Звезда сапфировых вершин

Глава 28. Старинная мозаика

Мы пошли дальше и остановились возле выложенной мозаикой стены — я увидела изображение очаровательной девушки в старинном платье на фоне сапфировых гор и синего блестящего озера. Мозаичная картина была удивительной красоты — впечатляли и яркий колорит, и тонко подобранные оттенки. Но в целом панно выглядело удручающе — мелкие кусочки смальты в разных местах откололись, на их месте зияли темные дыры. Синие горы пошли трещинами — издалека казалось, будто они пережили землетрясение.

Я отметила в блокноте, что мозаику непременно нужно восстановить — прекрасное панно станет украшением дворца! Правда, старинной смальты теперь не найти. Что ж, вот здесь и пригодится волшебная кисть — я нарисую недостающие детали и восстановлю картину.

Подойдя поближе к мозаичному панно, я провела ладонью по прохладной, тускло сияющей поверхности — и вдруг спиной почувствовала пристальный взгляд Эдвина. Сложно объяснить это странное ощущение. Казалось, что по спине и затылку прошелся, точно волшебная кисточка по полотну, горячий и ласковый солнечный луч.

Я обернулась — как же заколотилось сердце! Эдвин стоял, опершись о колонну, и пристально смотрел то на меня, то на красочную мозаичную картину.

— Какое прекрасное панно, капитан Эдвин… — пробормотала я, чувствуя, как пересохли губы. — Великолепно изображена природа. И дама… такая красивая.

— Но не более красивая, чем вы, госпожа Злата, — серьезно проговорил Эдвин. Он провел ладонью по лбу и тихо добавил. — А вы заметили, что эта девушка очень похожа на вас?

Заморгав, я отступила от стены, чтобы целиком рассмотреть мозаичное полотно, — и вздрогнула. Эдвин был прав. Стройная синеглазая дама с пышными белыми волосами в утонченном синем платье хоть и не выглядела точь-в-точь, как я, но походила на меня, словно родная сестра.

— Это так странно… — выговорила я, чувствуя, как кружится голова. — И даже немного страшно.

— А я думаю, Злата, это знак судьбы. Жители Сапфировой страны верят в такое. Возможно, то, что вы увидели во дворце похожую на вас даму из прошлого, — знак, что вы захотите остаться в нашей стране навсегда. Поверьте, у нас прекрасная страна! Ее не могут испортить даже некоторые неприятные люди…

Я посмотрела на Эдвина — на его выразительное и немного строгое лицо и увидела, как дрогнули его красивые, будто нарисованные, темные, в разлет, брови. Его голубые глаза стали очень серьезными, и он тихо произнес:

— Пожалуй, я не должен говорить этого, Злата, ведь мы еще так мало знакомы. Но я был бы рад, если бы вы остались в наших Сапфировых землях. Более того, я желаю этого всем сердцем, потому что в первый же день почувствовал в вас родственную душу. Однако я прекрасно осознаю, что на Побережье вас ждет супруг. Семейные узы — это серьезнее любых бумаг, о которых мы здесь говорили. И я знаю, что не имею никакого права вмешиваться в вашу жизнь и ломать вам судьбу. Полагаю, вы и сейчас с любовью думаете о вашем муже и очень скучаете о нем.

Мне показалось, что я глотнула горячего воздуха, перемешанного с песком. Я незаметно коснулась губ кончиком языка и отчаянно пожалела, что здесь, в этом крыле дворца, нигде не найти даже стакана воды.

Я и сама не поняла, что меня потрясло больше: девушка на мозаичной картине, будто списанная с меня, или признание капитана Эдвина. В глазах потемнело, мне захотелось присесть, но, беспомощно оглянувшись, я не увидела поблизости ни кресла, ни дивана, ни пуфа, ни оттоманки. Вздохнув, я опустилась на широкий мраморный выступ возле мозаичного полотна и подумала, что экономка Инна, блюстительница нравственности, непременно бы возмутилась: «Вы бы еще уселись прямиком на паркет, госпожа Злата! Дамы так себя не ведут!»

Но Эдвин, посмотрев на меня, присел рядом. Некоторое время мы молчали, и я вновь подумала, что даже молчать с этим человеком приятно.

Наконец я пришла в себя — поправила выбившуюся из прически прядь, коснулась жемчужной брошки в виде подснежника, выпрямилась. Я подумала, что еще вчера не решилась бы ни о чем рассказать господину Эдвину. Неужели за один день может всё так измениться? Но теперь я чувствовала, что не могу молчать.

— Капитан Эдвин, благодарю вас за то, что вы показали мне Хрустальный дворец и рассказали его историю, — негромко проговорила я. — Пожалуй, пришло время и мне кое-что рассказать вам. Не знаю, как вы отнесетесь к моим откровениям… Но я просто скажу вам правду.

— Говорите, Злата, — серьезно ответил Эдвин. — Что бы вы ни сказали, я буду на вашей стороне.

Мне показалось, что я стою на скале и сейчас мне предстоит прыгнуть в холодную воду. Но отступать было некуда, и я тихо сказала:

— Дело в том, что я действительно не планирую возвращаться на Побережье. Если я и полечу туда, то лишь для того, чтобы увидеть старых друзей, решить деловые вопросы и полюбоваться океаном. Вот и всё.

— Но как же ваш муж?

— Капитан Эдвин, я ушла от мужа. Навсегда.

