Зеркало перемен. 2. Странница

* * *

Город им понравился. Был он большой, просторный и разный: от грязнющих и вонючих улочек до прекрасных мощеных проспектов, от уличных торговок рыбой и пирожками до явственно дорогих магазинов на этих самых проспектах, от непритязательно – в серые штаны и серые же рубахи – одетых мужчин до супернарядных женщин, от пеших и конных до разномастных экипажей. Шумный, на первый взгляд бестолковый, а на самом деле очень строго организованный. Стражи было – как милиции в день города. В толпе были люди, эльфы и неведомо кто еще: столкнувшись в первый раз с гигантом на голову выше Милита, имевшим скорее морду, чем лицо, и скорее шерсть, чем волосы и бороду, Лена едва сдержала взвизг, а он снял шапку, поклонился и гулким басом сказал:

– Прошу прощения, уважаемая, я был небрежен. Могу ли я загладить свою вину, угостив тебя мороженым?

Мороженое – это было из прошлой жизни, поэтому Лена тут же забыла об испуге. Гигант смахивал на голливудского оборотня, а Голливуд – это несерьезно. Мороженое зато было вкусное, а эльфов и вовсе в восторг привело. И чего было визжать? Дракон куда больше не гуманоид, а ничего, привыкла…

Весь день они прошлялись по городу. Шут сделал вывод, что его псевдоменестрельские таланты тут не пригодятся, ну, разве что на ужин самому себе заработает, потому что из каждого трактира или ресторана (были тут и такие) доносился либо ясный голос певца, либо звуки музыки. Пару раз их останавливала стража, но интересовали их только Милит и Маркус – мечи производили впечатление. Собственно, узнав, что они охраняют даму, стража теряла всякий интерес: все верно, охранник и должен производить впечатление, тогда и даме мало что угрожает. Что дама топает пешком, что не кажется богачкой, их не удивляло. Привычные ко всяким чудачествам.

Денег у них было вполне достаточно даже для этого города, потому они немножко прибарахлились: мужчины обзавелись новыми рубашками, Милиту купили куртку, а то его рвань странно смотрелась по соседству с явно дорогим мечом. Куртку покупали в лавке, которую держал такой вот оборотень, потому что для человека и даже для эльфа Милит был слишком высок, а тут сошел за маленького. Куртка, правда, была кожаная, да на меховом подкладе – этакого Милит и не видел никогда, но признал, что тепло и удобно. Лене долго подбирали удобные сапожки, да не нашли, заказали по мерке сапожнику-эльфу.

В гостиницу они вернулись довольно поздно. Когда разбирали покупки, обнаружилась весьма симпатичная женская блузка. Мужчины старательно смотрели в разные стороны. Глазомер их не обманул: обновка пришлась Лене впору, да и нежный голубой цвет ей шел. И к костюму подходил.

Пока они ожидали ужин, слух их услаждал менестрель. Лене шут нравился больше, да и Милит, как ни странно, признал:

– Ты душевнее поешь. Хотя голос…

– Получше, чем у гуся. Я помню, – фыркнул шут. В зал вошли несколько человек, Лена едва обратила на них внимание: какой-то богач, потому что остальные очень напоминали черных эльфов, хотя и были людьми. Стало тихо, даже менестрель заткнулся.. Маркус со вздохом передвинул меч – на всякий случай. Сосредоточился Гарвин, видно, выбирая заклинания поэффективнее. Мужчина огляделся и направился прямо к ним. Шел он неторопливо, но все равно был немножко похож на Родага, тоже светловолосый, голубоглазый и крепкий.

Подойдя, он с достоинством поклонился.

–Делиена Светлая, позволь приветствовать тебя в моей столице. Я Даг, король Кадинии. Прошу тебя поселиться в моем дворце. Ищущая. Твоих спутников приглашение касается в той же мере, что и тебя, разумеется.

Он кивнул остальным. Те уже стояли – король все-таки. А Лена встать не сумела от шока. Короли не приходили лично приглашать ее, да и вообще единственный король, которого она знала, был Родаг, можно сказать, приятель, так даже он передавал приглашение по инстанциям. Королям отказывать не принято, поэтому Лена только кивнула. Возникла некоторая суета со сбором вещей, шут попытался расплатиться с хозяином, а тот все отталкивал его руку и лопотал про оказанную честь.

– Да оставь, – посоветовал Маркус, – он на оказанной чести вдесятеро больше заработает.

Кареты не имелось, зато имелись оседланные лошади. Лене стало грустно, но Милит проблему решил, посадив ее с шутом.

