Злые клятвы

ГЛАВА 14

Эвелин

Черт, это больнее, чем я думала. Ожог возникает мгновенно, и хотя я этого хочу, мое тело передумывает. Губы Кензо находят слёзы, которым удалось вырваться наружу.

— Дыши, маленькая искорка.

Мне нравится, когда он называет меня своей маленькой искоркой по-японски. От этого у меня в животе порхают бабочки. Кензо кладет руку мне на голову и отталкивает свою грудь от моей. Глядя вниз, он наблюдает, как тот выдвигает свой член из меня.

— Черт. Увидеть, как мой член покрыт твоей кровью, достаточно, чтобы я сошёл с ума, — он толкает глубже, и мои глаза закрываются, с моих губ срывается всхлип от острой боли. — Я заберу всю боль, маленькая искорка, — обещает он.

Открывая глаза, я обнаруживаю, что он смотрит на меня взглядом, который я не могу уловить. Он нежный и мягкий, наполняющий каждый сантиметр моего тела эмоциями.

Он берет мои руки в свои, переплетая наши пальцы и опираясь на свои предплечья, запирая меня в клетку.

Когда он снова выходит из меня, я вздрагиваю от ощущения жжения, но за ним быстро следует ощущение полноты, от которого боль утихает. Кензо лениво поглаживает меня, облегчая мне боль.

— Кензо, — говорю я ему через несколько мгновений. — Пожалуйста.

Он поднимает бровь.

— Трахни меня, — говорю я. — Отдай мне всю свою силу.

Сжимая мои руки, он почти полностью освобождается от меня. Затем, в следующее мгновение, он врезается в меня. Я стону, подтягивая колени вверх и наружу.

— Черт, — стонет он. — Так тесно, жена. Идеально подходит. Только для меня.

Он погружается в меня снова и снова, двигаясь все быстрее и сильнее, пока звуки сталкивающихся наших тел не заполняют пространство между нами. Я выгибаю спину, поднимая бедра вверх, встречая каждый его толчок.

— Кензо, — я повторяю его имя, а он осыпает мое горло поцелуями. Когда он попадает в определенное место, я кричу, впившись зубами в его бицепс, чтобы звук не распространялся слишком далеко.

Боль смешивается с сильным удовольствием, и наши тела вместе находят ритм. Он одновременно грязный и заботливый. Жестокий, но мягкий. И когда я разбиваюсь вокруг него, мне интересно, останется ли что-нибудь прежним.

Я наблюдаю, как он прекращает свой собственный оргазм, и удовлетворенная улыбка расплывается на его губах. Его член выскальзывает из моей киски, и он снова становится на колени. Чувствуя, как его сперма капает изнутри меня, я сжимаю колени вместе, мягкий румянец покрывает мои щеки.

— Такая невинная, — он посмеивается, поднимаясь с кровати, отводя от меня взгляд и вставая с кровати. — Оставайся на месте, — он указывает на меня, когда я начинаю вставать. Кензо заходит в шкаф и через несколько секунд выходит с чем-то коротким, розовым и коротким в руках.

— Что это такое? — скептически спрашиваю я.

Он ухмыляется, играя с ним в руке.

— Это? Это пробка.

Что теперь сказать?

— Ты не засунешь это мне в задницу, — я не наивна. Возможно, я и была девственницей, но я смотрела порно, и он ни за что не засунет это мне в задницу.

Кензо усмехается.

— О, детка, — он подходит к краю кровати и становится на колени рядом со мной. — Это тебе в задницу не пойдет.

Возможно, я наивна…

— Моя сперма останется там, где я ее похоронили, — говорит он. Наклонившись вперед, он собирается вставить пробку в мою киску. Это тщетная попытка, но я пытаюсь отвернуться от него, не давая ему вставить в меня эту пробку. Резкий шлепок по заднице заставил меня успокоиться.

Кензо пользуется случаем, чтобы засунуть пробку мне во влагалище.

— Оно останется там, где я его оставил, — твердо приказывает он. Я сопротивляюсь желанию оттолкнуть его или показать ему язык. Я не буду рисковать еще одним раундом с его поясом. — Чем раньше ты забеременеешь, тем лучше для нас обоих.

Ледяная вода льется на меня, и я моргаю, впуская его слова в себя.

Конечно, дело было не в том, что он хотел меня. Речь идет о выполнении наших обязательств по брачному контракту. Я борюсь с дрожью нижней губы, когда он отстраняется и поправляет свою одежду.

