Бывшая принцесса

ГЛАВА 6-7

ГЛАВА 7

НИКОЛАЙ

Этим утром я сильнее обычного не хотел покидать постель и Квин. Она забросила на меня ногу, а рука лежит так, что моя кожа нагревает сапфир ее обручального кольца. Но я получил сообщение от Сергея. От звука уведомления жена даже не пошевелилась.

Он уже направлялся на Остров. Не один.

Еще несколько дней назад Квин предложила четыре варианта утечки, и один из них сыграл ночью. Система сопоставления расчетов нашла безупречный отчет. Он слишком идеальный, чтобы сходится с секретной информацией других поставщиков. Борис — главный из финансовых советников уже перепроверил информацию, солдаты получили добро на захват предателя.

Им является Ярослав — управляющий погрузочными станциями в других городах восточного побережья. Через него проходит второй этап отмывание краденного.

Смотрю на жену, медленно выползая из-под нее, словно поднимаю ногу с мины. Еще одна из моих краж, которая усложняет жизнь своим присутствием и упрощает счетом и бизнес хваткой.

Сколько раз еще Квин скажет мне “нет”, подвергнет сомнению мое решение? От ее отказов руки чешутся что-нибудь разрушить. Жена не имеет права так себя вести. Она не дура и понимает иерархию Братвы, даже если в ней только один человек выше нее — я. Здесь с властью и женщинами дело обстоит иначе, но Квин… Блять. Ее нужно поставить на место, перестать давать столько информации и свободы. Она должна понять, в каком мире теперь существует и перестать держаться за надежду. Я вижу, как она уверена, что вернется к близким — одна из причин ее наглости. Надежду убить сложнее, чем любое другое чувство, но не невозможно.

Скоро выхожу из спальни, заметив, что Квин проснулась, но не показывает этого. Отлично, на самом деле ей стоит привести себя в порядок, для этого достаточно времени, пока идут приготовления, собираются почти все присутствующие на Острове Грома.

— Проследи, чтобы она не завтракала. — говорю Анне.

— Ник…

Сестра чуть хмурится. Неуверенность в моих действиях начинает раздражать, даже со стороны сестры.

— Да, у нее три минуты.

Павел кивает на подготовленный небольшой стол. Ярослава и так доставили избитого, но в сознании. Теперь он сидит связанный посреди большого спарингового круга практически в центре Острова. Около сорока людей толпятся вокруг. Не уверен, каждый ли действительно хочет это видеть, но у них нет выбора.

— Ложная преданность и слабости, — беру катану, рассматривая идеальное лезвие, в котором отражается Квин, стоящая рядом с Павлом — то, чего не должно быть ни у одного из нас.

Я подхожу к Ярославу, которого подняли из постели. На нем ублюдская полосатая пижама, которая стала чуть розовой. Просил Сергея обходится с дохлым мужиком как можно нежнее.

Несмотря на то, что только ночью я убил парня, прикоснувшегося с Квин, жажда крови не утихает. Я не зависим от насилия, как Сергей, но подхвачу это развлечение в любой момент.

Поднимаю катану, чувствую запах гребанной мочи своей жертвы, не слышу мольбы — они всегда одинаковые. Делаю взмах, и его руки освобождены. Еще один — все тело, но придурок не встает со стула. Выбиваю.

Круг моих людей шепчется.

— Ты будешь наказан даже если станешь валяться у ног и не давать сдачи, так что проведи последние минуты как вор, пытающийся отстоять собственную жизнь. — приседаю перед белым, как полотно, мужчиной, нас слепит солнце — Иначе обещаю — мы здесь надолго.

Он встает с противными звуками, чтобы снова упасть от удара в челюсть. — зуб вылетел в толпу.

Хватаю идиота за воротник, даже в таком состоянии соображаю не задевать его обосанных штанов. Наношу еще несколько ударов, затем протягиваю руку брату.

— На твое усмотрение.

Сергей вкладывает серп в ладонь.

— Знаешь, как наказывали воров в России семнадцатого века? — сжимаю рукоятку — Лишали конечн…

— Прошу, не надо, просто убейте!

