Бывший. Цена твоей любви

Глава 3

– Как она?

Тихий голос Бориса – первое, что я услышала, очнувшись. И затаилась. Не стала открывать глаза, только попыталась дышать ровнее, чтобы не выдать себя.

– Пока не очнулась. – ладонь нежно сжали длинные, сильные пальцы. Погладили тонкую кожу запястья, прощупывая пульс. Леон! Мой родной, солнечный, улыбчивый виноградарь. Нежный и сильный Леон.

Горечь разливалась по языку, заполняла горло, но я не смела даже проглотить её.

Почему из четырёх с половиной миллиардов мужчин, живущих на планете, я встретила и полюбила именно брата Бориса? Почему судьба так жестока? Зачем снова свела меня с этой семьёй?

– Я вызвал врача, будет с минуты на минуту. – голос Бориса звучал немного издалека, наверное, он стоял в дверях. Хорошо. Потому что чувствовать его присутствие рядом было невыносимо.

– Брат, что это было? – тихо, чтобы не побеспокоить меня, задал самый пугающий вопрос любимый. Я задержала дыхание, страшась услышать неприглядную правду от Бориса.

– Не здесь, Леон, и не сейчас.

От звуков этого голоса в животе всё сжималось, сердце пропускало удар за ударом, я с трудом сдерживала дрожь отчаяния и обиды. Помни я Бориса все эти годы, наверное, уже давно переболела бы, пережила боль его обмана. Я и сейчас не чувствовала её так остро, как четыре года назад, просто глухую неприязнь и злость. Как умело врал, заморочил мне, наивной, голову! Влюбил, соблазнил, наобещал золотые горы. Клялся в любви, а сам был уже женат…

– Они были знакомы раньше? Почему Диана так отреагировала на Вику?

– Леон... – Борис замешкался, замолчал на несколько секунд, которые я не жила, не дышала. – Потом. Всё выясним позже. Сейчас нужно дождаться врача и помочь твоей... невесте.

Я услышала, как тихонько закрылась дверь. Борис ушёл, а я крепко зажмурилась, пытаясь удержать слёзы. Что мне теперь делать? Как смотреть в глаза Леону?

– Вики, очнулась? Как ты? – тёплое дыхание коснулось лба. Осторожный, медленный поцелуй оставил ожог на коже.

Я больше не имела права на его нежность. Я не должна находиться здесь, в этом доме. Я была любовницей его женатого брата. И даже то, что Борис тогда обманул меня, не притупляло чувство стыда. Не давало мне права любить Леона, вообще появляться в его жизни.

Притворяться больше не имело смысла, и я медленно и осторожно открыла глаза. И сразу натолкнулась на внимательный, обеспокоенный взгляд.

– Как ты, малышка? Что чувствуешь? – Леон склонился ко мне, и его лицо было так близко, что я видела на загорелой коже каждую веснушку, подаренную ему жарким солнцем летней Бургундии.

– Всё хорошо. – прошептала непослушными губами, шаря взглядом по любимому лицу в поисках признаков презрения и ненависти. – Мне лучше.

– Ты дико напугала меня. – тёплые, мягкие губы коснулись моих пересохших. Согрели их, обласкали лёгким, нежным поцелуем. Мне захотелось завыть от несправедливости судьбы. Ну почему? Теперь я не могу быть рядом с Леоном!

– Прости. Не знаю, что случилось с Дианой, почему она набросилась на тебя. – в его взгляде было столько вины, что у меня перехватило дыхание.

Боже, что же будет, когда он узнает правду? Как же стыдно! Я зажмурилась, пытаясь удержать слёзы.

– Вики, родная, не бойся. – шершавые подушечки пальцев осторожно стёрли с висков дорожки жгучей влаги. – Диана, конечно, с приветом, но больше она не приблизится к тебе. Обещаю. Я не ожидал, что с ней всё так запущено. Она и раньше была несдержанной и слишком импульсивной, но сегодня превзошла саму себя. Кажется, ей нужен хороший врач-психиатр.

