Божественные тайны сестричек Я-Я

14

Измятая страница выглядела так, словно была вырвана из книги в пружинном переплете. В глаза бросались крупные буквы заголовка.

АКАДЕМИЯ ОЧАРОВАНИЯ И КРАСОТЫ

МИСС АЛМЫ АНСЕЛЛ

Курс лекций «Как стать умной и обаятельной»

Зимняя сессия, 1940

«Слезы ни к чему хорошему не приведут. Никто не полюбит девушку с потухшими, безжизненными, унылыми, несчастными глазами, едва видными в щелочку распухших и красных век. Джентльмены предпочитают глаза живые, сверкающие, сияющие, без следа грусти, печали и угрюмости. Если все же вы сочли за лучшее заплакать, немедленно после этого приложите к глазам примочки из борной кислоты, а потом тампоны с теплой водой и розовой эссенцией. Далее, очень-очень осторожно, кончиками пальцев, вбейте в веки и в кожу под глазами питательный крем с витаминами. Потом примите теплую ванну и немного вздремните, предварительно положив на глаза тампоны, смоченные в ледяной воде с экстрактом дикого каштана в равных долях. Оставьте их на двадцать минут. И помните: нужно как можно больше спать и жизненно необходимо — НИКОГДА НЕ ПЛАКАТЬ.

У девушки и без того немало помех в войне за любовь. Не умножайте их слезами».

Сидда не знала, плакать или смеяться. Она лежала на диване, лицом к озеру, под жужжащим вентилятором, жевала яблоки и ломтики стилтонского сыра. Всю жизнь она считала, что мать просто изобрела термин «Алма Тощая Задница». Но все, должно быть, началось с мисс Алмы Анселл и ее Академии очарования и красоты.

Зимняя сессия сорокового. Маме было четырнадцать. Как раз после того, как вся шайка посетила премьеру «Унесенных ветром». Интересно.

Слезы ни к чему хорошему не приведут.

Хотя Сидда была не из тех, кто цитирует Библию, сюда прекрасно подойдет изречение Луки: «Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь»[45].

Сидда считала эти слова прекрасными и была глубоко тронута их глубоким смыслом. Лука, или кто бы их ни написал, не предрек, что вы будете процветать или спасетесь. Просто пообещал, что, если плачете сейчас, рано или поздно обязательно будете смеяться.

Сидда убрала лекцию мисс Алмы обратно в альбом и унеслась в мыслях куда-то далеко. Лежа на диване, в охотничьем домике на озере, куда она приехала, чтобы обдумать свое будущее, Сидда размышляла о слезах.

Она вдруг вспомнила тот день, когда в ее жизнь вошла Лиззи Митчелл. Бабье лето шестьдесят первого. Виви не выходила из своей комнаты почти две недели. Сидда была счастлива, что мать вернулась после долгого необъяснимого отсутствия, отсутствия, совершенно измучившего детей неопределенностью, сбившего их с толку и заставившего изнывать от одиночества и заброшенности.

Золотой полуденный свет разлился по полям, где Чейни, Шеп и другие сборщики трудились над хлопковыми кустами. Воздух был теплым и одновременно прохладным.

Будь все как обычно, Сидда торчала бы на заднем дворе, собирая пекановые орехи, распевая песни собаке, мечтая стать миссионером в Африке или актрисой на лондонской сцене. Но она сидела в доме, на полу, под дверью спальни Виви, с очередным выпуском приключений Нэнси Дру на коленях, одним ухом прислушиваясь к любому звуку или просьбе, которые вот-вот могли бы донестись из комнаты. Так продолжалось уже несколько недель: Сидда считала это своей обязанностью.

Лиззи Митчелл подкатила к Пекан-Гроув в черном «форде» сорок девятого года с треснутым боковым стеклом. Услышав дверной звонок, Сидда вскочила и помчалась посмотреть, кто это. Виви не желала никого видеть, и Сидда несла стражу. В комнату матери допускались только я-я. И временами Виви отказывалась принять даже их.

