Бывшие. Жена для чемпиона

Глава 47

И хочется, чтоб вам цветная вьюга

Другой не рисовала эпилог

Чтоб все-таки вы встретили друг друга

В конце своих запутанных дорог.

Ведь кто-то же за нами наблюдает,

Кому дано заранее все знать,

И он ни про кого не забывает

И что нам остается? — только ждать…

Что пройдет зима, оживут дома,

Зашевелятся льдины рек,

И ты придешь сама, и он сойдет с ума,

И ты останешься с ним навек.

Олег Митяев

— Вот оно, Арс, — наконец Маруся поворачивает ко мне лицо. Уголки ее губ печально опущены. — Это переломный момент.

— О чем ты?

— Твоя авария. В ней всё дело. Ты сейчас много красивых слов наговорил, но… Эти слова ровным счетом ничего не значат. Вот тебе один вопрос, Сень. Подумай хорошенько и ответь честно. Где бы ты сейчас был, если бы не произошла та кошмарная авария? Где?

Я замираю, понимая, куда клонит Машка.

Намекает на то, что если бы не ДТП, то я бы продолжал зажигать в Канаде, бредить своей славой и медалями. И менять подружек как перчатки.

— Ладно, не отвечай. Я тебе сама скажу. Ты бы и не вспомнил обо мне. Жил бы и не тужил, взял свое олимпийское золото. Штамповал бы рекорды один за одним. Просто тебе не повезло с этой аварией. Очень сильно не повезло. Сложись все иначе, тебя в Питере не было бы сейчас. И моя личная жизнь была бы тебе до фени.

— Нет, Маш. Феерить в Канаде я мог долго, конечно. И десять лет, и пятнадцать. Но только вместе с тобой. Без тебя ничего бы не было.

Не знаю, откуда у меня появилось это ощущение-озарение. Оно просто появилось — и всё.

И я чувствовал, что это не просто бзик.

Это моя расплата за неверный выбор, сделанный когда-то. Расставшись с Машей, я свернул на ложный путь.

И другого исхода, кроме аварии, в конце этого пути не могло быть.

— Ты о чем? — Маша хмурится, явно не понимая, что я имею в виду.

— То, что эта авария должна была произойти, понимаешь? Знаешь, как в играх? Там в ключевых моментах герою дается выбор из нескольких вариантов. И от выбора игрока зависит то, какая цепь событий запустится и в какую сторону повернет сюжет дальше. Получаются в итоге разные ветки. Так и у меня, Марусь. Своим выбором я создал трагическую ветку. Авария — ее закономерный итог. Всё было предопределено, понимаешь? Вопрос был только во времени.

— Кем определено? — глаза у Маши увеличились до размера бильярдных шаров.

— Кем-то там, свыше, — поднимаю палец вверх и задумчиво смотрю в потолок.

Маша тоже смотрит в потолок. Потом на меня. Очень подозрительно так смотрит.

Чувствую себя дураком, но что поделать, если именно так я чувствую?

— Сколько ты выпил, Сень?

— Ну что ты, Марусь, — криво ухмыляюсь. — Я трезв как стеклышко.

— А ну, дыхни…

Делать нечего. Приходится податься вперед и дыхнуть.

— Грибы? Порошок? Колеса?

— Маш, — морщусь, — ну чего ты? Я не употреблял никогда и употреблять не собираюсь. Ни нюхать, ни колоться.

Маша еще несколько минут сверлит меня взглядом. Успокаивается, только когда видит, что зрачки у меня в норме.

— Уф, — облегченно выдыхает, словно сообразив что-то. — Сень, в тебе говорит чувство вины. Только и всего. Так что не надо вот этого вот фатализма. Брр, прямо мороз по коже. Ерунда это все. То ДТП просто случайность, и ничего более. Так бывает. Не будь его, всё было бы у тебя в шоколаде.

— Маш… — пытаюсь поймать ее ладошку, но моя вредина не дается. Сцепляет пальцы в замок и кладет ладони перед собой. А на меня накатывает чувство тоски и глухой обреченности. — Ты никогда не простишь меня, да? Даже маленького шанса не дашь?

Всматриваюсь в любимые глаза, чтобы найти хоть проблеск надежды, но, вижу в них только сожаление и тоску.

— Сень, выслушай меня, пожалуйста. Не перебивая.

— Хорошо.

— Я прощаю тебя — выдает мне она с тихой улыбкой, отчего в груди что-то дергается. — Прощаю тебя и не держу зла. Ты поступил тогда, как посчитал нужным. Выбрал то, что оказалось важнее для тебя. То, как всё обернулось в итоге — это уже другое дело. Мне жаль, что твои надежды не оправдались. И хочу, чтобы ты знал. Я никогда не желала тебе зла. Даже в горячке обиды не желала тебе краха карьеры. И тем более такой жуткой аварии.

— Знаю, — голос у меня становится совсем хриплым. — Ты у меня не такая, Маш. Не из тех, кто мстит и злорадствует.

— Так вот, — продолжает, пропустив мои слова мимо ушей. — Теперь настал мой черед делать выбор. И я его сделала. У меня теперь есть мужчина, Сень. И этот мужчина не ты.

Эти слова для меня становятся ударом под дых. Они будто пронзают меня насквозь. Не дают нормально дышать.

Лихорадочно блуждаю глазами по лицу бывшей жены и понимаю, что она не врет. Говорит предельно серьезно.

— Значит, шансов у меня нет? — слова вылетают с трудом. Язык ворочается еле-еле. Обычно так говорят люди, пережившие инсульт.

— Нет, — такое короткое уверенное «нет». Будто выстрел в сердце навылет.

Ранение, несовместимое с жизнью.

— Это он, да? Тот мужик, который был с тобой на приеме?

