Злые клятвы

ГЛАВА 15

Эвелин

Уже почти восемь, когда Сайто подъезжает к известному японскому ресторану «Харуми».

— Спасибо, — говорю я Сайто, когда он открывает дверь, и я вылезаю наружу. Мой охранник ведет меня к входу, который уже переполнен людьми, ожидающими места. Большинство из них приходят пешком, люди надеются на возможность получить столик в одном из самых известных ресторанов города, который бронируется за несколько месяцев вперед.

Сайто ведет меня вперед, где ждет хозяйка с широкой улыбкой на лице.

— Добрый вечер, госпожа Накамура, — приветствует она меня. — Вот сюда, пожалуйста.

Оставив Сайто позади, я следую за ней через переполненный вход в переполненную столовую. Смех и тихие разговоры доносятся со всех сторон. Фон наполнен звуками ударов столового серебра о посуду, отодвигаемых стульев и работы кухни на полной скорости.

— Накамура-сан ждет тебя прямо за этой дверью. Шеф-повар будет принимать ваши заказы напрямую, — говорит хозяйка, выводя меня на большой внутренний дворик, где установлен забор.

Дверь в частную садовую комнату открывается, и Саори выходит на булыжник, закрывая за собой дверь. Она убирает телефон, поправляет подол своего слишком короткого платья и направляется к нам. Проходя мимо, она ухмыляется мне и подмигивает. Я останавливаюсь, думая о том, чтобы схватить ее черные кудри в пригоршню и ударить головой о ближайшую стену. Что она здесь делает?

— Накамура-сан ведет много дел с родителями госпожи Саори, — объясняет хозяйка, как будто от этого мне становится легче. Это не так.

— Как мило с ее стороны нанести личный визит от их имени, — бормочу я, следуя за ней через ту же дверь, из которой вышла Саори.

— Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? На столе уже стоит бутылка сакэ, но если вы хотите что-нибудь еще, я могу попросить официантку принести вам это.

— Нет, все в порядке.

Нежный кивок, сопровождаемый мягкой улыбкой, проносится между нами, когда она поворачивается, чтобы уйти. Когда дверь за ней закрывается, мне нужно время, чтобы полностью осознать происходящее. Закрытый внутренний дворик украшен элегантными водными элементами, их постоянное журчание создает успокаивающий фон для вечерних мероприятий. Мой взгляд обращен на Кензо, который стоит возле одной из хрупких конструкций, поглощенный своим телефоном. Когда он замечает меня, его взгляд оценивающе скользит по моей фигуре, а затем в уголках его губ появляется намек на улыбку.

— Давай я тебе перезвоню, — он завершает разговор, не дожидаясь ответа от собеседника.

Я провожу руками по бокам. Лиззи помогла мне выбрать корсетное платье миди с цветочной драпировкой. Декольте глубоко между моей грудью, а на одном бедре есть длинный разрез, открывающий мои загорелые ноги, подчеркнутые парой черных каблуков.

Глаза Кензо цепляются за мои, когда он кладет в карман свой телефон и приближается ко мне так же, как я представляю, как пантера преследует свою добычу. Мое сердце трепещет, а желудок скручивается узлом от голодного взгляда его глаз.

— Ты выглядишь прекрасно, искорка, — выдыхает он, поднося руку к моей щеке.

— Спасибо, — шепчу я. Он протягивает руку вниз, проводя пальцем по моему декольте.

— Ты была хорошей девочкой сегодня? — спрашивает он, его рука прокладывает огненный след по моему телу к пространству между ногами.

— У меня все еще есть эта пробка, если ты это имеешь в виду.

Он ухмыляется, его рука тянется к моим бедрам, чтобы ощупать меня. Мои щеки краснеют, когда я понимаю, что он тоже чувствует, насколько я мокрая от того, что он целый день вертится внутри меня.

— Такая послушная жена, — поддразнивает он. — Ты нашла сегодня платье?

Как будто он еще не знает.

— Да, говорю я. — Свадебный сопровождающий была очень полезна.

Кензо мычит.

— Я рад, — я жду, пока он скажет что-нибудь еще. Может быть, даже упомянуть, почему Саори была здесь с ним одна. Но он этого не делает. Он просто ведет меня к столу, уютно накрытому на двоих. Маленькие свечи плавают в стеклянных вазах, наполненных розами на стеблях. Бутылка сакэ и две чашки стоят в стороне, готовые к наливанию.

— Это романтично, — говорю я ему, ненавидя нависшую над нами тишину. Мне неловко пытаться завязать разговор с мужем, который, по сути, чужой. Я ничего о нем не знаю. Что он любит есть. Его любимый цвет. У него есть аллергия? Это то, что жена обычно знает о мужчине, за которого выходит замуж.