Перед Сиддой возникла Лиззи Митчелл в голубом отрезном платье спортивного покроя и накинутом на плечи сером свитере. Болезненно-худая, с грустными серыми глазами, она, однако, обладала некоей хрупкой красотой. И лицо, и все тело казались невыносимо изнуренными. В начале двадцатых она могла похвастаться прекрасной кожей, но зубы всегда были плохими, и даже Сидда понимала, что оттенок губной помады выбран неудачно. В руке у нее был чемодан, и Сидда сначала посчитала, что эта женщина проезжала мимо и остановилась спросить дорогу.

Увидев Сидду, она выдавила улыбку и пробормотала:

— Добрый день, скажите, хозяйка дома?

Сидда долго непонимающе смотрела на женщину, прежде чем ответить:

— Да, моя мать дома. Но она занята.

— Не передадите ей, что приехала распространительница самой передовой линии косметических продуктов в мире?

— Минутку, пожалуйста, — кивнула Сидда и, оставив женщину стоять в дверях, осторожно постучала в спальню. — Мама? — едва слышно окликнула она. — Ты спишь?

Не получив ответа, она открыла дверь и вошла. Виви неподвижно лежала на постели. Батончик «Сникерс», многослойный сандвич и кока-кола, принесенные Сиддой по возвращении из школы, так и остались нетронутыми.

— Приехала леди и спрашивает тебя, мама, — робко пробормотала она.

— Я не желаю никого видеть, — бросила Виви. — И вообще, кто она?

— Распространительница самой передовой линии косметических продуктов в мире, — повторила Сидда.

— Что?

— Так она сказала. У нее с собой чемоданчик.

Виви медленно приподнялась и взбила подушку.

— Скорее всего просто хочет что-то продать. Неужели не можешь избавиться от нее?

Сидда взглянула на мать. Лицо по-прежнему мертвенно-бледное, с тех самых пор, как она вернулась домой. Эти недели она по большей части не вылезала из ночной сорочки. И даже не носила своих сказочных шляп, потому что почти не покидала дом.

— Нет, мэм. Не могу.

— Но почему?

Сидда немного подумала.

— Потому что у нее помада не того цвета.

— Она продает косметику и не может правильно подобрать помаду?

— Думаю, мама, тебе нужно с ней поговорить.

— О, так и быть, — буркнула Виви. — Попроси ее зайти через минуту.

Войдя в кухню, Виви увидела Лиззи Митчелл у рабочего стола рядом с Сиддой. Лиззи поспешно вскочила.

— Добрый день. Вы хозяйка дома?

Поверх сорочки Виви накинула шелковый халат с зелеными полосами и не позаботилась обуть туфли. Она хотела подойти ближе, но пошатнулась и едва успела схватиться за стол.

— Я могу чем-то помочь?

— Да, мэм, — едва слышно ответила Лиззи. Глаза ее на мгновение стали пустыми, но она тут же сунула руку в карман платья и достала клочки бумаги с нацарапанными на них заметками. Заглядывая в конспект, Лиззи начала речь. — Я здесь, — пролепетала она испуганно, — чтобы предложить вам блестящую возможность открыть для себя лучшую линию косметических продуктов, когда-либо создававшуюся для женской кожи. «Бьютери» — элитная линия продуктов красоты и здоровья, изобретенная для разборчивых леди, прежде всего заботящихся о своей внешности.

— Элитарная линия, — произнесла Виви.

Руки Лиззи затряслись.

— Да, мэм. Элитная.

— Правильно «элитарная», — механически поправила Виви.

— Простите? — дрожащим голосом обронила Лиззи. Обрывки бумаги спланировали на пол. Окончательно сконфуженная, Лиззи нагнулась, чтобы их подобрать. Сидда поняла, что бедняжка едва сдерживает слезы. А когда Лиззи подняла голову, лицо ее уже было мокрым.

Сидде захотелось ее ударить. Не хватало еще, чтобы эта женщина расстроила мать. Всего неделю назад у Виви едва не случился припадок в универсаме, и Сидде пришлось звонить Каро, чтобы приехала за ними. И сейчас мать двигается как больная гриппом — устало, неуверенно, сохраняя оставшуюся энергию, вместо того чтобы, как обычно, растрачивать ее налево и направо. И отец, и бабушка твердили Сидде, что ее обязанность как старшей дочери делать все, чтобы оберегать мать от потрясений.

Но, к своему удивлению, Сидда заметила, как мать мягко коснулась локтя гостьи.

