Америка – разлучница

Глава 6 «Операция»

1.

— Я же просил подать скальпель, — сказал хирург в операционной маске, наклонившись над пациентом на столе, — неужели нужно повторять пять раз? Кто там у меня уснул?

— Извините Давид Олегович, я невнимательно слушаю, — сказала операционная медицинская сестра, — возьмите пожалуйста. Она протягивала ему завёрнутый в стерильную салфетку скальпель.

— У тебя совесть есть? Кто даёт врачу неоткрытый инструмент? Классов сколько образования? Где училась?

— Извините, сейчас исправлюсь — сказала уже «мокрым» голосом медсестра, разворачивая салфетку и вытаскивая скальпель из неё. Подавала инструмент уже трясущимися руками.

— Выйти из операционной, размыться быстро, и Наталью Дмитриевну сюда позовите. Бездари неподготовленные! — кричал хирург вслед удаляющейся медицинской сестре.

В операционной стояла «мёртвая» тишина, которая сопровождалась мерным попискиванием аппарата искусственного дыхания. Хирург продолжал операцию, как будто ничего не случилось, и идёт полный и плановый операционный ход. Через пять минут дверь открылась, и в неё вошла женщина в операционной робе с подготовленными стерильными руками. Молча встала к операционному столику, и начала подавать инструменты. По приказу врача, она поддерживала крючки, подавала тампоны, смачивала растворами операционное поле, пропитывала лоб врача стерильными салфетками.

После шестичасовой операции по ушиванию язвы двенадцатиперстной кишки, врач коротко приказал:

— Шить.

Операционная медсестра подала иглу — крючок с вздетой ниткой, предварительно смоченной в спиртовом растворе. Подойдя вплотную к врачу, помогла ему в начале манипуляции. Рука его очень устала, и ему нужна была помощь. Через пол часа, операция подошла к концу. Бригада поблагодарила друг друга, и пошла отмываться. Молчком, посмотрев друг на друга, Наташа и Давид остались в помывочной, проводив бригаду. Наташа повернулась к умывальнику, и молча начала снимать операционную одежду. Давид молча смотрел на неё.

— Как дела, Давид Олегович? — спросила она.

— Да как тебе сказать, чтобы не обидеть, хотелось бы и лучше.

— Да? А может нужно почаще вспоминать, что у тебя есть я? Или тебя интересует только мои таланты в рамках операционного стола?

— Что ты, конечно меня и другие твои «таланты» очень даже интересуют. Я их давненько не видел.

— Что мешает, Давид Олегович?

— Твоё и моё социальное положение мешает, Наталья Дмитриевна. Мы оба женаты, и не на друг друге, спешу заметить.

— Ну это было очевидно со дня свадьбы. Но это же не мешало тебе как-то справляться с этой ситуацией.

— Наташа, я тебе всё сказал. Другова ответа от меня не будет. Мы друзья, и секса с тобой мне до смерти охота, но нет.

— Неоднозначный ответ.

— Как могу, так и отвечаю. Что там по учёбе у тебя? Переключись от этой темы.

— Ты лучше меня всё знаешь. Ещё четыре месяца ординатуры, и я врач-кардиолог. Сам как?

— Лучше всех. Сонька беременная.

— О… Поздравляю!

— Пока не надо заранее, третий месяц всего. Но я очень рад.

— А уж как я рада. Ладно, пошли кофе попьём. Я устала сегодня.

— Погоди, Наташа. Мы как-то нехорошо поговорили. Останься со мной на минутку — сказал Давид, и в порыве, обнял Наташу. Она прижалась к нему, и не выдержав, начала целовать. Он схватил её с такой силищей, что у неё закружилась голова. Потом протащил через всю моечную, и заставил присесть на тумбу для не стерильных роб. Она распахнула объятие, и буквально втащила его на себя, сомкнув свои ноги у него за спиной. Вот в этой самой позе их и застал коллектив хирургов, которые тащили каталку со следующим пациентом.

