Звериная страсть

Лучше мучиться, чем мучить

— Интригующее предложение, слишком заманчивое, чтобы отклонить, — проговорил он. — Твое поведение заставляет желать лучшего. Впрочем, у меня есть и свои принципы. И я придерживаюсь того, что проповедую. Ни при каких обстоятельствах я не подниму руку на женщину.

Я потеряла дар речи и не успела ничего ответить, как Моран снова ударил хлыстом, при этом плеть зацепилась за заднюю ногу Рати.

Моран резко дернул за хлыст, потащив Рати вглубь сада. Волк скулил от страдания, и я почувствовала, как меня захлестывает беспомощность.

Нерешительной рукой я стянула с пальца серебряное кольцо.

— Прошу тебя… Помоги мне защитить моего друга. — шепотом обратилась я к самой себе.

Потусторонняя энергия окутала меня, насытив мои чувства вновь обретенной ясностью.

Я настигла Морана буквально в один миг. Он обернулся, и на его лице успело промелькнуть удивление, а затем переросло в извращенную ухмылку.

— А ты полна сюрпризов!

— Я не позволю тебе и пальцем его тронуть, — рычу я с обретенной властностью в голосе.

Моран мрачно усмехается, оглядывая меня с ног до головы, словно хищник, присматривающийся к добыче.

— Смелые слова для человека с такой хрупкой кожей. Ты меня очень раздосадовала. Не уйдешь сама, я отволоку тебя в подвалы поместья и посажу там под замок.

— Уж попытайся.

Мой взгляд тверд и неотрывен, я продолжаю приближаться.

Без промедления Моран делает выпад в мою сторону, его движения плавны и стремительны.

Благодаря инстинкту я уворачиваюсь от него и наношу ответный удар с силой, о которой даже и не догадывалась. Взмах рукой, я с легкостью надавливаю на его грудь и прижимаю к дереву. Удар гулким эхом разносится по лесу.

О том, что Моран не ожидал такого поворота событий, свидетельствует лишь его резкий выдох, а вот глаза блеснули извращенным удовлетворением.

— Ты стала сильнее, надо отдать тебе должное.

Пока я удерживала Морана в своей власти, его рубашка задралась, открывая взору точеный живот, на котором виднелись поблекшие от времени шрамы.

Во мне всколыхнулось что-то животное, вязкое влечение, которое одновременно возбуждало и пугало. Его запах дурманил меня. Он благоухал лучше, чем кто-либо другой. Он пах как идеальная телесная пара для меня.

Глаза Морана сузились, когда он заметил мою реакцию, в них появился презрительный отблеск. Чувствую, как между нами возрастает напряжение.

Я надавливаю коленом на его промежность, не разрывая зрительного контакта.

Прищуриваю глаза, надавливая сильнее.

Моран чуть хмурится, в его чертах проскальзывает интрига, когда тот склоняется к моему уху. Моя рука скользит по его торсу.

— В эти игры я с тобой играть не намерен, отродье упырей.

Он откидывается назад, наши щеки касаются друг друга, глаза на мгновение встречаются. Он бесцеремонно отталкивает меня от себя и удаляется в лесную чащу.

— Твое наказание последует в свое время, Ратиша! — его прощальные слова застыли в холодном воздухе.

Лунный лик прочертил длинные тени по заснеженной земле. Я услышала тихий голосок Ратиши, разнесшийся по пустынному саду.

— Сирин… Помоги мне.

Не раздумывая ни секунды, я кинулась к нему. Опустившись на колени, я дрожащими руками стала судорожно искать в кармане серебряное кольцо.

Паника одолела меня: я осознала, что оно пропало.

Отчаяние когтями скребло в груди, я металась по земле, понадеявшись на то, что кольцо просто выпало во время столкновения с Мораном.

Внезапно на мою руку опустилась чья-то миниатюрная ладошка.

Я подняла голову, обнаружив Ратишу, в измученных серых глазах которого поблескивали слезы.

— Что ты ищешь, Сирин?

В страхе я резко отпрянула, затаив дыхание.

— Нет! Не прикасайся ко мне! — воскликнула я, попятившись назад. — Без серебряного кольца я не способна сдерживать себя, Рати… Нечистая сила властвует над моим разумом. Я должна найти это кольцо, пока не натворила бед!

Ратиша шмыгнул носом, проговорив: — Но то кольцо не из настоящего серебра, Сирин… Я думал, ты это знаешь. Мы же уже говорили об этом. Если бы оно было серебряным, то мы бы вообще не смогли к тебе подступиться.

