Звезда сапфировых вершин

Глава 4. Голубой кабинет

От слов Альды про «пир духа» и капкан мне стало холодно, но только на миг. Я подобралась, поправила шляпку и, присев на некрасиво окрашенный колченогий табурет, произнесла:

— Не надо меня пугать. Решение принято.

— Да сколько же тебе лет, девочка?

— Двадцать четыре, — ответила я, стараясь не обижаться на «девочку». — Но я с десяти лет училась профессии и каждый день помогала отцу, а он был знаменитым магическим архитектором. Так что опыт у меня серьезный.

— И как только папаша тебя сюда отпустил… — печально вздохнула Альда и тяжело опустилась на стул рядом со мной. — Я бы на его месте все двери заперла, а доченьке сесть на дракона не позволила.

— Отец умер… — выговорила я, чувствуя, как заскребло в горле — точно по нему тоже кто-то провел железным ключом. — И матери тоже нет. И мужа, — поспешно добавила я, чтобы избежать лишних расспросов. В документах, которые я отправляла в Сапфировую страну, было указано, что я замужем, но рассказывать об этом Альде мне не хотелось. — Что касается дела, то я справлюсь. На родине я много раз занималась такой работой — и с отцом, и самостоятельно.

— Да разве я о делах? — круглые карие глаза Альды смотрели на меня сочувственно. — В нашем королевстве такое творится…

— Что же? — снова насторожилась я.

Альда коснулась поварского колпака и, помедлив, шепотом проговорила:

— Что могу, я тебе расскажу, а ты уж сама решай, что дальше делать. Понравилась ты мне, девочка. Смелая — не побоялась на дракона забраться. Правда, глуповатая, так это из-за молодости твоей. Да подожди, не дуйся, я ведь всё как есть говорю, слова по карманам не рассовываю… Тяжко тебе придется в чужом краю. Очень тяжко. Ты переоденься, поешь, а потом и поболтаем. Если слушать меня захочешь. …Эй, Шана! Шана, говорю! Где ты бродишь?! — Альда, которая только что шептала мне в ухо, завопила так голосисто и истерично, что я охнула. — Шана, бестолочь, катись сюда скорее! У нас важная постоялица от господина Маргена, а ты где-то шарахаешься! За что только я тебя супом кормлю, лентяйку?

Тяжелая облезшая дверь заскрипела, приоткрылась — и я, сдерживая сдавленный крик, вжалась в плохо побеленную стену. Странно, что не сползла на пол от ужаса! Я-то кого ожидала увидеть? Горничную, конечно! Ну ладно, пусть это будет не человек, а тролль… или троллиха, что ли… Но это… Это!

Косматый, будто связанный из мохнатых зеленых ниток шар, размером с крупный арбуз, не спеша шагнул в комнату. Его тонкие, как прутики, ножки украшали красные сапоги, а на веточках-ручках шевелились очень большие алые, в белый горох, варежки. Мохнатый шар хлопал кукольными глазами, а рот, будто вырезанный из розового картона, недовольно кривился.

— Что это? — пролепетала я, глядя на необыкновенное существо, которое остановилось у стола. — Кто это?

— Да что с тобой? — удивилась Альда. — Это же Шана! Шана из народа вершиков. Что, не видела таких никогда? Или у вас на Побережье их нет?

— Вершики водятся возле вершин, — вдруг скрипуче проговорила Шана — ее рот хлопал, как у рыбки, а нереально длиннющие ресницы прямо-таки летали вокруг круглых черных глаз. — На Побережье мы не живем, не спим, не едим и не работаем.

— Ох, как будто возле вершин вы работаете! Прямо-таки заработались! — замахала руками Альда. — Что тролли, что вы, вершики, — те еще лентяи! Но приходится нанимать — народ-то в эту глушь не стремится, все в городах хотят жить, поближе к дворцу. Ладно, хватит болтать. Шана, покажи гостье ее комнату. Ту, что побольше, возле чулана.

— Возле чулана не получится, — сразу возразила Шана. Я бы сказала, что она помотала головой. Но так как у нее и не было ничего, кроме головы, ручек и ножек, это выглядело так, будто покрутили глобус. — Возле чулана пьет чай Человек номер Четыре.

— Ах, да, Четвертый! — непонятно воскликнула толстушка Альда и хлопнула себя по бокам. — Тогда покажи угловую, она поменьше, зато посветлее.

— У угловой ключ утащили, — пробубнила Шана. — Ушастый ухарь жил, он и упер. Урод.

Хорошими манерами зеленый вязаный шарик по имени Шана явно не отличался.