— Я подумал, что это будет хорошее место для пиара, — он говорит это так практично. У меня немного замирает сердце, когда я понимаю, что единственной причиной, по которой он это устроил, были фотографии. Те, которые, я уверена, пресса заберет, когда мы выйдем из ресторана на ночь. Как будто вселенная знала, что мне нужно еще одно напоминание о том, что я для него не что иное, как деловой контракт.

— Конечно, — говорю я, натянуто улыбаясь ему.

Взяв меня за руку, он ведет меня к столу, к стулу справа от него. Я сажусь, а он протягивает мне стул, усаживая меня за стол, прежде чем занять свое место.

— Как ты провела время с моей мамой? — спрашивает он, наливая мне маленькую чашку сакэ.

— Все было хорошо, — говорю я ему, забирая стакан из его рук. — Спасибо, — я делаю глоток сакэ. В нем присутствуют ноты дыни и цитрусовых с большим количеством умами. Оно легкое и освежающее, такое же, как и мое вино.

— Просто хорошо? — спрашивает он, прежде чем помахать рукой в воздухе. Дверь за его спиной открывается, и официанты заполняют зал, принося нам несколько подносов с нигири, сашими и множеством разных роллов. Они также приносят маленькие тарелки мисо-супа и стаканы свежей воды.

От аромата рыбы и супа у меня урчит в животе, напоминая, что я ничего не ела с завтрака. Если не считать PowerBar, который Лиззи засунула мне в глотку по дороге домой из свадебного салона. Развернув палочки для еды и положив салфетку на колени, я беру несколько кусочков всего и кладу их на тарелку прямо перед собой.

— Ага, — говорю я ему после того, как проглатываю кусочек самого восхитительного торо, которое я когда-либо пробовала. Он свежий и тает во рту. — Она привела с собой твою подругу, — палочки для еды Кензо замерают, когда он собирается взять ролл с тунцом.

— Она что сделала? — он берет булочку, его челюсть напряжена.

— Да, — говорю я снова, нажимая букву «П», прежде чем нырнуть обратно в тарелку. После этого он ничего не говорит, и пока мы едим, между нами воцаряется молчание. Когда мы закончили, несколько официантов возвращаются в зал и убирают со стола, оставив остатки саке и воды.

— Десерт? — спрашивает меня Кензо. Я качаю головой, нет, и похлопываю себя по животу.

— Я наелась.

Кензо машет официантам рукой, и они исчезают за кухонной дверью. Я слышу, как щелкает защелка двери, когда она закрывается.

— Они не вернутся, пока я не открою её, — говорит он мне, когда я вздрагиваю от звука.

— Все было великолепно, — говорю я ему, не желая, чтобы неловкая тишина снова нарастала. — Спасибо, что привел меня сюда. Должно быть, это стоило целое состояние, чтобы получить столик в последнюю минуту.

— Ресторан принадлежит мне, — сообщает он мне. — Эта комната моя и только моя. Больше сюда никто не заходит.

Конечно, он владеет рестораном.

— Ну, если судить по толпе снаружи, то она очень популярна.

Кензо кивает.

— Человек, который первоначально владел рестораном, передал его своему сыну, у которого не было средств на его содержание. Поэтому я выкупил это у него, отправил его в кулинарную школу и позволил ему выкупить половину обратно. Он управляет кухней, а моя организация занимается деньгами и маркетингом.

— Ты имеешь в виду превращение грязных денег в чистые, — я качаю головой.

Кензо улыбается.

— В какой-то степени да. Но этот ресторан приносит достаточно, чтобы не беспокоиться об этом здесь. Мы склонны использовать для этого такие места, как прачечные и ателье, потому что они в основном работают с наличными и с меньшей вероятностью активируют какие-либо системы.

— Таким образом, ты оставляешь в покое более прибыльные предприятия, чтобы поддерживать их в чистоте, потому что они часто подвергаются наиболее пристальному вниманию.

Кензо улыбается мне.

— Это верно.

— Имеет смысл. Чем громче имя, тем больше вероятность, что оно привлечет внимание, — мир моего отца и криминальный мир не так уж и отличаются. Не совсем. Единственная разница в том, что Кензо не прячется за маской вежливости. Мир знает, кто он. Они видели хладнокровного и злобного бизнесмена, который от подписания контрактов переходит к битью человека кулаками по лицу. В нем нет притворства, и это одна из вещей, которые мне в нем нравятся. Я выросла в доме, где ничего не было реальным. Все было выставлено напоказ гостям. Были фальшивые улыбки и комплименты, пустые обещания. Вы никогда не знали, получите ли вы лягушку или скорпиона.

