Брызги шампанского

17

Прошло больше двенадцати часов, прежде чем Джейн снова вошла в зловонное чрево подземки, но ей показалось, не прошло и двенадцати минут. Глаза у нее были натружены, как шары для гольфа. Джейн провела полночи, скрючившись над кипой журналов, и в конце концов заснула на них. Проснувшись в пять утра, она обнаружила, что лежит, уткнувшись носом в пространную статью, объясняющую, как эффективно бороться с расстройствами кишечника.

По крайней мере, никто не сможет обвинить ее в том, что она не готовилась к завтраку у Фитцгерберта. А как только это мучительное испытание закончится, можно будет подумать о том, что принесет вечер. Джейн стало легко на душе от одного воспоминания о струящемся кремовом совершенстве, устроившемся на плечиках в темной прохладе гардероба. По мере того как в вагон набивалось все больше и больше народу, она упрямо заставляла себя думать только о приятном.

На следующей остановке поток входящих увеличился. Голова Джейн оказалась зажата под мышкой толстого потного господина, очевидно большого любителя чеснока.

Джейн постаралась отвлечься, думая о том, какие туфли ей надеть вечером.

Когда Тиара предложила примерить крохотные туфли с серебристыми ниточками ремешков, она рассмеялась, сомневаясь, что ей удастся засунуть в них хотя бы один палец с обломанным, некрашеным ногтем. К ее изумлению, туфли не только оказались в самый раз, но придали ноге небывалое изящество. Воодушевленная, Джейн впервые за многие годы накрасила ногти на ногах. Она сознавала, что входит в опасные, быть может даже смертельные, воды. Только сейчас до нее начинало доходить, как можно тратить сумасшедшие деньги на то, чтобы хорошо выглядеть.

– О! – простонала Джейн под мышку толстому господину, почувствовав, как кто-то со всей силы наступил ей на ногу.

Она повернула голову на долю градуса, насколько это было возможно, чтобы смерить уничтожающим взглядом обидчика, и тотчас же пожалела об этом. Прямо у нее перед носом стоял прыщавый юнец, сверкающий отвратительными красными угрями с желтоватыми гнойными головками. Из воткнутых в его уши дешевых наушников доносился мерзкий скрежет, сопровождаемый монотонным шипящим ритмом.

Джейн громко вздохнула, понимая, что страдать приходится далеко не ей одной. Нависшее в вагоне массовое раздражение, казалось, было осязаемым, как и удушливая жара. Джейн попыталась было подготовить к завтраку у Фитцгерберта краткое резюме о прочитанных журналах, но поймала себя на том, что может думать только о своей тщательно уложенной прическе, плавящейся в горячем воздухе. Она поморщилась. В вагоне в прямом смысле воняло. Мало того что пассажиры набились, словно сардины в банке; при этом они еще и источали соответствующие запахи. Отчаянно пытаясь хоть чем-нибудь отвлечься, Джейн взглянула на дверь в конце вагона, сквозь стекло которой был виден соседний вагон.

И сразу же увидела его. Он стоял всего в каких-нибудь восьми футах от нее, его белокурая голова отчетливо возвышалась над сомкнувшейся вокруг толпой. Неужели у нее начались галлюцинации? Не сошла ли она с ума?

Нет, не сошла. Это действительно был он. В этом не было никаких сомнений. Том. Невероятно, немыслимо, но это, бесспорно, был он. Не в Нью-Йорке. Не в какой-то другой точке земного шара, а здесь, живой, во плоти, в Лондоне, в соседнем вагоне метро. Отдохнувший, загорелый, с прядями волос, выгоревших на солнце. И еще Том показался Джейн даже более красивым, чем она его помнила.

Джейн не отрывала от него пристального взгляда. Он просто обязан ее увидеть. Но Том рассеянно смотрел в окно, не обращая никакого внимания на окружающих. Джейн постаралась чем-то привлечь его внимание. Он должен, обязан почувствовать ее присутствие. Она попыталась подать какой-нибудь знак, но обнаружила, что не может пошевелиться, зажатая между подмышкой и прыщами. По крайней мере, до следующей станции не стоит даже дергаться. Господи, ну скорее бы!