— Пожалуйста, извините мою грубость. Я Виви Эббот Уокер, а это моя старшая дочь Сиддали. Прошу вас, садитесь.

Женщина, боясь встретиться с ней глазами, уселась на прежнее место.

— Не хотите чашку кофе? Лично я не прикасаюсь к кофе после десяти утра. Думаю, неплохо бы выпить легкий коктейль. Может, и вам тоже сделать?

— Кофе, пожалуйста, — прорыдала Лиззи, — если не трудно.

— Нисколько, — кивнула Виви, вынимая из морозилки лед. — Сидда, мивочка, не сваришь ли немного кофе?

— Да, мэм, — кивнула Сидда, радуясь хоть какому-то делу.

Виви наполнила ледяными кубиками хрустальное ведерко для льда, пару бросила в стакан. Туда же налила апельсинового сока и плеснула немного водки.

Сидда поставила воду на плиту и насыпала в кофеварку молотого кофе с цикорием. При этом она старалась не смотреть на босые ноги матери. Лак на ногтях облупился, чего Виви обычно не допускала.

— Простите, — сказала Виви, — я не расслышала вашего имени.

— О нет. Мне очень жаль, — всхлипнула Лиззи, закрывая лицо руками. — Первое, что вы обязаны сделать, — представиться клиенту.

— Ну, в таком случае попробуйте еще раз, — посоветовала Виви, смешивая коктейль. Сидда видела, что руки ее до сих пор дрожат. Виви сунула руку в карман халата и вытащила огромную таблетку витамина В₁₂.

Отняв руки от лица, женщина тихо сказала:

— Позвольте представиться: я Лиззи Митчелл, сотрудница фирмы «Бьютери».

— Рада познакомиться, Лиззи Митчелл, — кивнула Виви, садясь.

— Я тоже рада встретить вас, миссис Уокер. И тебя, Сиддали.

— Сливки и сахар добавить? — спросила Сидда.

— Да. Если не слишком трудно.

Сидда стала вынимать голубые кофейные кружки, но Виви покачала головой:

— Мивочка, принеси фарфоровые, хорошо?

Сидда налила кофе в фарфоровую чашку и поставила на стол вместе со сливочником и сахарницей. Потом подогрела молоко в маленьком соуснике на плите и сделала себе кофе с молоком. Подвинула стул к одному из верхних шкафчиков и достала пакет с печеньем «Орео», который прятала от младших. Выложила печенье на тарелку и села рядом с женщинами.

— Скажите, миссис Митчелл, — спросила Виви, — как вы стали продавать косметику?

Лиззи Митчелл, поднесшая было чашку к губам, поставила ее на стол и попыталась ответить, но снова заплакала.

— Простите, — выдохнула она запинаясь. — Я еще только начинаю. Сэм… это мой муж, умер четыре месяца назад. Несчастный случай на лесопилке «Таллос Ламбер компани». Оставил двух малышей и никакой страховки.

Лиззи уставилась на кофейную чашку и моргнула, явно потрясенная собственным признанием. Словно пытаясь еще раз показать себя настоящим коммивояжером, она отчаянно стиснула конспекты и вновь разразилась приготовленной речью:

— Я с гордостью представляю вам линию «Бьютери». И если сама не верила бы в нее на все сто процентов, ни за что…

— О Боже! — перебила мать. — Что вам пришлось пережить! Сколько лет вашим мальчикам?

— Сэму-младшему — четыре, а Джеду — два, скоро будет три.

Сидда взглянула на пальцы матери и поморщилась от стыда. До чего же неухоженные ногти! А ведь раньше в Виви все было безупречным! Таким прекрасным! Сидда никак не могла понять, что случилось с матерью.

— Мама, — спросила она, — хочешь кофе?

— Нет, мивочка, спасибо, — рассеянно бросила Виви и снова обратилась к Лиззи: — А где сейчас ваши мальчики? Кто за ними присматривает?

— Они у моей золовки Бобби. Ее подруга Лерлин и устроила меня на «Бьютери». У нее собственный счет в сберегательном банке, и дела развернулись так хорошо, что ее наградили розовым «крайслером». Да, мэм, Лерлин молодец.

— Понятно, — кивнула Виви.

