Брызги шампанского

6

Одной из самых горьких пилюлей было то, что в работе и личной жизни Джейн начался устойчивый спад, подобного которому не было со знаменитого обвала нью-йоркской биржи. Но, что гораздо хуже, в это же время показатели успеха Шампань упорно поднимались вверх по бесконечной траектории. Если первая колонка «Брызги шампанского» произвела сенсацию, вторая стала настоящим фурором. Появившись в продаже, весь тираж «Блеска» был распродан в считаные часы. Казалось, люди никак не могли насытиться Шампань. Сочетание потрясающей внешней красоты и поразительной внутренней пустоты затронуло какую-то струну как в средствах массовой информации, так и в самых широких читательских кругах. Переполненная отчаянием, Джейн мечтала только о том, чтобы эта струна как можно скорее лопнула.

Шампань, естественно, прекрасно чувствовала свою популярность.

– Если у нее нет способностей даже в зачаточном состоянии, – вздохнув, пожаловалась Вэлентайну Джейн, – то запросы ее не знают пределов.

Только вчера Шампань позвонила в «Блеск», требуя, чтобы редакция наняла для нее реактивный самолет, на котором она слетала бы на матч в поло. Это требование последовало за просьбой выделить вертолет на выходные для охоты в горах.

– А автомобильными дорогами Шампань никогда не пользуется? – высказала вслух свои мысли Джейн. – И, на худой конец, ездила бы куда ей надо на поезде!

– Ты же постоянно говоришь, что у нее в голове ветер гуляет, – напомнил ей Вэлентайн.

Тут Джош сразил их наповал сообщением о том, что в качестве компромисса он пообещал Шампань выделить для нее персональный автомобиль. У Джейн тотчас же мелькнула мысль: а кого принесут в жертву этому компромиссу? Но тут Джош разыграл козырную карту, добавив, что машина будет с шофером.

– Шампань того стоит, – обрезал все удивленные восклицания он. – Наш тираж стремительно вырос.

Но Шампань заняла главенствующие позиции не только в журнале «Блеск». Ведущие иллюстрированные журналы мира, начиная с американского «Вог» и кончая российским «Караваном историй», спорили друг с другом за право получить у нее эксклюзивное интервью. Все более частые появления Шампань на телеэкране на следующий день удостаивались обзора во всех бульварных изданиях. Ведущий передачи «У меня есть для вас что-то новенькое» Йен Хислоп впервые за творческую карьеру лишился дара речи, когда Шампань на вопрос, как ей удается сохранять такую фигуру, небрежно ответила, что она работает над этим все 370 дней в году. Средства массовой информации словно обезумели.

– Что бы вы ответили тем, кто говорит, что с вашим голосом вам надо поступить в консерваторию? – спросил Шампань Боб Мортимер из «Охоты за звездами».

– О, они сильно ошибаются, – не моргнув глазом ответила та. – Я просто ненавижу тори.

Это высказывание было признано «цитатой недели» всеми газетами от респектабельной «Дейли мейл» до «Счастливого материнства».

Но самым примечательным стало появление Шампань в программе «Ночной взгляд». Джереми Паксмен спросил, правда ли, что она ни одного вечера не проводит дома.

– Конечно, неправда, – оскорбилась Шампань. – Раз об этом зашла речь, как раз вчера вечером я была дома и закончила собирать мозаику-пазл.

– Мозаику-пазл? – язвительно переспросил Пак-смен, удивленно поднимая бровь.

– Да, и я жутко собой горжусь, – заявила Шампань. – У меня на нее ушло всего девяносто четыре дня.

– Девяносто четыре дня? – снисходительно усмехнулся Паксмен. – По-моему, это довольно большой срок.

– Вовсе нет, на коробке было написано: «От трех до четырех лет», – торжествующе заключила Шампань.

На волне успеха всех этих передач начались переговоры о выпуске собственного ток-шоу Шампань.

Странно, рассуждала Джейн, что у широкой публики, не говоря про средства массовой информации, терпевшей столько лет Каприс, Тамару, Тэру, Норманди и Биверли, остались силы на еще одну взбалмошную светскую девицу – и все же это было так. Вероятно, пришла к выводу Джейн, дело в том, что Шампань сочетает в себе качества всех вышеперечисленных звезд. У нее внешность Каприс, класс Тэры, дерзость Тамары, одержимость делать покупки Биверли, и сейчас, судя по всему, она догоняет Норманди по части материального благополучия.