На перегоне между Лестер-сквер и Тоттенхэм-Корт-роуд состав остановился в тоннеле. Джейн принялась отчаянно извиваться, но была надежно сплетена по рукам и ногам. А подавать голос было просто бессмысленно – Том все равно не услышит ее через два стекла. Охваченная паникой, Джейн не отрывала от него глаз, словно лазерным лучом прожигая взглядом его кожаную куртку, всеми фибрами своей души подавая ему мысленный приказ, просьбу, мольбу обернуться и посмотреть на нее. Он просто должен ее увидеть!

Том не оборачивался. Глаза, растопившие сердце Джейн, равнодушно смотрели в окно на черные стены тоннеля. Рука, игравшая на ее теле, как на арфе, извлекавшая проникновенные, волнующие ноты, отголоски которых не затихли до сих пор, безвольно болталась на поручне. Джейн хотелось кричать. Глаза болели от напряжения. Ей казалось, ее пристальный взгляд превратился в лассо, накинутое на Тома, невидимую нить, связывающую их, которая порвется, если она хотя бы моргнет. Но до тех пор, пока она на него смотрит, он никуда не денется.

Наконец состав, дернувшись, снова тронулся. Через несколько секунд он выполз на станцию Тоттенхэм-Корт-роуд и распахнул двери. Джейн пришлось оторвать взгляд от Тома. Она должна выйти. Объятая отчаянием, она толкалась и царапалась, выбираясь на платформу. И тотчас же ей пришлось усиленно работать локтями, борясь с людским потоком, вытекающим из поезда. Наконец ей удалось зайти в соседний вагон. Он был наполовину пуст. И Тома в нем не было.

– Том! – крикнула Джейн, лихорадочно крутясь среди пассажиров и пытаясь отыскать взглядом белокурую голову и кожаную куртку.

Бескрайняя плотная толпа медленно двигалась, не давая Джейн броситься вперед. Добравшись до эскалаторов, она пробежала глазами по ползущей вверх лестнице, забитой народом, но Тома нигде не было. Джейн протискивалась вперед, бормоча извинения, не обращая внимания на недовольные взгляды, больно ударяясь ногами об острые углы кейсов. Том не мог исчезнуть бесследно. Ведь они находились совсем рядом.

Толпа медленно вытекала через турникеты, густая и плотная, словно патока. Наконец Джейн, задыхаясь, выскочила на Оксфорд-стрит. У нее кружилась и раскалывалась голова. Еще минут пятнадцать она носилась по улице, но все тщетно. Том пропал, исчез, растворился.

В конце концов Джейн обессиленно опустилась на скамейку на Сохо-сквер и залилась слезами. Никто не обращал на нее никакого внимания.

Джейн пришла на завтрак к Арчи Фитцгерберту, опоздав на полчаса. Ей казалось, она постарела на сто лет. Завтрак уже почти закончился, но Джейн было все равно. Ей было наплевать на то, что растрепанные волосы липли к лицу, а тушь растеклась, несмотря на попытки подправить ее перед зеркалом в туалетной комнате, выполненные на автопилоте. Полмили от Сохо-сквер до редакции «Шика» Джейн прошла в полном оцепенении, гоня от себя прочь жуткую правду: она была в каких-нибудь футах от мужчины, о котором практически непрерывно думала с тех самых пор, как рассталась с ним, и упустила его. Снова.

– Джейн! Доброе утро, – поздоровался с ней управляющий директор, привстав в кресле. – Я так рад, что вы все же смогли прийти.

Похоже, он произнес это искренне. Джейн последним усилием покидающей ее воли изобразила на лице улыбку. Предложив ей сесть, Фитцгерберт махнул загорелой ухоженной рукой, показывая на булочки и тосты, завернутые в салфетки.

– Угощайтесь, – улыбнулся он.

