Брызги шампанского

1

Торжественные звуки органа все нарастали. Джейн шла к алтарю, чувствуя легкое головокружение от счастья и пропущенного завтрака. Последнее, впрочем, пошло на пользу: теперь она легко смогла влезть в скроенное на осиную талию подвенечное атласное платье. Джейн купалась в блаженстве, наслаждаясь каждым движением своего тела под плотной тканью. Вдыхая воздух, наполненный благоуханием фрезий и белых роз, она робко улыбнулась, украдкой взглянув из-под вуали на идущего рядом с ней Ника. Тот посмотрел на нее с благоговейным восхищением, и его лицо осветилось…

Орган ревел все громче, и Джейн, в тысячный раз просматривавшая свой любимый сон, вдруг проснулась. На грудь давило неподвижной тяжестью. Осознав, что это Ник, Джейн застонала не столько от облегчения, сколько от неудобства. Неуклюже взгромоздившись на нее, Ник принялся перепиливать свою возлюбленную не хуже заправского лесоруба. Джейн едва успела издать пару подобающих стонов, как Ник, промчавшись мимо финишного столба быстрее обычного, сполз с нее и, удовлетворенно крякнув, откатился на свою половину кровати.

Как всегда, Джейн осталась лежать в лужице.

Вздохнув, она уставилась в темноту, чувствуя себя изнасилованной. Вот уж действительно грубое пробуждение! Теперь о сне можно забыть. И все же, наверное, ей нужно радоваться. В последнее время моменты интимной близости у них с Ником стали крайне редки. А если это и случалось, Ник предпочитал поворачивать Джейн к себе спиной, а сам в полудреме лежал на боку. По-видимому, забираться на нее теперь стало для него слишком трудно. Типичный случай мужского бессилия, с грустью подумала Джейн.

Но так было не всегда. Они с Ником познакомились во время учебы в Кембридже. Студенческий городок предоставлял массу возможностей, причем самых неожиданных, чтобы утолить внезапно вспыхнувшее вожделение. Книжные шкафы в университетской библиотеке, ограда велосипедной стоянки в полночь, а также лодки, туалеты в кафе и даже сад Марии Магдалины. Больше всего Джейн запомнилось, как Ник однажды нажимал голым задом на клавиши органа в часовне Королевского колледжа. После этого она уже не могла серьезно относиться к ежегодному Фестивалю песнопений.

Джейн крутилась под одеялом, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. До сна по-прежнему было далеко, как до звезд. Она вспомнила, как они с Ником впервые встретились в кафе студенческого городка. На нее сразу же произвела впечатление его жесткая северная красота, а также то обстоятельство, что Ник просто ужасно интересовался политикой. Кроме того, Джейн, студентка филологического факультета, специализирующаяся на творчестве Томаса Харди,[1] всегда мечтала познакомиться с настоящим работягой, натершим трудовые мозоли.

К несчастью, мозолистая сторона недавно извинилась и откланялась. Лежа без сна в темноте, Джейн попыталась установить тот момент, когда она поняла, что Ник к ней охладел. Если честно, это произошло около полугода назад. Приблизительно тогда, когда она перебралась в квартиру, которую он снимал в Клепхэме.

Полка над изголовьем кровати, казалось, вибрировала от неистовых звуков. Отвратительный будильник Ника в виде Микки-Мауса возвестил о том, что уже половина седьмого. Не обращая внимания на забывшуюся крепким сном Джейн, Ник громко выругался и, соскочив с кровати, раздвинул шторы. Неяркие солнечные лучи, с трудом пробившиеся сквозь давно не мытое стекло, осветили грязное белье на полу. Наступив на белье, Ник дотянулся до радио и включил его на полную громкость.

Джейн внутренне застонала, услышав склочный голос Джона Хамфриса, заполнивший спальню. Опять эти самые последние известия! Кажется, не прошло и пяти минут с тех пор, как вчера вечером умолк Джереми Паксмен. Но приходилось мириться с тем, что Ник не только не засыпал, не посмотрев девяти– и одиннадцатичасовой выпуски новостей, но и не мог проснуться, с самого рассвета не наполнив всю квартиру сообщениями новостных программ.

Ника раздражало, что Джейн не разделяла его желания постоянно находиться в курсе текущих событий.

– Твой интерес к политике, – как-то укорил он Джейн, – ограничивается представлением о длине юбки супруги премьер-министра.

