Адские существа

Я

шла по тихим улицам, чувствуя на себе взгляды из окружающих окон. Поднялся ветер, растрепав мои волосы позади меня, а плащ Джулиуса развевался вокруг моих ног.

Мой пульс забился в бешеном ритме, когда я выступила против вампиров, весь город был закрыт из-за плана, который я придумала вместе с истребителем, который сеял хаос среди членов королевской семьи.

Если бы боги действительно существовали, я полагаю, они наблюдали бы сейчас, обратив свой взор на одинокого человека, шагающего в самое сердце логова зверей, смертоносных созданий, покоренных солнцем, которое светило мне в спину.

Когда я приблизилась к территории замка, мне навстречу выехала темная машина с затемненными стеклами, и я подняла подбородок, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

Чувство в моей душе подсказало мне, что Эрик был внутри, и когда машина остановилась передо мной, он вышел с водительского сиденья. Он приехал один. Возможно, по наводке одного из многочисленных наблюдающих вампиров.

Все в нем казалось более диким, чем раньше: рубашка помята и не заправлена, волосы растрепаны темными прядями, но в его серых глазах царил самый дикий хаос.

Мое сердце бешено заколотилось при виде него, и мои ноги остановились, когда я посмотрела на своего похитителя со всей его империей, зажатой в моем кулаке.

Он поморщился от палящего солнца, и темные вены выступили вокруг его глаз, доказывая, что он не застрахован от его воздействия.

Молниеносным движением он исчез, и мое сердце бешено заколотилось, когда он появился у меня за спиной, схватив меня за горло и притянув вплотную к себе.

— Бунтарка, — прорычал он мне на ухо, и дрожь пробежала по всему моему позвоночнику.

Я собралась с духом, мои руки были плотно прижаты к бокам.

— Я слышала, ты искал меня, — сказала я беспечно, и он издал низкое рычание.

— Я охотился за тобой от заката и до рассвета. Вернулась ли ты ко мне, как обещала, когда выбрала меня?

— Не помню, чтобы я давала какие-либо обещания, — солгала я.

— И все же ты здесь.

Он отпустил мое горло и развернул меня в своих объятиях, вместо этого его рука переместилась на мой подбородок.

— Он причинил тебе боль? — грубо спросил он, осматривая меня на предмет травм, поворачивая мою голову набок, как будто ожидал обнаружить синяки.

— Нет, — сказала я, отбрасывая его руку. — И я не прибежала к тебе, как послушный маленький человечек, если ты так думаешь.

Он зарычал, но я поняла, что это было обращено не ко мне, его взгляд метнулся к небу, а темные вены вокруг глаз стали глубже. Солнце сказывалось на нем, и, хотя я ожидала почувствовать удовлетворение, наблюдая, как ему больно, вместо этого в моей груди образовался узел.

— Тебе нужно спрятаться от солнца, — тихо сказала я.

Натянуто кивнув, он схватил меня за руку, как будто ожидал, что я убегу, подвел к пассажирскому сиденью и усадил внутрь машины.

Секунду спустя он запрыгнул на водительское сиденье и со стоном облегчения захлопнул дверцу.

— Во что, черт возьми, Валентина играет? — Он с беспокойством посмотрел на небо, затем повернулся ко мне со свирепым взглядом. — Как ты здесь оказалась? Как тебе удалось сбежать?

— Нам нужно уединиться. Поговорить. — Я оторвала от него взгляд, твердо глядя в окно. Я должна была придерживаться своего плана. Я не могла позволить ему меня сломить.

— Что это значит? — прорычал он.

— Это значит, что нам нужно поговорить, — просто сказала я.

— Мне нужно съездить на квартиру Валентины, — решительно сказал он, и я покачала головой.

— Ее там нет. И ты не узнаешь, где она, пока мы не поговорим.

— Я не могу оставить солнце сиять и вывести из строя весь город, — отрезал он.

