Брызги шампанского

3

Как бы отчаянно ни хотелось Тэлли обсудить с подругой случившееся с ней событие чрезвычайной важности, она не собиралась нарушать вековую привычку и являться на встречу вовремя. Устроившись в уголке бара, Джейн уже успела прикончить бокал белого домашнего вина и половину блюдечка орешков. Впрочем, она была совершенно спокойна. По части выводить окружающих из себя Шампань Ди-Вайн в подметки никто не годился. К тому же на Тэлли просто нельзя было злиться. Она была слишком добрая и неуклюжая. Своими большими глазами, смешным носом, длинными ногами и чересчур большим ростом Тэлли сразу же напомнила Джейн испуганного страуса.

– Ты помнишь, – частенько спрашивала Джейн, уже когда они с Тэлли стали близкими подругами, – как на первом уроке по психологии нас попросили рассказать о самых ранних детских воспоминаниях. Так вот, первым, что врезалось в память тебе, был шнурок от звонка, которым вызывают слуг, висевший в гостиной твоего дома. Я тогда подумала, какая же ты высокомерная выскочка!

– Наверное, мне нужно было добавить, что слуг звали, так как оконная рама опять сломалась и по комнате гулял ледяной ветер, – вздыхала Тэлли. – А находилась я там потому, что в моей спальне обвалился потолок и мою кроватку перенесли в гостиную.

Очень быстро Джейн поняла, что Тэлли, несмотря на почти классическое благородное воспитание, никак нельзя назвать типичной аристократкой. Как ей удалось установить из обрывочных рассказов, мать очень хотела, чтобы Тэлли научилась ездить верхом, но та боялась лошадей не меньше, чем своих белокурых сверстниц, уверенно запрягающих лошадей в жокей-клубе. Леди Джулии удалось вытащить свою дочь в свет, в результате чего Тэлли близко познакомилась с туалетными комнатами всех лучших домов Лондона.

– Я была безнадежно застенчивой, – призналась она Джейн. – Из туалета я выходила только после того, как все гости разъезжались по домам. Однажды в отеле «Кларидж» я пряталась так долго, что управляющий предложил послать за слесарем-водопроводчиком.

И все же Тэлли действительно жила в фамильном особняке «Маллионз» и могла насчитать в своей родословной не меньше ста графов. Правда, от всех этих графов толку не было никакого. Девизом рода Венери было «Верь!».

– Я очень жалею, что мои предки были так доверчивы, – постоянно вздыхала Тэлли.

Ибо на протяжении многих поколений представители рода Венери то принимали на веру щедрые обещания каких-то мошенников, сулящих баснословную прибыль, то чересчур полагались на собственное везение за карточным столом. Вереница графов, сменяя друг друга, растратила фамильное состояние до такой степени, что оставшихся денег не хватило бы на содержание даже курятника, не говоря уж об особняке.

– Право, очень стыдно иметь таких бездарных предков, – говорила Тэлли. – Ни одного Венери даже рядом не было ни с Трафальгаром, ни с Ватерлоо. Но приглядись внимательнее к любой крупной финансовой катастрофе – и мы тут как тут, во всей красе. Афера Южных морей, крах на Уолл-стрит, даже Ллойд – куда ни сунься, мы в гуще событий, теряем огромные состояния.

Отец Тэлли, погибший в автокатастрофе, когда дочь была еще очень маленькой, как мог пытался изменить положение вещей, при этом неся на себе бремя такой экстравагантной жены, как леди Джулия. Особых успехов он так и не добился. В итоге, сколько Джейн знала «Маллионз», особняк представлял собой огромную стройплощадку. Тем не менее после окончания Кембриджа Тэлли решила, продолжив дело отца, полностью посвятить себя восстановлению родового дома и вернуть ему былую славу.

Как романтично это ни звучало, на практике все сводилось к тому, что Тэлли носилась по развалившейся рухляди, постоянно подправляя что-то то здесь, то там, спасая дом от окончательного разрушения. А все оставшееся время уходило у нее на подачу заявок на получение субсидий, которые так и не материализовывались во что-то конкретное. Казалось, по прошествии некоторого времени Тэлли оставила надежды поставить родовое гнездо на ноги. Она частенько жаловалась Джейн, что было бы чудо, если бы ей удалось хотя бы приподнять его на колени.

– Хотя, полагаю, в нем есть то, – вздыхала она, – что в журнале «Дом и сад» назвали бы первозданной нетронутостью.