Как это ни странно, Шампань, похоже, никогда не встречала своих соперниц. У Джейн на этот счет было две теории. Или все старательно избегают ее, или, что гораздо вероятнее, Шампань чуть ли не каждый вечер встречается с ними в одном из шикарных клубов или ресторанов, но на следующий день начисто об этом забывает. Джейн наконец поняла, что означает выражение «память дырявая, как решето».

Но это обстоятельство нисколько не влияло на ее успех. Ни одна утренняя телепередача не обходилась без упоминания о Шампань; пошли разговоры о том, что ей предоставят честь торжественно открыть Уимблдонский турнир; появились даже слухи, что к ней проявила интерес администрация Музея мадам Тюссо.

– Надеюсь, это правда, – призналась Вэлентайну Джейн. – Быть может, от восковой фигуры мне удастся получить больше информации для своей колонки.

– В первую очередь, – сказал Джош, – нам нужен новый секс.

С этого заявления началась утром в понедельник летучка.

– Да что ты говоришь! – глупо улыбнулся Вэлентайн, разглядывая свои манжеты и поджимая губы.

– Вы меня прекрасно поняли, – отрезал Джош. – Я имею в виду, нам необходимо постоянно держаться в струе. Что нового в рок-н-ролле, что нового в черном, что нового в белом, вообще что нового. Где сейчас горячо, по-настоящему горячо?

– Ну, в первую очередь, у нас в редакции, – раздраженно заметил Вэлентайн. – От кондиционера совсем никакого толку.

В подтверждение своих слов он замахал пухлой рукой перед вспотевшим лицом.

Джош пропустил это замечание мимо ушей.

– Быть может, сейчас глупость становится умом? – продолжал размышлять он вслух. – А мужчины – это новые женщины? Стоять на месте – по-новому значит идти вперед? – Джош оглядел сидящих за столом. – Где Лулу? В мире моды тоже должно происходить что-то новое. Низкий каблук – это новая шпилька? Мини – новое макси? Нижнее белье – новая верхняя одежда?

– Лулу еще в кровати, – сказала Джейн, всего несколько минут назад разговаривавшая с редактором отдела мод. – У нее не сработал будильник – Помолчав, она язвительно добавила: – Значит, отсутствие – по-новому значит присутствие? Лежать в кровати – по-новому вставать?

– Бедной Лулу надо отдохнуть, – как всегда, поспешно встал на защиту редактора отдела мод Джош. – Ей необходимо отдохнуть. Бедняжка, она такая болезненная.

– Да что ты говоришь! – воскликнул Вэлентайн. – Впрочем, Лулу – единственный человек на свете, у которого, по ее собственному утверждению, в ушах вскакивали мозольные шишки.

– Заткнитесь, – остановил их Джош. – Давайте сосредоточимся на насущных проблемах. Что сейчас горячо, что в моде? Быть может, смерть – это новая жизнь? Жирные – это новые худые? А может быть, – он широко раскрыл глаза, словно оглушенный ходом своих блестящих мыслей, – рок-н-ролл – это новый рок-н-ролл?

В обеденный перерыв Джейн, войдя в закусочную, попыталась заставить себя съесть лишенный масла, лишенный майонеза и, самое главное, совершенно лишенный вкуса зеленый салат. Она заметила Вэлентайна, шушукавшегося в углу с Энн, заместителем редактора журнала «Блаженство загородного дома», ежемесячно призывавшего банкиров из Сити отправляться в глухую провинцию ворошить сено. «Блаженство» и «Блеск» были соседями по конюшне – оба журнала входили в один и тот же издательский концерн.

Поймав на себе взгляд Джейн, Вэлентайн закатил глаза, кивком подзывая ее.

– Я как раз рассказывал Энн о Джоше. Ума не приложу, как он может обращаться со мной так бесчеловечно, если учесть, какое у меня дома горе.

– Горе? – спросила Джейн, с некоторым облегчением услышав, что в настоящий момент страдает не одна она.

Нет более надежного средства забыть собственные беды, чем узнать о чужих. Джейн вгляделась в блестящее от пота, возбужденное лицо Вэлентайна.

– В чем дело? Что стряслось?

– Понимаешь, – простонал Вэлентайн, – я уезжал из дома на прошлые выходные и оставил Алджи, своего керн-терьера, в питомнике, где он попал в общество дурных собак. Теперь Алджи не желает меня слушаться и гадит по всему дому. Я очень страдаю.

