Бог Разрушения

Глава 31

Мия

Добравшись до дома с привидениями, я с досадой понимаю, что ключа у меня нет.

Ну и ладно.

Я не собираюсь возвращаться домой, раз уж пришла.

После небольшого маневра я паркую машину возле ворот, запрыгиваю на капот, затем взбираюсь на металлические прутья и спрыгиваю вниз с другой стороны.

Ноги приняли удар на себя, но я в порядке. В последний раз смотрю на телефон — вдруг Лэндон осчастливил меня ответом.

Нет.

Ничего.

Ноги медленно останавливаются в саду перед домом. Мои цветы медленно растут. Один из них, одинокий цветок синей горечавки, распускается.

Это не совпадение.

Не могу поверить, что Лэндон, который с гордостью признался, что он враг всего растительного и животного мира, не только поливал цветы, но и подстригал траву вокруг них и травил паразитов.

Я приседаю перед ними и осторожно провожу пальцами по стеблю цветка, сердце по непонятной причине сжимается.

Почему я вдруг почувствовала себя такой шокирующе опустошенной?

Извинившись перед цветами за то, что не навестила их раньше, я направляюсь к двери и тянусь к глубокому отверстию в дереве, где Лэндон прячет запасной ключ.

Улыбка растягивается на моих губах, когда я нахожу его, а затем использую, чтобы войти внутрь. Мой рот приоткрывается, когда я вижу интерьер дома.

Или, скорее, обновленный интерьер.

Помимо новой мебели, появился новый деревянный пол, окна, элегантные муслиновые занавески.

С отремонтированного викторианского балкона открывается вид на недавно подстриженный задний сад. Исчезли поваленные ветки и гротескные деревья. Вместо них открывается более ухоженный, элегантный вид.

Тот факт, что Лэндон все же сделал ремонт, несмотря на то, что я бойкотировала это место, согревает мое сердце.

Я захожу в его студию, ожидая увидеть новые творения. Однако здесь все так же жутко, как и три недели назад.

Та же полузаконченная статуя женщины, сражающейся с демоном. Мужчина, кричащий самому себе в ухо. Демон, тонущий в бассейне со своим изуродованным лицом.

Искусство Лэндона такое же, как и он сам. Непредсказуемое, заставляющее задуматься и, что самое главное, напряженное.

Единственное, что отличается — статуя в углу, накрытая белой простыней.

Нетвердой рукой я снимаю ее. И, конечно же, передо мной предстаю я сама.

Стоя в одних трусиках, я смотрю вниз и держу два средних пальца. Мои губы поджались, когда я поняла, что Лэн повторил мой взгляд, когда впервые преследовал меня на крыше.

Я подхожу ближе, мое сердце бьется так громко, что я слышу стук крови в ушах. Его внимание к деталям захватывает меня в безжалостные тиски.

Он не упустил ни одного элемента того дня. Ни моих загнутых ресниц, ни лент, запутавшихся в волосах, ни линии ключиц, ни изгиба груди, ни твердых сосков, ни складок на белье, даже цепочек на сапогах.

Чем пристальнее я изучаю ее, тем глубже погружаюсь в смертельную красоту, которая смотрит на меня. Это чувство возникает не потому, что я смотрю на себя. Нет. Все потому, что она сделана руками Лэндона.

Я даже не знаю, когда у него было время, чтобы довести это до совершенства… И не знаю, как это назвать. Шедевр кажется слишком банальным. Слишком малым, чтобы передать смысл того, что сделали его руки.

Я прикасаюсь к ее щеке, чтобы убедиться, что она настоящая, а не плод моего воображения.

Я никогда не знала, что искусство может вызывать такие сильные эмоции.

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрагиваю и чуть не опрокидываю статую. В последнюю секунду я успеваю поймать ее, и мое сердце едва не разбивается об пол.

Медленно обернувшись, я обнаруживаю, что у входа стоит Лэндон, рука его засунута в карман, а на лице — карта абсолютной темноты.

Мой взгляд устремляется на брызги крови на воротнике его белой рубашки, и паника пробирается к основанию моего живота.