Его слова вонзились в мое смятение, подобно осколку льда. Как я могла об этом позабыть?..

В голове раздался ехидный женский смех — напоминание о той пагубной силе, что затаилась во мне.

— Сирин, прошу, помоги мне встать, — взмолился Ратиша, протягивая руку, чтобы коснуться моей ступни.

Я вздрагиваю и, борясь с желанием сбежать и спрятаться от действительности, опускаюсь на колени и помогаю ему.

Он кладет руку мне на плечо, и я поднимаю его на ноги.

Несколько шагов, и я до крови прикусываю себе щеку. Я не могу не обращать внимания на излучаемые его телом приятные тепло и юношескую силу.

Я придвигаюсь к нему ближе. Его рука, лежащая на моем плече, едва не задевает мою грудь.

Лукаво улыбаюсь и опускаю взгляд.

Уверена, он хотел бы дотронуться до нее. Даже не сомневаюсь.

Он так юн, но от него веет зрелостью. По запаху тестостерона понимаю, что он не невинен.

— Рати, могу я спросить тебя кое о чем? — интересуюсь я, любуясь его статным профилем.

Он устало кивает в ответ.

— Все, что угодно, Сирин. Все, что угодно. — шепчет он, изнемогая от только что пережитого избиения.

«Все, что угодно…»

Я облизываю краешек нижней губы, фиксируя взгляд на его пухлых губах.

— И скольких же невинных девиц ты успел испортить? — невзначай спрашиваю я после некоторой паузы.

Его глаза потрясенно расширились, на лице промелькнуло смущение.

— Нет! Все не так. Я… Я всегда действовал из лучших побуждений.

О да! Не все ли представители мужского рода так высказываются? И лишь они могут иметь и забирать. Мы же постоянно отдаем, отдаем и отдаем: свою невинность, молодость, красоту…… Какие же все-таки они омерзительные! Правда, Шура?..

— Разве я не ясно выразилась? Я спросила, скольких дам ты уже успел поиметь? Твое юношеское обаяние — редкость, ты был бы полным глупцом, если бы не использовал его, чтобы залезть под юбку всем, на кого ты когда-либо клал глаз.

Беспечно ухмыляясь, я вскидываю ресницы, смакуя его ошеломленное выражение лица.

«Нет! Нет! Это моя душа, мой разум, мое тело!!!» — пронеслось у меня в голове пронзительным возгласом.

Тьма внутри меня всколыхнулась, ее путы затянулись вокруг моего разума еще туже, а затем вдруг резко отпустили.

Я запнулась, пытаясь совладать с нечистой силой, грозившей завладеть мною всего секунду назад.

— Это не я говорила, Ратиша, — задыхаясь, пролепетала я. — Яд упырей все еще отравляет мои помыслы. Агний работает над противоядием, в этом нет сомнения…

Ратиша в нерешительности протянул руку, взгляд его был полон тревоги.

— Шура…

— Нет! Не трогай меня. Я пока не хочу возвращаться в дом. Мне нужно собраться с мыслями! — выкрикнула я, оставляя его на ступеньках поместья и устремляясь к ближайшим садам.

Хруст снега под моими ступнями разносился по округе, сопровождаемый тоскливым уханьем совы, сидящей на ветке.

На ближайшую ель присела одинокая птица, и ее негромкая трель зазвучала в ночи. Я могла слышать шорох ее крыльев. Заяц затаился в зарослях, выпучив глаза от испуга. Я слышала, как стучит его сердце. Снежинки мягко падали на землю — я чувствовала, как они соприкасаются с почвой.

В груди кольнуло, когда я запнулась о корень дерева — ногти вонзились в мерзлую твердь. Слезы потекли по щекам. Из глубины моей души вырвался маниакальный ликующий смех, эхом прокатившийся по запущенным садам.

«Я не позволю тебе завладеть мной!» — воскликнула я, срывающимся от неповиновения голосом, и хлопнула себя по щеке, возвращая самообладание.

Обретя решимость, я, задыхаясь, вскочила на ноги.

«Будешь моей, обязательно будешь», — неустанно твердил мне ехидный голос вурдалака.

Я заставила себя ускорить шаг, дыхание сбивалось на морозном воздухе, покуда я петляла по садовым аркам и извилистым аллеям.

Тьма, казалось, смыкалась вокруг и душила меня своим гнетущим воздействием.

