Бог Разрушения

Глава 23

Мия

— Что случилось? — показываю я, судорожно вглядываясь в окровавленное состояние Николая.

Он полуголый, его лицо представляет собой карту багровых синяков, разбитая губа и опухший глаз. Хуже всего то, что в его потемневших глазах застыл маниакальный, отрешенный взгляд.

— Обычный бой, — дипломатично отвечает Джереми, не пытаясь скрыть фальшивый тон.

Киллиан ведет Николая в гостиную и с нулевой мягкостью бросает его на один из диванов, затем идет к шкафу и достает аптечку.

— Больше похоже на то, что его избили ни за что, — мой кузен прижимает спиртовую марлю к залитому кровью носу Нико. — Я стал студентом-медиком не для того, чтобы исправлять ваши ошибки.

— Кто-нибудь скажет мне, что происходит? — я смотрю на них троих.

С тех пор как Майя и Гарет уснули, я вышагивала у входа в особняк и представляла себе всевозможные сценарии. Мне в голову не приходило, что все будет настолько плохо.

Представьте себе мою реакцию, когда они втроем вернулись после часа ночи. У Киллиана раздраженное выражение лица, а Николай, похоже, готов убить целую деревню.

Джереми — единственный, кто кажется достаточно спокойным, когда говорит:

— Он дрался с Лэндоном.

Мое сердце так сильно колотится, что мне приходится несколько раз сглотнуть, чтобы перевести дыхание.

— Кто кого пригласил? — показываю я.

— Лэндон, — говорит Джереми. — Он отправил нам четверым сообщения с приглашением посмотреть, как он выставляет Нико дураком.

Этот ублюдок.

Вот почему Килл и Нико ушли с ужина, не оглядываясь.

Как он посмел испортить мой семейный ужин? Да еще и избить моего брата?

Я встаю перед Николаем и заставляю его посмотреть на меня.

— Ты проиграл этому ублюдку?

— Я избил его до полусмерти.

— Хорошо, — показываю я, а в сердце закрадывается странная искра боли.

— Он выиграл только… — Киллиан наносит мазь, не проявляя никакой мягкости. — Потому что Лэндона дисквалифицировали.

— Я бы все равно выиграл, — рычит Нико. — Вы видели, как я использовал его словно боксерскую грушу.

— А потом ты отпустил его, потому что кто-то случайно крикнул, чтобы ты остановился, — Киллиан цокает языком.

Руки брата сжимаются в кулаки, он нащупывает в штанах сигарету и засовывает ее между губами.

— Временное упущение в рассуждениях.

— А случай на парковке тоже был временным упущением? — спрашивает Джереми. — Он был у нас в руках, и мы могли бы похоронить его заживо в тот же момент, но ты решил его отпустить

— Ты тоже отпустил его, — мой брат направляет сигарету на Киллиана, который закончил вытирать кровь. — И ты тоже, ублюдок.

— Он брат Глин, и сколько бы она ни говорила, что не ладит с ним, она беспокоится о нем и никогда не переставала видеть в нем своего брата. Я бы предпочел, чтобы комар остался жив, каким бы надоедливым он ни был, вместо того чтобы рисковать потерять ее. Кроме того, он никогда не удовлетворен тем, на что идет, и тем хаосом, который создает. Чтобы сохранить прежний уровень развлечений, ему ничего не остается, как расширять свои дьявольские планы. Он не может вечно оставаться безнаказанным и в конце концов самоуничтожится. Когда это произойдет, я обязательно предложу Глин плечо, чтобы поплакаться.

— Килл прав, — Джереми проводит рукой по лицу. — Я бы с удовольствием забил его до смерти, но лучший выбор — смотреть, как он роет себе могилу. Может быть, мы можем даже помогать ему копать быстрее, не принимая непосредственного участия в его гибели.

Я смотрю между ними, и боль в моем сердце расцветает и распространяется по всей груди. Что все это значит?

Почему я совершенно озадачена их враждебностью к Лэну, ведь еще недавно я разделяла ее?

Мои губы раскрываются, когда тяжесть моих собственных слов разбивается о мою грудь.

Ключевое слово разделяла. В прошедшем времени.

Не так давно я страстно ненавидела Лэна и лично организовала его падение. Черт возьми, я отправилась шпионить для Джереми, чтобы принять участие в уничтожении Лэндона.

И все же этот план превратился в нечто плотское и совершенно неузнаваемое. В дымку опасной похоти и сильного желания. В красный туман, сквозь который я вижу только его.

Я все еще ненавижу этого ублюдка до глубины души, но, похоже, не могу спуститься с той высоты, на которую он так хорошо умеет меня затягивать.

