Звериная страсть

Кровь — не вода, сердце — не камень

В глуши заснеженного леса снежинки плавно опускались с хмурого небосвода на мои разметавшиеся пряди. Покрывало на земле было первозданно белым, не тронутым никакими следами, кроме тех, что вели к тому месту, где ныне лежала я, силясь вздохнуть под тяжестью некой таинственной силы.

Когда зрение прояснилось, я обнаружила, что смотрю в чарующие светло-зеленые очи некоего юноши, и от его присутствия меня бросило в дрожь. Тот маленький лисенок, которого я сжимала в руках несколько мгновений назад, обернулся молодым человеком с волнистыми темными волосами длиною до плеч, удерживающим меня теперь с необоримой силой.

В миг, покуда давление на грудь не стало совершенно невыносимым, мое внимание привлекло чье-то появление из глуши леса.

Другая фигура — юноша с белоснежными волосами, ниспадающими каскадом до его скул — с силой оттащил от меня темноволосого парня с выражением нетерпения на бледных чертах его лица.

— Что я говорил о пустой трате нашего с тобой времени, Дарий? Княгиня не терпит опозданий!

Беловолосый закутал темноволосого в свою меховую шубу, источая чувство покровительства и близости с ним, когда зашептал ему на ухо слова на каком-то неизвестном мне языке.

Пораженная и сбитая с толку этой неожиданной встречей, я осмелилась заговорить, мой голос едва превосходил шепот: — Кто вы? Как вас зовут?

Белолицый юноша неспешно повернул голову, изучая меня, словно впервые заметив. От него веяло некой угрозой, когда тот размеренными шагами двинулся в мою сторону.

— Как меня зовут? Она хочет знать мое имя, Дарий? — прошептал он своему спутнику, однако его полыхающие золотом глаза не покидали меня. — …Мое имя — это то, что ты будешь выкрикивать, когда я буду с наслаждением откусывать по кусочку от твоего бедра сию минуту.

Чутьё подсказывало мне, что он не лукавит. Испытывая сильный страх, я стала отступать назад, пока спина не уперлась в ствол ближайшего дерева.

Как только он преодолел расстояние между нами, меня охватил животный ужас.

Его глаза, ненасытные, насыщенного желтого оттенка, таили в себе определённую тьму. Черты же лица: тонкий заостренный нос, небольшие изящные губы и безупречно светлая кожа — были чем-то потусторонним. Эти двое… Они не были людьми.

Лисы-оборотни.

Беловолосый оборотень втягивает воздух вблизи от моей макушки, издавая сладострастный стон.

— А-ах! Я слыхал, что человечина на вкус превосходит даже курятину! В особенности, малые особи.

Он наклонился ко мне еще ближе, и его позолоченные когти легонько царапнули мою кожу на шее.

— Пожалуйста… Кто бы ты ни был, прошу, отпусти меня.

В мгновение ока белый лис оказался в непосредственной близости от меня, а его рука пригвоздила меня к ели с такой силой, что я не в состоянии была и шелохнуться.

В панике я застыла на месте, чувствуя, как его когти спускаются вниз от моей шеи.

Он впился взглядом в мои испуганные очи, выискивая в них нечто, чего постичь я не могла — то, что заставило меня ощущать себя беззащитной и слабой в его присутствии.

— Куда, детеныш человеческий? Куда тебя отпустить? — тихо поинтересовался он бархатным мурлыканьем.

— Домой, — отозвалась я шепотом, пытаясь выскользнуть из его цепких лап.

И вдруг вспышка яркого сияния полыхнула белым светом прямо из моей груди: метка Морана зажглась яростным заревом, пронзая меня пульсирующей болью изнутри.

Чужак резко отпрянул, его ладонь была опалена защитной меткой, что венчала мою грудь.

Я ухватилась за представившуюся возможность вырваться и, оступаясь, бросилась прочь от него за ближайшее дерево, силясь осмыслить странный поворот событий.

Черный лис Дарий шагнул вперед, его взгляд был холоден и расчетлив.

