Божественный театр

Глава 5

Скандал, конечно же, состоялся – на следующее утро.

Хотя Катти таилась за кулисами, бдительные взоры байемцев отыскали ее и там. Трактирщику Буну о нарушении его сестрой всех приличий – «податься в актерки, ну и ну! Известно, каковы у них нравы!..» – доложили без промедления. И, примчавшись на рассвете в гостиницу «Зеленый шатер», тот начал ломиться в номер к сестре с призывами не позорить семью и вернуться домой.

Заслышав шум, на помощь Катти выскочили из своих комнат «благородный отец» Полдень и красавица Фиалка.

Остальные по разным причинам задержались. Папаша Муниц счел ниже своего достоинства снова объясняться с трактирщиком и выйти решил только в том случае, если тот потащит сестру домой силой. Жене его Кобре было лень подняться с кровати. Иза Стрела побаивалась скандалов, поэтому не вышла сама и придержала мужа, но ухо и глаз из-за двери все-таки выставила.

Пиви Птичка вообще никогда и ни во что не вмешивалась. «Злодей» Ворон в гостинице отсутствовал, неся вахту при фургонах. Капитан Хиббит же, догадываясь, что вид потерянного работника способен лишь разозлить Корхиса еще больше, ждал того же крайнего случая, что и Муниц.

До применения силы дело, однако, не дошло, и ничья помощь Катти не потребовалась.

Объяснения с братом было не избежать, она понимала это. И, как и сказала накануне Волчку, успела подготовиться.

Разбуженная стуком и воплями, Катти неторопливо встала, оделась, расчесала кудри (двое защитников тем временем тщетно уговаривали Корхиса успокоиться) и только потом бестрепетно отворила дверь.

Выглядела она при этом так, что Корхис запнулся на полуслове.

Маленькая Катти держала спину прямо, словно какая-нибудь принцесса. И столько горделивого достоинства было в ее взгляде и во всей худенькой фигурке, что трактирщику померещилось даже, будто со вчерашнего дня сестра его стала выше ростом.

Она остановилась на пороге. Опешивший Корхис оттолкнуть ее и ворваться в номер не посмел.

– Что тебе нужно? – спросила Катти тоном одновременно приветливым и прохладным. – Я ведь оставила записку, что уезжаю. Ты не нашел ее?

– Нашел! – ответил Корхис, слегка придя в себя. – Как ты могла…

Катти перебила:

– Почему же ты поднял здесь такой крик, что мне стыдно за тебя перед людьми?

Корхис изумился.

– Тебе стыдно?

– Представь себе, мне. Чем я это заслужила?

– Да ты!.. – начал он.

– Я – свободный человек, – сказала Катти. – В здравом уме. И могу делать все, что захочу.

– Ну нет! – крикнул Корхис, распаляясь. – Я не позволю…

– Позволишь, – снова перебила Катти. – Потому что лучше тебе не ссориться со мной, брат. – Она покачала головой. – Вдруг я захочу уехать из Байема навсегда?… В таком случае мне придется продать дом и мастерскую Таумов, которые семь лет приносят тебе доход.

Трактирщик остолбенел.

Угроза была нешуточной.

Разумеется, Катти Таум имела все права на собственность мужа, в том числе на ее продажу. Но Корхис за прошедшие годы об этом подзабыл, привыкнув пользоваться доходами сестры как своими. И лишь сейчас, когда она так решительно заговорила об этом, он понял, что Катти не только может продать дом и мастерскую. Но сделает это наверняка… тихую и кроткую сестру было не узнать!

Взгляд твердый и спокойный, тон уверенный… Что за бес в нее вселился?

Корхис озадаченно похлопал глазами.

Удивляться, впрочем, было не время. Требовалось спасать положение. И он быстренько сменил гнев на милость.

– Катти, дорогая, – сказал льстиво, – разве я пришел с тобой ссориться?

Она понимающе усмехнулась.

– Надеюсь, что нет.

– Я всего лишь хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Довольна ли ты новым местом? Вдруг ты ушла не по своему желанию… – трактирщик метнул красноречивый взгляд на красавчика Беригона, который, не утерпев, отодвинул Изу и тоже высунулся в коридор, – …а поддавшись чьим-то лживым уговорам…

– У меня все в порядке, – сказала Катти. – Правда, нужно сделать еще кое-что до отъезда – написать доверенность, например, которая позволит тебе и впредь распоряжаться моим имуществом… Не знаю, успею ли?

– Вот как? Что ж, тогда… не буду мешать, – промямлил трактирщик. – Доверенность, конечно… Ты ведь зайдешь попрощаться с Ардой и детьми?