Кивнув, Джейн пододвинула стул, отмечая, что никто из присутствующих не притронулся к еде.

Она была слишком расстроена, чтобы обращать внимание на что-то еще. Ей бросились в глаза лишь безупречный бледно-лиловый костюм и модный ярко-оранжевый галстук Арчи Фитцгерберта, а также исходящее от него сосредоточенное воодушевление. Управляющий директор буквально излучал энергию и деловитость. Короче говоря, его вид лишь усугубил тревожное состояние Джейн. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть именно такого мужчину, добившегося успеха в жизни, уверенного в себе.

Фитцгерберт представил Джейн сидящих за столом, редакторов и заведующих отделами реклам других изданий своего концерна. Судя по всему, он гордился тем, что называет имена и фамилии по памяти, но Джейн, не пришедшая в себя от потрясения, забыла их, едва услышав.

– Мы как раз говорили о «Помаде», – сказал Арчи Фитцгерберт, не отрывая от нее проницательного взгляда.

Поднося к губам чашку с кофе, Джейн услышала безошибочный звук брошенной перчатки, упавшей на пол. От нее ждут мнения на этот счет. Что ж, пусть будет так. «Помада», иллюстрированный журнал для женщин, выпускаемый конкурирующим издательским концерном, только недавно появился на и без того насыщенном рынке. Новичок произвел настоящий фурор в журналистских кругах, но Джейн нашла его нудным и скучным. Так она сейчас и сказала.

– Вот как? – спросил Арчи Фитцгерберт, подаваясь вперед. Его пальцы непроизвольно скомкали край скатерти. – Очень интересно! Пожалуйста, расскажите, почему вы так считаете.

– В журнале нет ничего оригинального, – сказала Джейн, ловя себя на том, что в кои-то веки ей абсолютно наплевать на мнение окружающих. – Он вторичен, выхватывает удачные места из других изданий и компилирует их вместе, но собственной души, изюминки в нем нет.

Наступила натянутая тишина. Джейн догадалась, что перед ее появлением «Помада» удостоилась хвалебных отзывов. Но ей это было неважно. Мысли ее, хотя и четкие, стали какими-то отрешенными, словно потрясение от встречи с Томом, окончившейся так плачевно, не оставило ей сил беспокоиться по поводу пустяков. Джейн отпила кофе, чувствуя на себе пристальный взгляд Арчи Фитцгерберта. И взгляды всех присутствующих.

Управляющий директор вдруг посмотрел на свой золотой «Ролекс».

– Благодарю всех за то, что пришли, – сказал он, с вежливой улыбкой поднимаясь с кресла.

Приглашенные повскакивали с мест, поспешно допивая остатки кофе. Кто-то неловко уронил на пол ложку. Бормоча слова благодарности, все потянулись к выходу, хватая плащи и сумки. Джейн тоже направилась было к двери, но Фитцгерберт остановил ее.

– Мне бы хотелось задержать вас на пару слов, – сказал он, снова усаживаясь за стол и жестом предлагая Джейн последовать его примеру.

Последние из приглашенных, выходившие из зала, с любопытством обернулись, но у них за спиной уже захлопнулись двери.

– Поскольку вы придерживаетесь таких решительных взглядов, позвольте у вас спросить, что вы думаете о вашем собственном журнале? – тщательно выверенным нейтральным тоном спросил Фитцгерберт, глядя Джейн прямо в глаза.

Только сейчас она обратила внимание, какой же он красивый. Но она заметила и обручальное кольцо у него на пальце. Ну что ж, значит, и этот участок уже застолблен.

Джейн размышляла. Она понимала, что это приглашение сказать пару лестных фраз о Виктории, превознести ее до небес, заявить, что таких способных и вдохновенных редакторов считанные единицы.

– Если честно, он весьма скучный и вялый, – сказал кто-то. Услышав этот голос, отчетливо раскатившийся по пустому залу, Джейн вдруг поняла, что он принадлежит ей. – По-моему, – продолжал звучать голос, – «Шику» необходимо идти в ногу со временем. Журнал довольно остроумен, что очень важно, и в какой-то мере обладает обаянием. И все же над ним еще надо работать и работать.