— Сколько еще раз я должна повторить? Делай, как я тебе говорю, или ты никогда не получишь обратно свои драгоценные облака. — Я бросила на него суровый взгляд, и он в шоке уставился на меня, а его мышцы напряглись.

Мы оставались в таком напряженном противостоянии, пока он не пробормотал что-то себе под нос и не развернул машину.

— Пристегни ремень безопасности, — скомандовал он, и предупреждение в его голосе заставило меня сделать так, как он сказал.

В тот момент, когда я пристегнулась, он нажал ногой на педаль газа, и мы помчались по дороге, а инерция вдавила меня обратно в сиденье.

Он поехал не к замку, как я ожидала, а выехал на шоссе, двигаясь с ужасающей скоростью, объезжая старые, ржавые машины, которые были брошены когда-то в прошлом, лавируя между ними так проворно, что у меня перехватило дыхание. Когда я поняла, что мы покидаем город, меня охватила неуверенность.

— Куда мы направляемся?

— К нам домой в Вестчестер, — сказал он, и его челюсть заходила от разочарования. — Ты хочешь уединения? Ты вот-вот получишь его.

Он сунул руку в карман на двери, достал солнцезащитные очки и надел их.

У меня перехватило горло, когда мы мчались по дороге к зеленому пятну вдалеке, мысленно репетирую то, что я собиралась ему сказать. Это должно было быть произнесено идеально, каждое слово должно быть пропитано уверенностью. Я не позволю ему снова подчинить меня. Настала моя очередь играть в игры, и ему лучше начать плясать под мою дудку, иначе я никогда не верну ему Валентину.

Наконец мы подъехали к железным воротам поместья Эрика в пригороде, высокие кирпичные стены тянулись вдаль по обе стороны от них. Охранник стоял снаружи с черным зонтом над головой, его тело было хорошо спрятано под ним, и вид у него был обеспокоенный. Его кожа выглядела немного блестящей, и я заметила флакон солнцезащитного крема, торчащий у него из кармана, хотя, конечно, это никак не повлияло бы на его затруднительное положение.

Эрик приоткрыл окно, когда вампир споткнулся, морщась на ходу.

— Во имя богов, что ты все еще здесь делаешь? — Требовательно спросил Эрик.

— Это мой долг, сэр, — ответил вампир отчаянно сухим голосом, звучавшим так, словно у него невероятно пересохло во рту.

— Как тебя зовут? — Спросил Эрик.

— Эгберт, сэр. — Он низко поклонился, а затем взвизгнул, когда солнце упало ему на задницу, вырвавшись из-за тени его зонтика.

— Отчитайся передо мной после смены. Ты заслужил гребаное повышение.

Глаза Эгберта расширились от благоговения. — Конечно, ваше высочество. Спасибо, спасибо. — Он выпрямился, подбежал к воротам и набрал код на клавиатуре, каждый раз издавая тихий визг, и я заметила несколько волдырей на кончиках его пальцев. Мне почти стало жаль этого парня.

Ворота разъехались, и Эрик повез нас по гравийной дорожке к своему большому бревенчатому дому, в обоих торцах которого были арочные окна. Раньше у меня не было возможности полюбоваться им со стороны, и это место было чем-то из сказки. С одной стороны участка тянулся лес, и огромные дубы отбрасывали тень на дальнюю сторону шиферной крыши. Извилистая тропинка уводила в лес, и птичье пение разносилось в воздухе, как нежнейшая музыка.

Солнце освещало сад, окрашивая зеленую траву в яркие цвета, а утренняя роса переливалась на свету. Я почти забыла, каково это — видеть солнце в полную силу. Оно было ослепительным. Освобождающим. И это придало мне сил, от которых я никогда не хотела избавляться.

Эрик припарковался как можно ближе к дому и поднял ручник, со стуком швырнув солнцезащитные очки на приборную панель. Он смотрел на солнечный свет с проблеском беспокойства в глазах. Распахнув дверцу, он размытым пятном обошел машину и широко распахнул мою дверцу, прежде чем я успела сделать это сама. Он поднял меня на руки, и мой желудок скрутило, когда он рванулся с той же невозможной скоростью.

