Безжалостная дьяволица

Глава 21

Этого не может быть. Я не могу допустить, чтобы моя семья узнала об этом. Что они подумают обо мне?

А что, если они все же уже знают? Федералы могли обратиться к любому члену моей семьи и спросить о моем местонахождении. Но никто из них никогда бы не выдал никакой информации. К тому же, я их знаю. Если бы они заподозрили, что федералы собирают против меня дело, они бы захотели узнать, почему и какие доказательства у них есть.

Я могла бы спросить Ливви. Она недавно закончила университет и работает с Маттео, но уже успела сделать себе имя как адвокат по уголовным делам. И мне пришлось бы рассказать ей, чем я занимаюсь — учитывая травму, которую она пережила, когда впервые встретила Ромео, я не знаю, как она это воспримет.

Ливви изнасиловали русские. Это не имело отношения к войне между нашими семьями и стало результатом действий какой-то ревнивой сучки, которая была неравнодушна к моему кузену и хотела убрать его девушку с дороги. Но это не делает ситуацию менее травмирующей.

Я облажалась. Я не обратилась за помощью к семье и теперь не знаю, как выпутаться из этой передряги. Да, знаю, Михаил сказал, что работает над этим, но могу ли я доверить свое спасение человеку, которого пыталась убить?

Ответом на этот вопрос было бы категорическое "нет".

Я ему не доверяю. Я верю, что он вернется, как и обещал, и верю, что он подарит мне тот ошеломляющий оргазм, о котором говорил. Но это все, во что я верю. Я действительно пыталась убить его, и он — Петров.

Я закрываю крышку ноутбука, и мои плечи опускаются. На самом деле есть только один выход из этой ситуации, и это то, чего я бы предпочла избежать, но уже поздно. Мне придется рассказать отцу о том, чем я занималась. Папа и дядя Ти все исправят. Им не понравится, что я намеренно подвергала себя опасности, но они все исправят. И они сделают все, что в их силах, чтобы я не попала в тюрьму.

Хотя, есть еще вариант сбежать на необитаемый остров. Интересно, смогу ли я переждать следующие пару месяцев, пока не родится Мабилия, а потом забрать ее с собой? Может, стоит навестить тетю Лолу и никогда не покидать ее остров? Я помню, как жила там с тетей, когда папа только купил его. Я думала, что мы будем жить там вечно, но в конце концов мы вернулись в Италию и Нью-Йорк. Но не тетя Лола. Она путешествует повсюду, но этот остров — ее дом. Я могла бы уехать туда и никогда не возвращаться. Мы с Мабилией были бы в безопасности.

Я выбрасываю эту мысль из головы. Независимо от того, как далеко я убегу, это не изменит того факта, что все узнают, чем я занималась. Может, будет лучше, если я сама им все расскажу? Кто знает? И, может, если я сначала признаюсь маме, она сможет успокоить мужчин в семье. Когда правда всплывет, папа первым делом захочет запереть меня в башне. В таком месте, куда никто не сможет добраться. Когда мне было восемь, он пообещал, что всегда будет прогонять монстров, и он сдержал свое обещание. Но что будет, когда он узнает, что я сама заманиваю их, чтобы поиграть с ними?

Мое сердце бешено колотится, и я чувствую, как тело покрывается испариной. От одной только мысли, что мне придется во всем признаться своей семье, мне становится дурно. Я знаю, что должна сделать, но это не значит, что я этого хочу…

Если когда-нибудь мне и пригодился бы крепкий напиток, то именно сейчас. Я провожу рукой по своему животу.

— Я сделаю это. Если не ради себя, то ради тебя, — шепчу я Мабилии. Затем я встаю и иду по дому, ища родителей, пока не передумала.

— Из, нам нужно поговорить. Сейчас.

Я поворачиваю голову в сторону голоса моего не слишком счастливого кузена.

— Маттео? Когда ты приехал? — спрашиваю я его.

— Минут пять назад. Я искал тебя. Пойдем. — Он указывает на задний дворик.

— Почему? Что происходит? — спрашиваю я его, и мое сердце начинает биться чуть быстрее.

— Давай прогуляемся, — говорит он, открывая раздвижную дверь.

Я выхожу вслед за ним на улицу. Мы идем по тропинке, ведущей к озеру за нашим домом. Он молчит, пока мы идем бок о бок — ну, вернее, он идет. А я в основном просто ковыляю за ним.