«Ты будешь моей», — нашептывал внутренний голос, становясь все громче с каждым мгновением.

От очередного ускорения я вдруг резко потеряла опору и кувыркнулась в зияющую яму в земле. Удар выбил из меня весь дух.

Уставившись на исчезающее ночное небо, я с трудом перевела дыхание.

«Ты уже моя», — прозвучало в голове последнее изречение вурдалака, прежде чем тьма поглотила меня.

Зажмурившись, я попыталась уловить ускользающие мысли и вдруг поняла, что сейчас почему-то нахожусь в своих спальных покоях, а через оконные рамы просачивается холод.

Почему я здесь? Где я находилась раньше? Что делала?.. Я не могла вспомнить.

Путаясь в дымке беспамятства, я услышала тихий стук в дверь.

Осторожно приоткрыв дверь, я с удивлением обнаружила оставленный у порога сверток. Мельком поймав удаляющуюся по коридору фигурку — сердце радостно забилось от узнавания.

— Рати, подожди!

Юноша замедлился и оглянулся на меня. Нахмурившись, он укоризненно качнул головой.

— Не называй меня так. Я не желаю с тобой общаться! — пробурчал он, скрываясь за углом.

Я растерянно хмурюсь. Что произошло? Отчего Рати так со мной?.. Очень странно.

Когда я раскрыла содержимое свертка, передо мной предстало белоснежное платье, усыпанное россыпью жемчуга и сапфиров, — наряд, подобающий самой прекрасной невесте. В складках шелка и жемчужин оказалась записка: «Для тебя, моя луноликая», а ниже буква: «-К»…

Повинуясь невидимым рукам судьбы, я облачилась в платье, чувствуя, как его вес и красота пропитывают меня.

Со счастливым смехом на губах я покинула покои, сопровождаемая отголосками старой мелодии из шкатулки.

Аромат булочек с корицей заманил меня в кухню, где спиной ко мне уже стоял Кирилл.

Кирилл бросил мимолетный взгляд через плечо — взгляд, лишенный всякого тепла и узнавания.

Я молча подошла к нему.

— Могу я тебе чем-то помочь?

— Нет, — тихо промолвил он, посыпая сахарную пудру поверх булочек.

— Кирилл, все ли в порядке?.. Рати сегодня какой-то странный.

Бледнолицый художник перекладывает булочки на фарфоровую дощечку.

— Сейчас будет подан чай. Можешь присоединиться, если пожелаешь.

Я недоуменно моргаю, когда замечаю, что на руках у него нет повязок. На коже есть старые следы в виде царапин, но они блеклые — свежих нет.

Прежде чем успеваю расспросить его об этом, он оставляет меня.

В холле слышится девичий смех и звучат голоса.

Идя на звук, я натыкаюсь на сцену, от которой застываю на пороге.

Кирилл и Рати сидят за столом, оба молча пьют чай. Юргис жует булочку, опираясь локтем о бортик камина.

— O! Кого имею честь лицезреть! Наконец-то снизошла до того, чтобы удостоить нас своим вниманием, как я вижу? — усмехается рыжий, ненадолго задержав взгляд на мне. — Красивое платьице…

За спиной раздается женский хохот.

В зал заходит Моран, а по бокам от него две прелестницы — его руки по-хозяйски обхватывают их.

Мои губы слегка приоткрываются в замешательстве.

Моран бросает на меня суровый взгляд. Такой неприязненный взгляд, что я подаюсь назад.

Невольно подмечаю: его волосы гораздо длиннее, чем раньше… Что же происходит? Еще один загляд в чье-то прошлое?.. Но вот в чье?

Моран валится на диван и тянет за собой девиц, они смеются, когда тот что-то шепчет им.

— Почему ты здесь? Сказала, что ты не будешь присоединяться к нашей компании, пока он не вернется. Проголодалась? — вдруг осведомляется Моран, приподнимая бровь.

— Может, она изголодалась и в других делах?

Я чувствую щипок за бок, когда мимо, посмеиваясь, проходит Юргис. Вздрагиваю, а он подталкивает мне в руку бокал с темным вином.

— Уверен, у тебя большой аппетит, не так ли? В конце концов, ты должна быть к этому привычна. — продолжает Юргис. — Столько зим подряд усердно трудилась… Да в таком ремесле. Скажи, а в удовольствие было?

— Зачем ты напялила это несчастное платье? С датой ошиблась. Жених твой только завтра вернется. — перебивает Моран, разглядывая перстни на своих руках.