— Две детали, Кума. Этот человеческий экземпляр — не дитя. И на ней есть волчья метка, — констатировал он безо всяких на то эмоций.

Белый лис, Кума, в ответ раздраженно крутанулся на месте, его пушистая шуба взметнулась за ним, как настоящий хвост.

— Как будто я сам не заметил, что она помечена одним из этих выродков! — прошипел он, с нескрываемым презрением сверкнув на меня взглядом.

— …Как в прошлом веке? — спросил Дарий, наблюдая за мной.

— История повторяется, — усмехнулся Кума, и предчувствие тревоги, повисшее в воздухе, усилилось, когда они озвучили то, что мне было неизвестно.

— Любопытно, какая трагическая судьба ожидает эту… — Дарий задумчиво глянул на Куму с улыбкой. — С предыдущим человечишкой у нас не было достаточно времени позабавиться, но, возможно, с нынешним мы еще успеем вдоволь повеселиться?..

Как вдруг ночную тишину в чащобе прервало гулкое эхо волчьего воя, прокатившееся по всей округе.

Оба человекообразных лиса с сверкающими в полумраке глазами синхронно обернулись в сторону звука. Их нюх был обострен, тела застыли в напряжении.

И пока они оба были отвлечены, я делаю несколько осторожных шагов назад. Убеждаюсь, что они по-прежнему не обращают на меня внимания, и бегу как можно скорее прочь.

Вслед мне несется заливистый мурчащий смех Кумы.

— До скорой встречи, сладкий зайчишка!

Луна заливала окрестности неземным блеском, освещая сплетенные деревья и скрюченные ветви, которые, казалось, протягивали ко мне свои костяные персты.

Продираясь сквозь темень, в моей голове бушевали эмоции испуга и обжигающий запал желания выжить… Вскоре я обнаружила, что нахожусь перед величественным и ужасающим поместьем. Их поместьем.

Старинное строение высилось надо мной, как спящий гигант, его ставни казались угрюмыми и пустыми. Лишь несколько тусклых огоньков мигали внутри — салон на первом этаже и библиотека на третьем, создавая на заснеженной земле удлиненные тени.

Я на мгновение замешкалась, разрываясь между порывом убежать и необъяснимой тягой, влекущей меня к этому дому.

На этот раз ворота почему-то были слегка приоткрыты.

С глубоким вздохом я вошла на территорию — мои шаги заглушались густым снежным покровом.

Внутри усадьба, как и прежде, представляла собой запутанный лабиринт из затененных коридоров и погруженных в безмолвие залов. Я поднималась по скрипучей парадной лестнице, пока не оказалась у входа в свои покои.

Похолодевшей рукой я толкнула дверь и шагнула внутрь.

И тут, словно по воле рока, сверху на меня обрушилось что-то и с тихим ударом приземлилось на мою голову. Я едва не вскрикнула от неожиданности и тут же потянулась, чтобы нащупать это нечто. Мои пальцы наткнулись на корешок книги. Кто-то специально положил ее туда, рассчитывая на мое возвращение.

Все еще испытывая потрясение и раздражение, я подошла к столу у окна и зажгла свечу.

Стоя в тускло озаренной спальне, я сжимала в руках загадочную книгу. В комнате царила жуткая тишина, нарушаемая лишь тонким потрескиванием свечей. Осторожно раскрыв старую, обветренную обложку книги, я заглянула внутрь.

К моему изумлению, на страницах красовались искусные рисунки с изображением мифических существ, сплетенных в мрачном и вожделенном танце с людьми. С каждой страницей меня все глубже затягивало в мир запретной страсти.

Фраза, выгравированная изящным шрифтом на первой странице, приковала мое внимание: «Прими же тени вокруг, дабы познать свет внутри».

Заинтригованная и слегка встревоженная столь недобрым посланием, я перевернула страницу и обнаружила спрятанную между старинным пергаментом сложенную записку.

Замерзшими пальцами я развернула записку и прочитала слова, написанные тем же красивым почерком, что и фраза в книге.