— Я даже не знаю, с чего начать, Иззи. О чем, черт возьми, ты думала? — выдыхает он.

— Тебе нужно быть более конкретным, чтобы я поняла, о чем ты говоришь.

— Мне анонимно прислали материалы дела. Федералы разыскивают тебя, и, честно говоря, дело, которое они хотят на тебя повесить, довольно серьезное, — выдавливает он сквозь стиснутые зубы.

Я останавливаюсь как вкопанная.

— Ты это видел? — шепчу я.

— Да, видел. — Он проводит рукой по волосам. — Меня больше беспокоит то, что ты не пришла ко мне, Из. Почему, черт возьми, я узнаю об этом от кого-то другого, а не от тебя?

— Я сам только что узнала, — говорю я ему.

— Почему?

Я знаю, о чем он спрашивает, даже не слыша слов. Почему я поступила так? Он не поймет. Никто не поймет. Разве что тетя Лола, но я не хочу посвящать ее в это. Это уничтожит ее.

— Я… Я не знаю, — шепчу я.

— Чушь собачья. Знаешь, — говорит Маттео.

— Что мне теперь делать? — Я опускаюсь на бревно у берега озера.

Маттео плюхается рядом со мной.

— Я закрою это дело, Из, но ты должна прекратить. Ты ведь знаешь это, правда? Ты скоро станешь матерью. Ты не можешь так рисковать собой.

— Я знаю, но... — Я сдерживаюсь, чтобы сказать что-нибудь еще.

— Никаких но, Из. Это безрассудно, — говорит Маттео. — А в нашей семье безрассудства и так хватает.

— Все остальные знают? — спрашиваю я его.

— Нет, не мое дело рассказывать им. Это твоя задача.

— Спасибо...

— Есть еще кое-что, — говорит он, искоса поглядывая на меня. — Михаил Петров? Серьезно?

Я закрываю лицо руками. Я не могу смотреть на него. Я надеялась, что этих фотографий не будет в файле, когда моя семья его получит. Михаил прислал его? Если не он, то кто?

— Я не хочу об этом говорить, — отвечаю я.

— Чертовски жаль, потому что мы обсудим это. До меня дошли слухи, что ты оставила его умирать — это правда?

Я пристально смотрю на него. Понятия не имею, откуда у моего кузена столько информации, но он всегда оказывается в курсе всех событий.

— Да.

— Он сделал это с тобой? Он... — Он не заканчивает фразу, но его глаза говорят сами за себя.

— Нет, Маттео, все было по обоюдному согласию, по очень обоюдному согласию, — заверяю я его. Сейчас мне не нужно, чтобы кто-то из моей семьи делал какие-либо предположения и пришел в ярость.

— Так... ты хочешь сказать, что добровольно легла в постель с врагом. Черт возьми, Из, я ожидал этого от Луки или Ромео. Но от тебя? — Он смеется. — Он знает? — спрашивает он, кивая на мой живот.

— Знает, — признаю я. По какой-то причине, разговор о Михаиле и его отцовстве немного расслабляет. Я чувствую, что с моих плеч свалился огромный груз.

— И каковы его намерения?

— Господи, Маттео, мы же не живем в романе Джейн Остин. Он хочет, чтобы мы жили как в сказке, которая заканчивается счастливым концом. Но этого не будет.

— Почему нет? Ты тоже заслуживаешь свою сказку, Из.

— В сказках не принято влюбляться во врага, — говорю я ему.

— А ты влюблена в него? — спрашивает Маттео.

— Не знаю, — вздыхаю я.

— Как по мне, это тоже чушь. — Он прищуривается, глядя на меня, прежде чем добавить: — По крайней мере, позволь мне быть рядом, когда ты будешь рассказывать дяде Нео, кто обрюхатил его маленькую принцессу. Я должен это увидеть.

— Я рада, что этот бардак в моей жизни так тебя веселит, — стону я.

— Это не бардак. Ну, во всяком случае, не тот, который мы не можем исправить. Давай вернемся в дом. Здесь чертовски жарко. — Маттео поднимает меня на ноги.

Перед тем как войти в дом, я хватаю его за руку и заключаю в объятия.

— Спасибо, — шепчу я.

— О, блять, не плачь, Иззи, а то дядя Нео врежет мне. А у него сильный хук справа, — ворчит Маттео, обнимая меня крепче.