— Не перебивай меня! — не помню, что именно повредил в теле Ярослава, держа того на грани жизни — Конечности, которыми они пытались присвоить чужое.

У меня нет чувства времени, когда я наконец выпрямляюсь, вытираю руки и лицо. Беру пистолет и не прицеливаясь добиваю ублюдка. Это действительно приносит освобождение.

— Вы отлично передаете сплетни, как говорит моя жена. Так что сделайте так, чтобы о происходящем узнало как можно больше человек. — отпускаю затихшую толпу.

Многие женщины в шоке, военные смотрят на меня с уважением, жадностью на тело Ярослава, прошедшее мясорубку.

Я вытираю волосы, когда поворачиваю голову на зрителей со стороны дома. Там стоит Квин, которую Павел удерживает на месте, а рот затыкает рукой. Она уже перестала сопротивляться, ресницы мокрые от слез.

Смотрю на Павла, он отпускает жену, которая закрывает руками лицо, а затем быстро уходит в дом. Первый раз должен быть сложным? Без понятия. Здешние женщины вряд ли раньше видели убийство, но знают, что это такое, не обманываются насчет того, чем занимается их начальство, мужья, сыновья.

— От этого корабликом не откупишься. — мрачно Павел, пока Сергей занимается сортировкой оружия.

— Откупаться? — изгибаю бровь.

Ожидаю увидеть Квин в спальне, когда иду, чтобы принять душ и переодеться, но в комнате пусто. Не знаю, хотел бы я увидеть ее сейчас или нет. Посмеятся в заплаканное лицо или осторожно поднять и объяснить, что это было необходимо, это часть нашей жизни. Возможно, количество таких моментов сократиться, когда бизнес начнет переходить в легальное русло.

Но сейчас выбрасываю испорченную рубашку, стою под водой, пока она из красной не становится розовой, а затем прозрачной.

Я не вижу жену весь день, пусть и провожу его на Острове.

КВИН

Я чуть не вскрикнула, но вовремя мой рот заткнула большая рука Павла. Я пыталась закрыть глаза или уши, но меня прижали к телу, не дав шанса пошевелить руками.

Все было хуже и дольше, чем в фильмах, отвратительно пахло. После я десятки раз перепроверила одежду, не попала ли на нее кровь, но мы стояли достаточно далеко.

Принимаю душ в одной из кабинок спортзала. Я не могу вернуться в спальню, если есть вероятность наткнуться на Николая.

Я не видела в его темных глазах безумия или маниакального удовольствия. Но этот человек, в руках которого я сладко сплю, оказался способен не только на убийство. Еще никогда не видела отслаивающиеся куски кожи, блевотину от боли, торчащие кости пальцев, а затем отсоединенную кисть.

Опираюсь рукой о плитку душевой, восстанавливая дыхание.

Я могу попытаться не верить глазам, но уши… мольбы длились недолго, далее были крики и хрипы. И окружающих людей это едва ли смущало.

Я понимаю, Николай воспринимает это как урок, предупреждение, но травмировать психику своих людей… хотя это надежный способ запугивания — стоит признать.

Что бы муж сделал, узнай, сколько геопозиций и цифр я выдала жене Капо Коза Ностры? Устроил бы показательное шоу? Наверняка добавил бы спецэффекты и музыкальное сопровождение. Не имеет значения. Я не попадусь, а этот человек будет либо мертв, либо заключен под стражу федеральными службами. Мне просто нужно быть осмотрительнее.

Провожу большую часть дня в библиотеке за знакомым углом с произведениями русской литературы и философскими трактатами. Удачное соседство. Заставляю голову опустеть, либо уйти в слова на страницах, но бестолку. У меня было впечатляющее утро, а прошлая ночь… что я наговорила? Не так уж много, все можно списать на алкоголь.

Только в десять вечера нахожу смелость подняться в спальню. Трусливо пару раз хожу туда-обратно по открытой галерее перед тем как остановиться перед дверью. Мне стоило прийти раньше, взять одежду и закрыться в гостевой комнате, но у меня не было на это физических сил.

В комнате пусто.