– Я прекрасно понимаю Вэлентайна, – строго заметила Энн, увидев, что его слова не тронули Джейн. – Сейчас одному из моих персов нездоровится. Это просто ужасно. Бедной киске дважды в день делают уколы.

В этот день судьба решила испытать терпение Джейн по полной программе. Вернувшись на работу с обеда, Джейн обнаружила письмо из музыкальной редакции Би-би-си. Шампань приглашали принять участие в передаче «Музыка пустынных островов» и выбрать на свой вкус произведения современных и классических композиторов. Джейн презрительно фыркнула. Скорее всего, для Шампань Россини – это марка итальянской обуви, Телеман – мастер, приходящий ремонтировать телевизор, а Равель мало чем отличается от равиоли.

Что самое страшное, первоочередной задачей на сегодня для Джейн было выбить из Шампань информацию для очередной колонки.

Она как можно дольше оттягивала это зловещее событие, перебирая бумаги в ящиках своего письменного стола, перезванивая тем, кто просил ее позвонить, а также тем, кто не просил. Но в конце концов ей пришлось склонить голову перед неизбежным.

– Какого черта ты звонишь мне в такую рань? – послышался в трубке сонный, недовольный голос.

Джейн сверилась с часами.

– Шампань, уже десять минут четвертого, – подчеркнуто вежливо произнесла она. – Разумеется, дня.

– Вот как? О… А я понятия не имела, – моментально успокоилась Шампань. – Вчера ночью мы немного припозднились.

Джейн не смела не то что говорить – дышать, опасаясь спугнуть Шампань. Только бы она не потеряла нить рассуждений. Подобно свинье, ищущей трюфели, Джейн учуяла слабый чарующий запах редкого и дорогого товара – анекдота.

– Вот как? – осторожно спросила она. – И чем вы занимались?

– Ходила на бега с Конэлом. Чертовски занятно, ей-богу.

– Где вы были? В Сэндауне? Или в Кемптон-парке?

– Нет, где-то в Ист-Энде.

Джейн нахмурилась. Какой ипподром находится в Лондоне, да еще в рабочем квартале? По крайней мере, она о таком не знает.

– Такие забавные лошадки, черт побери, – продолжала Шампань. – Очень маленькие и странные на вид. Правда, бегали они шустро.

Все встало на свои места.

– Вы хотите сказать, что были в Уолтамстоу? – ахнула Джейн. – На собачьих бегах?

Судя по всему, Конэл О'Шонесси пытается приобщить свою новую подругу к культуре рабочего класса. Джейн усомнилась в том, что у него что-нибудь получится.

– Да, а потом мы отправились ужинать, – после нескольких минут напряженной работы мысли добавила Шампань. – Конэл хотел накормить меня мясом под зеленым соусом по-тайски, но я сказала, что ни за что на свете не буду есть блюдо, приготовленное из галстуков.[17] Особенно из зеленых.

– Ты это видела? – спросил ее Вэлентайн, когда Джейн, положив трубку, доцарапала последние строчки.

Он швырнул ей на стол раскрытый экземпляр последнего номера «Вог». Джейн поперхнулась, вдохнув запах десяти ароматизированных вкладок. На глянцевой странице красовалась Шампань, рекламирующая лосьон после бритья «Кожа». Рассыпав белоснежные волосы по обтягивающему кожаному костюму, она держала перед носом непомерно большую, грубую бутылку из матового стекла. «Больше всего я люблю запах «Кожи», – гласила подпись под снимком.

– Не сомневаюсь, – мрачно усмехнулась Джейн. – Аромат пухлого бумажника.

– А по-моему, – ехидно заметил Вэлентайн, – лучше бы ее познакомили с кожаным ремнем.

– Бред какой-то, – проворчала Джейн. – Шампань рекламирует все подряд. Наверное, ей сейчас даже пообедать спокойно не дают. Даже ее кошмарный пудель продвигает какую-то марку собачьего корма, за что, полагаю, получает больше, чем я зарабатываю за пять лет.

– Не бери в голову, – положил ей на плечо горячую, влажную ладонь Вэлентайн. – Просто помни вот что. Пусть у Шампань есть сногсшибательная внешность, деньги, дружки, рекламные контракты, пусть о ней пишут все газеты страны, пусть она каждый день появляется на экране телевизора, пусть весь мир лежит у ее ног…

Он многозначительно умолк.

– Ну и… – жадно спросила Джейн, не отрывая от него взгляда.

– Но она не может быть счастливой, – с вызовом закончил Вэлентайн.

