Божественный театр

Глава 11

С Раскелем определенно творилось что-то неладное. Он чувствовал это сам. И, кабы мог, с удовольствием приписал бы странное свое состояние чьим-нибудь колдовским чарам…

Не такой уж хороший он был актер, каким счел его было капитан Хиббит, справедливо заподозривший после, что растерянность молодого аркана вовсе не наигранна. Обнаружив, что дорога оказалась тупиковой и завела театр вместо Овры на берег какого-то озера, Раскель удивился так, что не сумел этого скрыть. Да особо и не старался, поскольку струхнул на самом деле изрядно, окончательно перестав понимать, на кой черт столь изощренная ловушка понадобилась злыдарю.

Чье имя по-прежнему оставалось загадкой.

Сколько ни прощупывал Раскель участников труппы, он обнаруживал в ней всего двух магов, Изу и Беригона, которых и соперниками-то не считал – слишком слабы. Девушка Пиви, тоже охотившаяся за Дурной Удачей, в счет не шла – она магической силой не обладала вовсе. Имела при себе лишь пару амулетов-помощников, очень хороших, но безвредных для остальных.

Остальные же казались самыми обычными людьми.

Где-то рядом, конечно, обретались невидимые светлые – Раскель чуял их и здесь. Возможно, один находился в самой труппе, прикидываясь человеком. И подозревать оставалось только его… Либо же Изу с Беригоном, которые могли затеять ночевку в лесу по глупости. Решив неведомо с чего, что это поможет в поисках.

В последнем случае волноваться не стоило – с ними он справился бы шутя. Но беспокойство не отступало.

Чутье упорно твердило, что ни они, ни светлые тут ни при чем.

От непонятности впору было волком выть, пугая луну. Вернее, луны. Сердце изгрызла тревога за Налачи Бахт, боязнь упустить бесценную вещь. И словно этого мало, девушка по имени Фиалка затеяла странную игру…

Волком Раскель себя и чувствовал, вот уже много лет скитаясь по мирам в одиночестве и только изредка наведываясь в табор, к своим. Никто и никогда не пытался заглянуть к нему в душу. Он как-то и не задумывался до сих пор, есть ли она у него вообще, эта самая душа.

По словам Фиалки выходило, что есть… И сказала о ней девушка так красиво, что сердце у молодого аркана захолонуло. Словно речь шла о каком-то другом человеке, которого он почти не знал.

Не волк, но – вольный ветер. То бриз, то ураган.

Душа, вмещающая весь мир и – пустоту. Не терпящая стен и преград.

Не знающая любви.

Любовь – загадочный звон в запертой шкатулке…

Но что ему, Раскелю, любые запоры, если за ними спрятано что-то по-настоящему ценное и прекрасное?

Сердце сперва захолонуло, а потом запылало.

Эта девушка нравилась ему и раньше. На представлениях «Божественного» театра, куда он ходил со скуки, только на нее и было приятно посмотреть. Красивая, талантливая – он видел, как плакали, глядя на ее игру, люди в зале, хотя не слишком понимал почему. Сам никогда в жизни не плакал.

Теперь же оказалось, что она еще и умна. Видит людей насквозь – почти как его прабабка, старая ведьма, которой побаивался весь табор.

И душа Раскеля вдруг дала знать о своем существовании, придя в небывалое, не испытанное прежде смятение.

Фиалка…

Цветок, который не сорвать. Не для бродяги-цыгана он вырос, не его должен радовать своей красотой. Эта девушка не сядет к нему в седло, не поскачет с ним по дорогам. Не станет его подругой даже на одну ночь. Хоть все сокровища мира брось к ее ногам. Не нужны ей эти сокровища, а нужно что-то другое. Что?… – тайна, скрытая за такими запорами, которых, пожалуй, даже он не взломает.

Расстояния между ними не одолеть на самом быстром коне. Умному человеку, каким считал себя Раскель, лучше в таком случае уйти. Забыть ее, никогда больше не искать встречи…

Но кто еще сумеет заглянуть в его душу, как она? Увидеть то, что увидела она?

Да, в этот славный вечер, на берегу лесного озера, в романтическом сиянии огромных колдовских лун, под лягушачий хор и потрескивание походного костра сердцу Раскеля приходилось нелегко. Оно металось вслед за беспокойными, сводящими с ума мыслями – то о Дурной Удаче, которую он не смел потерять, то о прекрасной девушке, которую для своего же блага ему следовало забыть.