Кензо именно тот, кем он себя называет. Безжалостный и смертоносный.

— Что моя мама сказала тебе сегодня утром? — этот вопрос высасывает воздух из моих легких. Чиё или его мать рассказали ему, что произошло в свадебном магазине? Или, может быть, это та сука Саори, что прошептала ему на ухо, сочинив свою собственную историю.

— Ничего особенного, — уклоняюсь я от правды. — На самом деле у нас не было особого разговора. В основном она просто комментировала платья, которые я примеряла.

— Все это? — спрашивает он, как будто не верит мне.

— Ага, — его пальцы сжимаются в кулак на столе, но он не выглядит злым.

— Это все, что ты умеешь говорить?

— Ага, — на этот раз я придаю этому слову дразнящий оттенок.

Легкая улыбка тронула уголки его рта. Черт, если бы я могла заставить его улыбаться чаще, стоило бы выйти за него замуж. Когда он улыбается, он выглядит просто ангельски.

— Ты бы не стала мне врать, искорка? — спрашивает он, и в его глазах возвращается тот же голодный взгляд, который был раньше, когда я вошла.

— Почему имеет значение, какие разговоры могли или не могли быть у нас с твоей матерью? — Кензо молча смотрит на меня, положив руки на стол. Интересно, где его голова, потому что я вообще не могу его прочитать. Он как непроходимая стена, и я не могу понять, почему для него это важно.

— Моя мать — не тот человек, из которого хочется сделать врага, — вздыхает он. — Она такая же часть Якудза, как и я. С самого начала она стояла рядом с моим отцом. Многие бордели, казино, женщины… она управляла ими всеми для него, когда они впервые приехали в Новый Орлеан. Она не из тех, с кем можно шутить. Моя мать будет ожидать, что это будет традиционный брак.

Если я когда-либо слышала об этом, есть возможность.

— Говоря об этом браке, — начинаю я. Кензо поднимает на меня бровь. — Мы еще не обсуждали, что все это такое.

— Это? — спрашивает он, слегка наклонив голову.

— Да, — я перемещаю палец между нами. — Это.

— Мы женаты, Эвелин, — напоминает он мне. — Вот что это такое.

Мне требуется вся сила, чтобы не огрызнуться на него.

— Мы ничего друг о друге не знаем, Кензо, — отмечаю я. — Сегодня утром ты уже говорил о детях. Я не готова к этому. Господи, мне всего двадцать один.

Он откидывается на спинку стула, скрещивая руки на груди.

— Подарить мне наследника требует контракт, который ты подписала.

— Неохотно, — бормочу я себе под нос, прежде чем добавить: — У него нет графика, Кензо. Что такое спешка? Что плохого в том, чтобы подождать, пока мы узнаем друг друга лучше?

Его челюсть напрягается, и низкий гул поднимается по груди.

— Это деловая договоренность, Эвелин, — напоминает он мне. Его тон мягкий, но под ним чувствуется холодный ветерок. — Не думай, что это нечто большее.

Если бы сердца и надежды могли разбиться, мои были бы разбиты на миллион осколков на полу у его ног. Я надеялась, что, может быть, просто может быть, он полюбит меня. Дорожить мной будет. Но, видимо, это требует слишком многого. Стул Кензо царапает пол, когда он встает и идет к двери, ведущей обратно в столовую. На мгновение мне кажется, что он уходит, но он просто запирает ее, как дверь на кухню.

Он шагает ко мне, приковывая меня похотливым взглядом. Достигнув меня, он провел тыльной стороной ладони по моей челюсти, заправляя мои волосы за ухо.

— Между нами все может быть хорошо, Эвелин, — его слова удивляют меня. Вот он говорит, что этот брак — не что иное, как контракт, но прикасается ко мне с нежностью любовника. — То, что мы никогда не полюбим друг друга, не означает, что мы оба не сможем извлечь из этого пользу.

Взяв меня за руку, он стаскивает меня со стула и тянет до тех пор, пока я не прижимаюсь к нему. Он берет мои пальцы и подносит их ко рту, вращая кончиками языка. Это маленькое действие вызывает у меня покалывание осознания.

— Как твоя задница? — его свободная рука сжимает мою воспаленную задницу. Я шипю, когда меня пронзает новая волна затяжной боли. Это не было ужасно, но день определенно был не лучшим: пришлось примерять покрытые тюлем свадебные платья, которые беззаботно задевали рубцы.

