Ада

Глава 36. Ада

Мне не нравятся больницы. Я вообще не любитель этих муниципальных заведений. Хоть частное оно, хоть государственное. В частном посимпатичнее, суть та же. Та же бюрократия.

Пока Адам спит под действием снотворного, а спит он сейчас очень много и очень крепко, решаю ненадолго пройтись — размяться и заодно попить кофе. Видела автомат на первом этаже, возле регистратуры. Погода за окном хмурая, как и мое настроение. Хочется спать. Лечь в обнимку с Адамом — залезть к нему под крылышко, включить какой-нибудь скучный фильм, чтобы с чистой совестью под него и вырубиться.

Но пока это отложенное желание, хотя ближайшие пару недель после выписки Адама именно так я и планирую проводить время.

Пока спускаюсь по лестнице, думаю, по каким критериям распределяют этажи для отделений. Шестой этаж — травматология. Это чтобы при экстренной ситуации, когда блокируются лифты, травмированные люди точно не спаслись?

Пятый этаж — кардиология. Привет сердечникам после приступа.

На всех, конечно, первого этажа не хватит, но по мне, лучше бы делали максимум три этажа, но длинное здание с множеством ответвлений.

На первом этаже куча народу. И очередь к автомату с кофе. Вот не могли они на каждом этаже поставить по такому, не пришлось бы топать с восьмого на первый, а потом обратно.

Пока стою в очереди, рассматриваю посетителей. Как раз часы приема. Почему бы не пускать посетителей в палаты, не было бы такой толкучки в фойе. Еще все с сумками-передачками. И как всегда ни кресел для всех, ни скамеечек.

Взгляд постоянно останавливается на девушке в черной толстовке, в капюшоне. Она стоит у окна, смотрит на улицу. Немножко дерганная. Одна стоит. Уже минут семь точно.

Но тут к ней подходит женщина медработник, протягивает ей белый халат.

О, блат. Кто-то пойдет прямо в палату.

Моя очередь, оплачиваю, запускаю агрегат и возвращаю свой взор обратно в зал. Как раз подъезжает лифт, открываются двери, и девушка в черной толстовке заходит в кабинку. Нажимает кнопку нужного ей этажа и когда двери начинают закрываться, она стягивает с головы капюшон.

И я вижу ее лицо в зеркале лифта.

У меня весь воздух из груди вылетает.

Это Камилла.

Но что ей тут делать?

Этой нервной, истеричной особе, которой самой бы не мешало пролечиться в больничке, только другой направленности. В психоневрологическом диспансере.

Почему-то сердце стучать начинает в бешеном ритме.

Мне надо к Адаму! Срочно!

Срываюсь с места и лечу к лестнице. Ну почему именно восьмой этаж?

Второй этаж. За каким хером она здесь?

Третий этаж. От нее явно не стоит ждать ничего хорошего.

Четвертый этаж. А там Адам спит. Один в палате.

Пятый этаж. Запыхалась. Надо развивать свою выносливость, точнее, свою невыносливость.

Шестой этаж. Поднажми, Адушка, чуть-чуть осталось.

Седьмой этаж. Я этой грымзе все волосы повыдёргиваю, которые с прошлого раза у нее остались.

Восьмой этаж. Наконец-то.

Пост медсестры пустой. Как в сраном триллере. Входите кто ходите, хоть с ножом, хоть с пистолетом. Да, моя фантазия посылает мне страшные картинки, одна ужаснее другой, где на белом больничном одеяле, которым прикрыт Адам, расплывается красное пятно.

А я еще радовалась, что его палата в конце коридора, в отдаленной тишине. Пока я бегу через этот самый коридор, Камилла может там что угодно сделать.

Как — то резко открывается передо мной дверь и из туалета выходит дядя Паша.

— Ада? Все нормально, куда летишь как на пожар?

— Там Камилла, — с хрипом выталкиваю слова, горло дерёт, совсем не готова я к восхождению на Эверест, — Видела внизу, как она в лифт зашла.

Павел Александрович меняется в лице, резко разворачивается, и мы уже вдвоем бежим в палату к Адаму.

Она тут. Стоит возле спящего Адама. В руке у нее шприц, колпачок она уже успела убрать.

— Ненавижу тебя, — тихо говорит Камилла. — Ненавижу! — уже громче, не обращая внимание на то, что открылась дверь. — Сходни! Хочу, чтобы ты сдох! — кричит и заносит шприц прям над грудью Адама.

В этот же момент Павел Александрович отталкивает Камиллу от кровати Адама, а я ловлю ее и выкручиваю руку. Очень сильно выкручиваю, Камилла вскрикивает. Я едва подавляю желание стукнуть ей сейчас по локтю, чтобы сломать там все. Опускаю ее сперва на колени, потом укладываю на пол, лицом вниз.

Дядя Паша нажимает кнопку вызова персонала и поворачивается к нам.

Он тяжело дышит, возраст. Как бы его самого приступ не хватил.

— Ничего себе, ты боевая девочка, — удивленно произносит он, поднимая с пола шприц.

В этот момент залетает в палату медсестра и просыпается Адам.

— Ада? Крестный? Камилла? — по мере того, как он обращается к нам, его глаза превращаются в огромные блюдца. — Что случилось?

— Вызови охрану и этот шприц в мой кабинет! — приказывает Павел Александрович. — Ну и женщин ты себе выбираешь, Адам. Одна убить пришла, вторая спасать.

Камилла затихает, вообще никаких движений с ее стороны. На всякий случай проверяю, жива ли она там. Жива, но в какой-то прострации.

А потом заходит охрана, забирают из моего захвата Камиллу и дальше все завертелось.

Приезжает Руслан Русланович, разговаривает с Павлом Александровичем и Адамом. Просит не передавать дело в полицию. Я, конечно, за то, чтобы ее закрыли, но не встреваю и молчу.

Потом находят ту санитарочку, которая за деньги провела Камиллу прям до самой палаты. Конечно же плакала и ссылалась на твоих деток, которых поднимает сама, без мужа, без родных.

Через час становится тихо. Мы с Адамом одни в палате.

— Испугалась, маленькая? — гладит меня по голове мой Викинг.

— Боялась, не успеть подняться по этой чёртовой лестнице, — прижимаюсь к нему еще плотнее.

Все, как и хотела, лежу у него под крылышком и дышу родным запахом.

— Моя отважная Сливка, — целует в макушку любимый мужчина.