Чищу зубы и переодеваюсь в розовую пижаму с длинными штанами и облегающей майкой. Никакого идиотского шелка.

Прочесываю кончики, когда направляюсь к двери из спальни. Разумеется, в этот момент нужно появиться мужу.

— Хорошо прогулялась? — насмешливо изгибает бровь, а затем обводит мои формы глазами.

— Не говори, что не знаешь, где я была. — мой голос тише, чем обычно.

Я жду, когда Николай делает несколько шагов в комнату. Теперь обращаю внимание на то, как футболка облегает его плечи и часть бицепсов. Он стоит настолько уверенно, что кажется, словно его не сдвинуть бульдозером. Я раньше не осознавала насколько Глава Братвы силен… пока не увидела, как он голыми руками разламывает кости. И извращенная сила проявилась не меньше, когда он с равнодушным выражением лица нажимал, и нажимал, и нажимал на курок.

Проскальзываю за его спину, чтобы покинуть спальню.

— Ты остаешься здесь.

— Нет. — не оборачиваюсь — Я не смогу заснуть.

— Ты сама виновата, что была слепа.

Делаю выдох, открываю дверь, когда меня прижимают к груди. Муж поднимает за талию. Расческа выпадает из ладоней, я бью по рукам Николая. Да. По тем самым, которым ничего с этого не будет.

— Отпусти меня! Не прикасайся! Слышишь?

Он бросает меня на кровать, но держит за запястья. В его глазах абсолютное спокойствие, которое пугает сильнее жгучей ярости.

— Мне принести лезвие, чтобы ты поняла свою ошибку и предпочла меня стали? — наклоняет голову в бок, темные волосы падают в этом направлении.

Чувствую запах его парфюма: бергамот и дерево. Я купила его в третий день пребывания здесь. Меня так раздражало всё ментоловое, стоящее на его стороне ванной, но теперь понимаю — холодный запах лучше всего нейтрализует смертельную вонь.

— Я тебе омерзителен? Сильнее, чем при первой встречи?

Нет.

Но слова пробудили воспоминание о взрыве в церкви, моей дезориентации после конской дозы транквилизатора, насколько болезненно горячей казалась его кожа. А теперь он без причинения боли держит меня, нависает, вжимая в одеяло.

— Твое тело говорит, что это не так. Всегда.

Слежу за его взглядом, где под майкой видно вставшие соски. Господи… теперь чувствую тепло на лице, у меня наверняка румяные щеки. Николай снова смотрит на мою грудь, которая начинает тяжелее вздыматься и опускаться.

Взгляд спускается ниже по моему телу, и я инстинктивно сжимаю бедра, что дает ему ответ на многое.

— Я проведу ночь в гостевой комнате.

— Исключено. — отталкивается и встает на ноги, пока я остаюсь в том же положении — Залезай на свою безопасную сторону кроватки и засыпай. А утром снова убедишься, насколько я омерзительный и страшный зверь, к которому ты приползаешь по ночам, чтобы он охранял твой сон.

Николай уходит в сторону гардеробной, когда я крепко зажмуриваю глаза, сдерживая слезы. Нет. Громов мне не нужен. Я хочу спокойствия, прошлой жизни и работы в своем офисе. Хочу в времена, когда империя МакГрат была моим честным наследием, а каждую ночь я проводила не с убийцей и Главой Братвы, а с комфортным человеком и своим другом. Здесь же… терпимо, страх уже прошел, но не чувство одиночества. Глупость. Оно со мной в любой точке мира, просто теперь у меня есть время, чтобы в него погрузиться… найти вариант его заполнить. И теперь увидев насилие с первого ряда… это беспорно шок, триггер, но не заставляет смотреть на мужа кардинально иначе.

Я заворачиваюсь трубочкой во второе одеяло, достанное из верхнего шкафа. Ложусь на край своей стороны. И все же знаю, что проснусь ближе к Николаю, чем стоило бы. Но для начала нужно заснуть после кошмара наяву.

В моей жизни были недели, в которые я спала по четыре часа в сутки, но это было необходимостью из-за работы. Спит ли Николай настолько же мало из-за угрызений совести и кошмаров?