Хмурюсь, отступая от них на несколько шагов.

— Мой жених? О чем вы толкуете? — неуверенно вопрошаю я, озираясь по сторонам. — Где Агний?

Юргис разражается хохотом, хлопая в ладоши.

— Вы только посмотрите на эту лисицу! Ее ненаглядный отлучился, а она уже подыскивает себе другого для согревания своих простыней! Видимо, старые привычки никуда не исчезают, да, человечка?

— Прекратите нападать на нее. Вы все ведете себя неподобающе. — раздается мягкий голос за моей спиной.

Я выдыхаю с облегчением.

— Агний! — радостно улыбаюсь ему.

Но он не улыбается в ответ. Проходя мимо меня, усаживается за стол, наливает себе чаю и сообщает: — Метель сегодня ужасна. Казимиру будет нелегко возвращаться домой.

Моран делает глоток вина и тут же усмехается.

— И что же? Может, его дорогая невеста выйдет с факелом, чтобы подсветить ему путь? — кивает он на меня. — А почему бы тебе не пойти? Вполне естественно отплатить за его милость своей преданностью, знаешь ли. Кто еще, кроме как наш праведный молодец, мог бы приютить бездомную кошку в своей обители собачьего рода? Только он… Либо кто-то окончательно спятивший.

Юргис смеется, и даже Кирилл ухмыляется. Рати равнодушно смотрит на меня, Агний не произносит ни слова в мою защиту.

— Вы все такие грубияны!.. Вы что, в одночасье все озверели? Что с вами такое? — вскрикиваю я, собираясь вернуться в свои покои.

Только развернувшись, оказываюсь лицом к лицу с незнакомым мне человеком.

Молодой высокий парень с темно-каштановыми волосами и зорким взглядом. Его янтарные глаза вперились в меня в упор, отчего у меня заколотилось сердце.

— Привет… — шепчет он, бросая взгляд на мое платье. — Так хочешь выйти за него? Не торопись. Иногда лучше обождать.

И тут я ловлю взгляд на своем отражении в огромных окнах позади него.

Бокал с вином выпадает у меня из рук, разбиваясь вдребезги. Да ведь это не я.

— Сияна? Все в порядке? — послышался голос Агния.

Чувство приближающейся беды овладело мной. В отражении стояла призрачная фигура девушки, ее безмолвная мольба звучала в глубинах моего сознания.

«Сияна…»

— Теперь она еще и губит утварь в доме… Сколько еще мы будем терпеть ее присутствие в стенах нашего дома? Мое терпение иссякло! — пьяные реплики Морана резанули воздух, и его черные глаза впились в меня с жутким умыслом.

Я так и застыла, глядя на отражение Сияны — уже знакомой мне девушки-призрака. Она прикладывает палец к губам, печально улыбаясь.

Внезапно ощущаю, как меня грубо дергают за плечо. Моран тянет меня через всю столовую: я вижу, что все присутствующие смотрят на нас, но ничего не предпринимают, чтобы оказать мне помощь. Кирилл и Рати избегают взгляда, Агний лишь привстает и что-то выговаривает Морану, пока Юргис смеется на заднем фоне с приглашенными девицами.

Я чувствовала тяжесть их молчаливого приговора, их взгляды прожигали дыры в моей спине, пока Моран волочил меня по убранству зала.

— Оставь ее в покое, Моран! Она ничего тебе не сделала. Ты лишь завидуешь чужому счастью. — на пороге вдруг возникает парень с янтарными глазами. — На ней метка Казимира. Если ты что-то сделаешь с его невестой, он этого так не оставит. Обещаю.

— Обещаешь, Яков? — мрачно усмехнулся Моран. — Да кто ты вообще такой? Прочь с дороги, псина!!!

Моран с силой пихает его в сторону.

— …Я предупредил тебя. — голос Якова превратился в низкое рычание.

Моран не слушал. Одним рывком он вышвырнул меня из прихожей, захлопнув парадные двери.

Я растянулась на снегу, ледяные крупинки обжигали кожу.

Тихонько поднялась на ноги, в голове пульсировала тупая боль от удара. Собравшись с духом, я направилась к одиноко стоящему на задворках сада тепличному домику.

Стоило мне приблизиться, как нога предательски подвела меня — я поскользнулась, и голова глухо ткнулась в мерзлую землю; багровая лужица пропитала снег.

Темнота заволокла разум.

Свет… Неземное свечение не дает мне безмятежно дремать. Должно быть, бабушка Озара проснулась пораньше и сейчас отправится заниматься своими делами на болотах… Нет, обождите.