Джейн едва сдержалась, услышав такое несправедливое замечание. Разве она вот уже столько лет не помогала Нику собирать голоса, чтобы избираться во всевозможные комитеты, начиная с университетского студенческого совета и до комиссии местного самоуправления, проходя все ступени политической карьеры, которую он для себя наметил? Джейн разбиралась в политике не хуже многих. Но ее действительно интересует длина юбки Чери Блэр. Очень интересует. И что тут такого?

Ник озабоченно прищурил бледно-голубые глазки, слушая, как Джон Хамфрис распекает какого-то министра.

– Как можно быть желчным в такую рань? – простонала Джейн, затыкая уши пальцами.

– Тише! – зашипел Ник, бросая на нее испепеляющий взгляд и размахивая руками, словно торговка на базаре. Снова послышался голос министра. – Он же беседует с Джеймсом Моррисоном, министром транспорта. Напоминаю, если ты забыла: с моим шефом.

Джейн закатила глаза.

Забыть об этом? Как же! За неполных два месяца, что Ник проработал помощником министра, Джейн узнала о его шефе больше, чем тот, вероятно, знал о себе сам. И если бы эти сведения представляли для нее хоть какой-то интерес!

– Господин министр, не считаете ли вы, – орал Хамфрис, – что, если тяжелым грузовикам будет разрешено появляться на магистралях только с двух часов ночи до пяти утра, наша жизнь станет намного спокойнее!

– Верно, – пробормотала Джейн, уже не помнившая, сколько раз ей приходилось тащиться за огромными домами на колесах, запрудившими проезжую часть.

– Слушай, – проворчал Ник, – возможно, для тебя это шуточки, но дебаты по поводу тяжелых грузовиков, черт побери, это большая политика! Знаешь, у владельцев транспортных фирм тоже есть права. В последнее время Джеймс Моррисон постоянно чувствует на себе их давление – и значительное!

– В таком случае его нужно теперь называть Грузовик Моррисон, – легкомысленно бросила Джейн, ныряя с головой под одеяло.

Интервью закончилось.

– Очень смешно! – взорвался Ник и стремительно вышел из спальни, стараясь погромче топать босыми ногами.

Его чувство юмора, отметила Джейн, стало еще одной жертвой их совместного проживания.

Вскоре послышалось, как, с натугой застонав, ожил душ. Оставалось только надеяться, что Ник не израсходует весь запас горячей воды. Увы, надежда эта была тщетной; как правило, после Ника не оставалось ни капли. Никогда прежде в бытовом плане Джейн не опускалась так низко. Возможно, мысль перебраться к Нику была не такой уж замечательной.

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – осторожно поинтересовалась тогда Тэлли.

– Разумеется! – возмутилась Джейн, обиженная вопросом своей лучшей подруги. – Я нужна Нику, – добавила она в качестве объяснения.

Но она не рассеяла сомнений Тэлли.

– Ты не думаешь, что нужна ему только для того, чтобы разделить на двоих плату за квартиру? – осторожно спросила она.

Джейн поморщилась. Ник никогда не отличался щедростью. Если точнее, он был просто невозможно скуп. На прошлое Рождество она подарила ему халат от Ральфа Лорена и рубашку от Версаче. Ник ответил шариковой ручкой и плюшевым медвежонком, который ему, как постоянному клиенту, вручили на заправочной станции.

– Честное слово, Джейн, – убежденно продолжала Тэлли, – у тебя одни сплошные достоинства: ты красивая, умная, веселая. Ума не приложу, почему ты тратишь свое время на Ника. Он же грубый.

В этом Тэлли была права. Ник действительно был грубым, особенно после пары рюмок и особенно в отношении Тэлли. То обстоятельство, что она выросла в собственном особняке и получила хорошее воспитание, неизменно разжигало в Нике чувство собственной неполноценности.

Но хорошо Тэлли быть такой разборчивой, запальчиво подумала Джейн, забираясь глубже под одеяло. Хорошо ей заявлять, что она будет ждать своего мистера Совершенство. Точнее, лорда Совершенство. Тэлли не могла понять, что отношения между двумя людьми не складываются сами собой. Надо работать над тем, что имеешь, особенно если тебе уже двадцать четыре года и ты не хочешь к тридцати остаться старой девой.

