Злые клятвы

ГЛАВА 27

Эвелин

Сантьяго поручил одному из своих людей очистить и перевязать рану на моем боку. К счастью, пуля едва пробила плоть, не задев ни одного жизненно важного органа. Хотя все мои органы, на мой взгляд, жизненно важны. Включая кусок кожи, который он оторвал, когда пронзил меня.

Пульсация в голове не дает мне открыть глаза. Я несколько раз пыталась найти выход, но слишком устала. Слишком слабая. Потеря крови отразилась на моем теле, и я, кажется, не могу оправиться самостоятельно.

Еще один крик пронзает меня, когда Сантьяго проводит клинком по моей обнаженной груди, звук отражается от холодных каменных стен. Он злится, что я сломала его идеальный нос. Ему понадобится немного удачи, чтобы объяснить это своему боссу. Кажется, мы шли к этому несколько дней, но я сомневаюсь, что это действительно длилось так долго. Он не выказал мне и намека на раскаяние, его глаза блестели злобой, пока он продолжал разрезать меня, по одному взмаху ножа за раз.

Несмотря на боль, пронизывающую мое тело, я отказываюсь доставлять ему удовольствие, видя, как я ломаюсь. Я сжимаю челюсти, сдерживая слезы и ища слабое место. Любая слабость.

— Твой дорогой муж никогда не узнает, что это его собственная мать просила отправить тебя обратно к нему по частям, — смеется он. — Точно так же, как она поступила с его отцом.

Чего ждать?

Мышцы моего тела напряглись, сжимаясь до боли, когда он провел лезвием по моему животу.

— Хм, — радостно мычит он. — Ты такая красивая. Голая и истекающая кровью ради меня, — он облизывает губы, его свободная рука тянется, чтобы погладить мою грудь. Если бы мои ноги не были привязаны к стулу, я бы пнула его по яйцам. — Я не могу винить Кензо за то, что он хотел тебя, — он наклоняется, его щека касается моей. — Так вкусно и… — он издает душераздирающий крик.

Я смеюсь, когда его кровь течет у меня изо рта, маленькая ушная раковина его уха болтается между моими зубами. Возьми это, ублюдок. Я выплевываю кусок плоти, а Сантьяго продолжает кричать, прижимая руку к уху. Металлическая дверь распахивается, и двое его людей вбегают посмотреть, из-за чего весь этот шум.

— Чертова пизда, — ревет один из мужчин, ударяя меня по лицу с такой силой, что я растягиваюсь на полу… вместе со стулом. — Босс, — он поворачивается ко мне спиной, чтобы помочь своему боссу, который кричит, чтобы они отвезли его в лазарет. Они настолько поглощены травмированным Сантьяго, что не удосужились поправить меня или проверить комнату.

Ирландская удача не имеет ко мне никакого отношения. Мой стул приземлился всего в нескольких дюймах от скальпеля, которым Сантьяго содрал с меня кожу. Очевидно, ирония — лучшее лекарство от боли, потому что я чувствую, что могу внезапно покорить мир.

Подлокотники деревянного стула ослабли, и мне удается просунуть правую руку сквозь веревки и схватить скальпель. Шестьдесят секунд спустя я свободна… и обнажена… истекаю кровью… и испытываю сильную боль.

Давай взглянем на светлую сторону, сука.

Хорошо. На какую?

Что бы сделал Кензо?

Отправился в перестрелку и убил их всех.

Звучит как план… но у меня нет пистолета.

У меня есть нож.

Вроде, как бы, что-то вроде.

Чувак, мне кажется, или комната кружится?

Фокус.

Я бегу к двери, благодаря всех богов, которых я знаю, за то, что они забыли ее запереть. Заглянув за угол, я обнаружила, что в коридоре нет никаких придурков.

Сладкий. Иди ко мне. Иди ко мне.

Верно. Фокус.

Я начинаю спринт так быстро, как только могу, что с тем же успехом могло бы быть черепашьим темпом, несмотря на то, на что я годна. Боль в моем теле прожигает меня, как лесной пожар, и я оставляю за собой кровавые следы. Плюс еще голая.

Не то чтобы это действительно так уж важно в данный момент.

Адреналин угасает, но я не могу остановиться. Я не остановлюсь.

Кензо. Мне нужно домой к мужу.

Скажи ему, что я люблю его.

Дай ему правду.

Чувак, это разобьет ему сердце.

Он единственное, что меня поддерживает.

Мое дыхание сбивается, а перед глазами размывается, пока я волочу ноги все дальше и дальше от залитой кровью тюремной камеры.

Я не сдамся.

Я не могу.

Просто продолжай идти.

Ха. РЖУ НЕ МОГУ.

Приводит ли потеря крови к истерии?

Одна дверь. Потом еще одна.

Солнечный лучик. Это ведет к солнечному свету.

Продолжай идти.

— Давай, маленькая пизда, — раздается голос позади меня. Двигай быстрее ногами. — Если ты заставишь меня гоняться за тобой, я трахну твою пизду до чертиков.

Ага. Нет. Не мой прикол.

Продолжай идти.

Чья-то рука сжимает мои волосы, и я кричу. Поменяв направление скальпеля в руке, я просунул его мимо головы, смеясь над истерическим криком мужчины позади меня. Скальпель выдвигается обратно.

Отлично.

Кажется, я вырезала ему глазное яблоко.

Еще один шаг.

Еще один.

— Эвелин!

Кто это сказал?

Нет. Продолжай.

Не смейся. Просто беги.

Раздается еще один смех, когда я спотыкаюсь и падаю на колени.

Ветер поднимается вокруг меня, и мое имя зовется с небес.

— Эвелин.

Боже, это ты?