Бумеранг

Глава 39 Безрукий сокамерник

Человек такое существо, которое не знает, что может случиться с ним через день или через час. Яркий пример этому — судьба Саяка. Ему даже не снилось, что когда-нибудь он попадет за решетку и окажется среди убийц. Образно говоря, Саяк платит за шашлык, который он не ел, то есть сидел в СИЗО за наглую клевету. Что будет с ним дальше, одному только богу известно. В камере нет свежего воздуха. Саяк только здесь осознал, что нет на свете ничего важнее, чем свежий воздух. Как хорошо людям, которые находятся на свободе! Они передвигаются без наручников и без конвоиров. Ходят, куда хотят, дыша свежим воздухом. А здесь в камере, сидишь и смотришь в закрытую железную форточку, слышишь топот обуви, скрип железных дверей, лай собак, которые эхом отзываются в узких, плохо освещенных мрачных коридорах. Постоянно чего-то ждёшь. А ожидание — это самое тяжелое чувство, которое давит на тебя тоннами невидимого груза. Думаешь, думаешь, и тебя охватывает такое досадное чувство, что кажется, даже думам твоим конец наступает. А следователи никуда не спешат. А куда им спешить? Наоборот, они довольны тем, что убийственное ожидание ломает многих. Узники раскалываются, то есть начинают предпочитать зону или тюрьму, чем находится в этой вонючей дыре, похожая на каменный мешок. Остается лишь вести разговоры со своими сокамерниками, чтобы не сойти с ума и одичать от одиночества.

У одного сокамерника саяка отсутствовали обе руки, и ел он баланду, как обезьяна, держа ложку ногами. Он плакал, когда рассказывал о себе.

— У меня была единственная дочь. Маликой её звали. Правда, она была не очень красивая, то есть зубы у нее были заячьи, а ресницы белые. Конопатая такая. Несмотря на это, я все же любил её. Но никогда не баловал и не говорил ей, что люблю её. Бедняжка из-за своего комплекса неполноценности не могла играть с другими девочками. Вернее, девочки с ней не хотели играть. Поэтому Малика играла одна во дворе с камушками, в тени деревьев. Иногда палочкой рисовала что-то на земле. А я любил выпивать, и каждый божий вечер приходил домой пьяным. Бил свою жену жестоко, как были эсэсовцы узников в концлагерях во время Второй Мировой Войны. Угрожал ножом или топором, волочил ее, схватив за волосы, по двору, а она дрожала от страха, умоляла меня, чтобы я её не убивал, и кричала Малике:

— Беги, доченька! Спасайся!

Малика тоже плакала, говоря мол мама, а как же ты?! Жена кричала ей в ответ:

— Не думай обо мне доченька! Я родилась для избиения! А ты беги, моё солнышко, беги к соседям!

Бедная Малика убегала по снегу босиком и пряталась у соседей, которые тоже боялись меня.

Однажды я услышал такой разговор жены с дочкой:

— Малика — говорила моя жена дочке — Скоро мы должны будем отдать тебя замуж, и на твоей свадьбе должны присутствовать твои подруги. А у тебя, как я вижу, нет подруг. Ну, подумай сама, кто захочет свататься и породниться с нами, если ты будешь ходить одна. Ты иди к подругам, заводи с ними дружбу. После этого Малика стала ходить к своей однокласснице по имени Паризод. Родители Паризод были богатыми людьми и жили в роскоши. Однажды вечером я возвращался домой подвыпивший и неожиданно встретил на улице маму той девушки, с которой дружила моя дочь. Женщина по имени Чамангуль, увидев меня, начала орать:

— Эй, ты, алкаш, как тебе не стыдно а?! Ты какому ломбарду отдал мои золотые серьги и цепочки! Ты, чего, думаешь, что мы не знаем, как ты придумал новый способ ограблении, отправляя свою дочь соседям, чтобы она украла драгоценные золотые украшения у них. Если ты думаешь, что у нас самый гуманный суд в мире и он не посадит несовершеннолетних за преступления, кои они совершили, то сильно ошибаешься! Скажи своей дочке, пусть она вернет сегодня же мои золотые цепочки и серьги с бриллиантовыми украшениями! Они лежали у зеркала и исчезли сразу после того, как ушла твоя дочь! Учти, если она сегодня же не отдаст мне мои драгоценные золотые украшения, я завтра же напишу заявление в милицию и посажу твою дочь-воровку в малалетку! Мой брат работает прокурором и ты его знаешь!

Услышав эти слова, я сильно разозлился и я поспешил домой, чтобы поколотить дочку. Увидев меня, жена моя снова начала кричать в ужасе.

— Беги, доченька, твой отец снова напился! Спасайся!

Но не тут-то было. Я успел закрыть железные ворота нашего двора на засов и поймал Малику, которая хотела удрать. Я крепко схватил её за волосы и поволок в дом, чтобы её крики не слышали соседи. Бедная Малика плакала от страха и жена моя умоляла, чтобы я отпустил дочку и не делал ей больно. Она бросилась на меня, словно тигрица, которая защищает свою тигрёнка, и укусила мне руку. Я ударил её ногой в область живота. Она упала и, сильно ударившись головой о стену, потеряла сознания. Я крепко схватив за волосы дочки начал ее беспощадно избивать.

— Ты позоришь отца, да, негодница?! Зачем ты украла золотые серьги у Чамангуль?! Отвечай! Куда ты их спрятала, воровка несчастная! Где золотые цепочки и серьги с бриллиантовыми украшениями?!. Как я теперь буду ходить среди людей?! Позор! Ой какой позор! Да-аа-а, не зря в старину арабы закапывали своих дочерей заживо в песчаные дюны! Убью, мерзавка! Закопаю тебя заживо, как бедуины в старину! — орал я избивая свою дочь, схватив её за горло и пиная её, куда попало. Бедная кричала, что она не воровка и не знает ни про какие золотые цепочки и серьги. Её слова еще больше раздражали меня, и я стал бить ее её еще сильнее. Изо рта у Малики просочилась кровь. Потом она умолкла. Тут прибежали соседи. Прибыла милиция и врачи скорой помощи. Осмотрев мою дочь, врачи оказали ей первую медицинскую помощь и увезли в больницу. Милиция стала допрашивать понятых, заполняя какие-то бланки.

В этот момент приехал черный джип, и вышла из салона машины Чамангуль, которая обвиняла мою дочь в воровстве.

— Только этого не хватало — подумал я.

Но подойдя к нам поближе, она начала просить прощения:

— Я прошу прощения, товарищи милиционеры! Мои золотые цепочки и серьги с бриллиантовыми украшениями нашлись! Оказывается, я положила их в фарфоровую вазу, которая была в серванте — сказала она.

Я хотел было наброситься на нее и убить, но милиционеры, скрутили меня и запихнув в воронок, увезли в отделение милиции.

Вскоре я услышал страшную весть о том, что моя дочь скончалась в реанимации. Как я тогда, плакал, ой как рыдал! Разбил я себе голову о бетонную стену подвала. Проклинал сам себя, даже попытался покончить жизнь самоубийством, но не смог. Не ел не пил, лежал. Однажды в темноте меня укусила какое-то насекомое. Потом у меня на руках появились язвочки и начали гнить. Осмотрев меня, врачи заявили, что меня нужно срочно госпитализировать, так как у меня началась гангрена на руках. Меня увезли под конвоем в клинику, чтобы лечить. Но тогда уже было поздно и мне ампутировали обе руки. Видимо, Аллах покарал меня за содеянное — грустно завершил свой рассказ безрукий сокамерник.