Захватив еще пригоршню орешков, Джейн приготовилась выслушать очередную порцию рассказов о несносно величественной матери Тэлли. Леди Джулия не меньше своей дочери была преисполнена решимости возродить «Маллионз» – если только всю работу выполнял бы кто-то другой. В отличие от Тэлли, она не стремилась натягивать болотные сапоги и лезть в затхлый заросший пруд, чтобы очистить его от тины, или ползать по водостоку времен короля Якова, вытаскивая забившие его листья. Еще меньше пользы было от брата Тэлли Пирса. Он предпочитал проводить все свое время – в том числе и каникулы – в Итоне. Джейн вспомнила, что нужно будет рассказать Тэлли о том крикуне с фотографии из газеты, вылитой копии ее брата. Тэлли повеселится.

Увидев появившуюся наконец в баре высокую фигуру мрачной Тэлли, Джейн подумала, что ее подруге сейчас не до смеха. Хотя ее собственный наряд мог развеселить кого угодно. Во имя всего святого, что она на себя напялила? Тэлли никогда не отличалась особой разборчивостью в одежде, но даже с учетом ее вкуса сейчас она была одета несусветно. Пока Тэлли пробиралась между столиками, Джейн успела разглядеть, что на ее подруге допотопный твидовый пиджак огромного размера с заплатками на рукавах и очень короткое блестящее платье трапециевидного покроя.

– Ты выглядишь сногсшибательно, – искренне заметила Джейн, вскакивая, чтобы чмокнуть Тэлли в холодную мягкую щеку. – Это классика? – спросила она, кивнув на платье, которое при ближайшем рассмотрении оказалось очень дорогим и качественно сшитым, хотя и несколько старомодным.

– Осталось от мамочки, если ты это имела в виду, – бросила Тэлли, плюхаясь за столик и запихивая в рот остатки орешков. – Вся моя одежда давно развалилась, так что я начала донашивать ее вещи. Надо признать, сшиты они на совесть. Швы не расползаются ни на дюйм. Когда я вчера очищала от мха сточные трубы…

– Неужели ты хочешь сказать, что возилась в грязи, одетая вот в это? – ужаснулась Джейн. – По-моему, это ведь Сен-Лоран.

– Да, это он, – рассеянно подтвердила Тэлли. – Но не беспокойся, для работ на улице я надеваю ее старый шанелевый жакет. Гораздо теплее. А от этой блестящей штуковины у меня еще кожа чешется.

– Ну как «Маллионз»? – спросила Джейн.

Как правило, этого было достаточно, чтобы Тэлли взрывалась напыщенным энтузиазмом и начинала распространяться насчет утиных прудов и фресок восемнадцатого века, обнаруженных при расчистке руин. Однако, на этот раз Тэлли изменилась в лице, у нее задрожали губы, и, к ужасу Джейн, большие чистые глаза наполнились слезами. Кончик ее носа, в духе Гейнсборо,[15] всегда чуть розоватый на фоне прозрачной белизны лица, потемнел.

– Что произошло? – Джейн накрыла теплой ладонью холодную сухую руку Тэлли.

Та, сглотнув комок в горле, отдернула руку и, заправив пряди светло-каштановых волос за уши, посмотрела на подругу красными от слез глазами.

– Мамочка, – прошептала Тэлли. – Она сошла с ума.

Джейн нахмурилась. И это все? На ее взгляд, леди Джулия, сколько она ее знала, всегда была слегка тронутой. Не один раз, провожая дочь после каникул в Кембридж, она давала ей наставление «ехать назад в Оксфорд осторожно». После смерти отца единственными разумными собеседниками Тэлли в родовом поместье остались лошади в конюшне.

– Что ты имеешь в виду? – осторожно уточнила Джейн.

– Только не спрашивай, как это произошло. Я понятия не имею. Мамочка утверждает, что провела ночь, сидя полностью обнаженной на вершине горы в пустыне Аризоны, и это переменило ее жизнь, – задыхаясь от слез, выдавила Тэлли.

Она объяснила Джейн, что ее мать, улетев отдыхать в Америку, как всегда первым классом, с роскошной прической, вернулась босой хиппи с волосами до колен.

– А теперь она собирается отправиться вокруг света с Большим Рогом и расширить свои горизонты, – закончила Тэлли.

– Большой Рог? – переспросила Джейн. – Это еще что такое? Новое агентство путешествий?

– Это ее новый приятель. – Тэлли зажмурилась, словно прогоняя ужасные видения. – Настоящий индеец, с которым она познакомилась в Аризоне. Только сейчас он живет в «Маллионзе». И никогда ничего не говорит. Ни слова.

– Что? – ахнула Джейн.