Переживания выкачали все силы, и я проваливаюсь в сон без сновидений.

КВИН

Просыпаюсь развернутая из одеяла, но хотя бы не лежащая на муже, как случалось несколько ночей подряд.

Он предсказуемо не спит, листает телефон, отвечает на сообщения. Перекатываюсь и беру с тумбочки свой, находя уведомления от подруг и обновления бухгалтерии после перераспределения погрузочной базы вблизи Бостона.

С Ричардом мы договаривались держать рабочие гаджеты за пределом спальни и редко нарушали правило.

Мое внимание привлекают пальцы Николая. Коричневатые корочки на костяшках, которые вижу не впервые. Вспоминаю грубую кожу рук, которые привыкли к работе. Наверняка она заключалась в борьбе за оружие.

Отвлекаю себя, пролистываю до сообщения Марты Нерри, смотрю на время. У нас встреча через три часа.

— Никакого доброго утра? — не отрывает глаз от телефона, когда я встаю.

— Находишь его таковым?

После душа подбираю платье.

— Я к Марте, у нас встреча в “Линкольне”. — это нейтральная кофейня, не занятая ни Братвой, ни Коза Нострой — Она хочет поздравить меня с днем рождения.

Я так и не поблагодарила его за катер, что не собираюсь исправлять. Анна же подарила куст алых роз, разместив его во внутреннем дворе. Он формально предназначен только для Громовых. Я не смеялась над ее подарком, но точно не была садовницей.

— У меня там же переговоры с Фабио.

— Семейный бранч мафиози…

Понимаю, что встреча бесполезна. А я наконец собрала детали, мысленно расписала график жизни Острова, когда все сорвалось. А ни в каком виде, кроме устного я не собираюсь передавать Коза Ностре информацию. Отлично.

Надеваю платье персикового цвета, наблюдая, как Николай завязывает галстук. Ну конечно, тот самый — удостоверилась по крошечному ярлыку бренда.

— Не поможешь?

— Ты издеваешься.

Застегиваю платье сбоку и подхожу к мужу. Мне приходится поднимать руки, чтобы справиться с галстуком на его шее.

— Постарайся не задушить. — его тембр отдает под пальцами.

— Я два года по собственной инициативе завязывала жениху галстук. Получалось идеально даже с закрытыми глазами в пять утра. — затягиваю ленту ткани и делаю всё, только бы не прикасаться к коже Николая, от которой, кажется, исходит пар — Так что не думаю, что будет проблемой использовать его в качестве удавки.

— Кто-то опять заговорил не о тех мальчиках. Я обещал последствия.

Да. Николай предупреждал, чтобы я не произносила ничего связанного с моими прошлыми партнерами… хотя у меня нет нынешнего, но Ричард игнорирует сообщения, так что…

Николай берет меня за подбородок, поднимает, чтобы я смотрела в его звериные глаза. Отмахиваюсь от его руки.

— Позови, как только Сергей принесет набор оружия, чтобы ты меня наказал. Анне крайне понравится ваша работа в дуэте над ее новой подружкой.

Сестра Николая и вправду ко мне прониклась, пусть у нас и было не так много времени на общение из-за работы.

— Я в это время выберу какие из твоих камушек будут досаждать конкурентам сегодня. — отхожу к стойке с моими драгоценностями.

— Никогда. — он наступает — Никогда, Квин, не вмешивай в свои игры Анну.

Поднимаю на него взгляд из-под ресниц.

— Не суди всех по себе.

Беру браслет из сапфира “Падпараджа”. Он розово-оранжевого оттенка — идеально подходит под платье.

— Я не настолько жестокая и хищная.

Удивлена, что это заставляет Николая измениться в лице.

— Львенок, ты многого о себе не знаешь.

Он давно не называл меня прозвищем, так что и в моей груди чуть ослабевает напряжение.

Через полтора часа мы уже в городе. Николая нужно заехать в клуб, переговорить с Павлом. Он будет вести переговоры с командирами чикагской Братвы.

Затем мы сворачиваем, чтобы молча проехать на тонированной машине в нейтральную часть города.

Дальше темнота.