Мои щеки вспыхивают, когда я вспоминаю, как он взял меня после того, как наказал.

— Отлично, — я упрямо задираю подбородок, заставляя его сказать что-нибудь. Он просто смеется.

— Тогда, может быть, я был слишком мягок с тобой, — поддразнивает он, отодвигая мой стул подальше от стола. Повернув нас спиной к стулу, он отпускает меня. Кензо снимает смокинг и вешает его на другой стул. Затем идет расстегивать рукава и закатывать их до локтей, демонстрируя свои восхитительные предплечья.

Он делает вид, что сидит на сиденье, раздвинув ноги, и я легко могу видеть его выраженную твердость. Кензо протягивает руку и хватает меня за запястье, уводя меня между своих бедер.

— Встань на четвереньки, искорка. Давай заставим этот красивый рот поработать, ладно?

Здесь жарко, или это только мне кажется? Мое тело чувствует, будто оно лежит на поверхности солнца, насколько оно горячее. Я не должна хотеть этого делать. Не после того, как он сказал мне, что никогда не полюбит меня. Но мое тело помнит удовольствие, которое он доставил ему этим утром, и хочет большего.

Медленным, осознанным движением я раздвигаю разрез платья и изящно опускаюсь перед ним на колени. Мое сердце колотится, когда я наконец встречаюсь с ним взглядом, не в силах отрицать, насколько я уже мокрая от него. Предвкушение пронзает меня, воспламеняя мое тело желанием. Он не теряет времени, его рука тут же тянется к ремню и поспешно расстегивает его, прежде чем расстегнуть молнию и расстегнуть брюки. Плавным движением он стягивает их вместе с трусами, обнажая свою впечатляющую длину, которая теперь полностью освобождена от ограничений.

— Хорошая девочка, — говорит он с очаровательной улыбкой, той самой, которая, несомненно, привлекает женщин и делает его таким любимым в высшем обществе. — Открой рот, Эви. Покажи мне, насколько ты готова принять мой член, — его слова могут быть грубыми, но они лишь еще больше разжигают огонь внутри меня. Итак, не раздумывая, я делаю, как он говорит, и открываю для него рот. Кензо сжимает свой толстый член одной рукой, а другой протягивает руку, нежно направляя мою голову к себе. Больше никаких инструкций не требуется; я не такая уж наивная или невинная.

Я наклоняюсь вперед и обхватываю губами его пульсирующую голову, наслаждаясь низким стоном, который вырывается у него от моего прикосновения. Но прежде чем я успеваю сделать что-нибудь еще, он останавливает меня.

— Никаких рук, искорка, — твердо командует он, когда я протягиваю руку, чтобы погладить его. Послушно кладу руки на колени и беру его глубже в рот. Он заполняет меня полностью, широко растягивая мою челюсть, пока я изо всех сил пытаюсь не подавиться. Но когда его член касается задней части моего горла, я не могу не издать тихий звук дискомфорта.

— Глотай, — резко требует он, толкая мою голову вниз, пока я не задыхаюсь. Слёзы жгут в уголках моих глаз, но я делаю, как он говорит, принимая его до конца, несмотря на небольшой дискомфорт. — Вот и все, — хвалит он, сжимая мои волосы и крепко удерживая меня на своем члене. — Проглоти и возьми меня, Эвелин. Весь путь, — его слова для меня подобны мантре, подталкивающей меня к подчинению, поскольку я охотно подчиняюсь его желаниям.

Я делаю глубокий вдох через нос, пытаясь подавить желание заткнуться, и медленно беру его в рот. Это борьба, каждый дюйм кажется мне невыносимым. Но я продолжаю идти вперед, решив доказать ему свою правоту. Наконец, сделав последний глоток, мне удается провести его в горло, задевая носом грубые кудри у основания его члена.

— Еще раз, — командует он, толкая теперь все сильнее и быстрее. Мне приходится быстро приспосабливаться к его размеру в моем горле, мое тело напрягается, чтобы приспособиться к нему. Он отпускает мои волосы, и я снова опускаюсь на его член, облизывая и сосу изо всех сил. Его рука приближается к моему горлу, удерживая меня на месте, в то время как другая нежно сжимает мой затылок.

книга 4, [01.06.2024 17:54]

— Держись спокойно, — говорит он мне, и я замираю, когда он начинает толкаться вверх, используя меня как личную игрушку. Я сглатываю изо всех сил, слезы текут по моим щекам от усилий. Мои руки крепко сжимаются на коленях, сопротивляясь желанию потянуться к нему.

Он продолжает безжалостно трахать меня в лицо, пока, наконец, не вырывается со стоном разочарования и ругательствами на японском языке. Смущенная, но послушная, я застенчиво вытираю лицо, осознавая, что там собрались слюни.

