Бессердечный ублюдок

11

Галина

«Дасвидания».

Это слово снова и снова повторялось в моей голове, Леонид произнес его негромко и насмешливо с густым русским акцентом. И все это время он наблюдал за тем, как Арло выводил меня из бара.

Теперь я сидела на пассажирском сиденье «Мерседеса», который был припаркован у здания. Мое сердце колотилось так быстро и сильно, что пульс постоянно отдавался в ушах. Я смотрела на свой рюкзак, не понимая, как он оказался у меня на коленях, и не зная, кто его взял. Он был у меня с собой, когда я вошла, моя одежда была засунута внутрь, когда я переодевалась, и когда я сжала пальцами старый, покрытый пятнами нейлон, все, что я увидела, — это кровь, запекшаяся кровь и насилие.

«Ты вывел Диму из строя», — сказал Леонид со сдержанным весельем. «Ты будешь мне должен, Арло. Я позвоню, и ты придешь. Помни, теперь я знаю твою слабость». Последнюю фразу он произнес, не сводя с меня взгляда.

— Что он имел в виду? — мой голос был на удивление твердым, учитывая тот факт, что я чувствовала себя так, будто нахожусь вне тела. Мне было знакомо насилие. Все это было зверством. Но то, что я наблюдала со стороны от Арло, то, как он использовал этот декоративный каменный шар… это не было похоже ни на что, что я когда-либо видела раньше.

Он выглядел совершенно в своей стихии, спокойный, когда раз за разом обрушивал шар на руки этого человека с сокрушительной силой и точностью. А его лицо… Боже, на его лице не было ничего.

У меня перехватило дыхание, когда я снова и снова воспроизводила эти образы. И он сделал это потому, что тот мужчина прикоснулся ко мне. Я знала это так же хорошо, как и то, что сижу в его машине и позволяю ему везти меня неизвестно куда.

Я даже не сопротивлялась, когда он вытащил меня из бара, когда открыл дверь и усадил на кожаное сиденье этой машины. Я позволила ему застегнуть на мне ремень безопасности, его запах, пряный и мужественный, с темными нотками, заполнил мой нос, смывая медный запах крови, который до этого момента не давал мне покоя.

Он молчал, но ему и не нужно было говорить, чтобы дать мне ответы, в которых я нуждалась. Я могла смотреть на него и точно знать, каким человеком он был, кем он был до глубины души.

Убийца.

Кроме едва заметного сжимания пальцев на руле, выражение его лица было отрешенным.

Я уставилась на его руки, покрытые засохшей кровью. Мне захотелось снова спросить его, что имел в виду Леонид, хотя я и так могла сложить два и два. Нужно было быть слепым, чтобы не понять, что Леонид и Арло — это одно и то же лицо. Даже хуже, по сравнению с теми, с кем я выросла в Вегасе.

Тогда почему я не боюсь Арло? Почему мне кажется, что он готов убить человека, чтобы защитить меня… что он почти сделал?

— Куда ты меня везешь?

Он молчал так долго, что я решила засомневаться в его ответе.

— В мою квартиру, — наконец сказал он, и мое сердце заколотилось в груди.

Что-то глубокое и темное в моем теле ожило. Он бросил на меня быстрый взгляд и снова сосредоточился на дороге, а его пальцы снова сжались на руле.

— Если бы я хотел причинить тебе боль, мне не пришлось бы тащить тебя в свою квартиру, чтобы сделать это. — Он произнес эти слова так буднично, словно прочитал мои мысли. — Ты в безопасности, — прошло много времени, прежде чем он сказал так тихо, что я почти не расслышала: — Даже от меня.

Через двадцать минут мы выехали за черту города Десолейшен и заехали в подземный гараж. Он припарковался, вышел и обошел машину спереди, чтобы открыть пассажирскую дверь, прежде чем я успела сделать это сама. Секунду я просто смотрела на него, и у меня перехватило дыхание от холодного, отстраненного взгляда на его лице.

— Пойдем, Лина. — Его тон был жестким и резким. Это было опасно.

