Зеркало перемен. 2. Странница

* * *

В Кадинии они провели всю зиму, промозглую и ветреную, как и положено возле моря. Лену возили на экскурсии, и по суше, и на отдаленные острова, напоив замечательным средством от морской болезни, так что шут был просто счастлив. Море приводило его в трепетный восторг, даже это зимнее, тяжело-серое, неспокойное. Однажды они попали в шторм. Небольшой, по заверениям эльфов, и убийственный по ощущениям Лены. Ее не тошнило, зато все внутри обрывалось, когда корабль падал с волны или наоборот взлетал на нее. Голова кружилась страшно. Гару валялся рядом и тоненько поскуливал. Шут торчал на палубе, любуясь штормом, приходил насквозь мокрый и сияющий, сердиться на него не мог даже Маркус.

Здешние корабли были просто совершенством, такой удивительной красоты Лена не видела ни на одной картинке. Эльфы, похоже, в плавании не стеснялись использовать магию.

Мир был гармоничен. Лиассу он бы понравился. Здешние эльфы тоже были высокомерны, но как-то не подчеркнуто. Вроде посмотришь – рожа надменная, а заговорил – и получаешь нормального собеседника. Маркус проводил эксперименты с эльфами, Гарвин – с людьми. А Лена, Милит и шут не проводили.

Дворцовый лекарь научил ее нескольким полезным приемам, поделился некоторыми рецептами. Вообще, он был потрясен тем, что Ищущая занимается такими простыми вещами. Шут нашел себе кучу достойных собеседников в лице местных ученых, короля и его брата. Здесь понравилось даже мизантропу Гарвину, что уж говорить о Милите. И ведь каждый был занят каким-то делом. Милит и Маркус учили желающих разным способам уничтожения себе подобных, шут запоем читал, Гарвин общался с местными магами, Лена запоминала новые травные сборы или перелистывала местные рецептурные справочники, ну и, разумеется, исполняла свои непосредственные обязанности – расспрашивала и рассказывала.

Несколько раз она пыталась связаться с драконом, получилось только однажды. Мур ее хвалил и строго велел не лодырничать, а тренироваться. Учиться, учиться и учиться, как было велено одним ее соотечественником, а то разболтались совсем! А учиться было страшно. Очень страшно. Она ловила себя на том, что избегает смотреть людям в глаза, чтоб ненароком не оказаться в их сознании, и заставляла себя не отводить взгляда.

И все-таки в этом разумном мире было хорошо. Агенты в лице ее спутников рассказывали все, что удавалось узнать им, причем, как думала Лена, тот же Гарвин далеко не всегда пользовался только обычными способами, не стеснялся при необходимости применять и магию, но даже он не видел здесь ничего тревожащего. Даже обыкновенные кабацкие драки между людьми и эльфами случались не чаще, чем между людьми, но чуть почаще, чем между эльфами, – попросту было существенно меньше эльфов. Оборотнеподобные гиганты гарны отличались редкой яростью в битве и столь же редкой учтивостью в быту, потому в драках никогда не участвовали. Войн здесь не было довольно давно, а нападения извне успешно отражались совместными усилиями.

Даг был достойным королем, популярным в народе и уважаемым среди знати. Особенно уважаем он стал после того, как нещадно ликвидировал заговор против короны, но повесил только пару лидеров, прочие отделались либо тюрьмой, и не пожизненной, либо вообще легким испугом в виде ссылки в собственные имения. Правда, имущество они у них большей частью конфисковал, чтоб нечем было следующие заговоры финансировать, однако не все, голодная смерть не грозила даже семьям главных заговорщиков. В общем, он был суров, но справедлив.