— Я попрошу Джин изучить несколько кондитерских школ в этом районе, и мы сможем вместе просмотреть их и выяснить, какая из них подойдет тебе.

Я молча киваю головой, отказываясь смотреть на него.

— Эта пробка остается там, — снова предупреждает он.

— А что, если мне придется в туалет? — от унижения мое лицо светится, как рождественская елка на Таймс-сквер.

— Тогда тебе лучше вернуть её на место.

Мое лицо искажается. Это не может быть гигиенично.

— Теперь, — он хватает свою брошенный пиджак и вытряхивает ее. — Свадебный организатор будет здесь через несколько часов и отвезет тебя в свадебный магазин за платьем. Чиё и моя мама встретят тебя там.

Мне еще предстоит встретиться с матерью Кензо, печально известной Мегуми Накамура, но я слышала слухи о ее жестокости. После смерти мужа она по большей части оставалась скрытой от глаз общественности, предпочитая оставаться в тени. Женщины никогда не имели большой власти в Якудза, но я знаю, что Мегуми сыграла важную роль в создании Технологического института Накамура вместе со своим покойным мужем.

Мое сердце колотится, когда я нервно киваю головой. Кензо перестает возиться со своим нарядом и нежно смотрит на меня сверху вниз. Я тережу одеяло под напряженными руками, пытаясь успокоиться. Он подходит ко мне и наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в макушку.

— Не волнуйся, — говорит он мне, пытаясь меня успокоить. — Она полюбит тебя.

Я недоверчиво фыркнул.

— Конечно, — саркастически отвечаю я. — Я уверена, твоя мать в восторге, узнав, что ты женился на женщине, которая оставила тебя у алтаря.

Кензо посмеивается, и этот теплый звук слегка успокаивает мои нервы.

— Ты будешь удивлена, — говорит он с легкой улыбкой. — Когда ее выдали замуж за моего отца, она попыталась заколоть его одним из старинных мечей нашей семьи.

Мои брови взлетают от удивления. Это требует мужества. Большинство жен в мафии воспитываются именно так — женами. Их учат, что для отца большая честь устроить им брак, и большинство из них строго придерживаются традиционных гендерных ролей. Жена занимается домом и рожает детей, закрывая глаза на измены мужа. Моя мать занималась этим уже много лет, пока у нее не появились собственные романы.

Излишне говорить, что моему отцу такое поведение не понравилось.

— Все в порядке, — мой голос — низкий, неуверенный шепот. Что, если я ей не понравлюсь? У меня уже есть два невыносимых родителя, которые считают меня навязчивым человеком. Мне не нужна свекровь с такими же чувствами.

— Хорошая девочка, — он улыбается мне сверху вниз, еще раз целует мою голову и уходит, даже не взглянув на меня.

Отлично. Просто замечательно.

Теперь мне нужно найти что-нибудь надеть и надеяться, что матриарх Накамура не ударит меня мечом.

Бутик-магазин одежды снаружи выглядит не так уж и большим. Он небольшой и спрятан между двумя большими зданиями во Французском квартале, недалеко от пентхауса. Я удивлена, что Кензо вместо этого не попросил их принести мне платья. Он был непреклонен в том, чтобы держать меня на коротком поводке.

Возможно, помог секс, потому что я бы с радостью сделала это снова. Однако пробка во влагалище говорит о другом. Я просто благодарна, что этот ублюдок не вибрирует, но постоянно присутствует непреодолимое ощущение сытости, и мне более чем немного неловко идти в нем на встречу со свадебным организатором, особенно в присутствии его матери.

Интерьер магазина яркий и красочный, с богемным оттенком. Это место сверкает белыми стенами, серым полом и хрустальными люстрами. Чиё и мать Кензо уже внутри, а также еще одна женщина, которую я не узнаю. Сайто заходит внутрь и с ободряющей улыбкой кивает в сторону группы.

Оставив охрану, я присоединяюсь к группе, сидящей на розовом диване.

Когда я прихожу, они все встают, и я склоняю голову в знак уважения к матери Кензо, которая торжественно откидывает голову назад. Чиё улыбается мне, подавая знак свадебному сопровождающему.

— Удели столько времени, сколько тебе нужно, — говорит она мне. — Кензо забронировал магазин на день, так что тебе не пришлось спешить.

Это было заботливо с его стороны. Я слегка улыбаюсь Чиё и поворачиваюсь к единственной незнакомой женщине в комнате. Она не выглядит счастливой, находясь здесь. На самом деле она выглядит так, будто хочет выцарапать мне глаза своими слишком длинными ногтями.

