Бумеранг

Глава 8 Баня

Саяк пошел в общественную баню, чтобы попариться как следует. Баня находилась в центре деревни. Ее построили в восточном стиле, сразу после второй мировой войны. Весной на глиняных куполах этой бани вырастает зеленая трава, и цветут алые маки. Издалека баня выглядит, как особняк индийского Раджи. Когда Саяк открыл скрипучую дверь, ему навстречу выкатился клубок пара, похожий на облака, кои прут в открытое окно небоскреба «Буржул Араб» в Дубае, где богатые бизнесмены, нефтяные магнаты платят за аренду номера по миллион долларов США за сутки.

В раздевалке было сыро. Люди одевались и раздевались, словно в непроглядном осеннем тумане.

Закрыв за собой дверь, Саяк подошёл к банщику.

Поздоровавшись с ним, заплатил. Банщик Абу Жиброн Де Турвель дал ему дырявое полотенце, кусок мыла и предбанник. Раздевшись, Саяк взял тазик и зашёл в душевую, где люди умывались, как в густом тумане. Дальше, на бетонных скамейках, тяжело дыша, сидели вспотевшие люди. Некоторые, закрыв глаза и положа руки на грудь, лежали в белых предбанниках, словно покойники в морге. Гремели тазики и вёдра. На голоса людей, как в горных ущельях, вторило раскатистое эхо.

Дверь парилки была низкой, и ему пришлось зайти в парилку, слегка нагнув голову. Саяк обрадовался, увидев там своего одноклассника и друга Нишанбая. Они поздоровались.

— Как дела, Саяк? — спросил Нишанбай, краснея от жары, словно сердитый индюк.

— Какие дела? — спросил Саяк.

— Не уголовные, разумеется — ответил Нишанбай, широко улыбаясь.

Слава Аллаху, не жалуемся — сказал Саяк и сел рядом с ним, глядя на своего друга косыми глазами, тоже с улыбкой на устах.

После этого разговора они на несколько минут умолкли. Потом Нишанбай начал свистеть.

— Не свисти, денег не будет — сказал Саяк. Нишанбай перестал свистеть. Затем начал говорить.

— Ах, во-от где зарыта собака. А я всё думаю, почему у меня деньги, вместо того, чтобы прибавиться, наоборот, катастрофически исчезают. Теперь никогда не буду свистеть. Прикинь, мне скоро стукнет тридцать, а я до сих пор не владею собственным автомобилем. Живу в полуразваленном доме. Хочу построить хороший дом. А на какие шиши, спрашивается. В последнее время я даже стал бояться возвращаться в свой собственный дом. Как захожу, жена моя Латифа начинает пилит. Она не остановится, пока не получит по морде. Потом начинает плакать.

— Откуда возьму деньги, если их нету, дура? — говорю я ей — У меня нет станки, чтобы печатать деньги. Собаки и то отдыхают, а я нет. Работаю день и ночь, как робот. Ишачу на полях за грошы. А что делать, если кругом безработица?

— Денег, говорит, нет, а сам каждый день приходит домой пьяным! Чтобы ты сдох, алкаш несчастный! Вот, найду немного бензина и сожгу себя! — кричит она.

Я говорю — Потише, дура, кругом враги! Соседи услышат! Если не заткнешься, я возьму веревку и повешусь!. Короче, надоело всё. Недавно взбрело в мою голову, уехать куда — нибудь, как говорится подальше от греха. Саяк, давай, возьмём у сельчан в кредит овощи с фруктами и поедем в Россию. Поторгуем овощами. Аллах даст, разбогатеем — сказал Нишанбай.

Саяк задумался. Потом начал говорить:

— Ну что же, неплохая идея. Но откуда возьмем деньги на дорожные расходы? Бизнес требует затрат и немалые.

— Ндаа, действительно. Ты, Саяк, не только мудрый, хороший человек, но и лучший надежный друг. Спасибо за то, что ты есть на свете. Земля держится на таких людях, как ты. Поверь мне, Саяк, ты святой! Я уверен на сто процентов, что после своей смерти ты попадешь сразу в Рай. А я должен отрабатывать свои грехи в Аду — сказал Нишанбай.

— Не говори так, Нишанбай. Только Аллах распределяет, кто грешен, кто святой. Говорят, что мир этот тоже большая баня, где человек должен очиститься не только телом но и душой, перед тем, как отправиться на тот свет — сказал Саяк.

— Да, ты прав — сказал Нишанбай, взяв в руки ведро холодной воды и выливая ее на разогретые камни. Из разогретых камней с песком поднялся пар. Нишанбай повторил эту процедуру несколько раз. В парилке стало душно и жарко. От этой духоты люди начали задыхаться.

— Э, сейчас баня взорвётся, хватит! — сказал кто — то, моясь, как в тумане.

— Что? — продолжал другой — Разве это жара? По сравнению с русской баней это минусовая температура! Да — да! Ох, как мы парились с друзьями в парилках Русской бани в поселке «Горелово», Красносельского района, Ленинградской области, где я служил когда — то в рядах советской армии. Вот это была баня! Сожрав крепкую русскую водку, мы сидели в парилке, представляешь? Зима! За окном трещит мороз! Воет вьюга. Время от времени мы выходили во двор, умывались снегом, купались в ледяной проруби. Наши тела не остывали даже в течении суток. Как мы пели тогда под балалайку и танцевали, Господи!. Такими словами он, хлопая ладонями то в грудь, то в свою пятку начал танцевать, запевая:

Нишанбай начал играть веселую музыку на перевернутом ведре, словно на барабане.

Тут человек, который пел, пританцовывая по русски, поскользнулся, наступив на мыло и упал, ударившись головой о бетонный пол. Он стал плакать, жалуясь на невыносимую боль, схватившись руками за свою разбитую голову. По его лицу и щекам начала стекать кровь. Нишанбай, оказав ему первую медицинскую помощь, перевязывал его рану предбанником. Потом его осторожно вынесли из парилки.

Задыхаясь от невыносимой жары и увидев лужу крови на бетонном полу, Саяк больше не смог сидеть в парилке и вышел в душевую, где было прохладнее. Умылся как следует и вышел в раздевалку. Потом направился к шкафу, чтобы протереться и одеваться. Подошёл к шкафу, где он разделся и ахнул. В шкафу не оказались его одежды. От увиденного у него ёкнуло сердце. Ну, — думал он — кажется, конец света совсем уж близко. Вот люди а? Не люди, а сволочи. Как теперь мне домой-то идти? Такими мыслями Саяк сильно разозлился и закричал:

— Эй, банщик, иди сюда! Что это такое?! Что за фигня?!

Банщик Абу Жиброн Де Турвель подошёл к нему и спросил:

— Что случилось?

Саяк кричал, глядя на него косым взглядом:

— Где мои одежды?! Ты куда смотришь, вообще?! Как мне теперь идти домой?! Голым что ли?!

Банщик Абу Жиброн Де Турвель удивлённо смотрел на Саяка и открыв одного из шкафчиков сказал:

— Вот же ваша одежда.

Действительно, одежды Саяка висели там, где он сам недавно их повесил. Оказывается, он перепутал шкаф. Банщик, мотая головой, ушёл обратно. Саяк не знал, что делать. Потом вытерся полотенцем, оделся и перед тем, как выйти на улицу, попросил у банщика прощения.

— Да ничего, бывает — сказал Абу Жиброн Де Турвель и тут же простил его.

Саяк вышел из бани и пошёл домой.