И взгляд его невольно приковался к ней, когда после купания Фиалка вышла из-за прибрежных кустов, за которыми раздевались женщины. Доходившие почти до пояса волосы ее были распущены, одежда липла к мокрому телу… Даже в этом невзрачном наряде – мешковатой юбке и блузе блекло-серого цвета – она была чудо как хороша. А если бы одеть ее в шелка и бархат, украсить голову жемчужным венцом, шею – драгоценным монистом…

Додумать свою мысль до конца Раскель не успел.

Капитан Хиббит, пока купались женщины, сидел позевывая, как и все остальные, – изображал усталость. Для чего, правда, особых усилий не требовалось. Час поздний, позади долгий день… Дамы же, дорвавшись до воды, выбираться из нее не спешили.

Он их прекрасно понимал. Сам больше всего страдал из-за отсутствия в Нибуре элементарного душа. Допотопный рукомойник да тазик – вот и все удобства, на которые могли рассчитывать здесь бродячие актеры. В личную свою баньку никакой хозяин не пустит; заказывать же ванну в гостинице – удовольствие недешевое. Так что редкой возможностью поплескаться вволю в теплой водичке пренебрегать отнюдь не следовало. Он-то, в свою очередь, тоже не спешил вылезать на берег – благо камуфляжный загар был приобретен в солярии, и смыть его вместе с дорожной пылью Кароль не опасался…

Наконец прибрежные кусты перестали сотрясаться – дамы, выкупавшись, оделись. И, выйдя из укрытия, двинулись вереницей к столу, где Аглюс уже наливал всем по последнему стаканчику. Пора было на покой.

Капитан потянулся, разминая спину, напомнил себе, что об усталости следует забыть. Кроме слежки за Раскелем, у него еще имеется о чем поразмыслить. Так что спать сегодня…

Додумать он не успел.

Провожая – на всякий случай – взглядом каждую из женщин, Кароль увидел вдруг престранное выражение, появившееся на лице Катти Таум. Ужас, восторг, облегчение… все одновременно.

Следом она ахнула и прикрыла рот рукой – глядя при этом куда-то капитану за спину.

Он, конечно же, резко обернулся.

И в тот же миг понял все.

И кто на самом деле подстроил ловушку для театра, и по какой причине Катти озиралась весь вечер по сторонам.

Похоже, она одна и догадывалась, что может произойти. Но помалкивала, опасаясь насмешек.

Ночь, Песий лес, двойное полнолуние!..

Дождавшись своего урочного часа, песчаный берег, где расположился театр, неторопливо окружали те, кого в Нибуре называли лесными девами. Те, в чьем обычае как раз и было забавы ради сбивать путников с дороги.

Светящиеся фигуры их появлялись одна за другой из сумрака, словно бы выныривая из древесных стволов, и выстраивались полукругом вдоль границы леса и пляжа. Опытным глазом Кароль насчитал десяток дриад, пару фей, четверку моховушек… потом сбился со счета. Девы все прибывали. Лесная чаща полнилась призрачным сиянием их лиц и одеяний и множеством рассеянных в воздухе крохотных искрящихся огоньков, похожих на бенгальские. Говоривших о том, что здесь присутствуют еще и цветочные эльфы со своими миниатюрными магическими жезликами…

Зрелище было поистине сказочное.

Не раз видевший подобное, но все же увлеченный – умеют некоторые обставить свой выход на место действия! – капитан Хиббит едва не позабыл о собственной роли. Но вовремя спохватился, быстренько придал лицу выражение крайнего изумления и оглянулся на сотоварищей.

С разинутыми ртами сидели все. Кроме женщин, которые с разинутыми ртами стояли – чуть поодаль, так и не дойдя до стола.

На Кароля никто не смотрел.

Делай что хочешь… но что делать в этой ситуации, было совершенно непонятно. Проявление любой инициативы могло выдать его ничем не объяснимую осведомленность в привычках и обычаях волшебных существ. Поэтому оставалось только снова уставиться с притворным изумленьем на дев.