Альда, и без того краснощекая, побагровела, точно свекла. Я почувствовала, что она сейчас снова завопит во все горло, а может, и треснет по Шане, как по мячу, и даже отступила от греха подальше. Но Альда только взмахнула руками и сердито поинтересовалась:

— Да хоть с голубым кабинетом-то все в порядке, а?!

— С кабинетом — красота. Но это ведь не спальня.

— А ты предлагаешь нашу гостью в одной из сырых комнат поселить? Ну уж нет! — Альда обернулась ко мне и объяснила: — Номеров у нас хватает, да все они, прямо скажу, не фонтан. Где мебель дряхлая, где плесень… Начальству-то что? Приехало, уехало, а денег на ремонт не дает. Считает, что гостю переночевать и в сарае можно, а красотой он потом в городе налюбуется… Иди, Злата, за Шаной. Она покажет тебе голубой кабинет. Там, правда, кровати нет, зато диван просто прекрасный! Да еще книг много — сядешь да почитаешь вечерком. Не против кабинета? Правда, прекрасный диван! Восторг!

— Не против, я ведь только на одну ночь, — мне не терпелось поскорее скинуть пальто (хоть оно легкое, да стало жарко!), снять шляпку, переодеться и принять душ. От переживаний и новостей есть совсем не хотелось.

— Вот и отлично! — Альда хлопнула в ладоши. — Шана, веди гостью!

Неторопливо переставляя тоненькие ножки-прутики, Шана вышла из каморки к узкой кривой лестнице, я двинулась за ней. По ступенькам она не шагала, а прыгала, и я беспокоилась, что при неудачном прыжке ее ножки могут сломаться — такими они казались хрупкими. Впрочем, за свою безопасность я тоже волновалась — уж больно скрипучей и шаткой была лестница, а перила качались, как паруса у лодки.

Мы наконец поднялись и оказались в темном тесном коридоре, где пахло затхлыми бумагами, сыростью и кислой капустой. Снаружи дом-развалюха казался небольшим, и я удивилась, что здесь довольно много комнат — по обеим сторонам я увидела плотно закрытые номера. Шана уверенно провела меня мимо ряда дверей — когда-то крашеных, но теперь одинаково облезших. На каждой двери черной краской была криво нарисована цифра. Только одна дверь обошлась без нее — прямо по центру красовалась надпись: «Это кабинет!!» Видно, Альда привыкла не только громко кричать и говорить, но даже писать.

Шана стянула варежку со своей ручки-веточки, и я удивилась, увидев, что в рукавице умещается внушительная связка ключей. Погремев ею, Шана ловко выудила нужный ключ, вставила в скважину — и дверь послушно отворилась.

— Умывальня для всех едина, по коридору прямо, — буркнула Шана, кинув мне небольшой поцарапанный ключ. Посоветовала: "На ночь закрывайтесь" — и ушла, топая непомерно большими красными сапогами.

Я вошла в кабинет, оклеенный голубыми обоями в мелкий белый цветочек, — и только сейчас поняла, как жутко, как чудовищно я устала. Все пережитое навалилось на меня громадной плитой, сердце сдавила привычная боль от потери, обиды, разлуки. Мне даже осматривать комнату не хотелось — кабинет как кабинет: в углу старый стол с подсвечником, высокое кресло, камин без огня, бесчисленные полки с книгами. Где же тот прекрасный диван, который так нахваливала Альда? А вот он, довольно широкий, с растрескавшейся кожей, плоской деревянной спинкой. И что в нем такого прекрасного? На одну ночь переночевать сойдет. Надо только сказать, чтобы не забыли принести постель.

Опустившись на «прекрасный диван», я закрыла лицо руками и разрыдалась. Не так я представляла встречу в Сапфировой стране — думала, что меня в первый же день прилично устроят. Какая же я все-таки мямля — растерялась и не стала настаивать на том, что мне полагается! А ведь я приглашена от имени самой королевы…

Да ладно — встреча! Что ждет меня впереди? Что это за опасности, которыми пугает Альда? И главное — правильно ли я сделала, что уехала за тридевять земель от того, кто когда-то надел мне кольцо? «А кто тебя заставлял куда-то уезжать?! Ты сама все придумала! Ты сама все разрушила! Ты всегда, всегда сама во всем виновата!» Голос Мариса зазвенел в моих ушах.

А я ведь когда-то так любила его, так верила… И чем же все завершилось?!

— Простите, что вторгаюсь, дверь была открыта… — приятный мужской голос заставил меня оторвать ладони от уставшего, бледного, заплаканного лица. — Позволите войти?

На пороге стоял высокий, подтянутый молодой человек с волнистыми каштановыми волосами. Я сразу его узнала — в блестящей поверхности Альдиного медного таза я увидела именно его.