– Еще немного, и ты скажешь, что хочешь за него замуж, – почти простонала Тэлли.

Джейн сочла за благо промолчать, что именно это и было главной целью ее переезда к Нику. Хотя результат оказался нулевым. Хуже того, судя по теперешнему положению дел, надежды на то, что Ник сделает ей предложение руки и сердца, стали как никогда призрачными. Зато лень его расцвела вовсю.

Заполучив Джейн, Ник не увидел смысла и дальше продолжать тратить время и деньги на посещение ресторанов, раз дома имелся хороший телевизор, перед которым можно было жевать вермишель быстрого приготовления. Аналогично, походам в кино, в бары, на концерты и вечеринки также пришел конец, ведь теперь для того, чтобы встретиться друг с другом, не надо было выходить из квартиры.

Вечерами Джейн или билась над тем, как впихнуть свои вещи в скудное пространство в шкафах, выделенное ей Ником, или поливала себя духами и втирала кремы в грязной ванной, привести в порядок которую не помогало никакое количество чистящего средства «Мистер Мускул». По крайней мере, сама Джейн не собиралась опускаться.

Ник же, напротив, теперь позволял себе ковырять пальцем в носу; после того как Джейн прожила у него месяц, он перестал бриться по выходным, и уже не сдерживал в себе газы. От страстных поцелуев к старческому недержанию, в отчаянии думала Джейн, отмечая, что и любовный пыл Ника остыл до редких всплесков. Она же, наоборот, стала заводиться с пол-оборота. Посаженная на голодный сексуальный паек, Джейн в последнее время все чаще тешила себя фантазиями, действующими лицами в которых были она сама и любой мужчина, удостоивший ее хотя бы мимолетной улыбки.

Особенно часто она представляла себя вместе с тем роскошным мужчиной, который только что поселился в квартире наверху.

При мысли о вчерашней встрече ее захлестнула волна сладостного возбуждения, смешанного с чувством вины. Сосед сверху вставил ключ в замок наружной двери, а Джейн как раз в этот момент открыла ее изнутри. Ну как тут не верить Фрейду! Нахмурившись, Джейн попыталась оторвать свои мысли от неуклюжей фигуры с копной взъерошенных светлых волос, которую увидела за дверью. До сих пор, вспоминая незнакомца, она поражалась необъятным размерам его… улыбки.

Вздохнув, Джейн зевнула, понимая, что вода уже наверняка успела остыть. Приподняв одеяло, она высунула нос на холод. Скудное тепло, выделяемое батареями – которые Ник неизменно переключал на минимальную мощность, – тотчас же улетало за окно через щели в плохо подогнанных рамах. Даже летом бывало, что изо рта шел пар.

Впрочем, Ник не особенно обращал внимание на Арктику, устроенную дома, – у него на это не было времени. Теперь, осуществив наконец свою заветную мечту – работать в Вестминстере, – он стал приходить домой все позже и позже. Он постоянно задерживался на работе, и Джейн не имела понятия, чем он там занимался. Наверное, отвечал на звонки разъяренных владельцев большегрузных автомобилей. Она вздохнула. Вероятно, ей тоже следовало бы обзавестись таким грузовиком. Быть может, тогда Ник стал бы обращать на нее хоть какое-то внимание.

Возможно, Ника укусила вестминстерская блоха, отметила Джейн, но, может быть, это сделала блоха домашняя. Квартира буквально кишела насекомыми. Обнаружив свежий чешущийся укус на ноге, Джейн наконец откинула одеяло и шагнула в ледяные объятия утра. Отсюда надо уезжать как можно скорее. Джейн не сомневалась, что новое жилье сцементирует их отношения с Ником, а также согреет их, накроет крышей и обеспечит новыми оконными рамами. Но пока что дела с решением жилищного вопроса шли неважно.

– Мы нашли очаровательную квартиру на втором этаже в Кентиш-тауне, – рассказывала Джейн Тэлли, – но Ника тревожит клей, на который положен ковролин. Он боится, это разбудит его астму.

Она не стала высказывать вслух свои подозрения, что на самом деле Ник боится за свой кошелек. К чести Тэлли, подруга тоже удержалась от язвительных замечаний.

