти, — случайность.

— Совершенно с вами согласен, это была неконтролируемая вспышка, — подтвердил Бертран, и было ясно, что именно так он и напишет в отчете. — Что ж, может быть, вернемся обратно в поселок? Время к обеду, а я, знаете ли, толком и не ужинал.

Аррен кивнул, и мы побрели по тропинке с холма. Я пыталась определиться с тем, как относиться к Бертрану. Вроде бы он искренне пытался быть понимающим — не псом, который вгрызается в глотку добыче, только дай ему повод — но я чувствовала, что он может просто притворяться, чтобы втереться к нам в доверие. Мы станем считать его нашим другом, потом расслабимся, а потом произойдет что-то такое, от чего бывший друг сразу же превратится во врага. Я невольно поежилась, вспомнив допросную, и инквизитор сразу же это заметил и поинтересовался:

— Мерзнете? День вроде бы теплый.

— Я всегда мерзну перед женскими днями, — ответила я, и Аррен, который шел впереди, даже фыркнул от неожиданности. Всем известно, что благовоспитанные барышни не упоминают в беседе огурцы, грибы, устриц, беременность и женские дни, но мне сейчас захотелось быть дерзкой и в некотором смысле поставить инквизитора на место. Бертран рассмеялся.

— Так мне и надо! Не задавайте странные вопросы и не услышите невежливые ответы. Кстати, господин Эленбергер, у меня для вас подарок.

Аррен приостановился, обернулся и вопросительно поднял бровь.

— Что же это? Надеюсь, не плетка, чтоб лучше нами тут управлять?

Инквизитор расхохотался на весь лес, оценив шутку.

— Нет, я всегда считал, что для разумных людей достаточно слов и переговоров. А мой сюрприз вам понравится, даже не сомневайтесь!

Аррен

Я терпеть не могу сюрпризы, потому что за ними, как правило, скрывается какая-нибудь особенно забористая гадость. Шагая к дому, я прикидывал, что мог привезти с собой столичный гость. Распоряжение о моем переводе куда-нибудь без Джейн?

Как только я подумал об этом, сразу сделалось тоскливо. Мы были знакомы не так уж долго, всего несколько дней, но за эти быстрые дни случилось столько всего, что я вдруг понял, что начинаю прирастать душой к девушке, которую вытащил из реки. Если Бертран Вер приехал, чтобы отправить нас в разные места ссылки, то мне будет горько и больно.

Это были мысли, которые удивляли меня самого. Это были чувства, от которых я давно отказался, забыл, выбросил, чтобы перетерпеть боль и жить дальше. Но сейчас они вернулись — и я не знал, что с ними делать.

Войдя в дом — Лемпи выглянула в гостиную, вытирая полотенцем руки, увидела инквизитора и нырнула обратно, как мышка, не желая привлекать лишнее внимание — Бертран взял большой рюкзак с пола возле дивана, развязал его и сообщил:

— Я заглянул в ваш дом перед тем, как его передали в казну. Решил, что кое-какие вещи вам все-таки пригодятся. Я хорошо понимаю магию и работу магов и знаю, что без некоторых предметов бывает, скажем так, грустно.

Он протянул мне большую коробку — я узнал ее, она стояла в сарайчике, и в ней хранились ценные пузырьки с удобрениями. Подняв крышку, я увидел знакомые склянки, и что-то внезапно с обжигающей болью шевельнулось в груди. Никогда я не вернусь в Бентенон, не увижу знакомых мест, не поговорю с друзьями. Я смотрел на пузырьки с удобрениями и поверить не мог, что от такой важной и нужной вещи может быть столько печали — она нахлынула на меня волной, ударила, стремясь сбить с ног.

— Отлично, я сегодня как раз огорчался по поводу того, что здесь нет удобрений, — признался я и добавил, стараясь говорить с дружеским теплом: — Спасибо, это как раз то, что нужно для моей работы.

Без юврского порошка и большероста на зеленой кухне дела идут с большим трудом. Сюрприз удался — когда прошло первое мгновение тоски, то я посмотрел на инквизитора с искренней благодарностью. Моя зеленая кухня будет лучшей не то что в Просторном уделе — на всем севере!

— Вот еще, — продолжал Бертран, довольный тем, что сюрприз удался. — Я не очень хорошо разбираюсь в агрохимии, но эти книги взял. Они с автографами авторов, прошлого века и стоят прилично. Деньги никогда не помешают.

На стол легли “Почвы и удобрения цветочных растений”, “Основы почвоведения” и “Растительная диагностика”. Бертран был прав — эти книги в свое время я получил бесплатно, но стоили они очень дорого. Мало ли, как пойдут дела дальше: лучше иметь ресурс, который можно будет продать.

— А это вам, Джейн, — инквизитор протянул желтоватый листок почтовой квитанции. — Мне сказали, что посылку пришлют к концу недели. Я отправил посыльного в дом ваших родителей, собрал вашу одежду и обувь.

Джейн взяла квитанцию, и я заметил, как дрогнули ее пальцы. Ей вспомнился дом, семья, родители, которые кричали и проклинали — но она быстро справилась с нахлынувшим волнением и ответила:

— Сюрприз удался, господин Вер. Без пальто зимой тут будет худо.

— Тут и с пальто не очень весело, — заверил инквизитор и снова улыбнулся: вот ведь не лень ему так скалиться! — И называйте меня просто по имени. Раз уж мы с вами сидим на веслах в одной лодке, то обойдемся без лишних церемоний.

На веслах он сидит. С нами. Да-да, конечно. Я невольно почувствовал прилив злости. Так этот Бертран Вер решит, что можно приударить за Джейн — и если она отогнала деревенского щеголя, то ему и слова поперек не скажет.

Отлично, пусть приударит. Я его тогда приубью.

Вышла Лемпи, поклонилась и сказала:

— Барин, обед готов. Где прикажете подавать, дома или в саду?

— В саду, — угрюмо ответил я: несмотря на книги и удобрения и искренние попытки сойтись с нами, Бертран Вер не нравился мне все больше.

Впрочем, обед был так хорош, что у меня невольно просветлело на душе. Лемпи расстаралась: на столе перед нами были картофельные пирожки, салат из сельди и свеклы и мясо, приготовленное в деревянном корытце. Когда служанка поклонилась и собралась уйти, Бертран придержал ее за руку и поинтересовался:

— И часто у вас тут русалки бегают?

— Ох, барин, часто! — охотно ответила девушка, и ее глаза энергично заблестели. — Верите ли, иногда никакого спасения от них нет! Вот взять хоть Акку Кярпинайте, она живет недалеко от церкви. Так они повадились лазать к ней за калитку, вы только представьте! Мы с братом как-то шли с вечорки и сами видели, своими глазами: сидят они на березе и огурцы уплетают! Большие они охотницы до огурцов! А волосы длинные, с рубашек вода капает, и зубов у них — полна пасть! Ойва даже заболел от страха.

Мысленно я вручил Лемпи несколько лир за то, что она поддержала нас своим рассказом. Да, Кокон нужен для защиты от русалок, вот и все.

— А опахивание? — уточнил Бертран. Лемпи только рукой махнула.

— Раньше помогало, но сейчас они наглые пошли. Соли боятся, это верно, да только соль денег стоит, ее не напасешься.

Бертран кивнул и махнул рукой: мол, иди. Когда служанка скрылась в доме, он посмотрел на меня без тени улыбки и сказал:

— Вы все правильно сделали, Аррен. В Коконе ее не заметят.

Я лишь кивнул, надеясь, что Кокон продержится достаточно долго и не разрушится изнутри, когда силы Джейн будут нарастать.