Я не дома. Так ведь?

Безвольно распахнув глаза, я, купаясь в неземном сиянии, обнаружила себя лежащей на дне глубокой земляной ямы.

Смятение затуманило голову, стоило приподняться. Пальцы погрузились во влажную почву, когда я стала выкарабкиваться из углубления.

Будучи начеку, я проследила за манящим источником света.

У края ямы меня поджидала призрачная фигура — призрак невесты. В ее глазах плескалась смесь разных чувств, переходящих от безмятежной улыбки к скорбному взгляду.

Она кивнула в сторону.

Я посмотрела туда. Это была не просто яма — здесь была свежевырытая могила… Ее могли выкопать для того бедняги, что пересек реку накануне. Но Агний вернул его в родные края. А могила так и осталась пустовать.

«За свет свой сражайся…» — леденящий слух шепот коснулся моего уха.

От испуга я крутанулась на месте, едва не опрокинувшись обратно в разрытую могилу. Но призрачная невеста обхватила пальцами мое запястье, удержав меня.

Безмолвным взмахом она поместила что-то на мой палец.

Где-то вдалеке протяжно завыл волк, звук эхом прокатился по округе.

Я ненадолго отвлеклась, а когда возвратила взгляд, призрачная фигура Сияны уже исчезла. Остались только воспоминания о ее холодном прикосновении и тяжесть потерянного кольца на моем пальце.

При приближении к усадьбе меня привлек серебристый отблеск. Вдруг передо мной со свистом пролетел клинок и с глухим звуком воткнулся в припорошенную снегом землю.

Испуганно оглянувшись, я успела разглядеть, как еще один клинок проскочил мимо моего плеча, царапнув плащ и исчезнув в кустах.

Пробиваясь через густые заросли розария, я вышла на небольшую площадку, освещенную мерцающими факелами. В центре стоял Юргис, его лицо было искажено от концентрации, пока тот целился ножом в поставленную деревянную мишень. Движения его были резкими, но броски — нечеткими, с огромным отрывом от цели.

Осторожно приближаясь к парню, я ощутила прилив негодования.

— Зачем кидаешь ножи, совершенно не целясь?

— Да ради того, чтобы просто кидать, женщина!

Юргис обернулся на меня, его взгляд был отрешенным, а дыхание тяжелым от запаха алкоголя.

— Ты пьян? — с неодобрением спросила я, скрещивая руки.

— Нет, я Юргис, — с запинкой промолвил он, посылая в сторону мишени еще один кинжал. К моему немалому удивлению, тот угодил точно в цель, что вызвало у Юргиса одобрительный присвист.

— Да ведь ты моя звезда удачи, человечишко! А может… Может, ты встанешь с наливным яблочком на макушке вон там, а я…

— Оно серебряное? — перебила я, кивнув в сторону сверкающего в его перчатке клинка.

Юргис кивнул, озорно сверкнув глазами.

— Не хочешь встать вон там и прикинуться статуей какой-нибудь богини? А я буду целиться в твою фигурку, как ангелочек со стрелами, и нарочно промахиваться, — с хохотком провозгласил он.

— Я могу. Но в замен я хочу услышать историю.

— Историю? У меня найдется немало на несколько веков вперед. Но должен предупредить, ни одна из них не кончается добром, дорогуша.

— Историю о Сияне. — твердо произношу я, вглядываясь в его расширяющиеся глаза.

Парень прочищает горло, понемногу трезвея.

— Откуда, черт возьми, ты ее знаешь? Кто поведал? — шипит он, оттягивая воротник жакета. При этом угрюмые тени на его лице сгущаются, брови хмурятся.

Игриво подмигиваю ему и иду к мишени, прислоняясь к дереву.

— Предупреждаю тебя, рыжик! — пропеваю я. — Попадешь прямиком в сердце — твоим оно не будет!

Юргис подбирает ножик и отходит подальше для броска.

— Почему? Неужели уже забрали?

— Ха! Насмешил. На свете не найдется мужчины, достойного моего сердца, уж поверь мне! — мелодично смеюсь я. — Когда Бог создавал женщин, он решил создать и мужчин, чтобы женщины стали сильнее и мудрее.

Юргис на мгновение задерживается после моих слов. Но затем, толком и не прицелившись, вскидывает руку с клинком.

Кинжал вонзается в дерево прямо возле моего бедра. Я довольно хмыкаю.

