Блаженная несвобода

18

— Она же никого не слушает, — возмущенно говорил Потапов Камини, расхаживая по кухне и заложив руки за спину, — это совершенно неуправляемая особа. Что она только о себе думает, прынцесса нашлась! Она, видите ли, не любит, когда я подсматриваю в щелку туалетной двери. Она, видите ли, такая чистоплотная, что ей каждую неделю необходимо делать клизму. Господи, я эту клизму вообще никогда в жизни не делал!

При этом она почему-то не любит, когда я визуализирую в ее комнате мои любимые вещи: фарфоровый сервиз моей бабушки, металлические плечики для брюк, шипящий шашлык из баранины, унитаз из квартиры нового русского Обермана, электродрель из магазина «Мега»…

А ведь я стараюсь для нее, чтобы ей не было грустно и одиноко. Но она только читает свои непонятные тексты, и даже когда я присылаю ей новые модели из журнала «Бурда», она совершенно не обращает на них внимания. Это явная надменность! Это зазнайство! Это ужасный эгоизм с ее стороны!

И она нисколько не уважает мое мнение, мнение опытного мужчины. Как она могла позволить этому проходимцу явиться сюда и жить с нами? Она явно влюблена в него и совершенно не понимает, какую опасность на себя навлекает. Действительно говорят, что женщины без мозгов, особенно рыжие.

Камини немного кашлянула и встала.

— Да что ты, не согласна, что ли?

Но Камини молча опять села на табурет и стала ковырять в штукатурке дырку, которая недавно образовалась за раковиной.

— Но она же далеко не идеальна. Она даже не чистоплотна, ее книги, диски и кучи исписанных бумаг раскиданы по всей квартире. Магнитофон в пыли, она не вытирает как следует стол и даже часто забывает вымыть посуду. Мало того, она не любит готовить! А ведь так хочется, чтобы на кухне каждый день пахло свежими оладушками! — Потапов аж облизнулся от этой спонтанной визуализации.

— А что такое оладушк? — спросила наконец-то Камини, приподняв голову.

— А, это чапати такие… мягкие… со сметаной. А, тебе этого не понять, — отмахнулся он и продолжал: — А ведь я ей сколько раз говорил, чтобы она взялась за ум, стала приличной женщиной, скромной, работящей, а она то сидит, упершись взглядом в небо, то мантры да какие-то Садханы читает.

— Ну вы это зря, Потапов. У нас в Индии к религии очень уважительно относятся.

— А! У вас в Индии, у вас в Индии. У вас в Индии даже нормального унитаза нет! О чем это говорит? О том, что вы, индусы, ничего в жизни не понимаете!

Камини опустила голову и надулась.

— Ну ладно, что с тебя взять, ты же тоже женщина, значит, у тебя тоже мозги слабые.

— Не слабые, я в колледже училась, — ответила строго Камини.

— Да, и ты туда же. Видно, чье влияние! Эта Стеша портит всех вокруг, даже ты стала из послушной и скромной превращаться в разнузданную и упрямую. Нет, надо что-то решать, надо как-то вас воспитывать, иначе все от рук отобьетесь, — заключил Потапов, почесал свой вылезающий из-под короткой майки живот и пошел нюхать раджмах, который готовила толстая и вечно улыбающаяся соседка с нижнего этажа.