— А разве бывают розовые «крайслеры»? — удивилась Сидда.

— Люди из «Бьютери» покупают машины и красят в розовый цвет для лучших продавцов. «Бьютери» — самая научная из всех косметических линий, — тараторила Лиззи, поднося к губам чашку.

— Научная… — повторила Виви, пробуя коктейль.

— О да, мэм, — подтвердила Лиззи. — В современном мире наука очень важна.

Кофе, казалось, помог ей собраться. Теребя конспекты, засунутые в левый рукав свитера, Лиззи начала речь в третий раз:

— Косметика «Бьютери» стоит гораздо дешевле, чем продукция «Эйвон». И все же качеством этой продукции довольны десятки женщин в таких штатах, как Миссури, Арканзас, и вот теперь — в Луизиане, — весьма неубедительно продолжала Лиззи Митчелл.

Виви закурила. Сидда слезла с табурета, чтобы принести ей пепельницу, и, снова усевшись, принялась наблюдать за женщинами. Странно. Впервые за много-много недель мать проявила интерес к кому-то постороннему.

— Мэм, — продолжала Лиззи, — если только вы позволите отнять у вас минуту времени, я готова показать самую современную и научную косметику; обещаю, вы не пожалеете.

Чуть помедлив, она достала чемоданчик с косметикой, с виду совсем обычный, если не считать силуэтов двух розовых женских головок, повернутых лицами друг к другу. Подвинув чашку, она поставила чемоданчик на стол, щелкнула замочками и подняла крышку. Но тут же, словно увидев внутри что-то ужасное, легла головой на стол и зарыдала. Костлявые плечи тряслись, и Сидде вдруг показалось, что в комнате жалобно скулит маленький песик.

Виви медленно положила сигарету в пепельницу и, наклонившись к женщине, легонько приподняла ее подбородок:

— Мивая девочка, с вами все в порядке?

Лиззи Митчелл подняла глаза.

— Это все из-за моего старшего, — еле слышно выговорила она, — Сэма-младшего. Ему хуже всего. Никак не хочет меня отпускать. Старается все время быть рядом.

Под удивленным взглядом Сидды мать закрыла глаза и прислушалась.

— Когда я сегодня днем оставляла его у Бобби, он так кричал и бился! Вырвался, обнял меня за ноги и никак не хотел отпускать. Пока я шла к двери, все висел на мне. Пришлось нам с Бобби отрывать его силой.

Лиззи бессознательным жестом смяла свои шпаргалки, словно не желая больше их видеть.

— Он думает, что вы уйдете и больше не вернетесь. Как его папа, — тихо заметила Виви.

Лиззи усердно закивала:

— Это точно. Мой мальчик, Сэм, уж очень нежный. Чуть что, в слезы, — пробормотала она, судорожно вздыхая, ее тощее тельце затряслось.

— Я знаю, как это бывает, — прошептала Виви, которая к этому времени тоже плакала.

Всхлипывала и Сидда. Но не из-за Сэма-младшего.

— Сидда, драгоценная, не принесешь нам бумажных салфеток? — попросила Виви, вытирая слезы рукой.

Когда Сидда вернулась к столу, мать яростно сжимала ладонями щеки. Сидда протянула коробку с бумажными платками Лиззи Митчелл, но хотя слезы лились ручьем, та взяла всего один, явно считая, что так вежливее всего.

— Можете брать сколько хотите, — разрешила Сидда. — У нас их много.

— Спасибо, — выдавила женщина, хватая еще несколько платочков и вытирая глаза.

Сидда протянула коробку матери, которая вытащила сразу несколько штук. И тоже вытерла глаза, окруженные кляксами расплывшейся туши. Хотя Виви совершенно запустила себя после возвращения домой, одно оставалось неизменным: она с почти религиозным усердием подводила глаза и светло-коричневым карандашом подкрашивала брови. Без косметики, утверждала Виви, она похожа на альбиноса.

Виви хмуро осмотрела измазанный косметикой платок и перевела взгляд на салфетку Лиззи.

— Что такое? — спросила она, поднимая свой платок. — Взгляните на это! Только взгляните!

Лиззи и Сидда дружно уставились на грязный клочок бумаги.