— Она была той ещё сучкой! Эта Сияна.

— Как ты можешь так говорить?

— Могу, как видишь. О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме истины. Вот тебе вся правда о ней: Казимир познакомился с ней, когда та появилась у него в молельном доме. Пришла отмолить свои грехи в церковь, которую в свое время координировал Казимир. И, о святые угодники, у нее их было много — грехов, уж уверуйте!

Я размышляю над его речью и притихаю.

— …Каких же грехов?

Юргис не отвечает — еще один его клинок вонзается прямо над моей головой. По коже разбегаются бешеные мурашки, и я стискиваю челюсть.

— Она работала в публичном доме. Думаю, туда ее сбыли родственники. — Юргис пренебрежительно отмахивается рукой. — А наш Казимирчик повелся на ее притворные чары!

— И это ты называешь грехами? Грешница, что вынуждена была существовать в таких зверских условиях, дабы выжить?

Юргис удивленно приподнимает бровь и передергивает плечами.

— Ты хоть представляешь, сколько до него мужчин касались ее тела? Да кто в здравом уме пожелал бы видеть ее в своих невестах?

Я вздыхаю, с иронией поднимая глаза к небу.

— …Но сколько из них прикоснулись к ее душе? — улыбаюсь я, как бы возвращаясь к прошлым временам. — Казимир явно был единственным.

От этой фразы рука Юргиса дернулась. Брошенный им нож приколол край моего ночного платья.

— Понятно ведь, что для обладателя его статуса было бы великой ошибкой брать в жены такую, как она. Тем не менее он уверовал в ее святость. И она всегда вела себя как подобает. Здесь это всех ужасно раздражало, стоило ей сюда перебраться.

— Неужели? А сама она говорила, что является святой?

— Нет. — Юргис прикусил губу. — Но ее глаза говорили.

Вздохнув от разочарования, я обнаружила, как нож воткнулся рядом с коленом.

— Неплохо, Юргис, — замечаю я, впечатленная меткостью. Он беззаботно пожимает плечами, но я вижу в его глазах отблеск гордости.

Адреналин не покидает меня. Холодный ночной воздух пробирает до мурашек, и я решаюсь спросить: — Значит, вы решили избавиться от нее?

И тут очередной бросок Юргиса срывается — я вижу в замедленной съемке, как ножик направляется прямо мне в грудь.

Закрываю глаза, приготовившись, но, к своему огромному удивлению, боли не испытываю. Вместо этого меня окутывает успокаивающий запах лекарственных трав и мыла.

Открываю глаза и вижу возвышающегося надо мной Агния, выражение его лица — смесь боли и негодования.

— Агний… — шепчут мои губы.

Он медленно склоняет голову на мое плечо, его взор наполнен неизреченными речами.

В покоях Агния царил полумрак: выкрашенные в темно-зеленые оттенки стены, казалось, поглощали весь свет.

Агний неспешно проследовал через комнату, его стройная фигура выделялась на фоне приглушенного освещения.

Стоило ему скрыться в другой комнате, чтобы заняться своим раненым плечом, как мои мысли вернулись к обману Юргиса. Клинки, которые он метал, не были серебряными, как он утверждал. Невольно мелькнула мысль, что если бы они все-таки были из серебра, то рана Агния не затянулась бы столь быстро. Не исключено, что в Агнии еще сохранилась человеческая сущность, которая и отличала его от остальных… Возможно.

Мысли вернулись к Сияне, ее воспоминания преследовали меня. Она пострадала от рук тех, кто должен был ее уберечь. Даже Рати и Кирилл отнеслись к ее участи равнодушно…

— Почему кольцо действовало лишь до тех пор, пока я не обнаружила, что оно не серебряное? — окликнула я появившегося Агния с бутылочкой спирта в руках.

— Все это время ты полагала, что оно серебряное, и оно действовало по твоей вере. — Агний вздохнул, с сожалением взглянув в мою сторону. — Но теперь ты знаешь правду и не сможешь больше принуждать себя верить.

Некоторое время я сидела в тишине. Из другой комнаты доносился слабый звон стеклянных банок.

Не могла решиться спросить, не требуется ли ему помощь… Меня все еще преследовали те жуткие видения, когда на глазах у нас умирал деревенский мужчина.

Я нерешительно приблизилась к арочному проему ванной комнаты, где находился Агний: его обнаженная грудь поблескивала в мерцании свечей дорожками пота и крови.

— Дай мне пару минут, и я отведу тебя в твои покои, Шура.