Этого не может быть. Леди Джулия Венери – американская хиппи? Женщина, воспринимавшая цветы только в обернутых целлофаном букетах? Ее новый приятель – индеец? Джулия сталкивалась с резервациями, только резервируя номер в отеле «Ритц».

– Не могу поверить, – наконец сказала Джейн. – Как к этому относится миссис Ормондройд?

Домоправительница «Маллионза», внушительная женщина со сморщенным, словно изюм, лицом, и без такого гостя постоянно пребывала в состоянии гнева.

– Большой Рог произвел в замке настоящее опустошение, – шмыгнула носом Тэлли. – Миссис Ормондройд постирала его молитвенный коврик вместе с красным свитером, и тот стал полосатым, словно солнце на рассвете. Большой Рог пришел в ярость – но по-своему, тихо. А сейчас он пытается соорудить какую-то парильню в розарии. Мистеру Питерсу это очень не нравится.

Угрюмому старику дворецкому-садовнику, сколько его знала Джейн, никогда и ничем нельзя было угодить. Как, впрочем, и миссис Ормондройд. Не зная, что сказать перед лицом такой катастрофы, Джейн заказала еще два бокала вина и блюдечко орешков.

– А Пирс ничем не может помочь? – спросила она. Тэлли вздохнула так шумно, что верхние орешки сдуло на стол.

– Пирс ушел в самоволку, – простонала она. – В Итоне его не видели уже целую вечность. Судя по всему, он…

– Примкнул к шайке борцов за защиту окружающей среды? – предположила Джейн.

Фотография горлопана, похожего на Пирса, встала на свое место. Но каким бы невероятным ни казалось такое поведение Пирса, поверить в рассказ о переменах, произошедших с леди Джулией, было еще трудней.

– Во имя всего святого, откуда ты это узнала? – ахнула Тэлли.

Потрясение вывело ее из пучины горестных размышлений, и она снова стала сама собой. Джейн рассказала про снимок в газете.

– Ник был в ярости, – добавила она.

На измученном лице Тэлли появилась холодная усмешка.

– Ну хоть чему-то я порадуюсь, – печально произнесла она. – Последний раз Пирса, взявшего теперь себе имя Грязный Лис, видели в ста футах от взлетно-посадочной полосы аэропорта Стэнстед. Похоже, мой брат становится знаменитостью. Его уже дважды арестовывали. – Тэлли снова вздохнула. – Впрочем, у нас в семье он не первый, кому приходилось бывать за решеткой. Мой прапрапрадедушка трижды сидел в тюрьме за бесконечные карточные долги. Судя по всему, упекала его туда моя прапрапрабабушка.

Наступило неловкое молчание. Джейн вдруг подумала, что разговор начинает приобретать сюрреалистические очертания. Два бокала вина на пустой желудок плюс разговор о сумасшедшей семейке Тэлли были просто адской смесью – а к этому еще надо было добавить безумную неделю.

– Не бери в голову, – наконец успокоила она подругу. – Взгляни на это с другой стороны. Раз Пирс уже сейчас удостаивается первых полос в газетах, со временем он обязательно станет ведущим популярной передачи. И тогда вы сможете вернуть «Маллионзу» былую красу.

Но Тэлли, вместо того чтобы повеселеть, стала совсем мрачной. Сделав большой глоток вина, она поперхнулась и закашлялась.

– А теперь я скажу тебе самое страшное, – заикаясь, выдавила она после того, как Джейн постучала ее по спине и у нее перестали слезиться глаза.

Джейн настороженно посмотрела на подругу. Неужели миссис Ормондройд и мистер Питерс решили на двоих открыть публичный дом? Ничего более страшного она придумать не могла.

– Мамочка хочет продать «Маллионз», – упавшим голосом произнесла Тэлли.

– Нет! – ахнула ошеломленная Джейн. Это действительно была катастрофа. В сравнении с этим бледнели самые язвительные насмешки Ника и самые дикие выходки Шампань Ди-Вайн. – Но почему?

– Для того чтобы заплатить за свои путешествия. Она имеет на то полное право; по завещанию отца дом перешел в ее собственность. И мама может делать с ним все, что пожелает, – наследственного титула больше нет, поскольку девятый граф, мой дед, проиграл его на петушиных боях в 1920 году. – Помолчав, Тэлли шмыгнула носом. – Мамочка говорит, что это все равно не дом, а старая развалина, и лучше поскорее от него избавиться, пока за него хоть что-то дают. Она г-г-г-го-ворит, – всхлипнула она, теряя остатки самообладания, – что внезапно поняла: всю свою жизнь она пыталась (шмыганье носом) возродить (судорожный глоток) отжившую феодальную систему.