Но мысли капитана понеслись вскачь. Да… эта ловушка будет, пожалуй, похуже всего, чего можно было ожидать. Отпускать свою добычу лесные озорницы не любят. Без помощи магии фигушки от них вырвешься. Магией же пользоваться запрещено… и не просто запрещено.

Он бросил короткий взгляд на свои браслеты-наручники.

По мнению начальства, снять их – опять же без помощи магии – было невозможно. Но Бог с ним, с начальством… капитан, разумеется, принял заранее кое-какие меры предосторожности – на всякий пожарный. Другое дело, что выдавать себя не хотелось… лучше, конечно, было подождать с этим. И действовать по обстоятельствам. Задание, в конце концов, на первом месте. Так почему бы и не застрять на время у лесных дев – вместе с остальной труппой и театральным имуществом? Раз это не покушение на универсус?…

Раскель, стало быть, и впрямь ни при чем. Просто ехал себе вслед за театром да и угодил за компанию в ловушку.

Но, представив себя на месте аркана-соглядатая сейчас, капитан вдруг понял, что пошел бы этой ночью на дело, даже если бы днем ничего не замышлял. Сказалось бы в конце концов напряжение, которое томило весь вечер – пока гадал, кому понадобилось загнать театр вместе с драгоценным артефактом в тупик. И лучшим выходом предстало бы прибрать его наконец к рукам и смыться.

Аркан наверняка сделает такую попытку. Расслабляться в любом случае не стоит.

Меж тем из круга лесных красавиц, обступивших берег, вышла вперед одна и неторопливо направилась к актерам.

«Дриада», – определил Кароль, отвлекшись от своих мыслей и взглянув на характерное одеяние девы – как бы сплетенное из ветвей и листьев ее родного дерева, среди которых виднелись грозди плодов, похожих на земной фундук.

Остановилась она метрах в четырех от стола. Сказала:

– Лесные жители приветствуют смертный народ, вторгшийся в наши владения. Не бойтесь, мы не причиним вам вреда, – и сделала паузу.

«Смертный народ» безмолвствовал. И не шевелился.

– Этот берег принадлежит нам, – вновь заговорила дриада. – Как и озеро. Здесь место наших празднеств и танцев. Но мы на вас не в обиде, поскольку вы пришли сюда по нашей воле, не по своей. Вы – гости. Мы рады вам и надеемся, вы не откажете в нашей просьбе.

Снова пауза. И снова безмолвие.

Никто из труппы явно не готов был вступить с нею в диалог. Кароль, получивший подтверждение – они заманили, они!.. – тоже. Но дева вдруг уставилась на него, и, оглянувшись на остальных актеров, он обнаружил, что на него смотрят все до единого. Буквально с надеждой…

Привыкли, что в труппе есть человек, который за словом в карман не лезет и умудряется вести мирные переговоры даже с Драконом, – с досадой подумал Кароль. Влип, как всегда. Перестарался. Великая честь – доверие… Придется оправдывать.

Откашлявшись, он постарался придать голосу максимальную неуверенность и начал:

– Э-э-э… здравствуйте, красавица. Так мы, стало быть, ваши гости?

– Да, – сказала она. – Не бойтесь же, чувствуйте себя свободно.

– Спасибо…

Изображая растерянность, Кароль вновь оглянулся на коллег.

На помощь ему никто не спешил. Маги, видно, тоже боялись себя выдать. А прочие пребывали во вполне понятном смятении.

– И чего же вы от нас хотите, кенн…? – повернулся он к деве.

– Как чего? – удивилась дриада, проигнорировав намек на то, что неплохо бы ей назвать свое имя. – Представления, конечно! Мы слышали, что у смертных существует такая забава, как театр. И хотим увидеть ее своими глазами.

– Ах вот оно что! – Кароль облегченно вздохнул. – Ну, это запросто. Надо только хозяина нашего разбудить. Без него никак…

– Будите, – милостиво разрешила лесная дева. – Мы подождем. – И, развернувшись, направилась обратно к своим.

И тут… как подстреленная птица, с места сорвалась Катти Таум.

Она ждала их появления. С того самого мгновения, как выяснилось, что театральный караван сбился с пути и труппе предстоит ночевка в лесу.

В Песьем… В ночь двойного полнолуния.