– Ты не ездишь верхом? – огорчился король. – Прости, я не подумал об этом. Надо было взять карету.

Лена криво улыбнулась. Сидеть боком в мужском седле было неудобно, а шут устроился на конском крупе легко и непринужденно и ободряюще пожал Лене руку. Слава богу, ехали не дольше получаса. Дворец больше всего напомнил Лене виденный в кино замок Шамбор – те же многочисленные трубы и башенки, разве что размером немного поменьше. Им отвели настоящие апартаменты – три удобные и просторные спальни с общей гостиной и, так сказать, совмещенным санузлом, дали время прийти в себя и позвали ужинать. Лена, грустно представлявшая себе скромный дружеский ужин на двести персон, была искренне удивлена: за столом сидели всего-то человек десять, должно быть семья и особо приближенные люди.

Приветствовали их (ее, конечно) стоя. Король усадил ее рядом с собой, да и остальные были неподалеку. Едва уселись, открылась дверь и вошел мужчина, высокий и тонкий, с огромными серо-зелеными глазами и длинными вьющимися очень светлыми волосами.

– Как всегда, опаздываешь, – упрекнул король.

Эльф поклонился.

– Я выполнял твое поручение, едва успел переодеться и умыться. Неужели Светлая? – он поклонился еще, уже пониже. Король махнул рукой – садись, мол – и пояснил:

– Мой младший брат Брон.

– Эльф? – потрясенно спросил Гарвин. – Младший брат короля?

– А что? – удивился тот. – Не любишь эльфов?

Лена прыснула. Любимый вопрос Гарвина. Эльф поднял бровь.

– Я сказал что-то смешное?

– А разве нет? – спросил шут, даже не скрывая улыбки. – Полукровка спрашивает чистокровного эльфа…

– Значит, удачно пошутил, – засмеялся Брон. – Почему тебя это так поразило, эльф?

– Мы прошли очень много миров, – медленно ответил Гарвин, – и отношения людей и эльфов везде разные… Но нигде не встречали эльфа…

– Полукровку, конечно, – поправил он. – И королем, увы, не стану. Даже в нашем мире, славящемся терпимостью, не примут эльфа-короля. Так и буду… братом, потом дядей, потом дедушкой… может быть, даже прадедушкой. Одно утешение – я братца явно переживу.

– Мой отец вторым браком был женат на эльфийке, – объяснил король. – Моя мать умерла родами, через год отец женился, и вот результат.

– Моя мать тоже умерла, рожая нашу сестру, так что я ее совершенно не помню.

– А воспитание ты получил человеческое? – поинтересовался шут.

– Это в каком смысле? Учителя у нас были большей частью эльфы. У обоих. Отец – человек. Брат вон тоже человек… Сложно сказать. А ты сам-то не полукровка?

– Сам-то полукровка, – признался шут, – но я вырос среди людей.

– Ага. Понятно. Считаешь себя человеком. Бывает. Не волнуйся, это с годами пройдет. Светлая, какая интересная у тебя компания. Эльфы на вид бойцы. Неужели ты нуждаешься в охране?

– Я нуждаюсь в друзьях.

Воцарилась почтительная тишина, которую нарушил, конечно, Брон.

– А разве у Странниц бывают друзья?

– Не реже, чем у королей братья-полукровки, – сдерзил Маркус, крепко насмешив присутствующих. Ужин прошел довольно весело и непринужденно, как у Родага, когда народу собиралось немного. Лена, правда, чувствовала, что Гарвин расслабляться не намеревался, но в беседе активно участвовал, как и Милит. И этот ведь наверняка держал наготове что-нибудь впечатляющее. Помнили они один очень дружеский ужин…

В этом мире не особенно обращали внимание на расу. Выгоднее оказалось дружить. Как сказал король, без эльфов все равно никуда: когда-то мы пришли в этот мир и выжили их в море, и теперь они лучше корабелы и мореплаватели, весь военный флот – эльфийский, больше половины торгового – тоже. Ученые чаще всего тоже эльфы – по причине большой продолжительности жизни. Много среди них учителей. «А магов?» – спросил шут. «И магов, конечно. Больше, чем среди людей. А разве ты не знал, что вся магия изначально эльфийская?»

Страна была процветающей, а Дага тянуло назвать просвещенным монархом. Он покровительствовал наукам и искусствам, поощрял производство и приветствовал мореплавание. Похоже, был весьма образованным человеком. И, как казалось Лене, весьма неплохим.