Звезда сапфировых вершин

Глава 12. Это кража!

Совершенно опустошенная, я вновь и вновь растерянно перебирала вещи в коричневом саквояже, пока господин Эдвин сочувственно не проговорил:

— Вы позабыли волшебную кисть дома? Не надо переживать, госпожа Злата. Всякое в жизни случается. Если этот предмет так вам необходим, я пошлю за ним на Побережье тролля-возницу или своего помощника Тинка. Всё можно решить. Не огорчайтесь!

— Лучше бы я забыла! — горестно воскликнула я, перекладывая пакеты и коробочки. — Но нет, кисть и альбом кто-то забрал… Сверток с магическими вещами совершенно точно был в моем багаже. Я проверила перед тем, как пойти в душ. Он лежал вот здесь, в самом низу, на дне. Я завернула лакированную шкатулку с ценными предметами в плотную розовую бумагу. Не понимаю, кто мог это взять?

— Если так, то дело принимает серьезный оборот. Речь идет о похищении, — нахмурился господин Эдвин.

— Но кому это нужно? Ведь этими предметами никто, кроме меня, не сможет воспользоваться! Для всех это обычная кисточка и самый обыкновенный альбом. Ничего примечательного.

— Как бы там ни было, неприемлемо трогать чужие вещи, — серьезно сказал господин Эдвин. — А уж обворовывать нашу долгожданную гостью… Просто нет слов. Это позор для нас. Просто позор.

В голубой кабинет, пару раз стукнув, заглянула веселая румяная Альда:

— Вот вы где, дорогие! — закричала она. — Господин Эдвин, я вам в дорогу пирожков напекла! Лететь-то недалеко, но вдруг проголодаетесь? А сами не съедите, так Тинка угостите! А нет, так в городе перекусите! Во всем Сапфире таких не найти! Одни с маком! Другие с грибами! Третьи с малиной! Ух какие пирожки! Пух, а не пирожки!

Альда шагнула в кабинет и шмякнула на стол круглую, покрытую белой салфеткой, корзинку, источавшую душистый аромат свежей выпечки. Потом она глянула на меня (я едва сдерживалась, чтобы снова не расплакаться), на мрачного, как туча, господина Эдвина, и немного потише спросила:

— А что это такое у вас? Случилось чего? Поссорились?

— Случилось, — хмуро сказал господин Эдвин. — У нашей гостьи украли шкатулку с магическими предметами. И я никуда не поеду, пока не найду волшебную кисть и особый альбом и не положу вот сюда, на стол, перед нашей гостьей. А я найду и положу, уж будьте уверены, — в голосе господина Эдвина мелькнула непривычная жесткость.

— Подождите, как так — украли? — Альда, точно подтаявший снеговик, ухнула на «прекрасный диван». Ее круглые красные щеки побледнели. — У нас в гостинице отродясь такого не бывало! Злата, девочка, а ты хорошо поглядела?

— Очень хорошо, — кивнула я. — Всё есть, а этих вещей нет.

— Ну что ж, — выпрямился господин Эдвин. — Давайте разбираться. Госпожа Злата, вы заметили кого-нибудь, когда выходили из комнаты?

— Да. Человека номер четыре… — тихо пробормотала я, вспомнив его унылое «Неприятно познакомиться».

— Ох! Четвертый! — вскрикнула Альда и прижала к побледневшим щекам ладони.

— А кого вы увидели, когда вернулись?

— Розовую девочку-вершика… Тишу, — пролепетала я.

— Ох! Тиша!! — еще громче закричала Альда.

— А дверь в кабинет была открыта. Ключи у Шаны…

— Ох! Шана!!! — заорала Альда, и мне захотелось заткнуть уши.

— Но я ни в коем случае не хочу никого подозревать! — я вскинулась, вытерла намокшие глаза. — Это неправильно и нечестно.

Ну зачем Человеку номер Четыре мой альбом с кисточкой? Он что — дождливой осенью будет рисовать тоскливые серые картинки? «Натюрморт четвертый. Кувшин и тарелка с кашей», — хмуро подумала я.