КВИН

Открываю глаза и чувствую ужасную боль в голенях и кистях. Я, словно кукла в упаковке — перевязана стяжками. Голени закреплены к ножкам стула, полоса под грудью, а руки к подлокотникам. Не могу сделать полноценного вдоха и пошевелить чем-либо помимо шеи. Начинаю оглядываться, когда неожиданно включают ослепительный прожектор.

Глаза привыкают, и я понимаю, что нахожусь в небольшой комнате с низким потолком. Она словно сделана из цемента и обдает со всех сторон холодом. Передо мной двое мужчин, но только один избавляется от пиджака и закатывает рукава. Их внешность говорит о чистокровной принадлежности — итальянцы. Что происходит? Мне нужно позвать Марту.

Восстанавливаю события. Вот мы в машине, Николай едет с приемлемой скоростью, когда с его стороны нас едва ли не таранит фура, а впереди дорогу перекрывают два внедорожника. Автомобиль кренится на бок. Много алого. Муж с кряхтением отстегивает свой ремень безопасности, чтобы упасть рядом и помочь вылезти.

— Все в порядке, Королева. — хрипит — Сейчас просто нужно отсюда выбраться.

Я едва разбираю слова, потому что в голове звенит. Мне как-то удается выползти, ищу глазами Николая. Чудом встаю на ноги, вижу отлетевшую сумочку. Ладно. Все нормально. Я не в машине, выстрелов не слышно, пистолет в нескольких метрах, а Глава Братвы способен позаботиться о себе. И все равно оборачиваюсь, когда слышу позади неспешные шаги, чтобы мое тело обмякло в руках незнакомца в костюме.

Он жив? — второй вопрос в моей голове после того, как сориентировалась в пространстве.

Этого не узнать. Если Николай мертв, я — единственное слабое место в обороне Острова Грома, другие члены Братвы никогда не выдадут информацию о своей группе.

Почему эти итальянцы не знают о моей связи с Мартой? Стоит ли об этом говорить?

Способны ли они шантажировать Николая мною? Господи, если он жив, то вполне вероятно. Пожалуйста.

Я инстинктивно поднимаю глаза вверх к бетонному потолку, пусть никогда и не была сильно верующей. Но это логично печься за чужую жизнь. К тому же муж не самый чужой мне человек, но…

Теперь меняю направление взгляда. Часть моего платья в брызгах крови, как и видимая часть предплечий. Моя ли она? Сколько вопросов…

Отмечаю больше деталей: при пытках все банальны. Вот оруженосец подает клинок рукояткой вперед. Стол заставлен… многим. Стараюсь его не разглядывать.

Монстр приближается, окутывая меня запахом сигарет. Мне противно от одного его нахождения рядом, также тело охватывает закономерный страх.

— Вам идет красный, миссис Громов. Добавить красок? — я вздрагиваю от слов-напева итальянца — Знаешь, насколько быстро человек истекает кровью от пары разрезов вен?

Итальянец не прорезает мою кожу, но проводит острым кончиком клинка по моему запястью, выворачивая руку.

Облизываю сухие губы и говорю:

— В человеке четыре литра крови. Если порежешь неглубоко поперек — около двенадцать минут, вдоль — не больше восьми. Заденешь нервы, чтобы мои руки онемели и сокращай время в полтора раза.

На мою речь не обращают внимание, меня же она успокаивает.

— Я хочу, чтобы с твоих губы слетели другие слова.

— Где мой муж?

Итальянец улыбается, как Джокер, приближает лицо к моему. Отворачиваюсь, от чего мужчина получает удовольствие.

— Поверь, Николай Громов — последний, кто в состоянии тебе помочь.

Это не так. Он лжет. Точно лжет. Я уверена. Да. Это так. Но если…

— Он жив. — уверяю себя вслух.

— Код для отключения сигнализации на швартовке Острова Грома.

Итальянец хватает меня за шею. Только теперь замечаю перчатки на его руках. Он получит кровь, но не хочет испачкаться.

— Давай же, детка. Они тебе не родственники, не приятели. — осматривает мое лицо — Слышал, на свадьбе видели твои синяки на шее и запястьях. Это действительно брак по… — он давится смехом — большой любви, верно?