Я готова была к любой реакции Эдвина, ведь я так мало его знала. Мне стало бы невыносимо горько, но я бы не удивилась, если бы он поднялся с выступа и холодно произнес: «Простите меня, госпожа Злата, но нам больше не о чем говорить. Я не готов к общению с женщинами, которые так легкомысленно и небрежно относятся к институту брака!»

Но Эдвин, подняв на меня глаза (мне показалось, что в них заиграли океанские брызги), сочувственно произнес:

— Я вижу, что вам довелось пережить много боли, милая Злата. Расставания всегда даются очень тяжело.

Он легонько провел ладонью по моим волосам — почти по-братски, так успокаивают расстроенную маленькую девочку, а моему телу пробежала огненная волна. Я крепко сцепила пальцы, чтобы Эдвин не понял, что со мной происходит.

Где-то стучали напольные часы, и я не понимала, быстро или медленно бежит время. Но мне было так хорошо рядом с этим человеком! Так тепло и радостно, как не было никогда в жизни.

— Я очень сожалею, что не смог приехать к вам вечером, дорогая Злата, — вдруг проговорил Эдвин. — Королева Мара в последнее время заваливает меня самыми нелепыми поручениями, и вчера я освободился только к полуночи. Я даже не смог узнать, где устроил вас Марген, поэтому решил навестить с утра на рабочем месте. Нисколько не доверяю этому человеку. И вы ему не доверяйте. Не люблю сплетничать о людях, но вы должны знать, что Марген — коварный интриган и страстный любитель женщин. Берегитесь его, Злата. Не оставайтесь с ним наедине. Вы знаете… Я боялся, что он уже вчерашним вечером начнет лезть к вам с непристойными предложениями. Хорошо, что этого не случилось.

— Господин Марген действительно пытался… пытался… — решилась признаться я, но не знала, как выговорить эти слова.

Я увидела, как побледнел Эдвин, какими ледяными стали его голубыми глаза, и даже испугалась. Но продолжила.

— Вчера вечером, в парке, он… Одним словом, он был намерен… Но ничего не успел. Подошли дворецкий Тони и розовый вершик, и всё обошлось.

— Подлец… какой же он подлец… — с ненавистью процедил Эдвин, и я увидела, как побелели его скулы, как сдвинулись брови. — Вы можете не продолжать, Злата, я всё понял. Но этого я не оставлю! Зло должно быть наказано. Сегодня же я вызову его на дуэль.

— Что вы, не надо! — вскрикнула я, мысленно браня себя на чем свет стоит за то, что не придержала язык за зубами.

— Неужели вам жалко его? — Эдвин обернулся ко мне, и я поразилась, каким бледным стало его красивое лицо.

— Нет, мне будет жалко, если что-то случится с вами… — не подумав, выпалила я. И, совершенно смешавшись, раскрасневшись, заговорила: — Пожалуйста, не связывайтесь с ним! Я ведь и сама в чем-то, наверное, виновата. Согласилась пойти на вечернюю прогулку в темный парк. А ведь меня даже Альда предупреждала, что так делать не стоит!

— Вы виноваты? — воскликнул Эдвин. — Нет, никогда так не говорите! Вы были в праве пойти куда угодно и даже вести себя, как угодно. Но ведь это он напал на вас, а не вы на него. Так что виновен во всем исключительно он! А если бы дворецкий не появился вовремя? Я думать не хочу о том, что бы тогда случилось. Нет, нельзя его оправдывать. Дуэли не избежать.

— Я прошу, не делайте этого, — умоляюще повторила я. — Я не знаю законов вашей страны, но понимаю, что дуэли не одобряются ни в каких землях. Если вы убьете Маргена, вас наверняка посадят в тюрьму. Верно?

Эдвин печально кивнул: «Возможно».

— Вот! А если удача будет на его стороне, и он убьет вас… И вы погибнете… То я…

— Вы огорчитесь? — мягко улыбнулся Эдвин.

Вспоминая то, что случилось дальше, меня по сей день охватывает невыразимо жаркое чувство, словно я нахожусь на горячем песке возле могучего океана. Накатывают нежные волны, розовеют щеки. Всем телом я ощущаю прекрасное солнечное тепло.

Эдвин придвинулся ко мне, осторожно взял за руки — и согрел похолодевшие пальцы большими теплыми ладонями. Он поправил выбившуюся из прически прядку, коснулся губами моего лба. На миг Эдвин отодвинулся, приблизился снова — и сильно, но ласково обнял. Я и сама не поняла, как, забыв обо всем на свете, тоже крепко обвила руками его шею. В тот же миг я ощутила головокружительную, обволакивающую, медовую сладость. Мы целовались, и моя душа взлетела выше сапфировых вершин, выше облаков, выше неба.

Всем сердцем, всем телом я наслаждалась восхитительным полетом, но больно рухнула на землю, когда услышала презрительный женский голос:

— Так вот как вы работаете, уважаемая Злата! Так вот чего стоят ваши правила нравственности? — еще более белая от возмущения Ирэна стояла рядом с нами, но пальцем грозила только мне — господина Эдвина она будто бы и не замечала. — Уверена, что ваше непристойное, мерзкое поведение достойно не только выговора, но и солидного штрафа! Не подумайте, что я ничего не вижу и не замечаю! Я поставлена наблюдать за вами и, в отличие от вас, выполняю свою работу хорошо. Немедленно доложу господину Маргену о том, чем вы тут занимаетесь!