– Зайду, – кивнула Катти. – А сейчас…

Она окинула взглядом столпившийся в коридоре народ – помимо актеров, на шум успели выйти и другие любопытные постояльцы – и все с тем же несокрушимым спокойствием произнесла:

– Извините, господа. Произошло недоразумение, но оно уже улажено. – Повернулась к брату. – Корхис…

– Ухожу, ухожу, – поспешно сказал тот.

И ушел – пятясь задом и глядя на сестру с доброй, хотя и несколько крокодильей улыбкой.

Катти шагнула обратно в номер, закрыла дверь.

Перевела дух и покачала головой, удивляясь самой себе.

Каких-то два дня назад она не посмела бы подобным образом осадить брата. Более того, ей бы в голову не пришло, что такое вообще возможно…

Спасибо Волчку на самом деле – что бы он ни говорил, это он сотворил с ней настоящее чудо, увидев в безропотной сестре трактирщика Буна человека, которого можно уважать.

Имар тоже видел и любил другую Катти, не ту, какой ее считали все остальные. И точно так же его любовь дала ей в те далекие времена силы поступить, как велели ум и сердце, – выйти за него, не боясь злых языков, вопреки родительской воле.

Силы быть собой, настоящей.

Но, возможно, «быть собой» – это тоже сила? – неожиданно подумалось Катти. И когда она просыпается в человеке, его перестает страшить что бы то ни было – и люди, и их языки?… Все, что угрожало прежде, отступает, обескураженное, чуя эту силу и не зная, как ее побороть?

Корхис, во всяком случае, отступил.

Катти улыбнулась собственным мыслям.

И тут, перебив их, в номер снова постучали, и весьма настойчиво.

Другой голос – теперь уже старого Дракона – сварливо потребовал ее на выход.

Предстояла репетиция. На которой никак не обойтись было без чудесного гамадуна, распахнувшего перед Катти двери в будущее…

Спустя некоторое время она сидела в амбаре на Складской улице и, затаив дыхание, следила за тем, как Князь-Волчок снова творит чудеса – на этот раз на сцене, с рыжеволосой Пиви Птичкой, девицей хмурой и замкнутой, одна походка которой губила на корню роль веселой «красотки из Дангина».

Для начала он сумел Пиви рассмешить.

Бойкий «слуга Мариль» стал подкрадываться к стоявшей к нему спиной «красотке» с такими забавными ужимками, что от смеха не смогла удержаться вся труппа. Дракону его кривляние не понравилось было, и он хотел уже одернуть нового комика, но тут Пиви обернулась. И, увидев перепуганную гримасу, которую скорчил Волчок, неожиданно прыснула.

Под общий хохот Дракон поднял брови и… промолчал.

Когда же под звуки гамадуна Волчок пустился с Пиви в пляс – а танцевал он так лихо, что ногами невольно подрыгивали все, – у девицы заблестели глаза и в движениях появилась даже некоторая игривость.

Актеры-мужчины присвистнули. Папаша Муниц одобрительно крякнул. Такой Пиви Птичку еще ни разу не видали…

Новый комик, несомненно, оказался находкой. Перед его напором устоять было невозможно. Гримасы и ужимки хотелось повторять. Он смог растормошить не только Птичку, но всех до единого актеров. И репетиция прошла с таким блеском, что старый Дракон впервые в жизни задумался о гастролях «Божественного» театра в столице…

Капитан Хиббит тоже был доволен. Все шло как надо.

Предыдущий комик, Дони Кот, получив письмо от «мецената», освободил место в труппе вовремя и с великой радостью. Монтальватцы на такую удачу надеялись, но не слишком – поэт вполне мог оказаться охотником за универсусом, не вычисленным до сих пор магом, и попросту проигнорировать плывущее в руки «счастье». Но он таки оказался поэтом, и за дальнейшую судьбу его беспокоиться не следовало. Издание сборника стихов и материальная поддержка Дони были обеспечены.

Проситься на освободившееся место квейтанскому разведчику не пришлось. Папаша Муниц «нашел» его сам, на что, собственно говоря, Кароль и рассчитывал, три дня подряд разыгрывая комические представления в трактире, перед старым другом антрепренера.

