Бумеранг

Глава 64 Бумеранг

После того, как посадили Нигмана на пятнадцать суток, Зебо переехала с детьми к своим родителям. После отсидки Нигман попытался вернуть свою семью назад, но тракторист Нажмиддин его жестоко избил, потом выгнал пинком в зад, предупредив о том, что если еще раз хоть пальцем тронет его дочь, то он его просто убьет. После чего Нигман, чтобы отобрать свою дочь, обратился в суд с заявлением, но органы опеки и суд лишили его родительских прав, учитывая то, что он злоупотребляет спиртными напитками и ведет аморальный образ жизни. В это время во дворе стоял задумчивый сентябрь, шепча ранним и рыжим листопадом. Облетали алые клены, тополя и ивы в рощах и садах. Зебо подметала опавших листьев, слушая со вздохом громкие крики Саяка, который отпугивал стаи прожорливых птиц в виноградном саду, хлопая в ладоши, сидя со своим сыном Александром в шалаше на высоких сваях. Зебо, безмолвно плакала, подумав о том, почему она такая невезучая. Даже второй муж, который был хорошим человеком, трезвенником, семьянином, опустился ниже плинтуса, превратившись в пьяницу, сразу после того, как приехал Саяк.

— За что, господи! За какие грехи ты меня бросил в наземной ад? Что я сделала плохого?! — обращалась она мысленно к Аллаху, тихо плача. Джамила с Худоберды невероятно быстро освоились, подружившись, играли вместе с местными ребятами, бегая по улицам Куйганяра, звонко смеясь. Однажды Худоберды с Джамилой принесли домой сочные гроздья золотистого, сладкого винограда. Увидев это Зебо испугалась.

— Откуда эти гроздья винограда?! Украли что ли?! — спешно спросила она, подумав, что дети украли их из чужого сада.

— Нет, мамочка, мы не укяли. Эти вингйядние гяздья подайил нам косой дядя. Еще он покатал нас на телеге. Мы все залезли на телегу и сели на мягком сене, а косой дядя гнал лошадь по улицам дееевни. Мы кйичали — Уйяаааа! Уйяаааа! — пояснила Джамила.

Услышав такое, Зебо замерла на миг, потом тихо заплакала, тайком утирая слезы.

Такими мыслями, подметав двор, Зебо погнала корову с теленком к реке, чтобы они паслись на пастбище. Идя по дороге она снова начала думать о Саяке, о его стихах, которые читала в сборнике его стихов, кой порвал в клочья злой Нигман. Особенно ей запомнились его осенние стихи, где он описывал пейзажи родного края, облетающих кленов и тополей, Искрящиеся капельки росы на паутине, похожие на ожерелье, крики журавлей в тумане, дельту реки с шумящими высокими камышами. Не смотря на то, что Саяк живет с другой женщиной, Зебо все же иногда благодарила Аллаха за то, что ее возлюбленный Саяк вернулся живым и здоровым, за то, что он есть на этом свете. Такими мыслями Зебо пришла к берегу реки «Кашкалдак», где дехкане косили рис вручную, с помощью серпа. Над рисовым полем тучей летели шумные стайки воробьёв. В рисовых полях дехкане работали, одни жали спелый рис вручную, другие вязали скошенный рис в снопы, кто — то из снопов складывал копны. Вдалеке дымили костры. Береговые ивы и тополя облетали, тихо шумели высокие камыши, качаясь, словно пьяные на осеннем ветру. Издалека доносились крики чаек, кои неслись над дельтой, где все еще белели цветы кувшинок и лилий. Корова с теленком, осторожно спустившись к берегу начали молча пастись с другими коровами. Зебо, сидя над обрывом начало любоваться осенними пейзажами берега, задумчиво глядя вдаль. Тут, скрип колес старой телеги перебил ее мысли и она обернувшись увидел Саяка, кой стоя в телегу останавливал лошадь. Увидев это, у Зебо ёкнуло сердце от волнения и она встала, не зная что делать. Саяк спрыгнул с телеги и смело подошел к Зебо.

— Ну, здравствуй, Зебо, как ты себя чувствуешь, дорогая? Потом он внезапно сел на колени перед ней и глядя на нее косым взглядом, стал просить прощения.

— Прости меня, любимая за то, что я причинил тебе столько боли и страдания все эти годы! Прости, если сможешь. — сказал он, прижав свою тюбетейку к груди. Зебо снова заплакала: — Ставай, дурак — сказала она плача, сквозь слезы. Саяк встал, надев набекрень свою поношенную тюбетейку и тут Зебо бросилась в его объятия. Она крепко обняв Саяка, начала колотить его своими хрупкими кулаками и рыдала, от счастья.

— Шайтан. — сказала она.

— Да, ты права, любимая, я шайтан, но не простой, а косой шайтан — улыбнулся Саяк, тоже сквозь радостные слезы.

— Псих — продолжала Зебо.

— Да, да, я псих, не плачь, любимая моя, не плачь — сказал Саяк, целуя Зебо в губы. Они так страстно начали целоваться, что волосы Зебо взъерошились, словно высокая трава на порывистом ветру перед весенней грозой. Тут над ними начали пролетать крикливые журавли огромным клином. Влюбленные, обнявшись друг с другом, глядели в небеса, слушая печальные голоса серых журавлей. Курлы! Курлы! Курлы! Курлы! — кричали хором журавли, медленно и плавно отдаляясь от деревни.

— Журавли улетают в теплые края, словно бумеранг и они прилетят к нам обратно, когда придет весна, чтобы этот серый бумеранг с прихлопом ловить. Они прилетят, как наша любовь, которая вернулась к нам — вздохнул Саяк.

— Да — сказала Зебо, тоже вздыхая и еще крепче прижимаясь к Саяку.