Брон был достойным советником брата, еще более популярным в народе благодаря своему длинному языку и вольностям, которые он позволял в разговоре с королем, и уважаемым среди знати, потому что именно он раскрыл тот самый заговор. Даг понимал, что младший брат умнее его и дальновиднее и королем был бы, может, еще лучшим, однако даже в этой стране терпимость людей не простиралась столь далеко, чтобы видеть королем полукровку. Ну правильно, никакая политкорректность пока не сделала негра или индейца президентом США, да и в родной России татарина и башкира тоже разве что министром сделают. Конечно, лучше всего было, что это прекрасно понимал и сам Брон. Лене казалось, что он попросту любил брата и его троих детей. Сам он был не женат, слыл дамским угодником, но никому ничего никогда не обещал. Лене нравился его ироничный взгляд на вещи, его дерзкий юмор и насмешливая улыбка. Брон тоже явно ей симпатизировал. Забавно, но он напоминал Лене дракона ар-Мура.

Эльфы довольно долго не то чтоб скрывали, что маги, но и не афишировали. Милит вроде так и оставался до конца всего лишь солдатом, а в мирное время строителем, а Гарвину со временем надоело изящно обходить вопрос о своих занятиях, и он признал, что, скорее всего, его можно назвать ученым, потому как определенной магической специализации он не имеет, зато владеет преобразованием, которое, как известно, на пустом месте не появляется. Это вызвало фурор. В основном среди местных ученых, они же маги. Вряд ли Гарвин демонстрировал им свои способности, о которых даже Лена догадывалась весьма смутно, но все чаще бывал в местной академии наук.

А среди эльфов вызвало фурор, естественно, неосторожно произнесенное тем же Гарвином «Аиллена». К ней они, в общем, не приставали, но наверняка выяснили, с чего вдруг Гарвин и Милит называют ее этим славным древним и легендарным именем. На Брона это особого впечатления не произвело, наверное, потому что в силу скептицизма он не особо верил в разного рода сказки.

В королевском дворце кипела жизнь. Имели место и балы, и всякие дружеские ужины на тыщу персон, но куда больше было разного рода деловых переговоров, встреч на высшем уровне и торговых сделок. Однажды Лена поприсутствовала на королевском суде, втихую, не предупредив верховного судью, то есть Дага, а охрана не рискнула не впустить ее. Лена спряталась за колонной, откуда было прекрасно слышно и довольно хорошо видно. Суд был уже последней инстанцией, в него обращались либо те, кто считал себя неправедно осужденным, либо те, кто просто просил о помиловании. Даг был умеренно крут. Кого-то помиловал (если замена казни бессрочной каторгой считается помилованием), кого-то вместо виселицы посылал на галеры, но была и замена гуманной виселицы негуманным четвертованием. Оправдывал он нечасто. Может, здесь суды работали хорошо, может, следствие велось тщательно, может, Брон перед этим заседанием внимательно разбирался с каждым.

Здесь было хорошо. Интересно. Весело. Легко. Горячая ванна и мягкая кровать – тоже неплохо. Но весной Лену снова потянуло в Путь. Спутники только под козырек взяли: здесь хорошо, конечно, но с тобой – хоть на край света. Аборигены немного опечалились. Не хотелось расставаться со Светлой, и вообще Светлые не так уж часто здесь бывали, к тому же, как заметил наблюдательный Брон, они, может, и Светлые, но какие-то не такие.

Их снабдили всем необходимым (преимущественно едой, которая хранится долго и не портится), Лена изрядно пополнила не только свою аптечку, но и свои знания в этой области. Они получили отличные дорожные плащи и крепкую одежду (эльфийской работы – здесь эльфийские вещи тоже славились своим качеством, но стоили намного дороже, потому что эльфы больше увлекались мореплаванием и судостроением), добротную обувь, всякие мелочи. Брон, например, подарил Лене небольшое и легкое зеркальце, наверное, услышав от мужчин, что зеркала у нее нет. Когда они отошли от города на пару миль, Маркус нацепил поводок отъевшегося Гару на запястье, они взялись за руки, и Лена сделала Шаг.