Через несколько секунд мы были внутри, и у меня закружилась голова, когда он поставил меня на ноги.

— Что происходит? — потребовал он ответа, бросив на меня жесткий взгляд, который велел мне вести себя хорошо. Но это было последнее, что я планировала делать.

Я облизнула губы, оглядывая тихий коридор, полы из темного дерева и повсюду витал запах кедра и дождя, как будто этот дом был продолжением его самого.

— Я бы хотела присесть, — сказала я, полагая, что собираюсь извлечь максимум пользы из этой власти над ним. Я чертовски уверена, что он делал то же самое, когда контролировал меня, и я не собиралась облегчать ему задачу. — И я хочу стакан воды. И сэндвич.

— Сэндвич, — невозмутимо ответил он.

— Да, один хорошенький такой сэндвич. — Я скрестила руки на груди.

— Что-нибудь еще? — резко спросил он.

— Этого хватит. Пока.

— Пойдем, — прорычал он, хватая меня за руку и таща дальше в дом.

Мы оказались в гостиной и кухне открытой планировки, и он подтолкнул меня к дивану, но остался стоять, глядя на меня сверху вниз. Я стиснула зубы, раздраженная его попыткой запугать меня.

— Ну? — Подтолкнула я, и я могла бы поклясться, что ему потребовалась каждая капля самообладания, чтобы не сорваться.

Он размытым пятном влетел на кухню, налил в стакан воды, взял два ломтика хлеба и положил в середину два кусочка сыра.

— С майонезом, — сказала я беспечно, и он зарычал от злости, прежде чем схватить банку из холодильника, достать нож и устроить адскую кашу, с дикой самозабвенностью намазывая его на хлеб. Я пробовала этот соус на одном из своих ужинов в замке, и его вкус вызвал у меня стон. В мире есть еда гораздо вкуснее, чем я когда-либо могла представить, и я по-прежнему каждый день открываю для себя что-то новое.

— Ты что, никогда раньше не делал сэндвич? — Я нахмурилась, увидев его неудачную попытку.

— Вообще-то, нет, — пробормотал он.

— А, точно, — сказала я, осознав. — Просто на секунду забыла, что ты тысячелетний бессмертный монстр.

Он бросил наспех приготовленный сэндвич на тарелку, затем подошел ко мне с ним в одной руке и стаканом воды в другой. — Вот.

Он поставил их на приставной столик, и я сделала глоток воды, выжидая удобного момента, пока он просто нависал надо мной со сжатой челюстью. Черт, он был горяч, когда злился. А так было почти всегда, если только ему не было скучно.

Я откусила от своего сэндвича — который был действительно вкусным по сравнению с тем сухим дерьмом, которым меня заставляли питаться в Сфере, — и Эрик издал низкое рычание, потому что я не торопилась с ним.

— Твоя подача оставляет желать лучшего, но, черт возьми, это вкусно. — Я откусила еще кусочек, и его взгляд сузился.

— Ты испытываешь мое терпение, — предупредил он.

Я вздохнула и отложила сэндвич, готовясь выложить все то, что натворила. — Мы с Джулиусом взяли Валентину в заложницы.

Я достала телефон Валентины, подняла его и включила видео.

Пока он его смотрел, наступило несколько мучительных секунд тишины. Его глаза сузились, ноздри раздулись. Затем его ярость вырвалась наружу в полную силу. — Что ты сделала?!

Я вздрогнула от его свирепого тона, вскакивая на ноги, чтобы не чувствовать себя такой уязвимой под ним. — Я больше не буду твоей пленницей, Эрик. Мне нужен был рычаг давления на тебя. И теперь он у меня есть. Солнце.

Его рот приоткрылся, и он уставился на меня с крайним недоверием. Он схватил меня за плечи, глядя прямо на меня своими проницательными глазами, притягивая к себе и заставляя мое сердце бешено биться.