Я только сжимаю челюсть и гневно смотрю на итальянца.

— Код для пропуска на воду, — мягко, а затем настолько резко меняет интонацию, что волосы встают дыбом — сейчас же! Мы можем играться достаточно долго, но мои люди уже ждут, и ты же… моя умница… знаешь, сколько весит автомат. Они устанут и будут злее.

Второй похититель в моей жизни прав насчет много. На Острове Грома нет никого, за кого я бы действительно держалась, и я знаю этот чертов код. Код, который допустит, чтобы патруль принял катер или лодку за своих.

Я жадно глотаю воздух, когда на меня обрушивается ведро ледяной воды, сводящей конечности. Она не приводит мои мысли в порядок. Старание тела защитить себя наоборот заставляет сделать все, только бы наладить терморегуляцию.

— Как же я не люблю ждать! Но ты леди. Точнее, почти ею стала, благородной виконтессой. Так что в память об упущенной судьбе даю возможность выбрать игрушку самой. Если тебе холодно, всегда есть способ развести костер.

Берет обычную зажигалку, смотрит на меня сквозь пламя, но монстра застилает образ Острова.

На пути итальянцев будет Валентин, который растит братьев в одиночку и оплачивает лечебницу матери с альцгеймером. Он, словно папочка, показывает фотографии парнишек каждому, отвлекаясь от работы, за что Сергей делает выговоры.

Есть медсестра Наташа, недавно взявшая щенка из приюта и в тайне держащая его у дровяника. Дворняжка довольно милый, пусть и предпринимал попытки испортить мои дизайнерские туфли.

Ну и затворница Анна, которая нашла свою нерешительную взаимную любовь. Твою мать, она наверняка все еще девственница.

— Не засунуть ли твоим солдатам свои автоматы в разработанные итальянские задницы? — перехожу на язык этого монстра.

— О, не подбрасывай мне идей, дорогуша.

Я застываю, как и любое чувство опасности.

Он не итальянец. Если и знает язык, то либо плох в грамматике, либо я услышу акцент. Это отличная версия. Одна кровь не сделает тебя членом Коза Ностры, которая нередко отправляет солдат на службу на Сицилию. Об этом упоминала Анна.

Итак, либо это другая группировка, либо… чертова проверка.

Мне нужна стратегия поведения и идея, как не умереть от холода.

Можно сразу дать понять, что я раскусила их план. Хотя калечить себя, обыгрывать опаснейшие трюки ради проверки меня на верность… Ладно. На сколько могу судить, это стиль Николая и полное безумие.

И кровь на платье… как любая девушка я знаю, как выглядят действительно засохшие следы, и это не они. На меня пожалели кровь животных?

Мне нужно поиграть еще немного. Это будет хорошей опорой для встреч с Мартой, получения еще больше информации, которой… я отказывалась пользоваться даже после пары угроз. Мне станут действительно доверять.

Я официально самоубийца. Самоубийца, которая хочет домой.

И черт! Да как Николай мог так поступить?! — думая об этом на секунды сомневаюсь в актерском таланте окружающих.

— Шестеренки задвигались, птичка запоет? — приближает зажигалку к моему лицу, я инстинктивно пытаюсь максимально отстраниться — Мило.

Главному подают стул. Он садится, ставит локти на колени, кивает одному из “помощников”, который подходит ко мне и дает такую хлесткую пощечину, что покачивается стул, а мою голову отбрасывает в направлении удара. Вода на лице только усиливает боль. Я физически не могу сдержать вскрика.

Из глаз капает несколько слез, с волос — ледяная вода. Они смешиваются, так что я спокойна за конфиденциальность чувств.

У меня все больше сомнений.

— Стоило начать с прелюдий. — чмокает губами — Ближайшие поставки. Это не порты Бостона, Нью-Йорка или Тиндуфа. Мне нужны точки. — он берет крупную бумажную карту мира.

Перед глазами только начинает проясняться.

Я знаю всю эту информацию, знаю, сколько наличных в какую из ближайших “прачечных” доставят, чтобы переправить в банк МакГрат. Не детали координат, но портовые города и один взлетный амбар.