Не знаю, как Диане, а мне психотерапевт понадобится точно. Потому что в голове у меня сейчас была каша, вместо ягод и мёда, приправленная горьким перцем. Уложить всё, что я вспомнила о себе по полочкам, разобраться в том, что заново узнала, переварить и обдумать весь поток информации, хлынувшей в мой закипающий мозг, было сложно и болезненно.

Медленно повернула тяжёлую голову, рассматривая комнату, в которой мы находились.

Светлые шторы на большом окне, массивная мебель молочного цвета с золотой патиной, придающей ей немного состаренный вид.

Огромная, едва не на полкомнаты кровать, на которой я лежала прямо поверх мягкого шёлкового покрывала. Всё дорого, богато, непривычно.

Вспомнились моя крошечная девичья комнатка в родительском доме, скромная, студенческая, на троих в общежитии университета. Да и у тёти Марины с дядей Лёшей, приютивших меня после больницы, я спала на стареньком диване в узкой, длинной комнате с окном, выходящим в глухую стену в переулке. И везде мне было спокойно и уютно, а эта красивая и большая спальня вызывала дискомфорт и желание встать и поправить смятое покрывало – вдруг заругают!

Закрыла глаза и застонала. К мучительной головной боли плюсом шёл ворох хаотичных воспоминаний, ассоциаций, чувств. Как справиться со всем этим?

Меня со скоростью звука бросало из одного воспоминания в другое. Родительский дом, потом сразу берег озера Кресан, куда мы ездили с Леоном на стареньком Пежо управляющего заводом. Я и правда думала, что простой, как и я, работяга Леон выпросил у Божеля машину, чтобы выпендриться перед понравившейся девушкой. Это потом работники объяснили мне, что Леон и есть владелец виноградников и завода, просто любит работать в сезон сбора урожая наравне со всеми.

И сразу Борис, осторожно перекидывающий мои волосы с плеча на грудь и застёгивающий на шее замочек тонкой цепочки с изящной подвеской.

Маленький стеклянный ларёк с “элитным” парфюмом на разлив, от запаха которого и шума работающих рядом эскалаторов, в торговом центре, где я пыталась работать после больницы, но не смогла долго выдержать.

От скорости меняющихся под веками картинок меня мучительно тошнило, голова плыла, как на крутящейся по кругу карусели.

Распахнула глаза, чтобы избавиться от головокружения и череды меняющихся под закрытыми веками кадров, и столкнулась с серо-зелёным взглядом.

– Вики,ты такая бледная. Ты что-то вспомнила? – в любимых глазах промелькнула надежда.

– Нет. – медленно качнула головой.

Не была уверена в том, что могу признаться Леону, что вспомнила всё. Своё прошлое. То, что случилось со мной четыре года назад. И какую роль его брат и невестка сыграли в моей жизни. Но я точно знала, что мне нужно как можно скорее покинуть дом, где живёт его семья.

– Мне показалось... – Леон с сожалением сжал мою ладонь, но я не дала ему договорить.

– Увези меня отсюда. Давай уедем прямо сейчас. Пожалуйста!

В сердце закрался нешуточный страх. Я была неудобным свидетелем преступления одного из членов этой богатой, и наверняка могущественной и влиятельной семьи. Выжившей жертвой.

Где уверенность в том, что когда всё выяснится и правда всплывёт наружу, они встанут на мою сторону, а не начнут всеми доступными способами защищать невестку? Жену Бориса, мать его сына и будущего наследника. Я знала, что у Леона есть малыш-племянник.

– Сейчас приедет врач, милая. Осмотрит тебя, и мы уедем. – Леон утешающе погладил меня по руке и улыбнулся, как маленькому неразумному ребёнку. – Всё будет хорошо.

Хорошо уже не будет. Не для нас.

– Мне не нужен врач. Правда. Я отлично себя чувствую и хочу уйти. – я попыталась встать, но Леон удержал.

– Не надо, Вики. – тёплая ладонь легла на плечо и притормозила мой порыв. – Полежи ещё немного, вдруг опять голова закружится. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли горячий, сладкий чай.

– Ты меня любишь? – вопрос сорвался с губ сам собой. Мне жизненно необходимо было поверить, что мой чудесный виноградарь с серо-зелёными глазами, несмотря ни на что, будет на моей стороне, не даст меня в обиду своей семье.