А тут еще и место, куда привела дорога!.. Дивной красоты озеро, широкий песчаный пляж – именно так семь лет тому назад описывал брат Корхис, ходивший вместе с остальными байемцами на поиски Имара, то место в лесу, где нашлось его ружье…

Катти в том давнем походе не участвовала – как женщине, ей велено было оставаться дома. И когда впоследствии сама предпринимала тайные вылазки, так далеко в лесную глушь она, конечно, не забиралась. Видно, потому и не столкнулась ни разу с девами.

Но нынче… все сложилось само собой. Неведомая и чудесная сила доставила наконец Катти туда, куда так долго стремилось ее сердце.

Конечно, она ждала лесных дев. Уверена была, что появятся. Разве жизнь ее не стала теперь средоточием чудес?…

И все же, когда в чаще замелькал волшебный свет, сердце на миг остановилось и по телу пробежал холодок.

Они были нечеловечески прекрасны – эти вечно юные, стройные создания в невиданных одеждах, окруженные сияющими ореолами и порхающими в воздухе крохотными радужными огоньками. Одна из них подошла совсем близко, двигаясь так плавно, словно скользила над землей, не касаясь ее ногами. А потом заговорила, и голос ее звучал музыкой, столь дивной, что Катти, заслушавшись, не сразу даже разобрала слова.

Совершенно очарованная, она, наверное, не скоро бы еще вспомнила, зачем искала встречи с этими существами. Они казались грезой, мечтой… к которой невозможно прикоснуться, с которой немыслимо разговаривать на скудном и беспомощном земном языке.

Но тут Волчок совершил очередное маленькое чудо. Что-то ответил деве, и от звука его голоса – такого знакомого и почти родного, голоса человека, который уже «разбудил» ее однажды и увлек в новую жизнь, – Катти пришла в себя.

Все вспомнила.

Вот он, возможно, единственный случай, что-то узнать об Имаре… и она бросилась вслед за девой.

– Постойте! – крикнула Катти. – Позвольте спросить!

Дриада остановилась, взглянула на нее с удивлением.

– Спрашивай, – сказала без особой охоты.

Катти умоляюще протянула к ней руки.

– Скажите… мой муж у вас? Его зовут Имар, Имар Таум!

Лесная дева нахмурилась.

– Не знаю никого с таким именем.

– Семь лет назад… – пустилась в сбивчивые объяснения Катти, – он пошел сюда, в Песий лес… Хотел посмотреть на ваши танцы. И не вернулся… Вы не видали его?

– Каков он из себя? – спросила дева.

– Красивый… светловолосый, высокий. С серыми глазами…

– А… Сказитель. – Дева нахмурилась еще сильней. – Так мы его звали. Да, он был у нас какое-то время.

– Был? – Катти побелела как простыня. – А теперь его с вами нет? Где же он?

– Не знаю, – холодно отрезала дева. – Ты задаешь слишком много вопросов, смертная. Мы же хотим увидеть представление. Буди хозяина!

И зашагала прочь.

А Катти осталась стоять посреди пляжа, беспомощно свесив руки и глядя ей вслед. Словно громом пораженная…

Неведомая сила вскинула капитана Хиббита на ноги. Через мгновенье он оказался уже рядом с девушкой, бережно обнял ее за плечи и повел обратно к столу. Мысленно скрежеща зубами от невозможности надавать наглой дриаде по шее.

«Ладно, ладно», – твердил он про себя. – «Я с тобой еще побеседую, дай только с заданием покончить!» Вслух же приговаривал:

– Катти, милая, не спеши. Все мы у них вызнаем… сам вызнаю, лично, обещаю…

Остальные актеры тем временем тоже наконец отмерли. Повскакали из-за стола, сбились в кучку, начали обмениваться маловразумительными междометиями. Будить Дракона, видя, что главный миротворец труппы занят утешением Катти, отправили Титура Полдня.

Через несколько минут ничего спросонья не понявший владыка «Божественного» театра выбрался, сыпля проклятиями, из фургона. И увидел окруживших пляж лесных дев.

Повел себя старик в этой, прямо скажем, нестандартной ситуации так, что капитан Хиббит мысленно ему поаплодировал. Будь он сам сейчас при всех своих полномочиях, неизвестно, додумался ли бы до такого…

Сначала-то Дракон, конечно, примолк. Какое-то время потрясенно пучил на светящихся дев глаза. Потом, напротив, сощурился. И громко спросил:

– А кто у вас, красавицы, главный?