— Эту информацию действительно доверяют женам Глав? — дергаю головой, чтобы перекинуть тяжелые пряди с глаз — Я ничего не знаю кроме того, что Братва обокрала меня до пенса.

Не уверена, почему молчу. Из-за возможности проверки, желания сохранить бизнес семьи, жизней перевозчиков товара?

Щека все еще горит.

— Как тебе кажется, милая, сколько мы здесь?

Подходит снова с кинжалом. На этот раз итальянец берется за подол моего платья и разрезает, обнажая больше половины бедер.

— Больше, чем мне бы того хотелось.

— А я надеялся мы успеем прийти к взаимопониманию быстрее, чем за восемь минут.

Черт.

— Тебе бы не помешали курсы ораторского мастерства.

— Ммм… — ухмыляется, а затем проводит лезвием по внутренней стороне моих бедер.

Мужчина делает поверхностный, чувствительный порез. Я не могу видеть его целиком из-за фиксации корпуса, но часть полоски с выступающими бусинами крови…

Он хватает меня за раненое место, и я громко шиплю от боли и отвращения. Опирается на мое бедро, второй рукой на мою, поигрывая испачканным кончиком.

— Это уже не интересно, не так ли? И детка, ты вся дрожишь.

Я этого не замечаю.

Мужчина достает сигарету, ловко закуривает, выдыхает дым мне прямо в лицо. От неожиданности я начинаю кашлять, это смешит итальянца. Он стряхивает пепел на платье.

— Мне понравились твои ножки, так что давай поработаем над чем-нибудь менее привлекательным. — обрасывает меня липким взглядом — Хотя здесь все идеально. Мне нравится каждая демонически сексуальная деталь, миссис Громов. Хочешь, чтобы я занялся твоим ротиком, или поработаешь самостоятельно? Твои слова принесут мне не меньше удовольствия.

Я начинаю судорожно искать улики, бутафорию, грим, декорации. Мне нужно хоть какое-нибудь доказательство, что все это неправда.

Замечаю красную мигающую точку под потолком. В мгновение свечение демонстрирует несколько букв. Единственная компания по производству охранного оборудования, которой доверяет Братва.

НИКОЛАЙ

Меня тоже стоило примотать к стулу. Нет, не помогло бы — металлическому креслу, в котором раньше делали лоботомию.

— Это последний этап. Минуту, Ник. Дай ей минуту. — Сергей стоит между мной и выходом из наблюдательного пункта, он единственный, кто способен удержать меня физической силой.

Все это было ужасной идеей. Я блять не знал, на что иду.

Квин слишком часто встречалась с Мартой Нерри, общалась с патрульными, погрузилась в финансовые дела новой отрасли и успешно закрывала прошлые проекты.

Она не могла смириться с потерей жениха, друзей, родных, дома и наконец ее драгоценного во всех смыслах бизнеса за шестнадцать дней. Жизнь на Острове не то, что подходит Квин. Она совершает перелеты не реже двух раз в неделю. При ней офис ни разу не погружался в кризис. А ей всего двадцать один.

Моя жена родилась в нужной семье, а я скинул ее с пьедестала и забрал в иную реальность.

Но это не означало, что она при первой же возможности продаст меня. В Квин есть… что-то. По крайней мере между нами, как бы время от времени она меня ни презирала.

И когда после информации о крови прозвучал ее первый вопрос “где мой муж”, я уже был готов прекратить этот фарс. Но я сам дал Карло разрешение на количество крови и одно повреждение. Это блять худшее решение, принятое мной в качестве Главы и супруга.

Когда Квин услышала последнюю из угроз Карло, я видел неподдельную панику в ее глазах, но она столь же мгновенно исчезла, как появилась. Жена, выглядящая, как банши, со своими мокрыми волосами и яростным выражением лица смотрела прямо на меня — точно в объектив камеры.

— Я тебя прикончу, Николай Громов. — дергается на стуле.

Ни один мужчина, который ее видит не двигается. Ни “актеры”, ни мы с Сергеем.

Я вопреки ситуации и виду Квин, едва ли сдерживаю улыбку.