Тэлли зажала широкой рукой рот, и по щекам потекли слезы.

– Долго она к этому шла, – заметила Джейн. – Ее никогда не интересовало, что она живет в огромном особняке, в котором есть колокольчики со шнурками, чтобы вызывать слуг, и отдельная конюшня?

Тэлли промолчала. Теперь она закрывала раскрасневшееся лицо уже обеими руками. Со щемящим сердцем Джейн увидела на мизинце тускло блеснувший золотой перстень с гербом рода Венери.

– Помилуй бог, но ведь этот дом принадлежит вашей семье четыреста лет, – вдруг начала заводиться Джейн. – Нельзя его продавать. Ты никак не можешь помешать матери?

Тэлли покачала головой:

– Никак, если только не найду какой-нибудь замечательный способ зарабатывать на «Маллионзе» большие деньги. Но поскольку мне не удавалось даже выклянчить дотации на ремонт, я очень сомневаюсь, что смогу получить кредиты на обустройство ресторанов и тому подобное. А если быть честной, миссис Ормондройд готовит просто ужасно.

– Ты можешь выйти замуж за какого-нибудь богача, – предложила Джейн. – Тогда твой муж выкупит «Маллионз» у Джулии.

– Ну да, легко тебе шутить, – горестно вздохнула Тэлли. – Кому я нужна? – Она беспомощно подняла подбородок. – Я некрасивая. И небогатая. Если так будет продолжаться, я кончу свои дни старой девой в богадельне.

– Успокойся, успокойся, – поспешила утешить подругу Джейн, видя, что та сейчас разрыдается от жалости к самой себе. – А как же разговоры насчет лорда Совершенство? Ты отказалась от поисков идеального мужчины?

– Забудь об этом, – обиженно взглянула на нее Тэлли. – В настоящий момент я пытаюсь удержать идеальный дом. Хотя идеальным его, кроме меня, никто не счита-а-а-ает…

Она снова захлюпала носом.

– Послушай! – решительно остановила ее Джейн.

Ей было хорошо известно, что лучше всего у нее получается вызволять ближних из беды. Неспособная решить свои собственные проблемы по работе и в отношениях с Ником, Джейн тем не менее была абсолютно уверена, что сможет каким-нибудь образом помочь Тэлли. Самые жуткие неприятности, как правило, разрешаются удивительно просто. Разве не так?

– Обязательно должен найтись какой-то выход, – твердо заявила она, расправляя плечи и с вызовом бросая взгляд на свою поникшую подругу. – Необходимо найти тебе рыцаря в сверкающих доспехах. Сэра Ланселота. Можно без сверкающих доспехов, но обязательно с толстым кошельком.

Джейн улыбнулась своей шутке, но Тэлли продолжала сидеть с подавленным видом.

– Зачем нам доспехи? – продолжала Джейн. – У тебя их полно в главной зале.

– Ну, сверкающими их никак не назовешь, – шмыгнула носом Тэлли, – хотя все же миссис Ормондройд старается. Но ты знаешь, что она собой представляет.

– Не столько наводит порядок, сколько рушит все вокруг, – усмехнулась Джейн. – Итак, рыцарь на белом коне, с золотой кредитной карточкой. Мультимиллионер.

– Но где я такого найду? – с отчаянием взвыла Тэлли.

Джейн вынуждена была признать, что вопрос справедливый.

– Давай выпьем еще по бокалу и подумаем над этим, – предложила она.

Еще через час причитаний по поводу «Маллионза» Тэлли вдруг пришла к выводу, что не сможет прожить больше ни секунды вдали от родного гнезда.

– В конце концов, – убитым голосом произнесла она, когда Джейн сажала ее в поезд на вокзале Пэддингтон, – вероятно, жить там мне осталось совсем недолго.

– Мы непременно что-нибудь придумаем, – бросила на прощание Джейн.

Только с Тэлли Джейн чувствовала себя уверенно. На всем свете это был единственный человек, еще более бестолковый, чем она.

Джейн вернулась к себе домой. Открыв входную дверь, она увидела, как Том медленно поднимается по лестнице вместе со светловолосой девушкой, нежно обнимая ее за талию. Молодые люди были настолько поглощены разговором, что не обратили внимания на вошедшую в подъезд Джейн. Та, находясь под анестезирующим действием алкоголя, поджала губы, решительно кивая собственным мыслям. Разумеется, она ничуть не огорчена. Они с Томом лишь однажды обмолвились парой фраз, причем при далеко не идеальных обстоятельствах. И, разумеется, у Тома есть подруги. При его внешности это нисколько не удивительно. Что ж, удачи ему, заключила Джейн, яростно тыча в замочную скважину ключом, зажатым в трясущейся руке.