Глупый, наверное, вопрос. Кого еще Машка могла найти за неделю? Но мне нужно было знать точно.

— Да, это Ярослав, — Маруська сразу же напрягается. — Арс, только не делай глупостей, ладно? Если ты заявишься к Яру и развяжешь драку, я тебя за это не прощу. И не буду уговаривать его не подавать заявление. И не надо искать встреч со мной больше. Это лишнее. Всё, что могли, мы сказали друг другу сегодня. И да, я не хочу привлекать отца, но сделаю это, если потребуется. Так что не доводи до греха. Давай расстанемся по-человечески и не будем мучить друг друга.

— Значит, всё кончено?

— Сень, между нами всё было кончено еще шесть лет назад. Только ты почему-то упрямо цепляешься за прошлое. А я хочу жить дальше. Без тебя.

Я закрываю глаза, силясь справиться с бурей эмоций, терзающей грудь. Перед глазами проносится вечер недельной давности.

Машка так дрожала в моих руках, так бурно реагировала на поцелуи, кончила от пары касаний.

Как после всего этого можно говорить, что всё кончено? Как? Если бы она была равнодушной и холодной как лед, я бы еще понял, но…

Хотя о чем я? Шесть лет я тоже безумно хотел Машку. Между нами всё искрило и пылало. Но тем не менее подал на развод.

Это такая ответочка прилетела?

— О том, что было неделю назад, даже не заикайся, — бывшая жена словно мысли читает. — Это ровным счетом ничего не значило. Выплеск гормонов, стресс, долгое воздержание. Только и всего. И этого больше не повторится. Я не хочу быть с тобой, Харламов, пойми это уже.

— А с ним хочешь, да? С ним хочешь? Уверена, что хочешь быть с ним?

— Да!

— Почему, Маш? — голос срывается в полупридушенный хрип.

— Потому что он лучше тебя, Сень. Лучше тебя во всем, — отвечает она, вонзая невидимое лезвие мне в грудь. — Ты махровый эгоист, любящий только себя. Готовый ломать всё и всех, ради достижения своих целей. Ты не хочешь слышать и понимать никого, кроме себя. У тебя только твое Я и твои желания во главе угла. Сначала я была тебе нужна, потом карьера, теперь снова я. А что завтра, а? Завтра я снова стану балластом, и ты опять задвинешь меня в угол в угоду своим амбициям? Я не посылка, которую можно швырять туда-сюда, пока не надоест.

— Никогда, Маш. Ты никогда не была балластом и не будешь им. Ляпнул по пьяни тогда глупость. А ты поверила. И я изменился, милая. И готов меняться дальше ради тебя. Я слушаю и слышу всё, что ты говоришь. Сделаю всё ради тебя. Только скажи, чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты дал мне жить спокойно. Мне хорошо с Яром. Он хороший и надежный. И способен сделать меня счастливой.

— И я способен, Марусь, — каждое ее слово режет кожу как лезвие, но я все еще не сдаюсь. Лихорадочно хватаюсь за последнюю соломинку. — Я люблю тебя, Маш. Очень сильно люблю. Если дашь мне шанс, я докажу это. Клянусь.

Маша вздрагивает, и на мгновение я улавливаю в ее глазах отблеск былых чувств, но этот отблеск исчезает слишком быстро.

Всего секунда — и она снова становится холодной и бесстрастной. Лишь по дрожащим пальцам заметно, что Маруся сильно нервничает. Да еще правый глаз едва заметно дергается.

— Если у тебя действительно есть хоть капля чувств, то ты оставишь меня в покое. Дашь мне возможность быть счастливой. Разве я не заслужила хоть капельку счастья?

— Заслужила.

— Тогда давай закончим сейчас. Оставим наши отношения в прошлом. Я желаю тебе удачи на тренерском поприще. И счастья тоже желаю. Но оно не со мной. Прощай, Арс.

Маша хочет уйти, но я перехватываю ее руку и заставляю обернуться.

— Скажи, у вас с ним было, да? Ответь, Марусь, ты спала с этим своим хахалем?

— Тебя это не касается, — недовольно бурчит и выдергивает руку. Но при этом краснеет и старательно отводит в сторону глаза. — Прощай, Харламов.

И только теперь я понимаю, что всё действительно кончено. Я сильно опоздал со своими извинениями.

Моя Маруська теперь не моя. Она отдала себя другому мужчине.

Это не просто удар, это мощный нокаут. После такого не оправиться.

Сознание мутится, сердце отчаянно барахлит, будто хочет разорваться на части.

— Прощай, любимая, — бормочу уже почти в полубреду…

И похоже, ненадолго отключаюсь, потому что пропускаю тот момент, когда Маруська исчезает.

От нее остались только пустая кружка и букет цветов, к которому она даже не прикоснулась.

— С вами всё в порядке? — озабоченно спросила официантка, девушка лет девятнадцати. Студентка, похоже, подрабатывающая во время каникул. — Вы плохо выглядите. Левую руку не тянет, случайно? Болей нет в области сердца?

— В меде учитесь? — не сдерживаю улыбки.

— Да, — кивает, — хочу стать кардиохирургом. А вы выглядите так, будто у вас предынфарктное состояние.

— Да нет, ничего такого. Не переживайте. День был тяжелый, только и всего. — отмахиваюсь. — Принесите счет, пожалуйста.

— Да, конечно.

— И возьмите букет, пожалуйста. Это вам за беспокойство.

Девушка охает, краснеет, но букет всё же забирает. А спустя пару минут возвращается и приносит счет. К которому я добавляю щедрые чаевые.

Улыбнувшись ей на прощание, выхожу на улицу и замираю. Прикидываю, в какой бар лучше завалиться.

Сегодня у меня тысяча и один повод нажраться в хлам…