Злые клятвы

ГЛАВА 25

Эвелин

Мои чувства подвергаются нападению, когда я просыпаюсь от волны боли. Мое тело словно погрузилось в ледяную воду, каждая мышца напряжена и дрожит. Когда мое зрение проясняется, я оглядываюсь вокруг: темная комната с изношенным матрасом подо мной. Резкий запах пота и грязи наполняет воздух, от чего мне хочется подавиться.

Нет. Я в порядке.

Не думай об этом. Просто не думай об этом.

Тогда наступает паника.

Где я?

Я пытаюсь пошевелиться, но понимаю, что мои запястья скованы за спиной. Онемение моих рук от слишком долгого лежания на них — ничто по сравнению со страхом, который сейчас поглощает меня. По крайней мере, мои ноги свободны, но какая мне от этого польза в данной ситуации?

Когда я изо всех сил пытаюсь сесть, раскаленная боль пронзает мою грудь, вызывая стон с моих губ. Воспоминания о нападении нахлынули, и на моих глазах навернулись слезы.

А затем дверь со скрипом открывается, и в дверном проеме появляются Сантьяго и один из его людей.

— Посмотрите, кто проснулся, — он улыбается мне сверху вниз, как будто я какой-то домашний питомец, который его забавляет.

— Мой муж собирается разорвать тебя на куски, — я качаю головой и смеюсь.

Лицо Сантьяго искажается от гнева при моем упоминании о нем.

— У твоего мужа сейчас есть более важные вещи, чем пропавшая жена, — усмехается он.

Как что?

За спиной я незаметно шевелю рукой по манжете. Он не слишком тугой, но я знаю, что мне придется вывихнуть большой палец, чтобы выскользнуть из него.

Это будет отстой.

Боль становится мучительной, когда я вытаскиваю большой палец из сустава и сжимаю зубы, чтобы Сантьяго не увидел агонию, написанную на моем лице.

Дыши.

Господи, это больно.

О чем, черт возьми, я думала?

Освободив одну руку, я хватаю металлические наручники и поворачиваю их, чтобы использовать в качестве оружия.

Сантьяго приседает передо мной, его голос наполнен ложным сочувствием.

— Тебе следовало прийти ко мне три года назад, Эвелин, — говорит он, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица выбившийся волос. Это прикосновение заставляет меня с отвращением отшатнуться. — Для тебя все было бы намного лучше.

Именно тогда я наношу удары металлическими наручниками, чтобы изо всей силы ударить Сантьяго по голове. Когда он падает на землю, я вскакиваю на ноги и бегу к нему, не обращая внимания на жгучую боль в груди и руке.

С последствиями разберусь позже. Прямо сейчас мне просто нужно уйти отсюда, прежде чем Сантьяго или кто-нибудь из его людей снова нападет на меня.

Из моих горящих легких вырывается леденящий кровь крик, когда пуля врезается мне в бок, швыряя меня на землю. Я лежу там, слезы текут по моему лицу, и я изо всех сил пытаюсь встать на ноги. Боль в боку слишком сильная. Каждый раз, когда я двигаюсь, он бьет меня по боку, почти заставляя меня потерять сознание.

Я слышу шаги, но это не твердые кожаные подошвы Сантьяго или его людей. Они стучат по земле, как каблуки. Моя голова резко поднимается, глаза расширяются, когда я вижу женщину передо мной.

— Разве это не так жаль? — торжественно шепчет она. — Если бы только твоя мать не была такой слабой. Тебя бы даже не существовало, и ничего из этого не произошло бы.

— Ты… — слово прилипло к моему пересохшему языку. — Ты бы предала его вот так?

Змея в платье от Шанель улыбается мне, но ее взгляд не достигает ее глаз.

— Он не единственный, кого я предала, — признается она мне. — И он не будет последним.

Позади нее послышались новые шаги.

— Чертова сука, — рычит Сантьяго, поднимая меня с пола. Я сдерживаю крик, но он все равно звучит как хныканье. — Ты заплатишь за это.

У меня нет возможности дать остроумный ответ, потому что охватившая меня боль достаточна, чтобы отправить меня обратно в небытие.