— Ой, — Чиё помнит свои манеры. — Это Саори. Они с Кензо были друзьями детства.

И кто-то подумал, что уместно привести ее на примерку моего платья?

— Приятно познакомиться, — я натянуто ей улыбаюсь. Похоже, она собиралась что-то сказать, но тут подходит свадебный служитель с большим подносом с напитками.

— Вот и все, — она улыбается, протягивая матери Кензо теплый чай, а Саори — бокал шампанского. Закончив, она ставит поднос и поворачивается ко мне. — Ты, должно быть, невеста.

— Да, — говорю я ей с улыбкой. — Я Эвелин Накамура. Спасибо, что закрыли сегодня ради нас свой магазин, — я не знаю, почему я чувствую необходимость указать там свою новую фамилию. Она, вероятно, уже хорошо это понимает, но что-то в том, как от этого у Саори щелкает челюсть, дает мне твердое преимущество в категории победителей.

— Конечно, — она отмахивается от неё, как будто это пустяки, ее сильный южный акцент делает ее слова теплыми и привлекательными. — Я Тейлор, и я буду вашим помощником сегодня. Теперь расскажите мне немного о своем видении. В чем вы представляете себя, когда идете под алтарь?

Мы садимся на диван, а я обдумываю, какой вариант свадебного платья я себе представляю.

— Что-то простое и шикарное, но в то же время игривое и соответствующее моей теме, — миссис Накамура внимательно сидит рядом, время от времени кивая головой, но у Саори есть немало ехидных замечаний.

— Мне жаль ее, — шепчет Чиё, помогая мне перебирать свадебные платья. — Я понятия не имела, что она будет здесь. Она ждала с миссис Накамура, когда я пошла за ней.

— Замечательно, — бормочу я. Это не то, что мне нужно сегодня или в любой другой день. — Я не думаю, что ты пыталась сказать ей, что это неуместно?

Недоверчивый взгляд Чиё говорит о том, что она не думала и никогда не подумает о попытке.

После нескольких часов и многочисленных ехидных замечаний, которые я решила игнорировать, я наконец нашла свадебное платье своей мечты. Оно воплощает в себе идеальное сочетание богемного и современного стилей, и я сразу влюбилась в него. Нежное кружево и тюль изящно перетекают в силуэт А-силуэта, а вырез в форме сердца без бретелек придает нотку романтики. Но что действительно отличает это платье, так это замысловатые органические формы листьев и миниатюрных цветов, украшающие его поверхность, что является освежающим отходом от традиционных цветочных узоров, которые можно встретить на большинстве современных платьев. Его посадка облегает мою фигуру во всех нужных местах, не прижимаясь слишком сильно. Надев платье, я чувствую себя настоящей невестой, готовой идти под алтарь с уверенностью и грацией.

— Слишком откровенно, — миссис Накамура отчитывает меня с дивана, пока я смотрю на себя в трехстороннее зеркало. — Попробуй другое, — каждое платье, которое я примеряла, встречало какое-то неодобрение, и раньше я не особо возражала, потому что ни одно из этих платьев не нашло во мне отклика. Это делает. Кензо сказал мне, что я полностью контролирую детали свадьбы. Включая мое собственное платье. Я, черт возьми, не позволю кому-то указывать мне, что надеть на мою собственную свадьбу, как я это сделала в первый раз.

— Нет, это идеальное, — говорю я ей, пристально глядя на ее отражение. Она ощетинивается, ее взгляд сужается на моем, но я не хочу этого признавать.

— Тебе следует найти что-нибудь более традиционное, — говорит она, ее голос становится жестче. — Не похоже, что это предназначено для блудницы.

Внутри меня кипит бурный гнев, палящее добела пламя, которое отказывается погаснуть. Оно подогревается постоянным потоком инсинуаций и унизительных комментариев от тех, кто ничего обо мне не знает. Задняя часть моего горла горит от ощущения огня, разжигая пламя еще сильнее. Мои глаза жгут непролитые слезы, что усиливает мою ярость. Я ненавижу, как легко я плачу, когда охвачена гневом, поскольку это только усиливает мое разочарование.