Приведен в театр хозяином – уже меньше подозрений…

Хотя соперники и так, похоже, дремали. Никто не бросал на нового комика настороженных взглядов и не следил ревниво за тем, что именно и с какой целью берет он в руки. Никто не проявлял и усиленного внимания к театральному реквизиту и чужим вещам. Как будто все уже давно всё обшарили, ничего не нашли и ждали теперь счастливого случая. Как надлежало ждать его и самому капитану. По каковой причине он тоже не усердствовал в поисках, а занимался, в основном, тем, что пытался найти подход к Папаше Муницу. Со всеми остальными уже успел сойтись коротко, даже Кобра начала ему улыбаться, а вот Дракон…

Старик был на редкость недоверчив и подозрителен. Свой личный фургон запирал на три замка. Сундучок с самым ценным имуществом, где хранились заодно театральные сборы, всегда держал при себе. И капитан Хиббит сильно сомневался в том, что кому-то из соперников хоть раз удалось сунуть туда нос. Замки для магов, конечно, не преграда, фургон еще можно осмотреть, пока хозяин спит в гостинице или следит за спектаклем. Но сундучок… Находясь под постоянным присмотром – если не самого Дракона, то его жены, он был, пожалуй, единственным местом, где неуловимый универсус мог оставаться вне досягаемости.

Приручить старого Дракона, то бишь втереться к нему в доверие настолько, чтобы получить возможность заглянуть в сундучок, казалось делом нелегким. Практически подвигом. И времени, похоже, требовало немало. Но капитана никто не торопил. Поэтому рискованных попыток забраться куда не следует он пока не предпринимал, ненавязчиво обхаживал старика и комедианствовал с легким сердцем. Испытывая нешуточное желание сделать из убогого балагана настоящий театр…

Соперники меж тем дремали не все.

Вечернее представление «Красоток из Дангина» было уже отыграно и на тихий Байем сошла упоительно теплая и светлая двулунная ночь, когда в некоем мире, весьма далеком от королевства Нибур и самой Ниамеи, встрепенулся вдруг и повернул голову к хозяину огромный вещий ворон.

– Р-Раскель, – каркнул он с насеста, вбитого в землю перед шатром.

В этом далеком мире был день, и хозяин, смуглый горбоносый старик с длинными седыми кудрями, сидел у входа в шатер на деревянном табурете, покуривая трубку и задумчиво перебирая страницы лежавшей на коленях старинной книги. Глаз на ворона он не поднял, лишь, вынув трубку изо рта, бесстрастно уронил:

– Слушаю.

Вещая птица вытянула шею и внезапно заговорила иначе, голосом молодым и звонким, ничуть не похожим на воронье карканье:

– Баро шэро, Раскель приветствует тебя.

– И я приветствую тебя, чаво, – ответил старик.

– В добром ли ты здравии, отец?

– В добром, благодарю.

– Это хорошо. Мне нужен твой совет.

Старик оторвался от книги. Поднял голову, окинул отстраненным взглядом просторную зеленую долину перед собой, раскинутые в ней пестрые шатры, пасущихся в отдалении лошадей и убеленные снегом горные вершины на горизонте.

– Слушаю, сынок.

– Вокруг Налачи Бахт в последнее время творится неладное, отец. Боюсь, мы можем ее потерять.

– Не бойся. Что именно неладное?

– Я чую постоянное присутствие тех странных людей, которые хотели выкупить ее у нас. Дыхание чужой магии…

– Об этом ты уже говорил.

– Да. И беспокоит меня другое. В театре появился новый актер. Он мне не нравится.

– Он тоже маг?

– Как будто нет.

– Тогда в чем причина?

– В его… глазах, отец. У него взгляд, как… у кого-нибудь из наших, собравшегося по цыганскому делу.

– И это все?

– Все. Но мне он не нравится. Ты знаешь, я всегда чувствую опасность.

– Думаешь, этот гаджё тоже ищет Налачи Бахт?

– Вроде бы нет. И все же мне стало тревожно за нее.

– Погоди…

Старик несколько раз пыхнул трубкой, размышляя. Потом сказал:

– Доверимся твоему чутью, сынок. Действуй… бери все в свои руки. Как обычно.

– Хорошо, – с явным облегчением отозвался молодой аркан устами вещей птицы. – Мне вернуться потом обратно в табор? Или продать Налачи Бахт здесь, в Нибуре?

– Вернись в табор. Удачи тебе, Раскель.

– Спасибо, баро. И тебе удачи.

Вещий ворон умолк и нахохлился.

Вожак племени арканов снова принялся листать книгу.

Раскель в мире Ниамея взглянул на озаренные розовым и зеленоватым сиянием небеса, где неторопливо подбиралась к Факелу Львица.

Близилось двойное полнолуние. Лучшая пора для колдовских дел. И потому имело смысл не спешить, а выждать несколько дней. Старику легко говорить: «Не бойся». Сердце же упорно твердило молодому аркану, что на сей раз завладеть Налачи Бахт – Дурной Удачей – будет делом далеко не простым…