Войдя в квартиру, Джейн рухнула на диван с чашкой настоя ромашки. Ник никогда не забывал упомянуть, что эта жидкость цветом напоминает мочу, но сейчас Джейн надеялась, что настой поможет очистить перед сном организм и спасет от заработанного похмелья. Сделав над собой усилие, она постаралась думать о Нике, о том, чем он сейчас занимается в Брюсселе. Сегодня утром он уехал так рано, что Джейн не успела с ним попрощаться.

Рассеянно взглянув на книжные полки, Джейн приветливо улыбнулась толстым корешкам биографий известных политических деятелей, собранных Ником. Внезапно возникшая потребность найти мужчину для Тэлли отодвинула мысли о Нике на второй план. Впрочем, быть может, это явилось следствием домашнего вина сомнительного качества. Конечно, Ник бывает грубым и злым; он эгоист, и на него не всегда можно положиться. Но Джейн напомнила себе, что он у нее есть и никуда не денется. Она его любит. Она живет вместе с ним. Иногда они даже занимаются любовью.

Последние мысли Джейн перед тем, как она забылась сном на диване, были о ее бедной, несчастной Тэлли. Единственным мужчиной, оказывавшим ей хоть какие-то знаки внимания, до сих пор оставался мистер Питерс, порой неловко бросавший в нее лопатой ком земли.

– Это просто фантастика! – восторженно воскликнул Джош, встречая Джейн, появившуюся в редакции «Блеска» в понедельник. – Никто не прошел мимо, – торжествующе добавил он, указывая на ворох свежих газет, наваленных на столе перед ним.

Несомненно, последний номер «Блеска» сорвал джэк-пот.

– Везде упомянуты «Брызги шампанского».

Джейн схватила пачку газет. Джош не преувеличивал. Похоже, только газета коммунистов «Морнинг стар» удержалась от искушения поместить фотографию Шампань Ди-Вайн на первой полосе.

– Тэра, кусай себе локти, – довольно причитал Джош. – Игра сделана.

Джейн зачарованно глядела на большой снимок достопочтенного Ролло Харботтла, опубликованный в газете «Сан». Сказать, что он был не слишком красивый, значило ничего не сказать. Ролло выглядел так, словно черты его лица набросали с приличного расстояния близорукие игроки в дартс. Зубам, похожим на покосившиеся надгробия, и редеющим волосам нисколько не удавалось улучшить общее впечатление. Словом, у него была такая внешность, которая могла бы понравиться только управляющему банком. Что самое ужасное, Ролло со сладострастным восхищением таращился на тончайшую полоску трусиков Шампань, отчетливо проглядывающую сквозь практически прозрачную ткань ее платья. Подпись под снимком оповещала, что достопочтенный Ролло Харботтл со дня на день получит в наследство крупный стекольный концерн.

– Ужасно самодовольный тип, – заметил Вэлентайн. – Прямо-таки лучится удачей. Впрочем, наверное, он действительно преуспел в жизни. Если учесть, что выглядит этот Харботтл как кусок мороженой рыбы. – Он с благоговейным восхищением изучил фотографию. – Мне еще ни разу не доводилось видеть подобный прикус, – добавил Вэлентайн, качая головой. – После смерти его челюсти надо поместить в музей стоматологии.

– Ну уж Шампань его внешность интересует в последнюю очередь, – сказала Джейн.

– Да, наверное, главное все-таки – это стеклоплавильный концерн, – согласился Вэлентайн. – Так сказать, цепная реакция. Вероятно, Шампань сопротивлялась недолго.

– Не надо также забывать его титул, – усмехнулась Джейн. – Судя по всему, Шампань предпочитает прикладываться только к бочке с высшим классом. Интересно, показывал ли ей этот Харботтл свое родовое гнездо.

Джош, не обращая на них внимания, оживленно листал газеты.

– Только посмотрите на эти развороты! – ликовал он.

Успех действительно был невиданным. «Дейли мейл» привела полный перечень мужчин, в обществе которых появлялась Шампань, вместе с оценками их состояний. Достопочтенный Ролло Харботтл, отметила Джейн, был среди них самый богатый. Вторым шел Джайлс Трампингтон-Куик-Сейв, другой богатый и знатный бездельник, которому Шампань дала отставку пару недель назад.