— Сколько еще раз ты собираешься удивлять меня? Нахуй называть тебя «бунтаркой». Ты — ураган. Чертов наемник. Ты в одиночку справилась с целым городом.

Мой рот растянулся в улыбке, и гордость разлилась во мне. — Не совсем в одиночку.

Его глаза потемнели до черноты. — Джулиус Элиосон. — Он потянул за плащ, наброшенный на мои плечи, затем сорвал его со спины и швырнул на пол. — Ты сейчас же скажешь мне, где он.

— Вообще-то, нет. — Я сложила руки на груди, и его челюсть дернулась от напряжения. — Ты больше не держишь бразды правления, Эрик. Я держу.

Я видела, что держу его именно там, где хотела, и это было чертовски приятно после всего, через что он меня заставил пройти. Никогда в жизни я не имела власти над таким существом, как он, но получить ее над одним из вампиров, который объявил себя принцем моей страны, было несказанно приятно.

— Клянусь богами, что мне с тобой делать? — Он запустил пальцы в волосы, и я почувствовала, что нанесла ему урон. Я видела разочарование в его глазах, напряжение, отраженное в его совершенных чертах. Он был монархом, стоящим на коленях, а я была той, кто поставил его на них.

— Во-первых, ты расскажешь мне о пророчестве. — Я вздернула подбородок, и он удивленно приподнял брови.

— Ты знаешь?

— Я знаю, — ответила я. — И у нас с Джулиусом есть несколько теорий, которые мне нужно обсудить с тобой. И с Андвари.

Он потер виски одной рукой, как будто от этого у него разболелась голова, хотя я не знала, могут ли такие, как он, чувствовать подобные вещи. — Ты можешь перестать упоминать этого истребителя, как будто он твой гребаный напарник?

— Ну, в некотором смысле, так оно и есть, — сказала я, не в силах удержаться от возможности еще немного подразнить его.

Его губы сжались в жесткую линию. — Вам явно было что сказать друг другу.

— Да, я многому научилась. И кое-что вспомнила. Например, где мое место.

— Где же? — резко спросил он.

— Подальше отсюда. Где-нибудь с людьми, которые относятся ко мне как к равной.

Между его бровями образовалась буква «V». — Что ж, бунтарка, ты и впрямь не промах. — Его тон упал до опасного уровня, и жар разгорелся глубоко в моем нутре, распространяясь в каждый уголок моего тела. — Полагаю, у тебя есть еще требования, которые ты хотела бы озвучить?

— Да. — У меня пересохло во рту, когда я готовилась сказать ему это. Я должна была сказать это правильно. Настоять на своем и заставить Эрика подчиниться моим требованиям. — Я даю тебе время до захода солнца, чтобы ты отвел меня к Андвари. Расскажи мне все, что ты знаешь о пророчестве и… — Я перевела дыхание, готовясь нанести последний удар. — Тогда ты позволишь мне вернуться к Джулиусу без лишних вопросов.

Эрик выглядел так, будто вот-вот самовозгорится, гнев свободно струился в его глазах. — Ты думаешь, я позволю тебе вернуться к гребаному истребителю? Врагу империи? К человеку, который хладнокровно убивает мой народ. Сабрина была моим лучшим охранником более четырехсот лет, и теперь она покоится в урне. Ты понимаешь масштаб того, что делаешь прямо сейчас? Я не из тех, кого можно шантажировать.

— Но ты без проблем шантажировал меня. Угрожал мне моей семьей. Мой отец… — Я подавилась этим словом и резко отвернулась от него, решив не позволить ему увидеть, как я распадаюсь на части. — Мой отец мертв, потому что ты послал кровожадного монстра за ним.

— Я знаю, — выдохнул Эрик, и я почувствовала, что он был в нескольких дюймах позади меня, двигаясь бесшумно. — И я… мне так жаль, Монтана. Я так глубоко сожалею, что даже не могу выразить это.