После короткого совещания с подругами вперед вышла все та же дриада, которую Кароль окрестил про себя Фундучницей.

– Я, – коротко молвила она.

– Понятно, милая… так, значит, вы желаете представления?

Это было сказано таким тоном, что дриада насторожилась.

– Да, желаем, – холодно ответила она. – Нам любопытно увидеть, как развлекаются смертные.

– Отлично. Покажем с удовольствием. Только… развлечение это не бесплатное. К тому же ночь на дворе, мои актеры устали.

Фундучница подняла брови. Поразмыслила над его словами и, оказавшись довольно догадливой, спросила:

– Вы хотите получить за представление плату?

– Конечно, милая! – ухмыльнулся старый Дракон. – Театр нуждается в содержании, знаете ли. Это во-первых. А во-вторых, хотя для зрителей он – забава, для артистов это труд. А за труд следует платить. Тем более во внеурочное время.

Фундучница подумала еще немного.

– Что ж, мы согласны. Назовите цену.

Тут-то Папаша Муниц и показал себя истинным почитателем высокого театрального искусства. Рачительным хозяином, изрядным знатоком в волшебных делах и даже не последним эгоистом. Цену он назвал без запинки:

– Мне как антрепренеру – мешок золота. Каждому из артистов – то, чего пожелает он. Или она. Плату – вперед. Иначе никакого спектакля не будет!

«Ого!» – подумал капитан Хиббит. – «Неплохо…»

Старик допустил всего одну ошибку. Требования он сформулировал четко. Плату запросил в пределах разумного, к тому же вперед. Употребил слово «артисты» вместо «актеры», включив тем самым в категорию тех, с кем надлежало расплатиться, и музыкантшу Катти. Уточнил, что женщины тоже относятся к «артистам». Да еще и пригрозил напоследок. Все – в пяти коротких фразах.

Забыл только поставить условие – чтобы труппу потом отпустили…

Или не забыл? Откуда, вот бы знать, старику вообще известно, как следует разговаривать с волшебными существами? Он все-таки не просто антрепренер? Поэтому его и не волнует проблема освобождения?…

Фундучница, услышав столь грамотно выстроенную и деловую речь, разозлилась. Это было видно. Топнув ногой, она оглянулась на подруг. Узрела их разом вытянувшиеся, огорченные лица. Повернулась к старику и резким тоном напомнила:

– Вы в нашей власти!

– И что? – скептически спросил Дракон. – Заставите играть силой?

– Заставим!

– Попробуйте, – пожал плечами он.

Дриада бросила гневный взгляд на него, потом на столпившихся в сторонке актеров. Снова посмотрела на подруг. Чьи лица по-прежнему говорили без слов, что лесные девы, наскучив своими обычными забавами, согласны на любую цену. И, поколебавшись еще немного, она выдавила сквозь зубы:

– Хорошо. Будь по-вашему.

– Учтите, – тут же предупредил Муниц, – я умею отличать поддельное фейское золото от настоящего. Не пытайтесь обмануть!

Фундучница скривилась. Но кивнула.

– Прекрасно! – оживился старик. – Договорились! Итак, что желает увидеть почтеннейшая публика – трагедию, комедию, драму?… Да, кстати… для представления нам нужна сцена. Не могли бы вы с помощью чар скоренько соорудить что-нибудь в этом роде?

– Самое времечко, – шепнул Катти на ухо капитан Хиббит, – задать свой вопрос снова. Теперь-то уж она должна ответить. И если Имар все-таки у них, требуй, чтоб вернули.

Катти, просветлев лицом, понимающе кивнула. Посмотрела на Пиви Птичку.

– Пойдем?

Папаша Муниц уже получил свой драгоценный мешок. Проверил на зуб каждую монетку, покуда его супруга, бесцеремонно покрикивая даже на волшебных дев, руководила возведением сцены, и уволок золотишко в фургон, подальше с глаз.

Остальные подходить к дриаде за платой не спешили – думали, что бы попросить. Возможность, конечно, была редчайшая. Слегка опомнившись от первоначального потрясения при виде волшебных дев, это поняли все. Ведь платой могло служить исполнение практически любого желания!