– Работы у тебя будет предостаточно, – присвистнул Вэлентайн. – Интересно, через сколько времени Харботтла передадут следующей длинноногой золотодобытчице. Я даю ему неделю.

– О, не знаю, – фыркнула Джейн. – Разве эти девочки настолько любят друг друга, чтобы дарить кому-нибудь своего любимого Ролло?

Даже серьезные издания не обошли стороной эту тему. «Дейли телеграф» опубликовала специально для Шампань список самых завидных холостяков Великобритании, озаглавив его: «Искрящиеся предложения». «Гордон» ответила благочестивой статьей бывшей жены какого-то миллионера под названием «Почему я предпочитаю бедных мужчин». Увидев ее, Джош чуть не свалился со стула от хохота.

Целое утро не переставая звонили телефоны.

– Шампань хотят заполучить Ричард и Джуди, – доложил Вэлентайн, кладя трубку.

– А также Крис Эванс, – ухмыльнулся Джош. – Но я сказал, что его программа все равно не сможет угнаться за тем, что предложил нам «Завтрак со знаменитостью».

– Кажется, я не ослышалась. По-моему, звонили с телевидения, из программы «Сегодня», – в ужасе произнесла Джейн, опуская трубку. Неужели все это действительно принимают всерьез? – Это какой-то кошмар, – простонала она, обращаясь к Вэлентайну. – Теперь колонку «Брызги шампанского» будут ждать в каждом номере. Во что я ввязалась? Все газеты называют Шампань «отличной девчонкой». То есть автоматически я превращаюсь в пустое место. Мне о такой жизни можно только мечтать.

– Не вешай нос, – успокоил ее Джош, как всегда слышавший все. Он наградил ее довольной улыбкой. – В конце концов ты ее обязательно полюбишь. Скоро вы станете родственными душами. Кровными сестрами.

«Вот только сколько крови мне придется до этого пролить?» – печально подумала Джейн.

Отловить Шампань Ди-Вайн для следующей колонки оказалось еще сложнее, чем в первый раз. Ее сотовый телефон был отключен, домашний автоответчик был переполнен сообщениями. От Саймона из «Тафф Пи-Ар» не было никакого толку.

– Послушайте, Шампань очень много работала в последнее время, она чертовски устала. Сейчас Шампань у себя дома. Не думаю, что она уже проснулась.

На Джейн это подействовало, как на быка красная тряпка.

– В таком случае я отправляюсь к ней домой, – объявила она. – Где живет Шампань?

Судя по всему, звонить по телефону бесполезно. Несомненно, изобретение Александра Белла – штука хорошая, но только если на другом конце снимают трубку.

Разумеется, Шампань Ди-Вайн обитала в одном из самых шикарных кварталов Лондона. Полчаса спустя Джейн, ругаясь про себя, ехала на своем видавшем виды красном «Ситроене» мимо дворцов с белыми колоннами, сверкающими на ярком солнце. Стоящие на улицах машины словно только что прибыли с выставки автомобилей класса люкс. Белые футуристические спортивные кабриолеты лениво нежились рядом с пунцовыми «Роллс-Ройсами», готовыми поспорить своей окраской с цветом губ Вивьен Ли. «Моя любовь похожа на алый «Роллс, – с завистью подумала Джейн, пристыженно вспоминая про вмятину на передней двери и заваленный разным мусором пол своего «Ситроена».

Судя по всему, в соответствии с размером своего бюстгальтера, Шампань поселилась в доме номер 38. Остановившись, подобно робеющей Алисе в Стране чудес, перед огромной черной дверью, Джейн застыла в нерешительности, пытаясь выбрать между кнопками звонка с надписями «Гости» и «По делу». К какой категории относится она? Наверняка к тем, кто приходит по делу. А может быть, к обеим. Джейн нажала сначала одну кнопку, потом другую. Безрезультатно. Отчаявшись, она толкнула дверь рукой, и та совершенно неожиданно распахнулась.

Джейн вошла в бескрайний белый холл. Винтовая чугунная лестница уходила ввысь, к застекленной крыше в стиле короля Эдуарда. Справа виднелась чуть приоткрытая белая дверь. Повсюду царила полная тишина. Даже шум транспорта, доносившийся с улицы, затих, затерявшись под высокими сводами. Джейн ревниво отметила, как же далеко квартире в Клепхэме до этого всепоглощающего спокойствия, сопутствующего роскоши. Дома у Ника дребезжат стекла, когда Том, сосед сверху, роняет на пол ореховую скорлупу. Однако Джейн поспешно прогнала мысли о Томе. Особенно неприятным было досадное ощущение предательства, не покидающее ее с тех пор, как она встретила его вдвоем с блондинкой.