— О… Ребята, как мы рады вас видеть, да ещё так увлеченно занятыми, явно не работой — пропел заведующий хирургическим отделением, Николай Сергеевич.

Давид и Наташа оторвались друг от друга, и быстро выскочили из моечной, под дружный хохот операционной бригады.

2.

Виктория Антоновна шла быстрым шагом по коридору хирургического корпуса больницы, в которой сегодня дежурила. Ургентный звонок созывал всех дежурящих в ночную смену врачей. Она торопилась, как могла, но всё равно опоздала. На каталке, которую вкатила бригада скорой помощи, лежал труп. В прямом смысле этого слова. Бабуля не подавала никаких признаков жизни, и синие губы говорили о то, что инфаркт благополучно «профукан», и шансов на успешную реанимацию, при любом раскладе ровняется нулю. Следом за ней, бежал дежурный хирург, на ходу одевая перчатки:

— Бегу, бегу — кричал он на весь коридор.

— Не бегите уже, они инфаркт привезли, на стадии окоченения — сказала Виктория Антоновна, и начала пальпировать пациента, без особых надежд обнаружить пульс.

— Вы охренели что ли? — спросил Николай Сергеевич, который дежурил сегодня с Викой, — труп привезли в хирургическое отделение, зачем?

Бригада скорой помощи стояла молча, переминаясь с ноги на ногу. Один из них посмелее, поднял глаза на заведующего, сказал:

— Войдите в положение, нам по статистике ну никак нельзя её у себя оставлять. Возьмите на себя. Ну нет у нас никаких даже самых элементарных препаратов. Что нам теперь, гипнозом проводить реанимацию. Бабуля кончаться начала ещё возле родного подъезда. И куда нам её?

— Да пошёл ты знаешь куда? А нам как с Викторией Антоновной быть? Она уже полчаса как мёртвая. Вези нахер в морг, в центральную. Мне лишний летал нафик не нужен. Вперёд.

С этими словами, он схватил Вику за руку, и потащил её в коридор, чтобы она, сердобольная, не вздумала им помогать. Пройдя три метра по коридору вместе, они сначала не поняли, что происходит. Какой-то свист над ухом начал звучать. Противный, с громким хлопком. И только когда на стене, напротив окон появились дыры от пуль, по краям опалённые, Сергей Николаевич рванул Наташу на пол. Ползли к батареям возле окон молча, как партизаны. Грохот стоял уже пулемётный.

— Кошмар. Обстрел. Откуда? -спросил он.

— В окна палят, по всему этажу — ответила Вика, — страшно очень, жуть. Лежим, двигаться нельзя.

— Понятно, что нельзя, — сказал Сергей Николаевич и начал орать на весь коридор, чтобы никто не выходил в коридор, и чтобы все легли на пол, кто его услышит. Когда пальба прекратилась, он и Вика рванули на четвереньках ближе к лестнице, чтобы подняться на второй этаж. Там пули бы их не достали. Вика рыдала на ходу, боясь даже представить, что твориться в палатах. Отовсюду слышны были стоны, и крики. Воняло порохом и гарью. Где-то вдали слышны были визг шин об асфальт, и странный звук, напоминающий шипение змеи. Они прислушались к звуку.

— Твою мать, кислородную станцию зацепили, — орал Сергей Николаевич, — быстро, в подвал. Не успели. Грохот, пыль столбом. Выбитые стёкла летели вместе с диким жаром прямиком в коридор, где они лежали. Больница превратилась в горящий, чёрный ад.

3.

В актовом зале царила траурная тишина. Весь медицинский персонал собрали в нём, чтобы разъяснить ситуацию, случившуюся два дня назад, когда обстреляли хирургический корпус, зацепив при этом кислородный баллон, который разрушил часть постройки, и испепелил его до тла. Все врачи и медицинские сёстры сидели на стульях низко опустив голову. На президиуме сидел главный врач и министр здравоохранения. Все ждали объяснений.