Фиалка, правда, сразу сказала, что ей ничего не нужно. Возможно, просто не до конца опомнилась?… Иза же с Беригоном начали, отойдя к фургонам, тихо ссориться. А Титур с Аглюсом погрязли в обсуждениях пределов этой самой возможности. Способны ли, к примеру, лесные девы вернуть былую популярность учителю фехтования? Или покарать врагов королевского егеря?… Пиви Птичка, судя по ее виду, прекрасно знала, чего хочет, но одна идти к деве, поджидавшей на опушке, побаивалась, ждала, пока примет свое решение Катти.

Да… на самом деле вполне опомнившимся не выглядел никто. Все посматривали то и дело на лесных дев, рассредоточившихся по пляжу, и забывали договорить начатую фразу.

Только Раскель, посторонний в театральной компании человек, и не утруждал себя никакими размышлениями. Расслабился наконец – тоже, видно, сообразив, что на универсус никто не покушается, – и спокойно попивал, сидя за не убранным еще столом, вино. Любовался мельтешившими на берегу волшебными красотками, небрежно отгонял от себя любопытных цветочных эльфов, порхавших всюду на своих радужных крылышках, один из которых едва не упал ему в стакан…

– Пойдем, – сказала Пиви. И посмотрела на Кароля. – Только мое желание – секрет. Ты с нами не ходи.

Он махнул рукой.

– Идите уже!

Чтобы не выглядеть так же подозрительно, как Фиалка, и ему следовало что-нибудь попросить у дриады. Но что? Единственным желанием было знать, как выглядит в настоящий момент универсус…

Интересно, решатся ли задать такой вопрос соперники? Презабавнейшая свалка может получиться, сумей Фундучница указать на это сокровище! Все кинутся за ним наперегонки… Да только где уж ей – когда и монтальватцам ответ не по зубам.

Призадуматься над желанием пришлось основательно. Не зря все же капитана Хиббита целых десять лет учили тому, что нужно тщательнейшим образом формулировать их, прежде чем высказывать вслух. Чтобы не попросить по дурости что-нибудь этакое, что выйдет потом боком…

«Сумасшествие какое-то», – думала Пиви, разглядывая светящееся лицо и необычное одеяние лесной девы. – «Я – не в сказке, не во сне. Или спятила – но тогда спятили и все остальные, раз они тоже их видят?… – или эти удивительные существа и впрямь реальность. Феи, эльфы… Боже, помоги сохранить рассудок!»

– Слушаю тебя, смертная, – нетерпеливо сказала дева.

– Э-э-э… я хочу, чтобы меня избавили от преследований неприкаянного духа! – выпалила Пиви.

– Этого мы не можем, – без раздумий ответила дева. – Нам не дано вмешиваться в дела мертвых.

Пиви разочарованно помолчала. Конечно, чего было ожидать, если неприкаянные духи сами сказали, что спасет ее только универсус… Потом спросила:

– А помочь найти то, что мне нужно, можете?

Дева пожала плечами.

– Могу подарить тебе искалку.

– А что это такое, и как она действует?

– Смотри. – Дева провела рукой по своему одеянию и вынула неведомо откуда раздвоенный древесный сучок, похожий на обычную мальчишескую рогатку. Только без резинки на рожках. – Держа его вот так, – она взялась за плетенный из травы шнурок, продетый в дырочку в рукоятке, и сучок повис рожками книзу, – спросишь, куда идти. Та ветка, что подлиннее, укажет направление. И в том месте, где находится нужная тебе вещь, искалка начнет вращаться.

Пиви вздохнула.

– Беру… за неимением лучшего. Спасибо!

Взяла у девы рогатку, спрятала в карман. Взглянула на Катти.

– Твоя очередь.

Но та не успела и рта открыть, как лесная дева нахмурилась.

– Знаю, знаю, чего ты хочешь, – холодно сказала она. – Только помочь не могу. Твоего мужа здесь больше нет.

– Тогда хотя бы расскажите о нем, – попросила Катти. – Долго ли он у вас пробыл, что делал, куда ушел… и как сумел уйти?