Эти слова стали моей погибелью: клетка, в которой было заперто мое горе, раскололась и обнажила мою душу на всеобщее обозрение. Слезы хлынули из моих глаз, и тяжелый всхлип разорвал мою грудь. Я не хотела ломаться, но я слишком долго подавляла в себе эти эмоции, и после его извинений что-то во мне сломалось. Потому что все, чего я хотела, это ненавидеть его, но часть меня знала, что Вульф был настоящим виновником и что слова Эрика были искренними. Он никогда не хотел, чтобы это произошло. И я не думаю, что это было сделано только для того, чтобы держать меня под своим контролем: он понимал важность семьи. Это было все, что у него было, так же, как и у меня. Единственные люди, о которых он заботился в этом жалком мире.

Возможно, я и хотела отмахнуться от вампиров как от бездушных существ, не способных на такие эмоции, но я просто больше не могла этого сделать. И это изменило все. Так глубоко, что я не думала, что когда-нибудь стану той же женщиной, какой была до того, как покинула Сферу.

Эрик неуверенно обнял меня, и я боролась с желанием прижаться к нему, нуждаясь в ком-то, в любом человеке в этот момент. Но я не должна была поворачиваться к нему. Если бы Келли могла видеть меня сейчас, ее бы вырвало.

Я отстранилась, сделав глубокий вдох, прежде чем снова повернуться к нему, обуздывая свою боль. — Солнце будет светить, пока ты не дашь мне то, о чем я прошу.

Он нахмурил брови, и на его лице появилось беспокойство. — Дам. Но тебе никогда не нужно было принуждать меня, бунтарка. Я бы все равно дал тебе все, что ты захочешь.

— Даже позволил бы мне вернуться к Джулиусу? — Я усмехнулась.

Его глаза затуманились, челюсть сжалась. — Нет… не это.

— Тогда вот мы и здесь, — объявила я, расправляя плечи. — Итак, ты собираешься рассказать мне о пророчестве?

— Сначала мне нужно сказать тебе кое-что еще. — Его кадык дернулся, и он потянулся к моей руке, его прохладные пальцы обвились вокруг моих, и глупая, извращенная часть меня поняла, как скучала по этому ощущению. — Я был человеком, плывущим по течению в море хаоса в течение непостижимого количества лет. Мне потребовалось потерять тебя, чтобы найти себя. Вспомнить, кем я когда-то был. Мое желание удержать тебя чисто эгоистично, я знаю это. Но с каждым днем, когда ты со мной, мне кажется, я вновь обретаю частичку себя. Это как ловить капли лунного света. Был момент посреди ночи, когда я подумал, что, возможно, никогда больше не увижу тебя, и я не могу передать тебе всю глубину страха, который вызвала у меня эта мысль. Я знаю тебя так мало времени, что на самом деле почти не знаю. Но я хочу узнать. Потому что за тысячу лет мучений ты — первое, что нарушило монотонность моего бессмертия. Ты снова пробудил меня к жизни.

— Эрик, — выдохнула я, его слова были достаточно сильны, чтобы потрясти основы моей души.

— Ты все еще моя невеста, — добавил он.

Я стиснула зубы, отдергивая руку, и сладкий момент просто рухнул. — Я невеста не по доброй воле. И я не собираюсь доводить свадьбу до конца.

Он издал дикое рычание, от которого электричество пробежало прямо по моим пальцам ног. — Ты выбрала меня.

— Чтобы защитить моего отца, — холодно ответила я. — Я никогда не хотела никого выбирать. И теперь мой выбор недействителен, потому что ты не защитил его, не так ли?

— Я пытался.

— Ты потерпел неудачу, — выплюнула я. — Возможно, ты извинился, возможно, ты даже способен по-настоящему сожалеть об этом, но ты не можешь ничего изменить. Так какая разница? Ты полон красивых слов, Эрик, но какие твои действия соответствуют им?

Я снова попыталась отвернуться от него, но он притянул меня к себе, поднеся мои пальцы к своим губам и коснувшись губами костяшек моих пальцев.