— Все, что я сегодня нанесла на лицо, оказалось на этой салфетке! Дешевка, дешевка, дешевка! За что я платила такие деньги? Выгляжу, как мокрая безволосая собака! И, доложу я вам, это не впервые!

Она драматическим жестом ткнула в свои светлые, казавшиеся несуществующими брови и ресницы.

— Следовало бы законом запретить продавать тушь, которая стирается от малейшего прикосновения! — воскликнула Виви, вытягивая сигарету из пачки «Лаки страйк». Постучала сигаретой по столу и долго закуривала, внимательно изучая лежавшую на столе серебряную зажигалку, словно никогда ее прежде не видела. — Надеюсь, вы пользуетесь косметикой «Бьютери»? — спросила она.

Лиззи обследовала свой смятый платок. Он был влажен от слез, но совершенно чист. Сидда увидела, как она достает из кармана дешевую компакт-пудру и принимается рассматривать себя в зеркале. А когда Лиззи подняла голову, Сидда увидела в ее глазах что-то, отчаянное напомнившее об открытом шлюзе и свободно льющейся воде. Ничего не скажешь, иногда и мать бывает добра.

Лиззи Митчелл закрыла пудреницу, глубоко вздохнула и снова открыла чемоданчик. Потом подвинула табурет ближе к Виви и заговорила голосом женщины, наконец вернувшейся к жизни:

— Да, мэм. «Бьютери» производит прекрасную… элитарную линию косметики. Мы называем ее «Вэнд оф бьюти»[46]. Буду рада показать вам. Думаю, она обойдется вам дешевле, если приобретете ее в составе подарочных наборов со смешанной продукцией.

Вскоре после первого визита Лиззи Митчелл Виви начала одеваться по утрам. Через неделю-другую, все еще едва держась на ногах, она согласилась приехать на ужин к Тинси. Приходя из школы, Сидда и дети больше не заставали мать в постели за закрытой дверью. Она звонила друзьям и знакомым, расхваливая «Бьютери лайн», особенно «Вэнд оф бьюти», это название в устах Виви звучало как имя женщины: Вэнда Бьюти.

В эти осенние дни, когда Сидда по-прежнему старалась приглядывать за матерью, она часто сидела на кухне и слушала телефонные разговоры.

— Ты должна позволить Лиззи Митчелл показать тебе всю линию «Бьютери». Это просто чудо, — твердила Виви. — Я могу принимать с этой косметикой душ, плавать, смотреть грустные фильмы. Плачь хоть с утра до вечера, она никогда, никогда не течет!

Похоже, от частого повторения этой тирады Виви становилось только лучше. Как будто она нашла лекарство от непонятной болезни и теперь пила огромными глотками.

По приглашению Виви Лиззи теперь приезжала к ним два-три раза в неделю и привозила мальчишек. Пока дети ловили крабов или вместе с Малышом Шепом и Бейлором катались на шетландских пони, Виви учила Лиззи, как правильно держаться с потенциальными покупателями.

— Лиззи, мивочка, — говаривала она, — если хочешь прокормить своих мальчиков, никогда, никогда не говори «нетути».

Именно Виви помогала Лиззи сбывать товар в количествах, достаточных для того, чтобы не бояться за будущее, запоминать трудные наименования, так что теперь та уже не так запиналась.

Некоторые названия ужасно смешили Сидду и Лулу. «Экстра гло», предположительно, содержал эстроген. «Скин себ-лайм» содержался в пузырьках в форме губ. Запах «Хэйр мэджик» немного походил на аромат «Вечера в Париже». Все я-я по настоянию Виви накупили косметики Лиззи — просто не посмели отказать. Но с гораздо большим успехом Виви находила покупательниц среди жен фермеров, тех самых, что пьянствовали в одном заведении с отцом Сидды.

Сидда и Лулу имели обыкновение называть питательный крем «лосьоном Лиззи», и, слыша это, Виви обрывала дочерей.

— Не смейте издеваться над этой молодой женщиной, — журила она. — Лиззи пытается чего-то добиться в жизни.

И с каждым визитом Лиззи к Виви все быстрее возвращались силы. К середине ноября Каро даже смогла уговорить ее сыграть партию в теннис в загородном клубе. И хотя Сидда не могла точно описать происходящее, все же ей казалось, что «Бьютери» не только линия косметики, но и якорь спасения. Как для Лиззи Митчелл, так и для матери.