– И что вы предлагаете? – спросил Фитцгерберт. Его легкие, приятные интонации по-прежнему никак не выдавали его мыслей.

Джейн набрала полную грудь воздуха. Судя по всему, своими высказываниями она уже лишила себя работы, так что теперь можно уже говорить правду. Что ей терять? Где-то там, под насмешливыми лучами солнца, гуляет по Лондону Том, но она не может его найти. Судьба предоставила ей второй шанс, но она его упустила. Какое теперь имеет значение, что она скажет?

– Ну, во-первых, я считаю, журнал должен быть лучше информирован, – словно со стороны услышала свой голос Джейн. – У меня сложилось впечатление, что сотрудники «Шика» не считают нужным читать свежую прессу, если не считать гороскопов, – а это очень плохо. Из этого следует, что другие издания замечают крупные события раньше нас и первыми получают интервью. А не вам объяснять, что именно свежие новости и эксклюзивные интервью в первую очередь привлекают читателей.

Фитцгерберт молча кивнул. Казалось, он подталкивает ее продолжать. Возможно, рассчитывая, что после таких заявлений ей придется самой написать заявление, а это будет проще, чем выгонять ее силой. Ну и пусть. Раз уж он спросил…

– Еще «Шику» недостает сексуальности, – очертя голову, ринулась вперед Джейн. – И он уступает в расторопности своим конкурентам.

Что действительно было правдой – Джош уделял гораздо больше внимания прогнозированию тенденций и охоте за зарождающимися звездами, чем Виктория.

Остановившись, Джейн глотнула кофе. Ей было страшно, но в то же время она сняла с души огромную тяжесть. Несколько мгновений Фитцгерберт хранил загадочное молчание сфинкса. Наконец он деликатно кашлянул.

– Что ж, меня очень заинтересовали ваши слова, – заметил он. – Очень.

Судя по всему, своеобразное интервью подошло к концу. Джейн встала из-за стола, уверенная, что уже сегодня найдет у себя на столе приказ об увольнении. Как только Виктории станет известно об этом разговоре, Джейн вылетит из «Шика» со скоростью большей, чем скорость гоночного автомобиля.

Проходя через зеркальные двери, Джейн улыбнулась. Ей в ответ улыбнулась очаровательная незнакомка в сногсшибательном платье из сверкающего атласа, безукоризненно подкрашенная, с ниспадающими на плечи волнами светлых волос, которым могла бы позавидовать сама Грейс Келли. Джейн взяла большой бокал шампанского, чувствуя себя голливудской звездой.

Она пришла на вечеринку, намереваясь утопить мысли о Томе в галлонах шампанского. Вместе с мыслями по поводу крушения профессиональной карьеры. Пока что Джейн еще не получила взбучку, неминуемую после откровенного разговора с Фитцгербертом. Виктории весь день не было в редакции: она красила ноги и вощила брови, готовясь к вечеринке. Или, быть может, наоборот, вощила ноги и красила брови? Кажется, маски из морских водорослей использовались для восстановления бровей, а с целлюлитом боролись грязевые ванны.

– Джейн, дорогая, ты выглядишь восхитительно! – воскликнула Уна, мужественно ковыляя в черных сапогах на умопомрачительно высоких каблуках.

– Отличные сапоги, – заметила Джейн.

– Спасибо, дорогая, – обрадовалась Уна. – Это мои чёртсними, – неожиданно добавила она.

– Чёртсними? – переспросила Джейн.

Что это такое, новая марка модельной обуви?

– Ну да, – усмехнулась Уна. – Обычно это какая-нибудь дорогая вещь, которой я балую себя, хотя и не могу себе этого позволить. Я смотрю на ценник, а потом мысленно говорю сама себе: «Ну и черт с ним!» – и покупаю ее.