Что же мне делать в этой ситуации? Это лишь вопрос времени, когда он нападет на мою семью или она на него. Слишком много дурной крови, чтобы ее игнорировать.

Когда это произойдет, я окажусь в центре и буду вынуждена разбить эту новую версию себя на непоправимые кусочки.

— К черту это, — Николай тушит сигарету об одну из грязных марлей. В середине образуется черно-оранжевая дыра, прежде чем она заполняется кровью. — Я убью этого ублюдка. Мне все равно как, но его жизнь — моя.

Нет, она моя.

Я останавливаю себя, прежде чем показать это. К счастью, Николай поднимается по лестнице, даже не пожелав спокойной ночи.

Он в дурном настроении, хуже, чем в период одной из своих обычных вспышек насилия.

— Не за что, — кричит Килл ему в спину, и мой брат нерешительно машет ему рукой.

— Ты должен держать его в узде, — показываю я Джереми. — Никто не знает, что он может сделать в таком состоянии.

— Я постараюсь, но ничего не могу обещать, — он делает паузу, словно пытаясь взвесить свои слова. — Как бы это сказать… На обратном пути он разбил свой байк о дерево.

Я поджимаю губы.

Килл проводит указательным пальцем по виску.

— Он сходит с ума.

— И дальше будет только хуже, — добавляет Джереми.

После многих лет постоянного наблюдения он, как никто другой, распознает, что Нико вышел из-под контроля. Обычно ему удается спустить его на тормозах или подтолкнуть Нико к тому, чтобы он ослабил свою сильную манию.

Помогают ему в этом драки и люди, которых можно избить. Однако даже методы Джереми не срабатывают, когда Нико сползает в черную дыру своего мозга.

Мне не нравится, когда мой брат теряет контроль над своим разумом и погружается в бездумную, животную инстинктивную сторону себя.

— Это все из-за этого пустозвона Лэндона, — Киллиан снова цокает языком. — Если этот ублюдок уберется с глаз долой, я уверен, Нико снова станет самим собой.

Он прав. Это все из-за Лэндона, его глупых провокаций и склонности создавать проблемы с каждым вздохом.

И еще потому, что я выбрала нормальный вариант — поужинать с семьей. Если бы я не оттолкнула его, он, возможно, не стал бы бросать вызов Нико и не вытащил бы наружу эту сторону моего брата.

Мой телефон вибрирует, и я вздрагиваю, а затем осторожно проверяю его. Если это Лэндон, я убью его…

Мои убийственные мысли приостанавливаются, когда я вижу имя на экране.

Брэн: Могу я увидеть тебя на минутку?

Я отвечаю утвердительно и соглашаюсь встретиться с ним на пляже. Килл поднимается наверх, а Джереми остается.

— Что? — показываю я, засовывая телефон обратно в карман.

— Миссия по шпионажу за Лэндоном завершена. С этой минуты.

— Но…

— Ни слова больше, Мия. Если Нико узнает об этом, я потеряю его навсегда, а я не готов пойти на этот риск, — он похлопывает меня по плечу. — Лэндон придурок Кинг того не стоит.

Я киваю, впервые ощущая его слова, а не слыша их.

Джереми прав. Лэндон того не стоит.

Его загадочное присутствие, чувственные прикосновения и безопасная компания не стоят того, чтобы подвергать опасности психическое состояние моего брата.

Метафорическая тьма клубится в моей груди на протяжении всей поездки до пляжа. Решение, которое я должна принять, звучит громко и четко, но мое сердце все еще сопротивляется, барахтаясь и извиваясь в своих путах, отказываясь покориться судьбе.

Когда я приезжаю, Брэн прислоняется к капоту своей машины и рассеянно смотрит в телефон.

Я паркуюсь за ним и выхожу из машины. Мурашки бегут по коже от ночного пляжного бриза, и я чувствую вкус соли на губах.

Волны разбиваются о скалистый берег, создавая дикий, бурный хаос, похожий на столкновение между моим сердцем и разумом.

Брэн пролистывает страницу знакомого Instagram, но прежде, чем я успеваю понять, чью именно, он замечает меня и заставляет экран своего телефона потухнуть.

Мы коротко обнимаемся в знак приветствия, а затем прислоняемся к капоту машины так, что оба смотрим на разъяренное море. Под светом фар он выглядит бледным, даже тревожным.

Настораживает то, насколько он похож на Лэна, но не имеет ни одной его черты, ни одной интенсивности. Они одинаковы внешне, но совершенно разные внутри.