— Что случилось? — спрашиваю я и показываю на его рубашку.

Он даже не смотрит на нее.

— Ты не ответила на мой вопрос, Мия. Что ты здесь делаешь после того, как ясно дала понять, что мы больше не будем встречаться на моей территории?

Это не только его территория. Это и моя территория.

И что это с его все более мрачным голосом? Я думала, что мне показалось, но нет. Его тон такой же мрачный, как и голубые лужи его глаз.

Давно Лэндон не смотрел на меня с таким неодобрением.

С тяжелым сердцем я понимаю, что он смотрел на меня так только после того, как я искупала его в свиной крови, и он жаждал мести.

Только теперь от его дразнящей ухмылки и богоподобной уверенности, с которой не может соперничать даже дьявол, не осталось и следа.

— Я написала тебе, что хочу посмотреть на статую. Ты не ответил, — показываю я, держась за свое спокойствие на волоске.

— О? — он отталкивается от стены, и острая потребность убежать бьет меня по лицу. Но я решаю встать на пути смертоносной бури. — Значит, ты умеешь писать смс, а я-то думал, что ты опять меня преследуешь.

Я слежу за каждым его шагом, мое сердцебиение учащается с каждым его шагом вперед.

— Нет.

— Почему нет? Я думал, что мы не должны были встречаться сегодня, потому что, очевидно, исчерпали свой лимит, разве нет?

— Я передумала.

— Хм.

Его голос вибрирует рядом с моим лицом, когда он останавливается передо мной. На меня обрушивается аромат его пьянящего одеколона и неземной вид его черт лица.

И действительно неразумно думать, что он самый красивый мужчина из всех, кого я когда-либо видела, когда он вот-вот раздавит меня между пальцами.

— Ты, кажется, нервничаешь, Мия. Есть ли для этого причина?

Качаю головой, и впервые я рада, что не могу говорить, иначе точно бы заикалась.

— Давай попробуем еще раз. Есть что-то, о чем я должен знать?

Мои губы дрожат, когда давление его взгляда раздевает меня догола, оставляя беззащитной перед всепоглощающей силой его глаз.

Может быть, мне стоит признаться о Рори? В конце концов, он действительно говорил с ним по телефону, и не стоит делать вид, что ничего не произошло. Если я скажу ему, что даже не посмотрю в сторону этого урода, он мне поверит.

Так ведь?

И все же я показываю:

— Что, например?

— Вот что, — он хватается за край моего шарфа, и я вскрикиваю, когда ткань падает.

Я шлепаю рукой по засосу и понимаю, что совершила ужасную ошибку, когда он цокает языком.

Дерьмо.

— Сначала ты позволяешь кому-то другому прикасаться к себе, потом неумело прячешь его за шарфом, а теперь пытаешься сделать это своей рукой? — его голос темнеет с каждым словом. — Ты действительно веришь, что сможешь спрятать от меня засос?

Я качаю головой.

Я не пытаюсь его спрятать. И да, возможно, какая-то часть меня верит в слова этого придурка Рори о том, что Лэндон теряет интерес, когда кто-то другой прикасается к его вещам.

Эта возможность оставляет меня на грани. Я пыталась вычеркнуть Лэндона из своей жизни, но это были лишь смешные попытки.

Я действительно не знаю, как бы продолжала жить дальше без его сумасшествия.

И это пугающая мысль, о которой мне даже не хочется думать.

— Убери руку, — приказывает он тоном, которым можно случайно порезать кого-нибудь — например, меня.

Я качаю головой.

Может быть, если он не увидит засос, его гнев рассеется…

В долю секунды Лэндон хватает меня за запястье и силой опускает его.

Его губы сжимаются в неодобрительную линию, а глаза превращаются в две черные дыры, выглядящие так, словно они вышли прямо из ада.

Пот струится по позвоночнику и вискам, а я медленно разрываюсь под удушающим напряжением, которое он нагнетает одним лишь взглядом.

— Похоже, ты забыла, кому принадлежишь, и тебе не помешает напоминание, — и с этими словами он наклоняется и прикусывает засос.

Сильно.

Как кровожадный вампир.