Уна огладила себя унизанными перстнями пальцами. Облегающее черное платье идеально подчеркивало ее стройную фигуру. Для пятидесяти с лишним у нее была замечательная фигура.

– Как тебе удается поддерживать такую форму? – спросила Джейн, одаряя признательной улыбкой официанта, наполнившего ее бокал пенящимся напитком.

– Сплю в лифчике, дорогая, – бодро ответила Уна. – Всегда так делала. Никогда его не снимаю за исключением особо торжественных случаев. Хотя сейчас это бывает крайне нечасто.

– Это кто такой? – спросила Джейн, обводя взглядом море улыбающихся незнакомых лиц.

Уна как раз знала всех и вся. И неудивительно, подумала Джейн, ведь она художественный редактор «Шика». И все же, похоже, Уне было известно о приглашенных гораздо больше, чем требовала ее профессия.

– Это Басти Биндж-Фетлок, – шепнула Уна, указывая взглядом в сторону коренастого мужчины со взъерошенной головой, в нелепых клетчатых брюках, казалось, поглощенного оживленной беседой с вешалкой. – У него огромные связи. Он на «ты» с членами большинства европейских царствующих домов. Правда, как видишь, у него жуткая близорукость. Вероятно, сейчас он думает, что меховое боа на вешалке – это королева Сильвия.

– А это кто? – спросила Джейн, глядя на немыслимо тощую брюнетку с ногами, доходящими до лопаток, торчащих из спины плавниками «Кадиллака». На голове у нее было что-то наподобие меренги с воткнутым в нее пером.

– О, это Флаффи Фронт-Боттом, – прощебетала Уна. – Очень знатная особа. Она принадлежит к семейству Бейсингсток-Фронт-Боттом. Говорят, питается картофельными чипсами и пиццей, но в это поверить нельзя, ведь правда?

Джейн подумала, что все зависит от того, доходит ли пища до ее желудка. Девушка была настолько худой, что в профиль казалась почти невидимой.

– Ну а это кто? – спросила Джейн.

Надменный молодой мужчина с копной буйных черных кудрей на голове оценивающе оглядывал собравшихся. У нее учащенно забилось сердце.

– Поосторожнее, – предупредила ее шепотом Уна. – Это Себастьян Трипп. По слухам, у него просто громадный… сама знаешь что. Женщины попадали в больницы – я не шучу. Не подходи к нему ближе чем на пушечный выстрел. Это просто какой-то серийный насильник.

– Трах, бах, и можете вызывать «Скорую помощь», мадам, – заметила Джейн.

– Вот именно, – подтвердила Уна. – О, а это достопочтенный Барнаби Фендер, он разговаривает с принцессой Лулу Фиштитц. – Она показала Джейн глазами на высокого мужчину свирепого вида, беседующего, согнувшись в три погибели, с пухлой некрасивой коротышкой. – Он банкир, считается очень выгодной партией. Дивиденды немыслимые. – Уна подмигнула. – Но, по слухам, Барнаби уже застолбили. Он дружит с Дороти. Жаль, так как Лулу подходит ему гораздо больше. При ее росте ей было бы очень удобно удовлетворять его по-французски. Стоя. Ладно, я побежала. Надо повращаться среди гостей. Оставляю тебя наедине со своими пороками.

Уна затерялась в толпе. Джейн с тревогой огляделась по сторонам, ища Викторию. Она была полна решимости любой ценой избежать встречи с ней. К счастью, главного редактора «Шика» нигде не было видно. Джейн решила, что пришла пора действовать. Шампанское уже начало свое бодрящее действие. Залпом осушив третий бокал, Джейн окунулась в море открывшихся перед ней возможностей.

Ее продвижение вперед было существенно затруднено как туфлями на высоких каблуках, так и официантами в индийских тюрбанах и сюртуках со стоячими воротниками, с бутафорскими саблями, угрожающими зацепиться за одежду проходящих мимо. Желающие протиснуться мимо официантов должны также были помнить об огромных деревянных подносах, на которых возвышались груды индийских закусок и тропических фруктов. Памятуя о предостережении Тиш, Джейн решительно отказывалась от угощений. Какой смысл надеть такое шикарное платье, а затем упустить свой шанс очаровать самого красивого мужчину в Лондоне, в критический момент ковыряясь в зубах.