— Ты хотел меня увидеть? — я печатаю на телефоне.

— Я хочу рассказать тебе одну историю, — говорит он со своим обычным спокойствием.

Я киваю, хотя не совсем понимаю, к чему он клонит. Тем более что в последнее время он меня избегает.

Его глаза кажутся бездонными, как океан, когда он говорит.

— Когда я учился в средней школе — старшей школе для вас — американцев, на меня напала группа из трех мучительно гнилых парней. Они сделали своей миссией не только высмеивать меня, но и распускать обо мне мерзкие слухи, включая, но, не ограничиваясь, мое психическое состояние и сексуальную жизнь. Я игнорировал их, потому что они того не стоят, и обычно подобные слухи утихают, когда находят новую мишень. Лэндон часто тусовался в их кругу и активно участвовал в том хаосе, который они вносили в жизнь других людей. Фактически, он даже мог быть их лидером и зачинщиком того хаоса, который они устраивали. Однако после того как я стал их новой игрушкой на неделю, а он узнал об этом, ситуация быстро переросла в настоящую бойню. Он избил их и сломал столько костей, что их пришлось положить в больницу. Но думаешь, он на этом остановился? Даже близко нет. Как только они начали приходить в себя, он подбросил им в шкафчики наркотики, распустил слухи об их сексуальной неполноценности и превратил их в посмешище всей школы.

— Таким образом они стали изгоями и объектами травли. Затем он стал угрожать их родителям, предъявляя им уличающие фотографии их супружеских измен и доказательства уклонения от уплаты налогов. Он разрушил их репутацию, поставил под угрозу фундамент их семей и полностью разрушил их сознание. В какой-то момент один из них вышел из себя и напал на Лэндона. Он ударил его ножом на глазах у всей школы и был арестован. Он до сих пор отбывает наказание за это. У второго парня случилось психическое расстройство, и сейчас он находится в психиатрической клинике. Третий не выходил из дома целых шесть лет

Я закрываю рот рукой, не в силах сдержать шок, который пробирает меня до костей. Значит, шрам на животе Лэндона — результат того ножевого ранения.

Брэндон продолжает тем же тоном:

— Я никогда не забуду выражение его лица, когда его ударили ножом. Он торжествующе улыбался, что довел кого-то до края и дал ему последний толчок за него. Его даже не волновала боль, пока он получал то, что хотел.

Он наклоняет голову в мою сторону.

— Ты думаешь, Лэн сделал это потому, что заботился обо мне или моем благополучии? Нет, и нет. Он сделал это для себя. Поскольку я его однояйцевый близнец, Лэн всегда рассматривал меня как свою собственность и продолжение своего существа. Любое неуважительное отношение ко мне он считает прямым посягательством на свою личность. Вот почему он любит держать меня на поводке. То же самое он делал с Глин, и именно поэтому он страстно ненавидит Киллиана. Он не только не испугался антисоциальных наклонностей Лэна, но и был первым парнем, которого она выбрала сама. Всех ее бывших Лэн выбирал лично и угрожал им телесными повреждениями, если они прикасались к ней неподобающим образом

— Что ты хочешь сказать? — показываю я, не уверенная, понимает ли он.

По-видимому, он понял, потому что издал вздох.

— Лэндон страдает антисоциальным и нарциссическим расстройством личности. Как и Киллиан. Разница лишь в том, что Киллиан старается быть заботливым, и я не сомневаюсь, что он хорошо относится к моей сестре. Лэн никогда не будет заботиться или пытаться заботиться. Он воспринимает всех как пешек или собственность. Неважно, какие усилия он прилагает к отношениям, он делает это только из эгоистических соображений, чтобы извлечь выгоду для себя. Ты мне нравишься, Мия, и я не хочу, чтобы ты была одной из тех, кого он уничтожит.

Я смотрю на свои ботинки, покрытые песком, затем печатаю на телефоне:

— Как ты узнал?

— Ему нравится объявлять о своей собственности. Кроме того, когда он рядом, ты немного выдаешь себя.

— А я-то думала, что была осторожной.

Он слегка улыбается.

— Если это тебя утешит, то я, наверное, единственный, кто это заметил.

Я улыбаюсь в ответ.

— Ты прав. Сегодня вечером меня пробудили два тревожных звоночка. Во-первых, он причинил боль моему брату, а во-вторых, вот это.

Брэн выпрямляется.

— С твоим братом все в порядке?

Я качаю головой.

— Он… сильно пострадал?

— Физически? Нет. А вот психически — очень спорно.

— И это из-за Лэна?