— Тогда не прощай меня, — мрачно сказал он. — Ты хочешь действий? Тогда ударь меня. Ты все еще носишь свой клинок истребителей, так что обнажи его и направь против своего врага.

Он отпустил мою руку и стянул с себя рубашку, бросив ее на пол и развернув ладони ко мне, чтобы показать, что не собирается драться.

— Прекрати, — прохрипела я, любуясь его мускулистым телом, напряжением, охватившим его широкие плечи, и его кожей, похожей на лунный свет, наполненный жизнью.

— Делай то, что должна, — настаивал он. — Возьми свою цену с моей плоти. Покалечь меня или убей. Выбор за тобой.

— Это проверка, не так ли? — Спросила я, недоверчиво качая головой. — Или еще один трюк.

— Есть только один способ выяснить, — сказал он, не сводя с меня серых глаз.

Он был намного крупнее меня, внушительный во всех отношениях и такой красивый, что было больно смотреть на его лицо. Он слишком долго был моим несчастьем, кошмаром, созданным для того, чтобы преследовать меня. И гнев от всего этого захлестнул меня, несправедливость того, что он сделал не только со мной, но и со всем человечеством, окатила меня потоком. Он предлагал мне положить всему этому конец, шанс отомстить. И как я могла отказаться от этого?

Я взяла Кошмар в руку, и лезвие отчаянно зажужжало, хотя это было больше похоже на предупреждение, чем на мольбу о крови. Но я была слишком сосредоточена на задаче, чтобы обращать на это внимание, и бешеная энергия забурлила во мне, когда я подняла клинок истребителей и провела кончиком по груди Эрика, целясь прямо в его пустое сердце.

— Я ненавижу тебя, — прорычала я, боль от потери отца разрывала меня изнутри.

— Тогда докажи это, бунтарка, — настаивал он, и я прижала лезвие к его коже, заставив его обнажить зубы, когда металл обжег его.

— Тебе придется постараться сильнее, — подначил он меня, и я надавила еще сильнее, пока ярко-красная капля крови не скатилась по его коже.

Мои глаза поднялись, чтобы встретиться с его взглядом, и я увидела в его глазах искорки человечности: человека, которым он когда-то был, оказавшегося на пути гневного проклятия бога. Мне было больно видеть страдания в его глазах, мне хотелось освободить человека, запертого в этом чудовище, вместо того чтобы превратить его в пепел вместе с ним.

Прежде чем я осознала, что приняла решение, Кошмар выскользнул из моих рук, ударившись об пол с глухим стуком, и я не была уверена, кто из нас пошевелился первым, но мы столкнулись, губы соприкоснулись с ощутимым желанием, которое превосходило все, что я когда-либо чувствовала раньше.

Его руки поймали меня в ловушку, когда я обвила его шею своими, выгибаясь навстречу и пробуя желание на его языке.

— Ненависть выше любви, — произнес он напротив моих жаждущих губ. — Ее огонь пылает жарче любого адского пламени, но ты заставила меня поверить, что между ними живет еще более сильное желание, не являющееся ни одним, ни другим, но созданное из самых разрушительных элементов обоих.

— Я могу в это поверить, — сказала я, задыхаясь, мои ногти впились в его шею, когда я приподнялась на цыпочки, и наши губы снова встретились и двинулись дальше вместе. Жар горел глубоко внутри меня, и похоть довела меня до грани безумия, когда он прижал меня к себе, а мое дыхание стало тяжелее.

— Я не хочу тебя почти так же сильно, как хочу, — призналась я. — И я презираю ту часть себя, которая нуждается в этом.

— Я никогда не буду правильным выбором для тебя, — хрипло сказал он, и его предостережение затерялось в моих губах, когда наш поцелуй стал еще глубже, а мои руки скользнули вниз по его мускулистым рукам, и его прохладная кожа, как иней, коснулась кончиков моих пальцев. — И у меня недостаточно морали, чтобы остановить это, но я должен знать ответ на этот вопрос, я должен подготовиться к этому… Ты собираешься уйти навсегда, когда вернешься к Джулиусу?