Дрожа от холода, Джейн подошла к зеркалу и окинула критическим взглядом свое обнаженное тело. По крайней мере, ноги у нее вполне приличные; правда, грудь слишком маленькая, талия могла бы быть и потоньше, а на животе уже заметен лишний жир. Да и излишне пухлые руки тоже не добавляют ей изящества. С другой стороны, Ник никогда не говорил, что хотел бы видеть Джейн более стройной. Впрочем, он вообще никогда не говорил, какой хотел бы ее видеть.

Завернувшись в халат Ника от Ральфа Лорена, Джейн направилась в кухню. Ей сразу же бросилось в глаза: с Ником что-то случилось. Она украдкой заглянула поверх развернутой газеты, которую он держал в руках. Ну да, судя по всему, зайдя в ванную, Ник включил воду, а сам принялся выдавливать непокорный прыщ над бровью. От его усилий осталась красная круглая ранка, придававшая ему такой вид, будто ему попала пуля в лоб. Можно себе представить, как было задето самолюбие Ника!

– Я бы на твоем месте помазала ранку зубной пастой, – желая помочь, предложила Джейн. – Это ее подсушит. Так поступают все супермодели.

Неодобрительно фыркнув, Ник продолжил изучение передовицы «Телеграф».

– Не сомневаюсь, что ты в этом прекрасно разбираешься, – язвительно заметил он.

Пожав плечами, Джейн развернула «Сан». На внутреннем развороте был помещен снимок разъяренных, всклокоченных защитников окружающей среды, протестовавших против строительства новой магистрали. Они обступили со всех сторон высокого, довольно элегантного мужчину, в котором Джейн узнала министра транспорта Джеймса Моррисона.

Но ее внимание привлек не он. Внешность человека, стоявшего ближе всех к Моррисону, показалась Джейн очень знакомой. Высокие скулы, забавный приплюснутый носик – этот парень был чрезвычайно похож на Пирса, брата Тэлли. У него были те же самые тонкие губы и огромные, с опущенными уголками век скошенные вниз глаза, которые, как это свойственно представителям потомственной аристократии, казалось, готовы были вот-вот скатиться вниз по щекам. Сходство было просто поразительным. Джейн отметила, что это очередной раз подтверждает ее любимую теорию о том, что на самом деле в мире существует не так уж много различных типов лица. Иначе быть не может, раз этот взъерошенный задиристый борец за чистоту природы так похож на примерного ученика, сидящего сейчас в часовне итонской привилегированной школы, прилизанного и одетого с иголочки.

– Проклятые болтуны! – воскликнул Ник, замечая, как долго Джейн разглядывала одну страницу. – Спятившие от наркотиков хиппи! Нахлебники на шее государства! Слишком поглощены тем, что пакостят всем вокруг, чтобы заниматься полезным делом!

Джейн поняла, что сейчас с ним лучше не спорить. Очевидно, министр транспорта был недоволен тем, как освещалась в прессе деятельность его ведомства. Джейн поспешно перевернула страницу.

И застыла, увидев огромную цветную фотографию роскошной блондинки. Ее губы были словно накачаны воздухом, ложбинка на груди казалась глубоким ущельем, широкая и уверенная улыбка резко контрастировала с куском ткани, выполнявшим роль платья, – и на фоне всего этого как-то совершенно терялся довольно симпатичный, но какой-то невыразительный молодой мужчина, уставившийся в объектив отсутствующим взглядом.

«Пенистое шампанское!» – кричал заголовок. «Светская красавица Шампань Ди-Вайн[2] в баре «Мет» вместе со своим кавалером, наследником многомиллиардного состояния достопочтенным Стретчем фон-унд-цу-Дошем», – поясняла подпись под снимком.

– О господи, опять эта самодовольная шлюха! – воскликнул Ник, заглянувший Джейн через плечо и нашедший новую мишень для своего гнева. Он отхлебнул остывший чай из кружки с изображением здания парламента. – Куда ни глянь, всюду она, – с отвращением фыркнул он. – И почему у нее такое идиотское имя, черт побери?

– Наверное, она была зачата после того, как ее родители распили бутылку шампанского, – сказала Джейн, вспоминая, что где-то уже читала об этом.

Казалось, Ник должен был бы поблагодарить ее за исчерпывающий ответ, он вместо этого полоснул Джейн острым, как бритва, уничтожающим взглядом. Она смутилась.

– Господи! И как только вся эта чушь держится в твоей голове! – с издевкой заметил Ник.