А Тиша? Тиша, конечно, любит всякую красоту и ей бы наверняка понравились и альбом, и кисточка, и ярко-желтая, блестящая лакированная шкатулка. Но, во-первых, у нее своего красивого богатства — полная корзинка. А во-вторых, она такая милая, добрая и старательная, что я и подумать не могу, что этот очаровательный розовый клубок может сунуть нос в мой саквояж. Стоп. У нее и носа-то, кажется, нету… А Шана? Шана, как мне показалось, существо сугубо практичное. Ей моя кисточка и вовсе ни к чему.

«Ты просто плохо разбираешься в людях! И в вершиках! — зазвенел во мне внутренний голос. Я услышала в нем интонации Мариса, и у меня задрожали губы.

Сколько раз муж кричал мне: «Да кто ты такая без своей волшебной кисточки? Да никто! Подумаешь, художница от слова «худо»! Да таких рисовальщиц, как ты, половина Побережья! Твой старик-профессор наколдовал тебе что-то, так ты и рада похвальбы получать! Заслуженная, знаменитая, прославленная… Звезда! Как есть — звезда! А вот забери у тебя кисть, так и сядешь в лужу! Кляксу — и ту не сможешь нормально изобразить!» «Это не так, — пыталась я спорить с мужем. — Кисть и альбом только помогают в работе. Если не уметь рисовать и проектировать, от них не будет никакого прока. Ты должен понимать, ты же тоже рисуешь. Вот попробуй сам!» Наивная, я протягивала ему кисть и альбом, но он только в бешенстве скидывал их со стола. «Мне твои колдовские штучки даром не нужны! Я и без них — художник! А ты… Ты просто выскочка! Повезло тебе, родилась в известной семье, у папаши с регалиями — вот и думаешь, что королева!» Я уже потом поняла, почему Марис так ни разу и не попытался ничего изобразить волшебной кистью — он боялся провала, беспокоился, что у него ничего не получится. Он, пожалуй, сломал бы мою кисть и разодрал в клочки особый альбом, если бы не боялся за свою репутацию. Все-таки мы все вертелись в одном маленьком творческом мире и мой профессор, которого Марис, конечно же, прекрасно знал, не одобрил бы такой поступок.

Мне было отчаянно жалко волшебную кисть и особый альбом. Ведь меня пригласили сюда именно как магического архитектора! Но еще больше я огорчалась оттого, что вновь оказалась в самом нелепом положении перед господином Эдвином. Такой прекрасной была наша прогулка, так мы душевно общались, беседовали — и вот я нелепо сижу на корточках возле саквояжа с платьями. Совершенно подавленная, измученная, униженная этой бестолковой кражей.

— Не надо плакать, — господин Эдвин мгновенно уловил мое настроение. Он взял меня за руки, усадил на диван рядом с Альдой и мягко проговорил. — Я уверен, что всё найдется.

Мне показалось, что он хотел меня погладить по голове, как котенка, но в последний момент передумал.

— Так что же это получается?! — резво, будто на пружинке, подскочила Альда. — Кража?! У меня в отеле?! У иноземки?! У гостьи, приглашенной дворцом?! Жуть!

Я и глазом не успела моргнуть (господин Эдвин, видимо, тоже), как Альда, словно ураган, вылетела из кабинета и во весь голос заорала: «Кра-а-жа!!!»

— Ох… что за женщина! — схватился за голову господин Эдвин. Обернулся ко мне. — Не переживайте, все решим, — и вышел вслед за ней.

Я выглянула в коридор. Тихое сумрачное пространство, казавшееся минуту назад безжизненно тихим, начало заполняться разномастным народом.

Звонко хлопали двери, выглядывали взволнованные, перепуганные люди и тролли. Выкатывались разноцветные клубки-вершики. Какой-то высокий лохматый мужчина с намыленным по уши лицом, высунувшись из номера, размахивал опасной бритвой и повторял грозным басом: «Что такое? Где бандиты?! Что такое?!» Мелкий тролль в мохнатой шапке подпрыгивал: «Притон! Притон!» и подкидывал к потолку кожаный портфель. А худощавая тетка в коротком халате, с пегим жидким хвостиком на макушке пискляво завизжала: «Пожа-а-а-ар!» — и началась невообразимая кутерьма.