– Не может? – удивленно переспросила Джейн. От необходимости отвечать его избавил телефон, зазвонивший на столе Джейн. Вэлентайн быстро прошел к себе и скрылся за кипой только что присланных ему на рецензию кухонных рукавиц из расшитой золотом парчи.

– Я звоню, чтобы сказать, – с ходу заявила Шампань, – что, когда будет готова моя колонка, ищите меня в «Ланкастере».

– В «Ланкастере»? – повторила Джейн. «Ланкастер» считался одним из самых дорогих и роскошных лондонских отелей. Расположенный в квартале от Пиккадилли, этот новый отель, состоящий только из номеров люкс, быстро затмил «Метрополитен». В каждом номере был прекрасный вид из окна, своя собственная горничная, индивидуальный номер факса и даже указатель температуры на улице, установленный в гардеробе, чтобы постоялец мог выбрать самую подходящую одежду для того, чтобы бороться с разгулом стихии во время короткой перебежки от вестибюля отеля до двери лимузина.

– Но почему? – удивилась Джейн.

Неужели огромная квартира на Итон-сквер больше не устраивает Шампань?

– Горничная уволилась, и в квартире теперь полный разгром, – недовольно протянула Шампань. – Поэтому я позвонила в «Ланкастер», и мне бесплатно предоставили люкс. Я обещала упомянуть об этом в своей колонке, так что вставьте пару слов, хорошо? Да, и не забудьте рассказать про сеансы красоты. Нам с Гуччи еще никогда не было так хорошо. В данный момент он парится в сауне, а потом его укутают в морские водоросли.

– Конэл вместе с вами? – спросила Джейн, беззвучно скрежеща зубами.

Если скандальной рок-звезде вздумается устроить погром в номере, пусть он первым делом швырнет в Шампань телевизор, мысленно взмолилась она. А следом за ним переносной бар и поднос с завтраком.

– Понятия не имею, где он! – рявкнула Шампань. – Не видела его целую вечность. С тех самых пор, как он спросил меня, не хочу ли я отправиться вместе с ним в Латвию.

– В Латвию?

– Да. Но я сказала, что, если ему так хочется, пусть идет туда один. Судя по всему, ужасное заведение. Я о нем нигде не читала.

– О, я не сообразила, что вы говорите о ресторане, – смутилась Джейн.

Оказывается, в Лондоне появилась еще одна шикарная обжираловка. По крайней мере, если верить Шампань.

– Ну да, а о чем же еще? – удивленно протянула Шампань. – Ах, это страна? Вот как? Что ж, тогда понятно, почему Конэл пропал на целую неделю. А я-то испугалась, что он не смог заплатить по счету.

Так прошло несколько недель.

Возвращаясь после работы домой, Джейн первым делом поднимала взгляд на окна второго этажа, остававшиеся темными. После этого настроение оказывалось испорченным на весь вечер. Она не сомневалась, что Том поселился в вилле на побережье вместе с длинноногой блондинкой и пишет свой бестселлер, время от времени выбираясь в шикарные рестораны. Понимая, что он находится за тысячи миль от нее, Джейн тем не менее видела его повсюду. Внезапно весь Лондон оказался заселен одними высокими мужчинами со светлыми взъерошенными волосами и глубоко посаженными глазами. Она ощущала себя так, словно попала в Стокгольм – к крупным и светловолосым шведам.

А вот воспоминания о Нике выцвели и поблекли. Несколько раз он заезжал за такими предметами первой необходимости, как лосьоны после бритья, пахнущие перцем, диски с рок-музыкой и деревянные плечики, бывшие для него символом успешной карьеры, но при этом не помещавшиеся в шкаф. Они обменялись парой ничего не значащих слов, но чашка чая на столе разделяла их непреодолимым барьером. Этим и ограничивалось их общение. Джейн не могла поверить, что еще совсем недавно они жили под одной крышей. Страшнее всего, она ведь собиралась выйти за него замуж. Джейн не сомневалась, что хотя бы Тэлли обрадуется такому повороту событий.

Размышляя об этом, Джейн вдруг поймала себя на том, что уже целую вечность не имеет от подруги никаких известий. Ее захлестнуло чувство вины. Подумать только, она столько времени убивается из-за того, что потеряла мужчину, в то время как ее лучшая подруга вот-вот лишится своего дома. С мучительной болью Джейн поняла, что не сделала ровным счетом ничего для того, чтобы найти Тэлли ее «маллионзнера».