Джейн вспыхнула. Он был прав. У нее действительно прямо-таки пугающая способность запоминать огромные объемы совершенно бесполезной информации. Вопреки здравому смыслу, она помнила наизусть слова рок-песни «Богемская рапсодия» и могла перечислить всех героев фильма «Безумные гонки», но уже не раз забывала номер своего собственного телефона.

– Хорошо, что ее родители не пили «Ньюкаслское темное», – презрительно усмехнулся Ник. – Или, еще хуже, «Хорликс». И все равно не понимаю, почему по ней все с ума сходят?

Джейн снова посмотрела на безупречное тело Шампань Ди-Вайн, на восхитительные изгибы ее тела, умело подчеркнутые практически не существующим платьем. Светская красавица была без лифчика. Ее грудь, бросавшая вызов силе земного притяжения, казалось, не требовала дополнительной поддержки, помимо собственного изобилия.

– Ума не приложу, – ответила Джейн, но в ее небрежном тоне сквозила издевка.

– Но какая-то причина должна быть, – настаивал Ник, пропустив ее насмешку мимо ушей.

Джейн изумленно посмотрела на него. Неужели он действительно ничего не видит? А может быть, все дело в том, что у Шампань Ди-Вайн грудь напоминает скалистые горы, рассеченные надвое большим каньоном, в то время как ей самой похвастать нечем, и именно поэтому она без труда определила, в чем секрет привлекательности красавицы?

– У нее потрясающие груди, – сказала наконец Джейн. – И она фантастически шикарна. Смертельное сочетание, ты не находишь?

– Ну, тебе лучше знать, – ехидно заметил Ник. – Разодетые пустоголовые знаменитости – это по твоей части. Журналистика с большой буквы.

Джейн поморщилась. И что с того, что пока особыми успехами она похвастаться не может? Работу в иллюстрированном журнале о светской жизни вряд ли можно назвать идеалом общественно полезного труда, но нашлось бы немало журналистов, кто за такое место пошел бы на убийство. Вся беда заключалась в том, что после шести месяцев в редакции журнала «Блеск» Джейн самой хотелось наложить на себя руки. Она уже была сыта по горло глубокими изысканиями в области гастрономических предпочтений и любимых развлечений богатых знаменитостей.

Нить ее нерадостных размышлений прервали звуки шагов, донесшихся сверху. Джейн нестерпимо захотелось узнать, чем занимается их сосед.

Вчера вечером, когда они столкнулись в дверях, ее тонкое обоняние успело уловить мимолетное дуновение его туалетной воды – восхитительный, чистый, свежий аромат, расположенный на противоположном конце спектра запахов от едкого, удушливого творения парфюмерной промышленности, которому отдавал предпочтение спутник Джейн.

Позавтракав, Ник исчез в спальне. До Джейн донесся стук плечиков – он перебирал дорогие рубашки из египетского хлопка, выклянченные на прошлый день рождения, каждая из которых стоила почти столько же, сколько ее лучший деловой костюм. Наконец Ник снова вернулся на кухню. Пулевое отверстие было замазано чем-то подозрительно похожим на баснословно дорогой крем Джейн.

– Желаю удачно порыться в ящиках с нижним бельем наших знаменитостей, – насмешливо бросил Ник, когда она подошла, чтобы поцеловать его на прощание. – Вот только с Шампань Ди-Вайн я бы связываться не стал, – добавил он. – Не думаю, что она вообще надевает трусики. Ведь иначе ей пришлось бы то и дело их снимать перед всеми богатыми оболтусами Европы.

Если так, светской красавице можно только позавидовать, подумала Джейн, когда за Ником захлопнулась дверь и он загрохотал по лестнице. Джейн направилась в ванную. Пора и ей готовиться к работе. Придать себе блеск. Теперь вода должна была согреться.

Едва войдя в ванную, Джейн тотчас же выпрыгнула назад. Комната наполнилась раздирающим душу криком, и только через несколько секунд Джейн поняла, что это ее собственный крик Его сопровождал грохот, донесшийся из квартиры сверху. Но Джейн не обратила на него внимания. Последнее, что запечатлелось в ее сознании, был большущий паук, затаившийся на дне ванны. Огромный, страшный, со зловещим рисунком на спине, он, судя по всему, приперся сюда из сада, пока она с Ником была на кухне.