«Я знаю, как избавиться от метки. Будь в библиотеке сегодня в три часа ночи».

Сердце забилось в ответ на загадочное приглашение, и меня обуяло чувство как опасения, так и надежды.

Когда часы пробили полночь, я приготовилась к ночному визиту. События вечера выбили меня из колеи, а леденящий душу смех Кумы все еще отдавался в ушах. Я знала, что должна быть в библиотеке к трем, но сначала решила немного вздремнуть, чтобы набраться сил.

Стремясь успокоить рвущееся наружу сердце, я забралась под одеяла, укрываясь их защитным коконом. Постепенно сомкнув веки, я позволила себе погрузиться в мир грез.

Как только сон начал овладевать мной, скрип половиц пронзил тишину, заставляя пробудиться.

Спустя, казалось, бесконечность, я осторожно откинула одеяла и сквозь полумрак разглядела серебристые локоны Кирилла, который сидел на полу у моей кровати, уткнувшись головой в колени.

Его явление напугало меня, но его израненный вид всколыхнул во мне совсем другие эмоции. Кирилл осел на паркет, его обмякшее от ожесточенной драки туловище было покрыто следами от когтей.

— Остальные не должны увидеть меня в таком состоянии, милая госпожа… Позволишь мне укрыться здесь на несколько часов, чтобы затянулись мои раны? — пробормотал он болезненным полушепотом.

Торопливо прихватив свечу, я опустилась рядом с ним на колени. Вид его изорванной в клочья одежды и грязи, смешавшейся с кровью, вызывает в моем сердце боль за него.

— Кирилл… Что с тобой случилось?

— Упыри, госпожа. Упыри… По какой-то причине они были непозволительно близко к усадьбе в этот раз.

Старательно промываю раны на бедре и груди Кирилла, вода струится по его бледной коже, будто лаская ее.

Неяркий свет озаряет его измученные черты. Вижу муки в светлых глазах, пока смываю кровь и грязь с его тонких рук, его тело напряжено под моими пальцами.

Вспомнилось высказывание Морана о том, что Кириллу трудно даются обращения в волколака. Возможно, именно поэтому упыри нанесли ему такие серьезные раны.

Закинув его руку мне на плечо, я помогаю Кириллу перебраться на кровать — его силы истощились после зверской стычки. Я укладываю его под одеяло и провожу пальцами по его волосам, убаюкивая. Его губы чуть заметно дрогнули — неудачная попытка улыбнуться.

Сев рядом с ним, встречаю его взгляд. Его серые глаза полны глубинной скорби.

— Мне очень жаль, моя прекрасная госпожа, — еле слышно шепчет он.

Прикладываю ладонь к его взмокшему лбу — жар его тела выдавал начавшийся интенсивный процесс исцеления волчьей сущности.

Кирилл вяло откидывает голову, поднимая взгляд к потолку.

— Я просто… очень стыжусь за себя, — признается он с неприкрытой ранимостью, которая задевает меня за живое. — Я ненавижу свою звериную сущность. Вот она меня и отвергает. Как и все другие…

Тихонько приглашаю Кирилла положить голову мне на колени. И он покорно пристраивается рядом. Начинаю поглаживать его пушистые локоны, и на него нисходит благостное умиротворение, поскольку его веки смыкаются.

Изящные пальцы проводят по моей руке затейливые линии, прежде чем он подносит мою ладонь к своей раскрасневшейся щеке.

— Ты… подобна божеству, Шура. Спустилась в нашу тьму, как луч света, чтобы осветить мрак стен этого поместья… Думаю, Агний прав. Мы не бесчеловечны. По крайней мере — не все. Ты божественна, Шура. И телом, и душой. Божественна. А Моран… Он в Бога не верит. — пробормотал юноша, прежде чем поддаться объятиям сна.

Пока я наблюдаю за ним, черты его лица смягчаются в покое, а тревожная морщинка на лбу стирается. Я размышляю о сложностях его бытия, переплетающихся с тьмой зверя внутри него, грозящего заполучить тот свет, что в нем остался.