Как-то, возвратясь домой, Сидда увидела перед домом машину Лиззи и ожидала найти ее и мать, как обычно, на кухне, но в доме было так тихо, словно все ушли. Она не сразу поняла, что женщины в кабинете. Переступив порог, Сидда в ужасе застыла.

Мать, накрывшись простыней, лежала в шезлонге Шепа. Лиззи стояла позади, сомкнув пальцы на ее шее. Виви лежала абсолютно неподвижно: ватные тампоны на глазах, руки сложены на груди. Женщины так увлеклись, что не заметили присутствия девочки. На какой-то жуткий момент Сидде показалось, что мать мертва. Затаив дыхание, она подступила ближе. Сердце неистово колотилось, желудок сжимало судорогами страха. И только увидев, как дернулась рука матери, она немного успокоилась и поняла, что Лиззи осторожно, легкими круговыми движениями, втирает что-то розовое сначала в шею, потом в виски Виви.

Сидда никогда прежде не видела, чтобы до матери дотрагивались с такой нежностью.

По мере того как рос список клиентов Лиззи, а Виви возвращалась к прежней жизни, визиты становились более редкими.

Прошло года два, и Сидда, прибежав домой, увидела на подъездной аллее почти новый ярко-розовый «крайслер». Лиззи была в миленьком костюмчике-двойке. Волосы были уложены в прическу а-ля Джеки Кеннеди.

— Вы только посмотрите! — объявила Виви детям. — Лиззи выиграла розовый «крайслер»!

Лиззи широко раскинула руки, как ведущая телевизионного игрового шоу.

— Я попала в десятку лучших продавцов косметики! — похвасталась она. — И никогда, никогда в жизни не добилась бы этого без вашей матери!

— Едем праздновать! — провозгласила Виви, садясь в машину. Сидда смотрела, как Лиззи выруливает на ведущую в город дорогу. Головы женщин темнели на фоне полей зеленеющего хлопка, и Сидда вдруг подумала, что они похожи на сестер.

Сидда откусила кусочек сыра, встала, вышла на веранду и принялась разминаться. Осторожно вертя головой, чтобы немного расслабиться, она вспомнила, как много лет назад, вернувшись из Университета штата Луизиана, поднялась на чердак поискать пустые коробки для подарков. В углу промозглого чердака стоял огромный картонный ящик. Открыв крышку, Сидда обнаружила, что он битком набит прекрасно сохранившимися коробочками. Обрадованная тем, что поиски так быстро закончились, она принялась вынимать коробочки и обнаружила, что они вовсе не пусты. Присмотревшись, Сидда узнала розовато-серую упаковку с двумя женскими головками. Ящик был полон подарочных пакетов с наборами косметики от «Бьютери». Всего их было не менее тридцати. Рядом стояла еще одна коробка, и Сидда не поленилась заглянуть и в нее. Подарочные пакеты с розовыми головками были и там.

«Милая Лиззи Митчелл! — подумала Сидда. — Ты вошла в жизнь моей матери в самое страшное время, когда та пряталась в своей спальне, лелея старую, мучительную, постоянно отравлявшую ее печаль. Мама взглянула на тебя, разделила скорбь о потере мужа, оценила мужество, с которым ты пыталась продавать дешевую косметику с пышными названиями женщинам, которым так и не удавалось приблизиться к идеалу. И когда из твоих глаз потекли неуместные слезы, глаза моей матери тоже стали влажными. И над «Вэнд оф бьюти», «научной» косметикой, позволявшей плакать сколько угодно, мать учила меня тому, что называется женственностью. После этого было еще много уроков по этому предмету. И некоторые оставили след, который не сможет стереть никакая косметика. Мать подняла подбородок Лиззи Митчелл и спросила: «Мивая девочка, с вами все в порядке?» Меня же мать била по щекам так, что они до сих пор иногда ноют. Мать также любовно сжимала мягкими, намазанными кремом «Бьютери» ручками мои щеки.

Я поднимаюсь на чердак и заново открываю свою мать. Она — подарочный пакет с кучей сюрпризов внутри».