Не переставая кричать, Джейн пробежала по коридору и выскочила на лестничную площадку, оставив входную дверь нараспашку. Остановившись, чтобы перевести дыхание, она услышала, как дверь захлопнулась у нее за спиной.

– Помощь не нужна?

Голова еще кружилась от страха, вызванного встречей с мерзким созданием; до нее только начало доходить, что она не сможет попасть в свою квартиру. Джейн подняла безумный взгляд на лестничную площадку следующего этажа. Сосед сверху стоял, перевесившись через перила. И с усмешкой смотрел на нее. И его усмешка была вызывающе неуместной при данных обстоятельствах.

Джейн испуганно ахнула, вспомнив, что на ней нет ничего, кроме халата Ника. Окинув себя быстрым взглядом, она увидела, что халат сполз с плеч и распахнулся, то есть можно было считать, что на ней вообще ничего нет. Ужаснувшись, Джейн поспешно закуталась в мягкую махровую ткань, чувствуя, как лицо заливает горячая волна стыда. Как много успели разглядеть беспокойные зеленые глаза соседа? Успел ли незнакомец с верхнего этажа увидеть складки на ее животе? Наверное, он сочтет ее женщиной беспутной во всех смыслах этого слова. Устраивающей оргии в Клепхэме.

– Так вы все же скажете мне, что произошло? – спросил мужчина, неторопливо спускаясь по лестнице. Выцветший бордовый халат до колен открывал точеные мускулистые икры ног. – По-моему, это самое малое, что вы обязаны сделать, – добавил он, сверкнув такой ослепительной улыбкой, которую, наверное, было видно с Луны. – Я принимал душ, а вы так меня напугали своим криком, что я потерял равновесие и упал. Причем лицом на смеситель.

С этими словами сосед сверху спустился на площадку, где стояла Джейн, и бросил на нее обиженный взгляд из-под пряди мокрых светлых волос.

Не сдержавшись, Джейн прыснула со смеху. Упасть лицом на смеситель – это уж слишком.

– Рад, что вы нашли это забавным, – обиженно заметил сосед сверху, поднимая бровь. – А мне гарантирована пара синяков.

Джейн запоздало спохватилась, что ее поведение вряд ли подтолкнет практически незнакомого мужчину помочь ей.

– Извините, – с трудом выдавила она. – Быть может, надо приложить к ушибленному месту кусок мяса?

Джейн смутно помнила, что где-то слышала что-то в таком духе.

– Если честно, мясо я лучше съем, – ответил мужчина. – Кстати, а почему все-таки вы так вопили? В чем дело?

– Ну, – пробормотала Джейн, чувствуя себя полной дурой, – там… э… у меня в ванне… э… довольно большой паук.

– Пауки не нападают на людей, – небрежно заметил сосед. – Они даже не двигаются с места, если их не трогать. Весь смысл паука в том, что он паук. Пауки не ходят по музеям и не занимаются аэробикой.

– Представьте себе, этот был в спортивном костюме, – парировала Джейн, вспоминая зловещий узор на спинке страшилища и пытаясь сохранить хоть каплю достоинства. Крутанувшись на босых пятках, чтобы вернуться к себе домой, она увидела закрытую дверь. – О, кажется, я влипла!

Она в отчаянии стукнула в дверь кулаком.

– Подождите минутку!

«Как будто у меня есть выбор!» – подумала Джейн, прислоняясь к двери и провожая взглядом длинные ноги, взлетевшие по ступеням наверх. Вряд ли она в таком виде выскочит на улицу и сядет в автобус. Впрочем, некоторых это не останавливает.

Через пару минут сосед спустился вниз и, отодвинув щеколду кредитной карточкой, вошел в квартиру и выбросил паука в окно.

– Огромное вам спасибо, – сказала Джейн, стуча зубами не только от холода, но и от стыда.

Несмотря на волнение, она успела заметить, что ей давно пора брить ноги. Значит, она тоже, увы, перестает следить за собой.

– Был рад вам помочь. Кстати, меня зовут Том.

Он еще раз сверкнул улыбкой, от которой у Джейн подогнулись колени.

– А я Джейн.

– Да, я знаю.

– Знаете?

Ее сердце ухнуло вниз. Он знает, как ее зовут! Джейн без борьбы отдалась чарующей мысли, что сосед потрудился узнать, как ее зовут.

– Да. Под дверью лежит куча счетов с вашей фамилией и адресом.