Библиотека — стены из древесины черного дуба, уставленные пыльными изданиями в кожаных переплетах. Запах застарелой бумаги и махагона разливался по залу, сливаясь со слабым ароматом горящих где-то благовоний. Казалось, мрачные оттенки комнаты поглощали тот скудный свет, что проникал через витражные окна и навевал уныние на полки с заброшенными фолиантами.

Я ступала по ворсистому ковру, мои шаги заглушались его толщиной, пока я искала отправителя таинственной записки.

Когда поиски подошли к концу, во мне уже бушевало разочарование… И тут я обнаружила в углу помещения неприметную дверь, которая была слегка приоткрыта.

Толкнув ее, я очутилась на узкой винтовой лестнице, уводящей в глубину библиотечного подсобного помещения.

Приглушенный отблеск тлеющих свечей встретил меня, когда я переступила порог комнаты, оказавшейся небольшой кельей. Деревянные иконы с изображениями каких-то старцев покрывали все стены; в полумраке их лица были скорбными и исполненными страха.

В воздухе густо стоял аромат ладана, смешиваясь с тягучим дымом от потухших лампад. В углу комнатки виднелась невысокая деревянная кушетка, застеленная холщовым полотном.

— Ты опоздала, — прошипел голос за моей спиной.

Обернувшись, я разглядела Казимира — его силуэт обрамлял смутный отсвет нового дня, проникающий сквозь витражные оконца. Он был облачен в длинную серую рясу, ткань которой чуть шелестела при его перемещении.

— Я не могла прийти раньше.

В руках Казимир держал книгу, на которой красовался вышитый крест, а на его ладони были намотаны четки. Мой взгляд остановился на его повязке вокруг шеи. Стало любопытно, снимает ли он ее вообще когда-нибудь.

— Это ты отправил то послание? — осведомилась я с хрупкой надеждой, зародившейся в груди. — Ты и вправду знаешь, как избавить меня от метки?

Лишенный эмоций стальной взгляд Казимира выдержал мой.

— Знаю, — коротко отозвался он и удалился в полумрак, предоставив меня тишине.

Нетерпение снедало меня все больше, пока я осмеливалась задать ему вопрос о его побуждениях.

— Неужели я должна вымаливать у тебя крупицы информации, Казимир? Ты вызвал меня сюда, забыл?

В ответ на мои слова воцарилась тишина, которую нарушал лишь звон металлических чашек, пока Казимир занимался невидимыми делами.

Меня кольнуло раздражение, когда я попыталась пронзить взглядом тени, скрывавшие его.

— К чему эта игра в молчанку?

Наконец он вышел, его волосы теперь были стянуты в хвост, а на носу красовались очки, добавляющие ему возраста. Хотя откуда мне знать его настоящий возраст…

Не говоря ни слова, Казимир подошел ко мне, его шаги были размеренными и неторопливыми.

— Я призвал тебя сюда с определенной целью, но слова могут подвести там, где вполне хватает действий, — задумчиво произнес волколак, блеснув потемневшим взглядом. — Двум душам, связанным единым намерением, не нужны словесные переговоры, дабы понять друг друга.

— Как это?

Меня охватила нервная дрожь, когда я увидела, как полыхнул его взгляд.

Стремительным движением Казимир выхватил у меня из рук книгу, которую я взяла полистать, пока он был занят, и резким движением захлопнул ее прямо перед моим носом, подняв в застоявшийся воздух облако пыли.

Стоило чихнуть в ответ, как частицы закружились в танце вокруг нас, словно бесплотные духи.

— Что я только что сказал этим действием? — раздался голос Казимира. Я вскинула бровь, на губах промелькнула усмешка.

— Что ты предпочитаешь накапливать здесь пыль, а не заниматься уборкой?

Реакция Казимира была мгновенной, его взгляд похолодел, губы сжались.