— Единственного и неповторимого повелителя дьяволов, — я напечатала, саркастически улыбаясь. — Я почти забыла, что он чуть не убил моего брата своими выходками. А теперь еще и это. Мне действительно следует держаться от него подальше, не так ли?

— Тебе следует, — он вскинул брови. — Я даже не знаю, что ты в нем нашла.

Опасность.

Острые ощущения.

Иллюзию.

Монстра, который может сразиться с другим монстром.

— Я знаю, ладно? Ты хороший парень, Брэн. Я должна была влюбиться в тебя.

— Но ты не влюбилась.

— К сожалению.

Он улыбается.

— У тебя ужасный вкус, но, если тебя это утешит, я понимаю, почему девушки стекаются к нему. Их привлекает его обаяние и, что самое главное, перспектива стать избранной, которая сможет его исправить.

Я качаю головой, но ничего не печатаю.

Никогда не думала о том, чтобы исправить Лэндона. Если уж на то пошло, я скользила в его кроличью нору, как будто там всегда было мое место.

В захватывающую темноту.

Животную погоню.

Взрывной секс.

Но теперь я ясно понимаю, что некоторые желания лучше оставить нереализованными ради всеобщего блага.

— Он слишком упрям в своем образе мышления, — продолжает Брэн. — После нескольких лет бесполезных споров с отцом, он бросил попытки его исправить и в конце концов, Его трудно вразумить и невозможно изменить.

— И все же что-то подсказывает мне, что ты не сдаешься?

— Я идиот и застрял с ним на всю жизнь. Все остальные должны спасаться, пока у них есть такая возможность.

— Ты не идиот, Брэн. Тебе просто не все равно, — я показываю ему свой телефон, а затем похлопываю его по плечу.

— Одному из нас не должно быть, — на его губах появляется горькая улыбка. — Мне жаль, если твое знакомство со мной привело к таким неприятностям…

Я зажимаю ему рот рукой и качаю головой, а затем печатаю:

— Не смей винить себя. Я сделала этот выбор в отношении Лэндона и сама справлюсь с последствиями. Кроме того, встреча с тобой — одно из лучших событий, произошедших со мной, так что не избегай меня снова. Хотя, наверное, нам лучше встречаться вне дома.

— Почему?

— Потому что я бы не хотела пересекаться с твоим братом-психопатом.

— Нет, я имел в виду, почему ты все еще хочешь меня видеть, если Лэна не будет рядом?

Мои губы приоткрываются, и я яростно печатаю:

— Только не говори мне, что все это время ты думал, что я подружилась с тобой, чтобы сблизиться с Лэндоном?

— А разве это не так?

— Конечно, нет. Ты мне нравишься, а этого засранца я ненавидела с самого начала.

Он схватился за шею, на его губах появилась застенчивая улыбка.

— Спасибо. Ты первая девушка, которой я действительно понравился, и которая не симулировала свой интерес ко мне только для того, чтобы сблизиться с Лэндоном.

— Они так делают?

— Да. Видимо, я — скучный близнец, а он — сексуальный.

— Мне нужны имена, чтобы я могла преподать этим слепым сучкам гребаный урок, — я бью кулаком по воздуху, потом ногой.

Брэн откидывает голову назад и смеется. Я тоже смеюсь, хотя никакое чувство радости не проникает в мою тяжелую грудь.

После того, как мы с Брэном расходимся, я еду к особняку Язычников. На экране моего телефона высвечивается сообщение от Лэндона, и я резко торможу, останавливаясь.

Боль в моем сердце разрастается и заставляет горло сжиматься, когда я нажимаю на экран.

Он прикрепил полуобнаженное селфи в зеркале, демонстрируя темно-фиолетовые синяки на груди и окровавленные губы.

Повелитель Дьявола: Это сделал твой брат. Может, поцелуешь, чтобы стало лучше?

Когда раньше я видела проблески его тактики манипулирования, у меня была пелена на глазах. Но теперь я могу различать их громко и четко. Лэндон обладает удивительной способностью использовать собственную боль как оружие для воплощения своих прихотей в жизнь.

Как в тот раз, когда Брэн сказал, что он улыбался, когда его ранили ножом.

И все же я не могу сдержать пульсирующую боль в груди, пока печатаю.

Мия: Мне стало скучно. С нами покончено.

Затем я блокирую его номер и его IG.

Лучший способ избавиться от гнилой конечности? Ампутирувать ее. Даже если это будет безумно больно.

Не знаю, потому ли это, что я утратила иллюзию безопасности, но, проезжая мимо ворот, я чувствую, как глаза монстра следят за мной, а его дыхание струится по моей шее.