— Спасибо… — прошептала я, прислоняясь к дверному косяку.

Я заставила себя взглянуть на него. Взгляд Агния встретился с моим, и на какое-то краткое мгновение мне почудилась в его чертах уязвимость, совпавшая с моей.

А потом… Я услышал, как гулко стучит его сердце. Я слышала, как кровь струится по его венам. Я вдохнула его запах, и мое сердце ускорилось. Во мне проснулось что-то необузданное, неистовое желание выплеснуть всю злость на мир, что обманул меня. Только в чем же виноват Агний?.. Почему я чувствую в себе такую лютую ненависть?

С огромным усилием я отвела взор, впиваясь ногтями в дверную раму, пытаясь сдержать бушующие эмоции.

Агний подошел ко мне с небольшой чашей в руках. В ней плескалась темно-зеленая жидкость.

— Полынь. Выпей, это временно поможет тебе.

— Ты обещаешь?

Моя горькая ухмылка выдавала мой скептицизм, поскольку слишком хорошо знала о невыполненных обещаниях, которые тянулись между нами.

Агний уклонился от моего вопроса, исчезнув за ширмой для переодеваний.

— Я знаю, что это сработает. Я уже применял это средство. Очень много раз… За мою долгую жизнь, Шура.

Из-за Анет… Он принимал это, чтобы утихомирить свои нездоровые чувства к ней.

Я пересекла комнату и встала всего в нескольких сантиметрах от разделяющей нас бархатной шторки.

— Я помню, ты хотел мне что-то показать… Помнишь, ты говорил? — спросила я, задумчиво царапая себе запястье.

— Я не забыл, дорогая Шура. Через пару дней я обязательно покажу тебе это место. Оно тебе понравится, я в этом уверен.

Готова поклясться, я расслышала его улыбку.

Ширма раздвинулась: Агний в черном облачении — черных брюках и кофте — был безукоризненно красив, если не считать легкого беспорядка в прическе.

Нежным прикосновением к его ладони я взяла его за руку, испытав при этом целый залп волнующих эмоций. Подведя его к креслу, стоящему у пылающего камина, я усадила Агния.

Прихватив расческу с туалетного столика, где хранилось немало других парфюмерных флакончиков и принадлежностей, я приступила к бережному расчесыванию его белокурых локонов, сопровождая каждое поглаживание скольжением кончиков пальцев по шелковистым прядям.

Я мельком взглянула на лицо Агния — его глаза были блаженно прикрыты, уголки губ слегка приподняты.

— …Ты не похожа ни на одну из тех, что я встречал, Шура, — нарушил безмятежную тишину его голос.

— И что же отличает меня от остальных? — осведомилась я, оставляя расчёску и опускаясь в соседнее кресло напротив него; пламя жарко полыхало в камине, грея кожу.

— Ты… Естественна, Шура, — отозвался Агний, плавно кладя ногу на ногу. — В тебе нет ни капли фальши, лукавства или корысти. Признаться, поначалу я воспринимал тебя как простую деревенскую девицу, оступившуюся в дебрях нелегкой жизни. Но теперь… — он замолчал, во взгляде появился созерцательный отблеск. — Твоя скромность и доброта затмевают все мыслимые и немыслимые сложности в жизни любого, ты — маяк искренности среди моря притворства.

Я пристально смотрю на мужчину. Что-то во мне недовольно тем, как он про меня высказался. Что-то во мне хочет показать ему, что я не та девушка, которую он описывает. Не так уж много во мне этого… света.

— Я заранее прошу прощения за свою следующую слепую догадку. Ты девственница, Шура? — тихо вопрошает он, и поначалу мне даже кажется, что я ослышалась.

— … Зачем спрашиваешь? — мой голосок едва слышен.

Глаза Агния сверкнули недобрым интересом, после чего застыли на огне в камине.

— …Я не смел и надеяться, что догадка моя окажется верной. Ведь жених у тебя имеется… — он опускает глаза, понизив голос. — Невинная, красивая и покладистая… Шура, прошу, выслушай историю моей жизни. Выслушай и вынеси свой приговор. Осуди меня справедливо.

Агний медленно приподнялся на ноги, его действия были донельзя элегантны. Он опустился передо мной на колени, его руки крепко сжали мои. Я не шевелилась. Возможно, боялась спугнуть таинство исповеди.