А среди присутствующих были просто обалденно красивые молодые мужчины, судя по всему, потомки знатных родов, столетиями отбиравших нужные гены. Причем весьма старательно. Куда ни обращала взгляд Джейн, всюду она видела высокие скулы, золотистый загар и роскошные светлые волосы. Среди присутствующих не было ни одной женщины с размером одежды больше восьмого; впрочем, если судить по их речи, ни одной из них нельзя было дать больше восьми лет.

– Ой, ну пожалуйста, не надо! – пищали они своим кавалерам высокими детскими голосами.

В конце концов Джейн удалось добраться до противоположного конца зала. К этому моменту она уже была заведена до предела. В висках в сумасшедшем ритме стучала кровь. Опустив взгляд, Джейн с благоговейным восхищением посмотрела на свою неизвестно откуда взявшуюся грудь, которой позавидовала бы любая фотомодель. У нее мелькнула мысль: а не многовато ли? Ничего страшного, заверила себя она. Мужчины любят таких. «Нет сисек, не будет и бриллиантов», – как метко подметила однажды одна известная охотница за богатыми женихами. А сегодня Джейн предоставилась прекрасная возможность подцепить какого-нибудь богатого наследника.

– Позвольте, – произнес у нее за спиной голос. Ей на локоть легла прохладная рука.

Джейн как раз оказалась зажатой между двумя крикливыми представителями захудалой аристократии, сцепившихся друг с другом, словно самцы оленей во время гона. Она с признательностью позволила увести себя в относительно свободное место в углу.

– Благодарю вас, – сказала Джейн своему спасителю, поднимая на него взгляд. – Марк! – воскликнула она. – Марк Стэкебл!

Джейн залилась краской. Последний раз она видела обаятельного американца в луже непереваренных артишоков, которые она извергла из своего желудка на него, на пол спальни и на белоснежную постель. Теперь, хотя и несколько запоздало, Джейн была готова провалиться от стыда.

– Ч-что ты здесь делаешь? – запинаясь, выдавила Джейн.

– Давай сначала выпьем, – сказал Марк.

Взяв два наполненных бокала шампанского с подноса проходившего мимо официанта, он с обворожительной улыбкой протянул один Джейн:

– Рад снова тебя видеть. За твое драгоценное здоровье!

Джейн, уткнувшись носом в бокал, снова густо покраснела. У кого у кого, а у Марка есть веские причины говорить так.

– Ты тоже принадлежишь к сильным мира сего? – осторожно спросила Джейн.

Едва слова слетели с ее уст, она почувствовала, что сказала бестактность. Потому что Марк Стэкебл, разумеется, является «социально значимой персоной». У него такие гонорары, что им, вероятно, может позавидовать сам достопочтенный Барнаби Фендер. И она успела уже забыть, до чего же он красив.

Марк же, похоже, простил ее за тот позор у него дома. Его полуночно-синие глаза, полускрытые длинными ресницами, смотрели с теплотой если и не на Джейн, то, по крайней мере, в глубокий вырез ее платья. Сверкнув широкой, ослепительной улыбкой, он откинул назад густые темные волосы. В этот момент кто-то случайно толкнул Джейн прямо на него, и у нее подогнулись колени. От гладко выбритых загорелых щек Марка исходил тонкий аромат дорогого одеколона.

– По-видимому, приглашен, хотя и не могу сказать, какое отношение я имею к сильным мира сего, – усмехнулся Марк – Я очень рад тебя видеть.

– Мне ужасно стыдно… – начала Джейн, страстно не хотевшая заводить разговор об артишоках, но чувствовавшая, что этого все равно не избежать.