— Ты действительно отпустишь меня? — Спросила я, откинувшись назад, хотя его руки по-прежнему крепко держали мой позвоночник, прижимая наши тела друг к другу.

— Ты не оставляешь мне особого выбора, — пробормотал он, и между нами снова потек яд — суровая правда о том, что он не освободил бы меня, если бы это могло сойти ему с рук. Я бы до сих пор была его пленницей, если бы не Джулиус. И от этой правды мне снова стало горько.

Я не задумывалась о том, что произойдет, когда я покину Эрика. Сначала я должна была услышать, что скажет Андвари, но если пророчество на самом деле не касается меня, что тогда?

Ответ был очевиден. Я сбегу. Покину город и отправлюсь на поиски сестры.

— Так будет лучше, — признала я. — То, что происходит между нами, ни к чему хорошему не приведет.

— Я не могу обещать, что не буду искать тебя, — сказал он.

— Даже если я не хочу, чтобы меня нашли? — Хрипло спросила я.

— Тогда скажи мне, что ты больше никогда не хочешь меня видеть.

Его пристальный взгляд пронзил меня до глубины души, и я поняла, что не могу солгать. Потому что именно это и произошло бы, если бы я прямо заявила, что могу уйти, никогда не вспоминая о нем, и остаться без малейшей надежды, что мы разделим еще один момент вместе.

— Я заслуживаю большего, чем пожизненная тюрьма, — сказала я вместо этого. — Если бы я была тебе небезразлична, ты бы позволил мне уйти.

— Но я мог бы дать тебе все, — сказал он с искренностью в голосе.

— Все, кроме свободы, — сказала я. — Твоя клетка намного красивее, чем та, к которой я привыкла, но это все равно клетка.

— Ты можешь получить от меня все, что захочешь, если решишь остаться.

— Я никогда не надену кандалы на свои запястья, — страстно сказала я.

Он пристально смотрел на меня, не двигаясь, став таким же неподвижным, как хищник в траве, но на этот раз он не охотился. Он созерцал мир, лежащий у его ног, и я задалась вопросом, когда в последний раз ему отказывали в его желаниях.

— Давай поговорим о пророчестве, — пробормотал он, падая в кресло с испорченным настроением.

— Хорошо, — согласилась я, не желая зацикливаться на извращенном желании внутри меня.

Я была так чертовски сбита с толку, раздираемая на части логикой и эмоциями. Моя семья пришла бы в ужас, узнав о моем конфликте, и это знание заставило меня зарыть эту проблему поглубже и не признавать ее.

— Что тебе сказал Джулиус? — Спросил Эрик, и я не упустила его гнев при упоминании имени истребителя.

— Ты действительно ненавидишь его, — заявила я, и он натянуто кивнул.

— Джулиус и его семья годами терроризировали меня, моих братьев и сестру, охотясь на нас, как на зверей, с единственным желанием покончить с нашими жизнями. Так что прости меня, если я не в восторге от его повторного появления.

— Ну, может быть, у него были на то причины, учитывая, что ты превратил его отца в вампира и отправил его обратно в его клан убивать людей.

Глаза Эрика окаменели. — Все произошло не так. И я не собираюсь тратить время на обсуждение события, произошедшего тысячу лет назад. Расскажи мне, что истребитель сказал тебе о пророчестве.

Я вздохнула, пересказывая то, что мы с Джулиусом обсуждали. Эрик терпеливо слушал, сложив руки на коленях. Если он и был обеспокоен, то не показывал этого. Но когда я поделилась нашими подозрениями о том, что пророчество касается меня и Келли, он вскочил со своего места.

— Я и сам об этом думал, — сказал он, и в его глазах зажегся огонек надежды.

Мне хотелось сказать ему, что я уже знаю его мысли на этот счет, напомнить ему обо всем, что он сказал в той комнате с другими королевскими особами, пока мы с Джулиусом подслушивали, но я не собиралась выдавать доступ истребителя к их камерам.