Я отрываю взгляд от богато украшенного зеркала и смотрю на нее лицом к лицу, моя челюсть сжимается от разочарования. Она сидит передо мной, ее седеющие черные волосы собраны в тугой пучок на затылке, что придает ей суровый, но царственный вид. Высокие резные скулы и выдающаяся линия подбородка придают ей властный вид. Она держит себя так, как будто она королева Англии: руки аккуратно сложены на коленях, а лодыжки скрещены одна на другой. Осанка у нее безупречная, плечи расправлены, позвоночник прямой, как будто она отлита из стали.

— Окровавленные простыни, которые ваш сын оставил сегодня утром, могут противоречить этому, — я небрежно пожимаю плечами. — Девственницы не часто бывают шлюхами. Я уверена, что Саори могла бы рассказать вам о жизни настоящей шлюхи. На моих трусиках больше материала, чем на том платье, которое она носит.

Лиззи вежливо прикрывает смех кашлем, а Чиё выглядит так, словно вот-вот потеряет сознание. Саори скалит на меня зубы, но продолжает молчать, глядя на миссис Накамуру и ожидая, что она скажет. Когда наши взгляды встречаются, клянусь, я вижу в себе что-то вроде гордости, но, вероятно, у меня галлюцинации. Один бокал шампанского, и вдруг я вижу вещи.

— А теперь, — говорю я, поворачиваясь спиной к зеркалу и сигнализируя свадебному сопровождающему. — Это платье, которое я хочу.

— Конечно, госпожа Накамура, — она улыбается мне. — Мы можем заказать его, и оно должно быть здесь…

— Не волнуйся об этом, — говорю я ей. — Я возьму именно это.

Глаза Тейлора расширяются.

— О, но его нужно правильно установить и…

— Незачем, — я отмахиваюсь от нее. — До свадьбы меньше недели. Нет времени заказывать еще одно. Это идеально подходит, поэтому я возьму его.

Отступив назад, свадебная служанка слегка кивнула мне и пошла делать приготовления. Лиззи следует за мной в гардеробную, чтобы помочь мне выбраться из-под тюля и кружев.

— Смогла ли ты добавить эти вещи к церемонии, о которой я спрашивала? — могу с таким же успехом обсудить детали, пока она помогает мне снять платье. Я не хотела обсуждать их при матери Кензо, потому что хочу, чтобы это было сюрпризом. Возможно, небольшие штрихи, которые я добавила к свадьбе, еще больше заставят её полюбить меня.

Или нет.

Лиззи кивает головой.

— Все готово. Я разговаривала с одним из моих коллег, который знаком с японскими традициями.

— Спасибо, — говорю я ей. — Я так рада, что ты помогаешь мне в этом, — моя подруга улыбается мне, кладя платье на вешалку.

— Я тоже, — шепчет она. — Я скучала по тебе, когда ты ушла, — грустно признается она. — Ты была моей единственной настоящей подругой среди стервятников общества, — я знаю, что она чувствует. Я чувствую то же самое к ней. До того, как я побежала, мы были толстыми, как воры, потому что среди группы девочек нашего возраста мы были единственными, кого не заботило, сколько папиных денег мы можем потратить или за какого завидного холостяка мы выйдем замуж.

Мы связаны так, что большинство никогда не поймет. Наши родители вращаются в одних и тех же кругах и имеют одинаковые ожидания. Им плевать на нас как на людей. Только как пешки для своих больных, извращенных желаний. Честно говоря, я удивлена, что родители Лиззи просто отреклись от нее. Мои родители заперли бы меня и выбросили ключ. Черт, если бы я не была замужем за Кензо, они все равно бы это сделали. Дочери — их самый ценный предмет торговли. Сыновья управляют бизнесом. Дочери приносят союзы.

— Давай уедем отсюда, — я хватаю платье и, глубоко вздыхая, готовлюсь выйти обратно и встретиться со свекровью и кем бы там ни было, Саори. Я не знаю, почему меня волнует, что она пришла. Если не считать ехидных замечаний, я чувствую, что она не представляет особой угрозы. Но если это так, то зачем вообще ее привозить? Это тест? Мать Кензо хотела посмотреть, как я отреагирую, если она приведет с собой кого-то, с кем мой муж, несомненно, спал?

Или она пытается мне сказать, что у него будут любовницы, и Саори — одна из них?

Что-то скручивается глубоко в моей груди. Мысль о том, что Кензо занимается сексом с другой женщиной, вызывает тревогу, которая сжимает мои легкие и выбивает из них дыхание. Конечно, мы не влюблены. Возможно, мы никогда не станем такими, но это не значит, что у нас не может быть хоть какого-то подобия хорошего брака.

Верно?