— Иди сюда, петарда, — говорит он, помогая мне встать. Его большие руки скользят вверх по моим ногам и под платье, пока не достигают трусиков. Зацепив большим пальцем резинку, он тянет их вниз и позволяет им упасть мне на лодыжки. Постукивание по ноге заставляет меня выйти из них.

Подведя меня обратно к себе, он задрал мое платье до бедер, чтобы полностью обнажить меня. Его пальцы скользят между моими влажными складками, и я задыхаюсь, когда он стучит по маленькой пробке внутри меня.

— Ты такая хорошая маленькая девочка, что слушаешься меня, — хвалит он, от чего я еще больше влажная. Он осторожно тянет за хвостик пробки и вынимает ее, ставя на стол. — Такая мокрая и готовая.

Мой клитор пульсирует от его прикосновений.

Сомкнув колени, он снова сжимает свой член, теперь блестящий от моей слюны.

— Подойди и оседлай меня, — приказывает он низким и повелительным голосом. Я делаю шаг вперед и сажусь на его колени, чувствуя тепло его тела на своем. Предвкушение нарастает, когда я прижимаю его член к своей ноющей киске, все еще страдающей от нашей предыдущей встречи, но, тем не менее, жаждущей его. — Помести меня в себя, — его руки крепко сжимают мои бедра, направляя меня вниз на свою длину. Я вздрагиваю от растяжения, ожог становится невыносимым. — Ниже.

— Я не могу, — задыхаюсь я, и меня пронзает боль. Но Кензо не проявляет милосердия, сжимая мои бедра еще крепче и дергая меня к себе на колени. Я кусаю губу до тех пор, пока не ощущаю вкус металла, пытаясь подавить крики удовольствия, смешанные с болью.

— Вот и все, — хрюкает он, его дыхание становится прерывистым, когда я насаживаюсь на него. — Теперь делай, как я говорю, и прокатись на мне.

Он приподнимает мои бедра, показывая, как передвигаться сверху. С каждым толчком его длина касается моего клитора, посылая по мне волны удовольствия.

— Бля, просто так, моя маленькая искорка, — его голова в экстазе падает назад, когда я катаюсь на нем все сильнее и быстрее, мои бедра дрожат от усилий. Мои внутренние стены сжимаются вокруг него, когда я приближаюсь к освобождению.

Я хватаюсь за его плечи, ища поддержки, поворачиваясь и прижимаясь к нему в поисках собственного удовольствия. Но от слов Кензо у меня по спине пробежала дрожь. Он планирует трахнуть меня во все дырки в нашу брачную ночь. Одна только эта мысль сводит меня с ума от желания.

— Эвелин, — стонет он, кусая место соединения моей шеи и плеча. Острая боль только усиливает удовольствие, протекающее через меня, и вскоре я падаю с края в блаженство.

— Кензо! — я выкрикиваю его имя, как молитву, мое тело дрожит от каждой волны удовольствия. Он повторяет мои движения, толчок за толчком, пока мы оба не достигаем пика.

Когда удовольствие превращается в ровный гул, меня возвращает к реальности гордая улыбка Кензо. Не теряя ни секунды, он продолжает входить в меня, пока его не накрывает освобождение.

С кряхтением он падает вперед, прижимаясь губами к моей шее. Его член дергается внутри меня, когда его горячая сперма покрывает мои стены. Я благодарна, что недавно мне сделали прививку Депо. Мне бы не хотелось, чтобы что-то испортило этот момент.

Он отстраняется от меня, выражение его лица на мгновение становится неуверенным и уязвимым, прежде чем его маска возвращается на место.

— Хорошая девочка, — шепчет он, прежде чем глубоко поцеловать меня. Его поцелуй собственнический и полон неприкрытой страсти, что противоречит его прежним заявлениям о том, что он никогда не любил меня. Но в данный момент это не имеет значения. Все, что имеет значение, — это огонь между нами и взрывное удовольствие, которое мы разделяем.

— Все, наверное, слышали мой оргазм, — шепчу я, огорченная. Кензо ухмыляется, поднимая меня со своих колен.

— Хорошо, — он мрачно усмехается. — Тогда они все узнают, кому ты принадлежишь.

Если бы только это было правдой. Потому что, хотя он и говорит, что я принадлежу ему, он желает владеть только моим телом.

Это нормально. Потому что мое тело — это все, что я предлагаю. Кензо Накамура никогда не сможет завладеть моим сердцем, потому что, если я отдам его ему, он вернет его только по частям.