— Все эти века я неистово желал покинуть пределы этого поместья. Но я прикован к нему. Повязан своими же грехами, как и каждый здесь. Кошмары преследуют меня ночи напролет… — Агний склоняет голову к моим коленям, как в молитве. — Самая невинная душа, прошу тебя, вынеси мне суд….. Лишь ты обладаешь властью над такими, как я. Я бесконечно счастлив, что в моей жизни появилась ты, Шура. Значит, я еще не пропал. Покуда не отвернется от меня чистейшая душа, у меня еще есть надежда… В твоей воле развеять мрак, или отречься от вердикта.

Искренние волнения в его речи затронули что-то глубоко внутри меня, пробуждая чувство сострадания и сочувствия.

Тронутая откровенностью, я опускаю ладонь на его голову, ощущая приятную шелковистость волос под пальцами.

— Поведай мне, Агний. О своей судьбе.

По какой-то неведомой причине вурдалак во мне дремал. Но может ли это быть затишьем перед вьюгой?.. Вурдалак хотел услышать его историю. Возможно, так же сильно, как и я.

— Моя человеческий век был недолог. — начал Агний. — Мне было всего двадцать семь, когда… Черная Княгиня пригласила служить ей. — в его глазах — затравленный глянец, отражение тьмы, терзающей его каждую ночь. — До нее моя жизнь была похожа на сказку, сотканную из нитей изысканности и роскоши. Я рос избалованным чадом. Мои родители были знатоками моды, господствующими над всеми буржуазными домами, украшавшими окрестности Чернограда. Наша фамилия была созвучна с элегантностью. Среди блеска дворянских приемов я, будучи еще мальчишкой, исследовал мир светских тонкостей, ни разу не повстречав душу, родственную моей. Невинность я потерял непозволительно рано… Но я всегда был одинок.

Агний вздыхает, прижимаясь щекой к моему колену.

Мои пальцы нежно касаются его лба, а он продолжает: — Но однажды в моей жизни появилась она. Анет. Мы были внешне подобны друг другу, но отнюдь не родственники. Как будто Бог расслышал мои мольбы и отправил нас навстречу друг другу. Тогда мне казалось, что я смогу разделить с ней всю свою жизнь… Но я ошибался. — голос Агния затихает, взгляд затуманивается сожалением.

На нас снова опускается мертвая тишина. Я легонько поглаживаю его по волосам, будто успокаивая расстроенного ребенка, уткнувшегося в мои колени.

— В то время началась гражданская война между Черноградом и Белоярском. — продолжает Агний. — В такие времена людям не нужны шикарные платья и костюмы. Мой род разорился из-за той войны… Родители Анет выставили ее кандидатуру на выгодный брак с каким-то купцом, торгующим жемчугом. — голос Агния был ровным, отрешенным, каждое слово произносилось так, словно он рассказывал чужую историю. — Я тогда пригласил ее на один из зимних приемов, которые устраивались в Чернограде. Как же я тогда напился, Шура. Никогда раньше я так не напивался.

Воцаряется тишина, я перестаю его поглаживать. От неприятного предчувствия по коже пробегают мурашки.

— Что ты с ней сделал, Агний? Что ты сделал с Анет? — мой рот пересыхает.

— Я лишил ее невинности. Это был первый день после ее венчания. Я принудил ее. И это… — Агний склоняет голову, его скулы заостряются, а плечи напрягаются. — Это положило ей конец. Анет не выдержала позора.

Агний глубоко вздохнул, и его следующие слова были произнесены каким-то чужим, далеким голосом.

— На следующее утро ее тело было выловлено из моря сетями судна, принадлежащего ее мужу.

Мое колечко на пальце становится чересчур горячим, и я не успеваю его толком снять, как оно вдруг разламывается пополам.

Я вскакиваю, в расширенных глазах застыли непролитые слезы. Картина бедной Анет, лежащей бездыханной в морских пучинах, слишком ярко встает передо мной.

Мужчина потянулся взять меня за руки, но ярость прорезала мое нутро, и я отпрянула, отвесив ему звонкую пощечину.

Раздавшийся шлепок гулко разнесся по комнате.

Агний все еще стоял на коленях, его глаза были плотно сомкнуты.

— Прости меня… Я не хотела тебя ударить. Это… проклятье яда, — задыхаясь, проговорила я.

Я отступала назад все это время, пока спина не уперлась в стену. Дыхание вырывалось рваными вздохами.

— Ты еще борешься с этим, Шура. Ты не проклята, — голос Агния был успокаивающим бальзамом в хаосе, который грозил поглотить нас. — Не могу сказать того же о нас.