Я вложила свою руку в его и подавила дрожь, но не знала, было ли это от отвращения из-за того, что я видела, как он делал, или потому, что мне нравилось чувствовать, как его слегка мозолистая рука крепко обхватывает мою и помогает мне выйти из машины.

Я последовала за ним к лифту, и он провел серебряной карточкой-ключом по сенсору. Двери тут же открылись. А потом мы оказались вместе в лифте, пока он поднимался вверх.

Я должна была взбеситься. Я должна была требовать, чтобы он отвез меня в мою квартиру. Я не должна была смотреть на свои руки, которые еще крепче сжимали лямки рюкзака, и наблюдать, как они дрожат. Мне не следовало держать рот на замке и позволять своему взгляду скользить по моему платью, которое, как я теперь заметила, было покрыто темными пятнами размером с булавку.

Кровь… кровь покрывала меня.

Я ничего не знала об Арло, кроме его имени и того, что он ел в закусочной каждый раз, когда приходил. Его выражение лица всегда было таким каменно-холодным, как будто он был настолько неприкасаем для всего и всех, что его это не волновало. И когда я взглянула на его строгий профиль с мужественными чертами лица, я не могла найти слов, чтобы что-то сказать. Я не могла заставить себя сказать, чтобы он отвез меня обратно в мою квартиру, хотя это было последнее место, куда я хотела идти. Потому что я не хочу быть одна.

Я была потрясена, не понимая, что, черт возьми, только что произошло. Он избил человека, раздробил ему руки, и все из-за чего? Да, мужчина лапал меня, но Арло действовал с такой яростью, что мне трудно было дышать, просто думая об этом.

Может быть, все это была какая-то личная месть между двумя мужчинами, потому что, конечно же, я никак не могла повлиять на то, что делал или не делал Арло. Прежде чем мои мысли успели еще больше запутаться, лифт остановился, и двери открылись. Он вышел первым, а я на мгновение замерла, не зная, стоит ли мне следовать за ним.

Часть меня чувствовала себя так, будто я ступаю через врата самого ада. Но я двинулась вперед по собственному желанию, и лифт бесшумно закрылся за мной. Сразу же запахло лимонным чистящим средством, а при полностью выключенном освещении я смогла разобрать только то, что городские огни проникали сквозь огромные окна.

Ох. Вау.

Мой взгляд был прикован к этим окнам, которые занимали всю стену его квартиры, город и небо простирались до самого горизонта. Все выглядело так, словно было вырезано с открытки, таким идеальным, таким чистым и мирным… таким неопасным.

Я снова сосредоточилась на Арло, говоря себе, что, вероятно, мне не следует отвлекаться от него. Благодаря теням и свету, проникающему через большие окна, занимающие одну стену, я смогла разглядеть некоторые части его дома. Большой диван слева. Массивный телевизор на стене напротив мебели. Справа — кухня, темные, гладкие столы и блестящие приборы из нержавеющей стали.

Я ожидала, что он повернется в мою сторону, скажет что-нибудь, раз уж мы оказались в его владениях, но он ничего не сказал, просто шел впереди меня, и мягкий звук его ботинок по полу казался громче, чем следовало бы.

— Ты в порядке? — наконец спросила я, хотя задавать подобный вопрос было так глупо.

Он оперся руками о барную стойку и на секунду опустил голову, а затем издал тихий, короткий, лишенный юмора смешок.

— Это тебя сегодня подвергли сексуальному насилию, а ты спрашиваешь, все ли со мной в порядке? — Он повернул голову, чтобы посмотреть на меня. Тени от темной квартиры и отблески света, проникающие через все окна из города прямо за стеклом, делали его почти зловещим.

— Да. Наверное, так и есть. — Мы смотрели друг на друга так долго, что мне стало не по себе. Мое тело не должно было разгорячится, быть настолько горячим, что я почувствовала струйку пота между грудей.

Его глаза были жесткими, темными. Интенсивными.

— У тебя шок.

Может, и так. Но я никогда не чувствовала такой ясности в голове, как сейчас.