Без какого-либо предупреждения тишина разорвалась раздирающим слух звуком. Он отражался от пола, отлетал от колонн, резко отскакивал от огромной люстры, висевшей под центральным сводом. Как выяснилось, источником этого звука был крошечный серый пудель со злобными черными глазками, выскочивший неизвестно откуда и принявшийся носиться вокруг Джейн по мраморному полу. Собака была просто омерзительна, а ее визгливый, истеричный лай – самым невыносимым звуком, который когда-либо слышала Джейн.

– Гуччи, мать твою, в чем дело? – послышался женский голос, и Джейн тотчас же пересмотрела свою точку зрения.

Лай пуделя по невыносимости опускался на второе место.

– Шампань? – неуверенно окликнула Джейн.

– Это еще кто? – проревела Шампань.

– Это Джейн. Из «Блеска». Я пришла поговорить об очередной колонке.

Наступила тишина. Джейн толкнула сверкающую белую дверь.

– Подожди! – крикнула Шампань. – Я кончаю! По последовавшим за ее словами смешком Джейн заключила, что Шампань не одна, но ее реплика, скорее всего, была обращена не к Джейн. У нее мужчина?

Джейн лавировала между грудами одежды, обуви и сумок, образовавших острова на море бежевого ковра, устилавшего пол в гостиной. Комната была просто гигантской, настолько просторной, что даже огромный черный рояль «Стейнвей» робко терялся в углу. По вороху платьев на стуле перед роялем Джейн поняла, что к клавишам из слоновой кости уже давно никто не прикасался и музыкальный инструмент использовался исключительно в качестве подставки для фотографий в серебряных рамках, заполнивших его черную полированную крышку.

Шампань все не появлялась. Утопая по щиколотку в волнах ковра, Джейн подошла к фотографиям. На большинстве снимков Шампань состязалась в ширине улыбки со всевозможными знаменитостями, но среди них были фотографии более личного свойства. Джейн с любопытством посмотрела на большой снимок, запечатлевший двух детей: белокурую девочку и мальчика, стоящих перед ухоженным загородным домом. Несомненно, девочка была Шампань – самодовольная усмешка и независимая поза присутствовали уже тогда. Впрочем, как и все остальное, ревниво отметила Джейн. В том возрасте, когда она сама еще была ребенком с пухлыми коленками и круглым животиком, Шампань уже могла похвастаться аккуратно уложенными светлыми волосами (похоже, это все-таки их естественный цвет) и длинными, тонкими руками и ногами, в которых чувствовалась порода. Но, поспешила утешить себя Джейн, хоть у Шампань ноги породистого скакуна, мозги у нее тоже от него. А ее дружок Ролло Харботтл там же обзавелся своими зубами.

Джейн стало жалко милого мальчугана, который, как она предположила, должен был быть братом Шампань. С нее было достаточно пообщаться с Шампань пару часов один раз в неделю. Ей страшно было подумать, каково жить, имея подобную сестру.

Она взяла другую фотографию, где был запечатлен светловолосый малыш, которого укладывала в коляску суровая на вид женщина в синем форменном переднике. Времени на то, чтобы поставить фотографию на место, у нее не оказалось: хозяйка дома неожиданно появилась в гостиной и сразу же направилась к своей незваной гостье.

– О, это я с няней Фландж, – заявила своим раздирающим слух голосом Шампань. – Очень милая старушенция. Ушла после того, как я укусила ее за ногу.

– Что? – переспросила Джейн.

– Укусила ее за ногу, – небрежно повторила Шампань. – Мамочка была в бешенстве.

– В общем, я ее понимаю.

– Да, мамочка была просто термоядерная. «Дорогая, – сказала она, – ну как ты могла укусить няню за ее грязную ногу?»

Закинув голову назад, Шампань громко расхохоталась.

Ее смуглое обнаженное тело было прикрыто лишь крошечными трусиками. Тесная розовая футболка, вероятно сшитая на двухлетнего ребенка, безуспешно пыталась спрятать под собой роскошный бюст Шампань. Волосы были в таком виде, словно в них свила гнездо птица; из уголка вымазанных помадой губ торчала сигарета; тушь потекла – но все это, раздраженно подумала Джейн, лишь делало Шампань красивой, как никогда.