– Долго ли пробыл – сказать тоже не могу, – отвечала дева. – Мы считаем время не так, как люди. Что делал? – развлекал нас всякими историями, почему мы и прозвали его Сказителем. Куда ушел… вот это я и сама хотела бы знать! – Глаза ее недобро сверкнули. – Твой муж, смертная, отплатил черной неблагодарностью за наше гостеприимство. Он украл у нас ключ, открывающий ворота между мирами, и сбежал вместе с ним. То был воистину скверный день, когда обнаружилась пропажа…

Катти вспыхнула. Выпятила подбородок, расправила плечи.

– Но почему он так поступил? – перебила она деву. – Не потому ли, что хотел вернуться домой, а вы его не пускали?

– Ну… да, – неохотно признала дева.

– Тогда я не стала бы называть его вором, – твердо сказала Катти. – Я знаю своего мужа. Вырвавшись на свободу, он непременно вернул бы вам ключ, и раз не сделал этого, значит, не мог.

– Ключ и вправду увел его из этого мира в другой, – еще более неохотно признала дева. – Возможно, обратного пути он попросту не нашел.

– Вот видите! – Оправдав любимого, Катти слегка повеселела. Но ненадолго. – В другой мир?! Значит, куда он отправился, неизвестно? И тем более никто не знает, где он сейчас?

– Именно так. Как я уже сказала, мы сами хотели бы его найти. Вернуть свою собственность.

Катти приуныла окончательно. Плечи вновь поникли, брови горестно сдвинулись.

Дева же, просверлив ее холодным взором, напомнила:

– Твое желание исполнено. Я рассказала все, что знала.

– Спасибо, – вздохнула Катти.

И, ссутулившись, побрела с лесной опушки обратно к костру.

Пиви поспешила следом, догнала ее, шепнула на ухо:

– Не расстраивайся! У нас с тобой еще есть надежда.

Катти чуть заметно кивнула.

Лицо ее было таким несчастным, что впору расплакаться от жалости, но Пиви сдержалась.

Вот она… настоящая любовь.

Сто раз подумаешь, нужна ли тебе такая засада. Семь лет тосковать по беглецу, снашивать каменные башмаки, стачивать каменные посохи…

Вернулись обе невеселые. Как Кароль и предполагал. Заветного желания Пиви Птички он, конечно, не знал, но, если бы его было легко исполнить, девчонке не пришлось бы гоняться за универсусом. Оставалось только посочувствовать ей. И Катти тоже – когда после визита к деве она выложила ему все как на духу и заплакала. Да и себе…

Хотя он ничего ей не обещал, но сам-то решение уже принял. И, судя по новому раскладу, с поисками Имара Таума повозиться предстояло изрядно…

Пока он слушал и успокаивал Катти, к лесной деве успели подойти по очереди Титур, Аглюс и внезапно передумавшая Фиалка. Уж чего они там хотели – никому не известно, но вернулись все почему-то тоже не слишком радостные.

Потом за исполнением желания отправились, договорившись наконец между собой, Иза с Беригоном. И только их одних это и осчастливило…

Причина выяснилась тут же. Когда сияющая Иза, чья угловатая обычно походка вдруг стала плавной и чуть ли не величавой, подплыла к уже готовой сцене, Кобра косо глянула на нее и велела тащить реквизит к первому акту «Короля Игала».

– Мне нельзя больше поднимать тяжести, – с достоинством ответила на это Иза и многозначительно огладила свой живот.

– Поздравляю, – выпучив глаза, прошипела Кобра. – Ты уволена.

– Как раз хотела об этом попросить, – парировала Иза.

Дракон услышал их и завопил:

– Еще чего! Сегодня отыграешь как миленькая! И завтра тоже… и сколько понадобится – пока я не найду замену!

– Ну так и быть, – томно сказала Иза. – Сегодня отыграю. – И послала нежный взгляд мужу, не спускавшему с нее влюбленных глаз.

Ее тут же окружили остальные женщины, принялись поздравлять и расспрашивать. Капитан Хиббит, отправляясь в свою очередь к деве, услышал только:

– Попросили мы с Беригоном ребеночка, а она и говорит – ты уже носишь его под сердцем. Вчера, мол, и зачала…

Вчера – отметил Кароль про себя. Ага.

Именно тогда, когда «злодейка» обзавелась новой шляпкой. К утру благополучно пропавшей.

Ох, неспроста все это. Ох, неспроста…