– Больше жизни, mоn amour!

Леон подхватил мою безвольную руку, прижался губами к тыльной стороне ладони, оставив нежный поцелуй.

– Давай дождёмся врача. Он осмотрит тебя, и потом уедем домой.

Сердце тоскливо сжалось. Домой. Я так мечтала о нашем с Леоном доме. О семье, которая у нас будет. О наших детях, которые будут расти, бегая между залитыми солнцем рядами виноградников. Какая ирония судьбы!

Смотрела в спину выходящего из комнаты Леона и кусала губы, чтобы не зарыдать в голос. Возможно, сегодня мы видимся в последний раз.

Зато сейчас я совершенно точно знала, что нахожусь в своём родном городе.

Когда мы с Леоном прилетели сюда, ничего не шевельнулось в моей душе. Место было мне незнакомо, как и все другие города, которые я видела за эти четыре года после потери памяти.

Сколько фильмов и фотографий за это время я просмотрела в интернете, в надежде, что взгляд зацепится за что-то родное, близкое, и я узнаю. Ничего не отзывалось во мне на этих картинках и видео, не подсказывало, не подталкивало вспомнить. Память не хотела возвращаться. И вот вернулась именно здесь. В моём родном, любимом городе! Что это? Насмешка судьбы или ко мне повернулась лицом удача?

Здесь мой дом. Мама и брат. Совсем рядом. Всё моё естество стремилось к ним. Увидеть родные лица. Обнять, наконец. Сообщить, что я жива.

Четыре года! Они так долго ничего не знали обо мне. Искали, ждали, надеялись. Бедная моя мамочка, как она пережила моё исчезновение?

Жизнь – удивительная штука. Сейчас я совершенно по-другому воспринимала рассказы Леона о его детстве. Оказывается, мы жили в одном городе. Вернее, братья Росс родились и жили в Москве, а вилла в нашем городе на берегу Чёрного моря была летней резиденцией их семьи.

Леон рассказывал, что сначала это был просто участок и дом у моря, купленный ещё его дедом, а уже потом, когда усилиями старшего поколения, семья разбогатела, старый дом снесли и построили вот это великолепие.

Здесь Леон и Борис часто проводили свои детские летние каникулы. Совсем рядом со мной. Возможно, мы даже сталкивались в городе. Ели вкусное мороженое в любимом всеми горожанами и отдыхающими летнем кафе-террасе на центральной набережной, ходили в наш дельфинарий, купались и загорали на одном пляже. Просто проходили мимо друг друга на улице. Только мальчишки Росс не обращали внимания на белобрысую малявку со сбитыми коленками и тощими косичками. Зато подросшей мне хватило их внимания с головой.

Слёзы кислотой жгли уголки глаз, сердце сжималось до размера крошечного комочка и билось рвано, часто, заставляя задыхаться.

Пальцами зажала переносицу, в попытке удержать слёзы. Не время плакать. Да и бессмысленно. Нужно уходить.

Медленно встала с кровати и босиком вышла из комнаты. Высокие каблуки не помощники в побеге, кем-то заботливо снятые с меня босоножки остались в комнате, а я тихо кралась мимо закрытых дверей.

После громкого скандала дом словно вымер. Я, не встретив ни души, беспрепятственно спустилась на первый этаж и оглянулась.

Идти к главному входу было опасно, там меня могла подстерегать встреча с дворецким, поэтому я повернула направо и быстро засеменила по коридору, в надежде, что он выведет меня к переходу в прилегающий к дому флигель для прислуги. Там наверняка есть отдельный выход на территорию.

Знакомые мужские голоса за неплотно закрытой дверью заставили притормозить около неё и прислушаться.

– Ты же понимаешь, что мы не можем просто взять и отпустить её? – в голосе Бориса звенел лютый мороз.

– Почему? – мой любимый сомневался, недоумевал.

– Это очевидно, Леон. В этом состоянии она может натворить непоправимого. Она опасна. И сама ситуация… – Борис запнулся. – Её нельзя пускать на самотёк. Это может нам дорого обойтись.

Медленно попятилась от двери. Они говорят обо мне? И что значит не отпускать?