— Мне нужно поговорить с Андвари. У тебя есть способ, не так ли? — Я надавила, думая о его спальне в замке и жутком голосе, который я услышала там.

— Да, — сказал Эрик. — Я могу говорить с ним через зеркала.

— Тогда чего мы ждем? — Я сделала шаг к выходу, но Эрик стремительно преградил мне путь.

— Я сделаю это один.

— Нет, — тут же ответила я. — Это и моя судьба. Я хочу услышать все сама.

Он провел рукой по затылку. — Бунтарка…

— Эрик. — Я скрестила руки на груди, и его упрямство вернулось к нему бумерангом.

В его глазах промелькнул огонек, и от веселья уголки его губ приподнялись. — Хорошо, но сначала ты должна пообещать мне кое-что.

Я медленно кивнула, и мои глаза сузились.

— Что сегодняшний день не будет последним днем, который я проведу с тобой.

Казалось, что дать такое обещание очень просто, но это было бы смертельным приговором для меня самой. Потому что, если я соглашусь, это будет не из-за необходимости, чтобы он отвел меня к Андвари, а будет для того, чтобы накормить темное существо во мне, которое тосковало по Эрику Бельведеру.

Но если я уступлю этому вампиру дюйм, он захватит милю. Город душил меня, и все их правила и уловки были невыносимы. Я не хотела оставаться.

— Я не могу этого обещать, — выдохнула я.

— Тогда хотя бы скажи мне вот что… — Он подошел ближе, его глаза были похожи на море чернил. — Если бы твои самые темные желания могли говорить за тебя, что бы они выбрали?

Ощущение жжения в горле усилилось, а сердце билось о грудную клетку, словно пыталось вырваться из груди.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос, — пробормотала я, пытаясь пройти мимо него, но он поймал меня за руку.

— Да, но я считаю, что тебе будет полезно признать это. Тебе никогда не должно быть стыдно за те части себя, которые лежат в тени.

— У этого стыда есть чертовски веская причина. Он пытается уберечь меня.

— Я бы никогда не причинил тебе боли.

— Желание тебя причиняет мне боль. Ты олицетворяешь все, что я ненавижу. И если я поддамся этому, то это оскорбит жизнь, которую я вела, это оскорбит людей, которых я люблю.

— У людей так мало времени в этом мире. Я видел, как они появляются и исчезают, словно вспышки огня на раскаленной сковороде. Все, что у тебя есть, — это шанс гореть как можно ярче, пока ты здесь, и если ты проживешь свою жизнь в погоне за идеалами, ты никогда не будешь жить по-настоящему.

— Значит, я должна поступиться своей моралью ради мелкой похоти? — Я усмехнулась.

— Нет, — прорычал он. — Это не то, что я сказал.

— Тогда что ты хотел этим сказать? — Спросила я.

— Следуй путем, которого больше всего жаждет твое сердце, — сказал он. — Если этот путь уведет тебя от меня, пусть будет так. Но тебе лучше быть честной с самой собой и не оставлять места для ошибок, бунтарка, потому что сегодняшний выбор — это завтрашние сожаления. Люди не могут позволить себе роскошь повторить все сначала.

— Я знаю, что у меня на уме. Я сделаю правильный выбор.

— Просто сделай его ради себя, а не ради своей сестры или общества, — настаивал он.

— В самопожертвовании, в следовании по верному пути и в защите себя от собственных пагубных желаний есть свой смысл, — сказала я.

— Ты меня убеждаешь или себя?

Я уставилась на него, закончив этот разговор.

— Отведи меня к Андвари, — приказала я, чувствуя, как моя кровь слишком горяча в жилах. — Я думаю, ты забыл, кто здесь главный, и зря тратишь мое время.

— Как пожелаешь, бунтарка, — сказал он с серьезным выражением лица. — Но я надеюсь, ты готова встретиться со злобным созданием, создавшим меня. Потому что, если вампиры пугаю тебя, ты не познаешь покоя увидев лик бога.