Гуччи снова залился визгливым лаем, и тут Джейн заметила, что они в комнате не одни. Вдоль противоположной стены осторожно крался курносый ассистент Дейва Бейкера, чьи обтягивающие брюки привлекли в фотостудии всеобщее внимание. Вне всякого сомнения, с тех пор многое изменилось. Смущенный юноша, ломая руки, остановился у двери в холл.

– Я тибья еще увижу? – с сильным французским акцентом промямлил он, обращаясь к Шампань.

– Да, непременно, – заверила та, выталкивая его в дверь. Затянувшись, она выпустила облачко дыма. – Купи себе следующий номер «Блеска» и смотри сколько угодно, – добавила она, решительно закрывая дверь и возвращаясь в гостиную. – Фу, как раз вовремя, – сказала Шампань. – С минуты на минуту сюда придет Ролло. Он стал бы термоядерным, если бы наткнулся на Фаберже.

Джейн в этом не сомневалась. Вероятно, выдержка у Ролло тоже стеклянная. Так или иначе, узнав о том, что они с Шампань еще не рассорились, она испытала глубокое разочарование. Побывав в гостях у примадонны и увидев эти несомненные свидетельства богатства, Джейн уже начала подумывать, не заарканить ли Ролло для Тэлли. Какими бы ни были недостатки наследника стекольного концерна, они искупались одним достоинством: по крайней мере, у него были деньги.

Пудель продолжал лаять. От громкого шума у Джейн закружилась голова.

– Гуччи, дорогой, – засюсюкала Шампань, грациозно опускаясь на колени и лаская собаку, – ты проголодался, да?

Заключив источник невыносимого шума в объятия, она вышла из гостиной.

Джейн прошла следом за ней в сверкающую белизной кухню. Шампань стала рыться в громадном суперсовременном холодильнике выше ее ростом. По-видимому, чудо техники, как и его хозяйка, уже несколько суток не видело ничего съестного. Единственным воспоминанием о провизии были пустые бутылки из-под пива, засунутые горлышками в коробку из-под печенья, стоящую в углу.

– Есть!

Распахивая один за другим совершенно пустые шкафчики, Шампань наконец наткнулась на консервную банку. Когда она вывалила ее содержимое перед пуделем, Джейн поняла, что это не «Педигри».

– Это же паштет из гусиной печени, – удивилась она.

– Разумеется, – не моргнув глазом, подтвердила Шампань. – Гуччи его обожает. А я сама его терпеть не могу. Чертовски от него жирею. К тому же это так жестоко по отношению к гусям – запихивать им в горло всякую гадость. Прямо как при лечении анорексии.

Встрепенувшись, Джейн достала блокнот и карандаш.

– Лучше упомяните про мою новую клевую машину, – заметив это, прогудела Шампань.

– Про какую машину? – спросила Джейн.

– Ту, что стоит на улице. Видели? Белый спортивный кабриолет.

Джейн вспомнила, что у подъезда действительно стояло какое-то чудовище на колесах.

– Дорогая игрушка, – насмешливо произнесла она, внутренне терзаясь от зависти.

– О, не такая уж и дорогая, – елейным голосом возразила Шампань. – Если честно, машина досталась мне по дешевке. Вместе с послепродажным обслуживанием, – игриво добавила она, оглядывая Джейн с ног до головы из-под опущенных ресниц. – Так что, если можно, мне бы хотелось упомянуть о ней в своей колонке.

– Хорошо, – кивнула Джейн, недоумевая, какое послепродажное обслуживание требовалось совершенно новому автомобилю. Наверное, из сервисного центра приедет специалист, который покажет Шампань, куда вставлять ключ зажигания. Или…

Тут вдруг Джейн осенило, что машина, скорее всего, досталась Шампань бесплатно. Вот уж действительно выгодная сделка, подумала она, яростно ткнув огрызком карандаша в блокнот и сломав грифель.

Во входную дверь кто-то нетерпеливо позвонил.

– О, мать твою, это Ролси, – простонала Шампань, вскакивая. – Прошу прощения, мне пора бежать. Мы сейчас улетаем в Нью-Йорк. Но, по-моему, мы уже разобрались со следующей колонкой, правда?

Она буквально потащила Джейн к двери. Как раз в этот момент достопочтенный Ролло Харботтл торжественно внес свои зубы в гостиную. При личном знакомстве наследник стекольного концерна оказался еще более омерзительным, чем на газетных снимках. Как Шампань не противно к нему прикасаться? Да, Ник порой бывает грубоватым, но, по крайней мере, у него лицо не похоже на плетеную корзину. И сегодня вечером, радостно подумала Джейн, он наконец возвращается из Брюсселя. Будем надеяться, с большой коробкой бельгийского шоколада.