Америка – разлучница

Глава 2 «Обида»

— Вот и скажите мне, куда же мы всё-таки перестраиваемся? Мнение у кого-нибудь своё по этому поводу имеется, в конце то концов? — спросил «на повышенных тонах» отец Давида, Олег Ефимович, смотря прямо на собравшихся людей за столом. Праздновали день рождение его сына, и народ, который держал рюмки на готове, слегка «оторопел».

— Олег, ты чего взбеленился то? — спросила его жена, Марина Семёновна, — люди собрались покушать и выпить за здравие сына, а ты тут политику развёл, не понятно зачем?

— Так обидно сейчас мне, мнение хотел спросить, вот и маленько пошумел, — начал оправдываться Олег Ефимович, — уж больно сейчас у меня в гостях народ разный собрался. Так хочется спросить про всё, что в СССР сейчас творится.

— Так ты это, Олег, спрашивай конечно, — ответил Дмитрий, отец Наташи, — мы ответим завсегда, не сомневайся. На заводе у нас сейчас перестройка началась. «Самоокупаемость» называется. Перебои начались потихоньку с поставками. Чёрная икра всегда в цене была, и сомнений нет, что завод выстоит. Но ведь может быть и по-другому. Раньше мы не задумывались, когда зарплата приходит. Чётко знали, что в кассе деньги именно к десятому привезут. А тут я третий месяц занимаю, денег нет. Благо у нас моя мать на пенсии, на неё и живём. Плохо это, очень плохо.

— А у нас какие перемены в школе, ужас, — вступила во взрослый разговор Наташа, — сказали, галстуки больше носить не надо. Я в школьной форме хожу, без галстука, как будто осиротела, клянусь.

— Правильно Наташа, вот именно что «осиротела». Подходит это слово, ой как подходит. Мой Давид со школы пришёл, галстук на стол положил, и сказал, что не нужен больше. Моя мама сразу слегла, я скорую вызывала ей. Ведь она коммунистка всю жизнь была — сказала Марина Семёновна.

— Вот и я о том же, — поддержала разговор мама Наташи, Екатерина Александровна, — Раньше в магазин придешь, обязательно купишь все что тебе нужно. А сейчас что?А сейчас у нас это называется «дефицитом». Курица синяя, хлеб синий, молоко синие, и полное отсутствие каких — либо товаров, которые очень нужны. Мало того, что денег нет, так даже и на остатки купить ничего невозможно. Как деток кормить?

— Власть, которая пришла после Андропова, решила, что мы будем перестраиваться на голодный желудок, — смеясь, сказал Олег Ефимович, — Горбачев решил перестраиваться очень и очень быстро. Не успели мы как следует внимательно изучить внешнюю политику, как говорил он на пленуме ЦК, как и пленумы то, как выяснилось, отменили. Что теперь по вечерам в телевизоре будет вещать, никому не понятно. Зыбко мне, и страшно. А самое главное, не готовы мы к этим переменам. Они нам попросту, не нужны. Мы — люди СССР, нам не нужна внешняя политики. Мы хотим стабильности в завтрашнем дне, а её нет.

— Правильно говорите, верно, каждое ваше слово, — сказала Екатерина Александровна, — Я на прошлой неделе написала заявление в профкоме, чтобы взять путёвку в пионерский лагерь для Наташи.И каково было мое удивление, что это теперь не пионерский лагерь, а база отдыха для детей. Мне не понятно, а куда собственно делась пионерия, и почему такое значимое событие, прошло «вскользь» и совершенно не задержалась внутри общества. Мы же не «быдлы», нам бы хотелось всё-таки знать, а что собственно происходит внутри государства, которое почему-то начало сходить с ума.

— Мы тут при случае хотели спросить у вас, Олег Ефимович, а что происходит внутри медицины? Какие перемены нас ждут в «святая святых»? — спросил Дмитрий.

— О… Друзья мои хорошие. Это просто катастрофически коллапс. То, что сейчас происходит в медицине, самой медициной и не «пахнет», — ответил Олег Ефимович, — всё перевернулось вверх дном. Огромное значение теперь имеет кошелек пациента.Не только не хватает продуктов питания в стране, но и катастрофически не хватает лекарств и товаров медицинского значение. Завозят лекарства в очень маленьком количестве. На пациентов их не хватает. И получается, что врач имеет власть решать кому спасать жизнь, а кому нет. Разве врачу дана такая власть? Он на неё не имеет права. Его задача состоит в том, чтобы в обязательном порядке помочь каждому пациенту.А не решать, кому можно и нужно помочь, а кто будет лечиться за «свой счёт». Дошло практически до маразма. Пациенты в процедурный кабинет приносят абсолютно всё. Ватку, спирт, одноразовый шприц, ампулу с лекарством. Он с таким успехом, может и сам себя вылечить, раз всё уже принёс.