— Мне не по нраву твое присутствие в этом доме. И ты мне не нравишься. В то же время я желаю, чтобы Моран исчез. Навсегда. — в его голосе прозвучала угроза, а в глазах — скрытый умысел.

Отвернувшись, он скрестил пальцы, его черты исказились от эмоций, которые я не могла разглядеть.

— Я составил план, который способен освободить нас обоих от тирании Морана. Ты избавишься от его метки, сможешь покинуть эти земли, а я избавлю поместье от его зла раз и навсегда.

Его откровения, как призраки, зависшие в воздухе. Какие же таинства скрываются между Казимиром и Мораном, гадала я. Не может быть, чтобы такая вражда была вызвана лишь столкновением воль и характеров.

— И где же я вписываюсь в твой грандиозный план? — рискнула спросить я.

— Я мог бы и дальше терпеть его присутствие в течение еще одного столетия. Но отныне Моран имеет над нами власть. Он постановил, что любое посягательство на тебя обернется для нас пагубными последствиями. — голос Казимира резко прервался. Похоже, ему было трудно говорить с каждым разом.

— Но как?.. Разве он может изгнать больше одного за ограду? Насколько я помню, только один из вас может покинуть поместье за раз.

— Вполне может. Ты знаешь, почему мы всегда возвращаемся после таких вылазок? Затем, что если один из нас не вернется, то тот, кто покинет территорию поместья следующий на срок более нескольких часов, приведет к тому, что тот сбежавший сгинет в страшных мучениях.

Казимир сухо кашлянул, продолжая: — Не доверие к друг другу удерживает нас здесь на протяжении стольких веков. А лишь страх перед уродливой гибелью.

— Но… Откуда ты все это знаешь? Как вы можете быть уверены, что это произойдет? — тихо спрашиваю я.

— Столетие назад в этом поместье обитало семь душ. А теперь… Только шесть.

Казимир подошел к платяному шкафу, доставая что-то из его глубин. Когда он повернулся ко мне лицом, его пронзительный взгляд захватил меня в плен.

— Есть и другая сторона вопроса, касающаяся этой метки на твоей груди, — начал он. — Этот знак связывает физические формы. Это материальный контракт. Твое тело может принадлежать ему, но твоя душа — нет. Моран не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Если ты позволишь мне завладеть твоей душой посредством заключения договора, я буду иметь неоспоримое право вызвать его на бой. Ибо у тебя должен быть лишь один хозяин. Я одержу победу, и ты будешь вольна покинуть это место навсегда.

В протянутой руке он держал изящный серебряный крестик. Однако едва он предложил его мне, я твердо отклонила его предложение, тряхнув головой.

— Моя душа принадлежит мне и только мне, — возразила я. — Только мои Боги могут определить, куда она отправится, когда я покину этот бренный мир. А твои Боги заблуждаются, если считают иначе.

Реакция Казимира удивила меня. Вместо гнева или разочарования он только кивнул в знак понимания, а его взор обратился к заснеженным садам, видневшимся через небольшое окошко.

— …Теперь я понимаю, почему другие так быстро пристрастились к твоему присутствию в доме, — тихо проговорил он, нарушая затянувшееся между нами молчание.

— И почему же?

— Уверен, ты знаешь. В большинстве случаев женщины гораздо умнее, чем демонстрируют на публике. Ты обладаешь слабостью, которая притягивает других, — пояснил он созерцательным тоном. — Любой мужчина, даже волколак, пожелает стать тем, кто защитит такую хрупкую натуру от беды.

— …А что же ты?

— Я не человек и не зверь, — признался он с холодностью. — Я стар, отрешен от переживаний и желаний. В этих стенах я всего лишь пленник, ищущий одного — покоя. Однако в присутствии Морана покой остается недостижимым.

Покинув часовню, я поспешила по лабиринту коридоров усадьбы к своим покоям. Предвкушение после разговора было тяжелым, как вдруг с нижнего этажа донеслись крики, разорвавшие мои думы.

Отдаленные звуки плача подстегнули меня к действию, и я, не раздумывая, бросилась вниз по лестнице.