— Развяжи меня сейчас же! — кричит на Карло.

Он открывает рот. Понимаю, мужчина хочет продолжить игру, но я уже не могу на него смотреть, как и на второго. Да. Я дал разрешение, но… видеть, как к ней прикасаются, а мой Львенок шипит от боли — оказалось не настолько просто, как я представлял.

— Я прикончу тебя раньше, чем ты сообразишь, что занавес опустился. — дальше слышу голос Квин из динамиков уже за своей спиной, потому что выхожу из наблюдательного пункта — Я твоя чертова Королева, ты сейчас возьмешь этот сраный нож и освободишь меня!

Мне нужно спуститься на два пролета, когда распахиваю незаметную дверь и делаю выстрелы. Мужчины падают замертво, когда я беру чистый и тонкий нож, чтобы избавить Квин от стяжек.

— Сколько бы ты меня еще здесь продержал?!

Я видел жену после собственно похищения, но не сейчас. Накидываю свой пиджак, она отталкивает меня и резко встает, я готов ловить хрупкое тело, но не понадобилось.

Квин осматривает меня, останавливает взгляд на повязке на кисти. Разумеется, Сергей и его команда перестарались, когда толкали машину, пусть все и было сделано по законам каскадерства ради этих десяти минут.

— Пошел ты!

Она голыми ступнями идет по полу, только сжимает часть платья. Кажется, жена не обратила внимание на два трупа.

У коридора стоит Сергей с большим покрывалом.

— Очень блять великодушно! Я… Господи, — суетливо закутывается — ты… тебе не перепадет от Анны еще пару месяцев.

Мне плевать на ее слова и выражение лица Сергея. Она интуитивно идет к выходу из здания.

— Тебе нужно привести себя в порядок, прежде чем выйти к людям.

— Зачем? — резко поворачивается, мы в двух шагах друг от друга — Пусть они увидят, что их Глава делает с женой.

У меня скрипят зубы.

— Мне жаль.

— Это не так.

— Было бы не так, поступи ты иначе.

Неправда. Я не знаю, что бы сделал, если бы Квин сдалась.

— Я…

Несмотря на то, что она догадалась о подставе за десять минут, сильно испугалась — ей не нужно заканчивать.

— Я… — заикается — сомневаюсь, что заслуживаю подобного. И теперь, когда мы решили, что я по собственному идиотизму послушная жена, — набирает в легкие воздух — отправь меня в Белфаст.

До боли напрягаю тело.

— Или в Нью-Йорк, Бостон, Лондон, Дублин.

— Ты остаешься здесь. — не узнаю собственный голос.

Мне хочется прижать Квин к себе и умолять не ненавидеть меня. Черт. На самом деле я надеялся, что она выдаст информацию, тогда я бы мог не видеть в ней Королеву, которая пререкается со мной, бросает взгляды, за которые я обычно лишаю глаз.

Она бесподобно носит украшения моей семьи, потому что стала ее частью. И теперь из-за ложных подозрений, надежд я близок к тому, чтобы потерять ее. Квин подверглась насилию из-за меня, пусть в моем мире произошедшее и считается царапиной.

— Почему?

Провожу пальцами по ее волосам, зачесывая назад, поглаживаю плечо. Ей нужна горячая ванна и антисептический спрей.

— Потому что ты моя жена.

Она хмурится.

— Для тебя это ничего не значит, если ты устроил для меня пытки.

— Я презираю себя за то, что сомневался в тебе.

Она на мгновение меняется в лице. Я не понимаю этих жалостлив глаз, но в конце концов, девушка выдыхает, качает головой.

— Ненавижу, когда меня унижают. Особенно ты. И когда лгут.

Квин требуется не больше часа, чтобы сходить в душ, обработать порез и переодеться.

Она берет ключи у охранника на причале.

— Не подходи к кровати, Громов. Я серьезно.

Она забирается в свой катер, на котором мы оба приехали и слишком агрессивно поворачивает ключи, чтобы направиться в сторону Острова. По пути она вобьет сигнальный код, пришвартуется и отправится в спальню, пусть сейчас только четыре часа дня.