— Друзья мои, давайте кушать тортик, — сказала Марина Семёновна, — хватит о политике. У нас сегодня день рождение Давида, и давайте на этот день закончим с дискуссиями, о том, что уже ничего не исправить. С этими словами она вытащила из холодильника огромный торт. Как истинная еврейка, она знала толк в выпечке, и о её золотых руках ходили легенды по всему району. Стол охнул. Торт воистину был прекрасен. Зашумела детвора, и им конечно положили первым самые сладкие кусочки. Это был медовик. Наевшись, Давид с Наташей решили прогуляться. Сидеть за столом, и бесконечно слушать о политике им давно надоело. Отпросившись у родителей, они вышли на улицу.

— Давид, а ты поедешь в этом году в лагерь? — спросила Наташа, когда они вышли на улицу, — Или в этом году у тебя не получится?

— Да нет, почему же. Поеду. Давай может в одну смену запишемся? — ответил Давид.

— Хорошо бы, а то скучно будет без тебя. Слушай, я по радио слышала про новую песню. «Жёлтые тюльпаны» называется. На прошлой неделе. Поёт Наташа Королёва. Мне так хочется её послушать. Может к Светке зайдём, у неё папа по загранкам мотается, магнитофон привёз недавно. На кассете наверняка есть.

— Делать всё равно нечего, пойдём.

Они прошли квартал пешком, и сев на трамвай, через четыре остановки вышли к Светкиному дому. Детвора, ещё вчера так круто бегающая по футбольному полю и гоняя мяч до победы команды, уже сегодня сидела во дворе на лавках, держа на коленях магнитофон. Светка была главенствующим звеном компании, и гордо держала голову приподнятой. Из магнитофона, на весь двор пела неизвестная песня. Наташа и Давид как-то немного сжались, как будто стало холодно. Немного не уютно, от такой странной свободы, которая рисовала картина отдыха подростков в этом районе.

— Привет, ребята! — сказала Света, подходя к ним, — как дела? Давид, с днём рождения! Пошли к нам, у нас пиво есть, отметим.

— Спасибо Света, но извини, мне исполнилось 14 лет и мне нельзя пиво, и Наташа его тоже пробовать не будет. Мы только очень хотели послушать новую песню про какие — то там тюльпаны — сказал Давид.

— А…Сейчас, — ответила Света, — Серёга, перемотай на Королёву, они приехали послушать тюльпаны. Некий подросток Серёга, сделал какое-то волшебство с красным магнитофоном, с помощью кнопок, которые торчали на передней панели, чем неимоверно заинтересовал Давида. Он подошёл вплотную к нему, и аккуратно потрогал магнитофон. Такой чудо — аппарат наблюдал впервые. Внутри прозрачной кассетчицы, он увидел коричневую плёнку, которая крутилась благодаря вращающемуся механизму внутри магнитофона. Было интересно, и ново. Он аккуратно присел на лавку рядом с этим мальчиком, и провёл пальцем по аппарату.

— Папа тебе привёз это из заграницы, да Света? — спросил Давид.

— Да, — ответила Света, вытягивая жвачку изо рта на метр длинной, — мой папа мне много что теперь привозит. Раньше нельзя было об этом говорить, а теперь у нас перестройка, и говорить об этом можно. Так что, если нужно что, говори. Привезёт. Только дорого, у тебя предки медики, не потянут они таких деньжищ.

— Откуда ты знаешь, что они потянут, а что нет? — спросил обиженный Давид.

— Сейчас выживают только крутые торговцы, которые ездят по загранкам, и покупают дефицитный товар. Родина не может пока продавать то, что не производит, и никогда не производила. Так мне папа говорит. Сама я в этом ничего не понимаю. Без обид, Давид, но это правда жизни. Моего папу и маму раньше недолюбливали, потому что работниками торговли были, а это считалось не почётной профессией. А теперь почти боготворят. А твои папа и мама медиками работают. Профессия очень почётная, но кому она теперь нужна. Отпиленную ногу на ужин семье не принесёшь — сказала Света, и все подхватили её фальшивый смех, дружно «хохоча» над шуткой.

— Дура ты, и твои родители, спекулянты. Как были, так и остаются. Родить тебя родили, а воспитать забыли. Жвачку в рот засунула, и мозги вместе с ней зубами своими себе же и размолола — прокричала Наташа, и схватив Давида за руку, развернулась от них, и они пошли к остановке, показывая свои спины «улюлюкающей» толпе подростков, которые ничего не поняли из диалога, но хотели поддержать подружку, которая угощала их пивом из Чехии.

До остановки шли молча, и обиженно. Наташа пыталась осознать то, что она увидела и услышала в этот вечер. Для неё Давид значил очень много, и то, что его обидели в чужой для него компании, означало то, что Наташа выбрала неправильный маршрут их прогулки. И теперь, она думала, как оправдаться, или просто поднять ему настроение.

— Давид, может мороженое купим? — спросила Наташа.

— Нет, не хочу. Пойдём лучше домой, там нас остатки торта ждут. А то мама обидеться, и решит, что нам не понравился он, раз не пришли доедать. Да и папу пора проведать, он после третьей рюмки, всегда очень разговорчивый, и начинает нервничать. Сейчас всем не сладко, поэтому давай держаться вместе.

— Я очень надеюсь, что мы будем вместе. Всегда — ответила Наташа.

Давид улыбнулся, взял её за руку, и они зашагали дальше.