И то, что я чувствовала себя так, будто сгораю заживо, не имело ничего общего с температурой воздуха и не имело ничего общего с человеком, стоящим в двух шагах от меня.

— Зачем ты привел меня сюда? — я ерзала, проводя руками вверх-вниз по бедрам, теребя невидимую нитку на подоле платья, и продолжала переминаться с ноги на ногу, так что стук моих каблуков звучал оглушительно.

Он ничего не ответил, повернувшись и наливая себе выпить. Он протянул руку и наклонил бутылку в мою сторону, и я кивнула, прежде чем прочистить горло и попросить его налить мне тоже, хотя алкоголь был последним, в чем я сейчас нуждалась.

Наполнив бокал, он повернулся и подошел ко мне, протягивая его, и наши пальцы соприкоснулись, когда я взяла его дрожащей рукой. Я не заметила, как его глаза проследили за этим движением, пока я сжимала пальцы вокруг гладкости бокала в надежде, что смогу взять себя в руки. Он не переставал следить за моими движениями, когда я поднесла бокал ко рту и сделала долгий глоток.

Оцепенение исчезло, а страх и тревога охватили меня с такой силой, что я утонула в спиртном, вдыхая его, не осознавая этого, и кислотный ожог от него оседал у меня в животе, как камень в желудке.

Он не выказал никаких эмоций, когда поднес свою водку ко рту и долго, медленно пил. Он проглотил ее так гладко, что, насколько я знаю, это могла быть вода. Затем он повернулся и направился к бару за новой порцией.

Наступила тишина, самая громкая из всех, что я когда-либо слышала. Я стояла в центре его роскошной, дорогой квартиры, держа в руках стакан с водкой и неся на себе кровь другого человека, как аксессуар.

— Я привел тебя сюда, потому что это единственное место, где они не смогут тебя тронуть. Это единственное место, где ты сейчас в полной безопасности.

От его слов мое сердце застряло где-то в горле. Я ничего не ответила, допивая алкоголь, — ожог уже прокладывал теплый, усыпляющий путь по моим венам, глаза слезились, но я смахнула их, прежде чем слезы скатились по моим щекам.

Он повернулся ко мне лицом, отпивая из второго бокала и наблюдая за мной через ободок.

— Почему они хотят причинить мне боль? — Мой голос был слишком низким, слишком слабым. Я была в ужасе, и не только от того, что произошло в баре с тем мужчиной, но и от того, что Леонид имел в виду в своих прощальных словах.

Твоя слабость.

Но больше всего меня душил ужас, потому что, стоя напротив Арло, я чувствовала лишь потребность подойти к нему, прижаться всем телом к нему и позволить нашей тьме объединиться.

— Зачем мне быть на радаре у такого человека? — Эти слова были произнесены шепотом, но Арло промолчал, хотя я знала, что он меня слышит. Но мне не нужно было, чтобы он произносил слова, чтобы узнать ответ на заданный мною вопрос. И снова я продолжала обстреливать его ими, теперь больше, чем когда-либо, желая, чтобы он солгал — отрицал — то, что я сказала, то, что я чувствовала.

— Это моя вина, — наконец сказал он, но в его голосе не было вины. В нем не было… ничего. Он опрокинул стакан и допил водку, после чего поставил его на барную стойку. — Я не должен был позволять ему видеть мою реакцию. — Последняя часть была произнесена так, словно он говорил сам с собой.

— Я не знаю, что, черт возьми, происходит, — тихо призналась я и тоже допила свой стакан. Я закашлялась, прикрыв рот тыльной стороной ладони, так как жжение засело глубоко. Это был огонь в горле и в животе. Это было легкое головокружение, которое делало ситуацию чуть менее ужасной.

Я отвернулась от Арло и подошла к окнам: стекло начиналось от пола и уходило к потолку, футы за футами надо мной, и ничего, кроме небоскребов и мерцающих огней, насколько хватало глаз. Внизу не было ничего, кроме красных и белых огней, двигающихся туда-сюда. Знали ли люди, в каком мире они живут? Знали ли они, что за дизайнерскими костюмами и нежными улыбками скрываются злые люди? Знали ли они, что смерть находится прямо перед ними, а они раскрывают руки, чтобы обнять ее, как закадычного друга?