– Ник от меня ушел, – первым делом сказала она Тэлли, когда в «Маллионзе» наконец сняли трубку телефона.

Джейн ощутила облегчение. По крайней мере, семейство Венери, или хотя бы то, что от него осталось, еще не выбросили на улицу. Она ждала, что Тэлли издаст торжествующий вопль, однако этого не произошло.

– Ну вот, теперь мы с тобой снова молоды, свободны и ничем не связаны, – продолжала Джейн. – Можно сказать, находимся в одной лодке.

– Да, но только твоя мать не пишет губной помадой «Долой» на зеркалах из венецианского стекла, – вздохнула Тэлли. – И не бегает по парадной галерее с сачком, утверждая, что ловит мечты.

– О господи! – Сердце Джейн стиснуло сознание вины. – Послушай, а что, если я приеду к тебе? Прямо в эти выходные?

Тэлли радостно ухватилась за это предложение.

– Это было бы просто замечательно, – с чувством произнесла она. – Тогда ты сама увидишь, с чем мне приходится иметь дело. Дорогу помнишь?

– Разумеется. – Джейн мысленно прокрутила в голове запутанные указания. – Доехать до Нижнего Балджа, затем первый поворот направо. Дальше следить внимательно, чтобы не пропустить нужную развилку…

– Сейчас мимо нее никак не проедешь, – печально заметила Тэлли. – На домике привратника красуется огромная, бросающаяся в глаза красная табличка «Продается».

Положив трубку, Джейн включила телевизор и воткнула вилку в макароны. И тут же поперхнулась, увидев на экране Шампань, шествующую на какую-то премьеру в сопровождении Конэла О'Шонесси. Брызжа слюной от ярости – насколько это было возможно с набитым ртом, – Джейн поспешно переключилась на другой канал и сразу же увидела Джеймса Моррисона, министра транспорта, опять общающегося с защитниками окружающей среды.

Джейн присмотрелась внимательнее, надеясь отыскать в толпе Пирса. Зрелище было бесподобным. Ник будет в бешенстве, радостно подумала Джейн. Толпы перепачканных грязью людей со всклокоченными волосами напирали на импровизированную трибуну, выкрикивая оскорбления несчастному политику. Кое-кто даже пытался чем-то бросить в него. Джейн была в восторге. Она буквально слышала стук и грохот.

Она действительно слышала стук и грохот. Убавив громкость телевизора, Джейн внимательно прислушалась. У нее над головой прозвучала серия резких, глухих ударов, подтвердивших то, что в квартире на втором этаже кто-то есть. Внутри у Джейн все оборвалось, оставив в желудке щемящую пустоту, словно она очутилась в кабине скоростного лифта. Возможно ли… Неужели, он… Может ли она тешить себя безумной надеждой, что Том вернулся?

Качаясь, на подгибающихся ногах, Джейн вышла на лестницу и медленно поднялась на второй этаж. У нее вспотели ладони, спина взмокла, внутри ключом бил гейзер. С бешено колотящимся сердцем она постучала в дверь квартиры Тома.

Ей открыл высокий прыщавый юнец с непомерно огромным кадыком, в толстых очках. Он близоруко заморгал, разглядывая Джейн. Той от разочарования едва не стало дурно.

– Мм… здравствуйте, – промямлила она после затянувшегося молчания. – Я… э… ваша соседка снизу. Просто зашла… э… поздороваться.

– Добрый вечер, – пробормотал юнец, смущенно отводя взгляд и погружая руки с черными ногтями в сальные волосы.

Он чем-то напоминал рок-музыканта Джарвиса Коккера, но только в уродливом исполнении. Над ним витал приторный, затхлый, маслянистый аромат.

– Я только хотела узнать, – запинаясь, выдавила Джейн, заглядывая через его плечо в гостиную, уставленную большими картонными коробками, – не знаете ли вы случайно что-нибудь о том человеке, который жил здесь до вас. Я пытаюсь его разыскать. Понимаете, он… э-э… оставил после себя неоплаченные счета.

– Понятия не имею, – растерянно пробормотал тот. – Быть может, хозяин что-то знает, но, по-моему, он живет в Испании. Хотите номер его телефона? Он у меня где-то записан.

Джарвис неопределенно махнул тощей белой рукой в сторону коробок, гор одежды и беспорядочно сдвинутой мебели за спиной.

– Нет! – поспешно остановила его Джейн, откашливаясь и пятясь на лестницу. – Нет-нет, все в порядке.

Увы, на самом деле это было не так.