— Прошу выслушать меня, уважаемые коллеги, — начал Олег Ефимович, — то, что случилось два дня тому назад в вашей больнице, не поддается никакой логики. Как министр здравоохранения, я очень стараюсь обезопасить своих работников от подобных ситуаций, но даже мне подвластно далеко не всё. На самом деле данная ситуация выглядит куда более прозаично, чем она есть на самом деле. Две боевые группировки, не поделив определенные участки территории города Астрахани, устроили перестрелку недалеко от территории больницы. В итоге перестрелки, погибли двенадцать человек из этих группировок. Когда происходил бой за территорию, они не разбирали дороги и продолжали перестрелку вблизи хирургического корпуса, где лежали ни в чём не повинные люди. А самое страшное, что рядом с хирургией, стояли баллоны с кислородом, которые выгружали работники кислородной станции. Услышав перестрелку, они успели спрятаться за корпус, но один из баллонов попал в шквал огня, и взорвался. Его взрыва достаточно было, чтобы погибли два ваших сотрудника. Заведующий хирургическим отделением Сергей Николаевич, и старшая медицинская сестра Виктория Антоновна. Они не успели уйти в подвал, и волна кислородного жара унесла жизни наших коллег. Почтим память их, минутой молчания.

Зал встал и замолчал. Наташа и Давид, которые сидели на самом дальнем ряду, тоже молчком поднялись со своих мест. Они узнали о трагедии сразу, как только это случилось, но деталей не знали, и сейчас узнавали про всё вместе со всеми. Переглянувшись, они потихоньку взялись за руки, чтобы было легче пережить этот кошмар.

— На данный момент, группировка схвачена милицией Астраханской области, при попытке перейти границу другой области. Сейчас все лидеры группировок арестованы, и отправлены в следственный изолятор. Над ними будет суд. Из местных граждан, которые являлись пациентами хирургического корпуса, погибли четыре человека. Также сейчас оплакивают своих станция скорой помощи, у которой погибли врач, фельдшер и водитель машины. Это трагедия в мирное время, не входит в моё сознание, так же, как и в ваше, но принять факт случившегося мы должны, и продолжить путь медицины, помогая другим в боли, это наше с вами призвание. Пусть не покажется вам мои слова слишком высокопарными, друзья мои. В очень нелёгкое время живём, в стране сейчас не просто. Погиб мой друг, ваш коллега — Сергей Николаевич. Он прикрыл собой Викторию Антоновну. До последнего вздоха оставаясь мужчиной. Но огромное количество кирпичей, которые упали им на голову, не оставили шансов на выживание. Позвольте от лица министерства принести извинения всем близким и друзьям убитых коллег. И спасибо за понимание!

С этими словами, Олег Ефимович вышел из зала, забрав с собой Давида и Наташу. В коридоре, остановившись, чтобы попрощаться с сыном, сказал:

— Давайте-ка друзья мои, поехали на дачу. Надуюсь ты не забыл, сын мой, что у твоей мамы юбилей в выходные? И тебе Наташа, отдохнуть не помешает. Ординатуру закрыла по кардиологии?

— Да, Олег Ефимович, закрыла. И спасибо за приглашение. Приедем — сказала она.

— Да, давайте. Пару неделек отдыха никому не помешает. Давид с Соней отдохнут перед родами, и тебе после трудов праведных нужно свежим воздухом подышать. Я пока хирургический корпус восстанавливать буду. Москва денег прислала, да и Сашка вон, поможет по ремонту.

— Поможет, куда денется. Всё сделаем.

— Ну вот и лады. Пока молодёжь, бегите работать.

Когда министерская машина скрылась за поворотом, Давид посмотрел на Наташу с прищуром.

— Ну что, подруга? На дачу поедем? — сказал он, — в футбол будем играть?

— В «литер-бол» будем играть, — улыбаясь, сказала Наташа, — я теперь настоящий врач, а не твоя подавалка шовников. Понял?

— Да понял я, понял. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Пошли оперировать, подруга моя. А вечером, может быть, я тебе мороженым угощу.

— Смотри, обещал — засмеялась Наташа, и обняв друга за шею, они рванули в операционную.