– Не стоит об этом, – произнес Марк таким тоном, что эта учтивая фраза прозвучала как приказ. – Давай будем считать, что тогда ничего не было, хорошо?

Он снова улыбнулся, на мгновение продемонстрировав свои сногсшибательные белоснежные зубы. Несомненно, у него действительно нет на нее обиды. Похоже, он просто стер это досадное недоразумение из своей памяти.

– А ты, как всегда, выглядишь великолепно, – сказала Джейн.

Она испытывала смешанное чувство удивления, облегчения и признательности. Не говоря о вожделении. Ее мысли лихорадочно заработали, ища какую-нибудь нейтральную территорию, откуда можно будет попытаться подтолкнуть Марка пригласить ее на ужин.

– А ты сегодня просто восхитительна.

Марк снова бросил оценивающий взгляд на вырез платья. Джейн, не зная, обратился ли он к ней или к ее груди, глупо улыбнулась. Можно считать, этот вечер у нее в кармане. Она уже собралась завести разговор о ресторанах, но, едва раскрыв рот, заметила, что взгляд Марка, устремившись поверх ее головы, остановился на ком-то у нее за спиной.

– Марк, дорогой, – послышался до боли знакомый голос. – Вот ты где, гадкий мальчишка. А я везде тебя ищу.

Джейн в ужасе застыла. Шампань! Каким образом? Она же должна быть за тысячи миль отсюда, в Нью-Йорке! Как она сюда попала? Джейн не хотела ее видеть. Одна только мысль о том, что Шампань представилась прекрасная возможность рассмотреть вблизи ее закрытые лопатки и родинки, склонила чашу весов. Джейн обернулась.

Шампань еще никогда не выглядела так прекрасно. Ее светло-золотистые волосы струились на хрупкие плечи. Острые скулы алели чуть заметным румянцем, а соски проступали сквозь складки легкого платья от «Вояж», будто выдвинутая из тюбиков губная помада. Сверкающие зеленые глаза двумя прожекторами прошлись по Джейн с ног до головы. Шампань протянула холодную руку, унизанную массивными кольцами. Ее запястье было настолько тонким, что совпадало с диаметром циферблата часов «Картье». Браслета совсем не было видно.

– Кажется, мы с вами незнакомы, – ледяным голосом произнесла Шампань.

– Нет, мы уже встречались, – смело заявила Джейн. – Я Джейн из журнала «Шик».

Шестиместные губы Шампань раздвинулись от изумления.

– Что ж, должна сказать, ты хорошо отскоблилась, – снисходительно признала она, бесцеремонно разглядывая платье Джейн. – Я его мерила, – мило добавила она. – Но на мне оно смотрелось дешевым и вульгарным.

Шампань помолчала.

– А тебе идет.

Джейн до боли стиснула ножку бокала с шампанским. Как ей хотелось выплеснуть содержимое в это надменное лицо! Но она сказала:

– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке? Со своим режиссером?

– В конце концов мы полетели вместе, – пролаяла Шампань. – Обсуждали будущий фильм в самолете. – Она потянулась к подносу. – Ой! Какая жалость. До чего же я неловкая. Я так сожалею!

Джейн ощутила на груди что-то горячее и липкое. Цыпленок в остром соусе, соскользнув с тарелки, свалился прямо в вырез платья. По девственно чистому кремовому атласу быстро расползлось жирное ярко-оранжевое пятно. Джейн ахнула, чувствуя, как теплая ароматная жижа струится по ложбинке на груди. У нее мелькнула мысль расквитаться с Шампань, оглушив ее бутылкой шампанского. Она не сомневалась, что та умышленно вывалила на нее цыпленка. Прижимая руки к груди, Джейн стала пробираться сквозь толпу к двери, не обращая внимания на крики Марка. Выскочив на улицу, она тотчас же прыгнула в такси, думая только о том, как поскорее добраться до дома и переодеться. Да, она действительно собиралась снять с себя платье, но не при таких обстоятельствах. Вот уж действительно, вечер получился горячим и острым, но сейчас Джейн было очень холодно.