В отражении стекла я видела, как Арло подходит ко мне сзади, но не могла найти в себе сил, чтобы почувствовать хоть какой-то страх. И хотя во мне жило осознание того, что этот человек опасен, я никогда не чувствовала, что его насилие или агрессия могут быть направлены на меня. Это было нелогично. Это было чертовски глупо.

Я ничего не знала об Арло, но если присмотреться, то можно было увидеть всю его историю, написанную прямо на поверхности.

— Ты плохой человек, — сказала я, глядя на его отражение. Он смотрел на меня сверху вниз, его темные брови были опущены. Он поднял руку и провел ею по губам, звук его ладони, двигающейся по щетине, которая создавала легкую тень на его щеках и челюсти, прозвучал прямо возле моего уха. Это было мужественно. Возбуждающе. Это не должно было меня возбуждать, но возбуждало.

— Так и есть. — Это было как приговор. Настолько окончательный, что я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок, когда он произнес это низким голосом.

— Есть ли на свете мужчины хуже тебя? — я не знала, почему задала этот вопрос. Потому что, по правде говоря, я знала ответ.

— Нет.

Мне хотелось сказать, что я ему не верю, но я бы солгала нам обоим.

— Но есть люди, которые готовы причинить тебе боль, Лина… просто потому, что ты с кем-то связана. — Я знала, что он имеет в виду связь с ним. — Они причинят тебе боль, чтобы доказать свою правоту, чтобы взять кажущуюся слабость и уничтожить ее. — Его взгляд был таким свирепым.

Мое сердце икнуло. Он говорил, что я — его слабость? Я даже не знала его. Как я могу настолько сильно контролировать кого-то? Но мои слова были отброшены назад, потому что чувства, которые я испытывала, находясь в присутствии Арло, разрывали душу.

То, что Арло неосознанно заставлял меня чувствовать, было достаточно горячим, чтобы сжечь крылья у ангела.

У меня перехватило дыхание от холодного расчета, от того, что он подразумевал. От его слов.

— И мне потребуется каждая унция самоконтроля, которым я даже не обладаю, чтобы не вернуться туда и не убить каждого ублюдка, который может забрать твою жизнь, как будто она ничего не значит.

Я не знала, почему повернулась, не знала, почему встретила хищника лицом к лицу. Но когда он взял у меня из рук пустой стакан и отставил его в сторону, не сводя с меня глаз, ничто на свете не могло заставить меня отвести взгляд.

Я убрала руки за спину и прижала ладони к окну. Стекло под ними оказалось холодным и гладким. Твердым. Я сжала пальцы в кулаки, хотя знала, что это не даст мне никакой опоры.

Я смотрела в его глаза, которые казались такими темными от теней, нежно ласкающих его, как любовника. И чем дольше он смотрел на меня, отодвигая кусочек за кусочком, обнажая меня дюйм за дюймом, тем больше я понимала абсолютную правду.

— Это ты убил того человека в переулке? — я знала, что мне не придется уточнять, что и кого я имею в виду.

Раз.

Два.

Прошло три секунды, прежде чем он придвинулся еще на дюйм ближе.

— Да.

Он произнес это слово так, словно это было самое простое, что можно было признать. Как будто убийство было самой простой формой удовольствия. Я затаила дыхание, его правда словно кувалдой ударила меня в грудь.

— Спроси меня, почему я это сделал. — Низкий голос. Глубокие слова. Разрывающие меня изнутри.

— Почему ты убил его? — в моем голосе прозвучала заминка, которая, как я осознавала, не могла остаться незамеченной.

Он наклонился и приблизил свои губы к моему уху настолько, что его ответ прошелся по раковине.

— Для тебя.

Мое сердце бешено заколотилось в груди.

Бу-бум. Бу-бум.

— Кто ты?

Его улыбка была медленной. Злой. Он сделал шаг назад, и я затаила дыхание.

— Я же говорил тебе. — Раз. Два. Три секунды. — Плохой парень.